Эмилия Стэдфастнесс
» Это что, телепатия? Она обратилась к нему по имени? Чарли несколько раз перечитал сообщение, пришедшее от незнакомого номера и подписанное якобы учительницей древнеанглийского. Не сегодня, так завтра или послезавтра ему придется к ней идти. Это было неизбежно, увы. Чарли вывалил из рюкзака вчерашние учебники, сгреб в него принадлежности по древнеанглийскому и отправился в столь ненавистный для него кабинет. *** — Можно войти? — Артур виновато улыбнулся. — Вчера ты не спрашивал разрешения, — хмыкнул Кристофер, но дверь не закрыл. — Я думал, ты уже уехал… — Конечно, уехал. И поэтому Себастьян звонил мне и говорил врать полиции? — Ты же вел уроки у Менди и уволился в день ее самоубийства. Я боялся, что тебя могут вызвать на следствие. — За себя боялся, я понимаю, — съязвил Кристофер. — Так ты впустишь меня?.. — А я могу закрыть дверь так, чтобы ты не открыл ее своим ключом? — Я не буду открывать ее своим ключом, — Артур неловко улыбнулся. Кристофер сердито вздохнул и вернулся в глубь комнаты, где упал в кресло и закинул ногу на ногу. Артур вошел следом, затворил за собой дверь и посмотрел на Кристофера. — Так и будешь там стоять? Тебе особое приглашение нужно? — Куда мне сесть? — Артур миролюбиво улыбнулся. — Куда хочешь. — Можно у твоих ног? — он подошел к креслу Кристофера. — Чтобы получить пинка? — усмехнулся тот. Но, несмотря на предложение получить пинка, Артур сел на пол у кресла, прислонился плечом к подушке сиденья и посмотрел снизу вверх на Кристофера, у которого не поднялась нога его пнуть. Артур смотрел на него глазами нашкодившей собаки, и тот, не выдержав его взгляда, отвернулся в сторону. — Я просто не могу понять, почему ты так поступил? — с болью начал он и снова посмотрел на Артура. — В воскресенье говорил мне, что тебе нужен только я, а в понедельник Теодор показывает мне видео, где Ельников ерзает у тебя на коленях. Ты можешь это объяснить? — Могу, — и горько усмехнулся, видя на лице Кристофера недоумение. — Что ж, я весь во внимании, — хмыкнул Крис. Артур устало вздохнул и прислонился затылком к ручке подлокотника, глядя ему в глаза: — Как только Чарли приехал, Тео подбросил ему… наркотик. У него развилась реакция по типу бэд трип, и я испугался, что он расскажет родителям, лишь бы его забрали отсюда. Мне удалось уговорить знакомого доктора подменить анализы, но если бы кровь взяли повторно и отправили в другую лабораторию, то все. Все! — Интересно, откуда у Теодора наркотик? — У меня… нашел… но я уже давно не принимаю, просто не выбросил. — Думал, пригодится, а при встрече с Себастьяном как раз и пригодился, да? — жестко усмехнулся Кристофер. — Крис, я уже давно не принимаю галлюциногены, — Артур грустно улыбнулся. — Себастьян угостил чем-то повкуснее? — продолжал язвить тот. — Ничем он меня не угощал. — И где ты все это прячешь? В таблетках? — Какой дурак прячет наркоту в таблетках? — Откуда мне знать, где прячут наркоту, — фыркнул Крис. — Но Теодор ее где-то нашел. — В цветочном горшке он ее нашел. — Бедные растения, — с иронией ахнул Крис. Артур тихо рассмеялся. — И как им, понравились твои галлюциногены? — Не знаю, они же запечатанные были, — проговорил Артур сквозь улыбку. — И из-за этого нужно было стелиться перед Ельниковым? — Если бы только из-за этого, — директор тяжело вздохнул и помрачнел. — Он видел меня… под кайфом. Потом Тео отправил сообщение от моего имени, будто Чарли мне нравится. И он мне признался. Я боялся, что он будет манипулировать мной, если я его оттолкну. Я совсем его не знал. Не знал, на что он может пойти, зная мои секреты. — Ты же только говорил, что не употребляешь. — Это было всего раз, — Артур виновато отвел взгляд. — Я пытаюсь с этим завязать. Кристофер поменял затекшую ногу, закинув ее на колено так, что ступня почти касалась плеча Артура. — Почему ты мне ничего не рассказал? — грустно спросил он. — Как я мог такое рассказать? Артур устало вздохнул, положил голову на сиденье кресла и уткнулся лбом Кристоферу в бедро. Чтобы не было соблазна на ласковое поглаживание по волосам, тот отодвинулся дальше, облокотился на подлокотник и, подперев щеку, демонстративно уставился в сторону. — Еще и Себастьян говорил, что ты бросишь меня, если узнаешь, — тихо проговорил Артур и подтянулся ближе к Крису. — Себастьян? Почему ты рассказал ему, а не мне? — раздраженно хмыкнул он и вспомнил, как во время телефонного звонка Себастьян говорил про секрет, который ему не принадлежит. — Боялся потерять тебя, поэтому и не рассказывал. — Ты не доверял мне даже после того, как я рассказал про Себастьяна? Про то, чем все закончилось? — А ты бы принял мою правду? — Не знаю… но лучше бы ты рассказал, — Кристофер уронил руку на подлокотник и посмотрел на Артура. Тот сокрушенно вздохнул и ничего не ответил. — Тебе нужен доктор, — проговорил Крис, немного помолчав. — У меня есть доктор. — Тот, что подделывает анализы? — Он мне очень помогает. — Что-то не похоже, что он тебе помогает, — хмыкнул Кристофер. — Ты переживаешь за меня? — Артур слабо улыбнулся. — Вот еще, переживал бы я за тебя после такого, — Крис мотнул головой, но от Артура не укрылись его притворная агрессия и подобие улыбки. — У меня давно не было таких долгих отношений, как с тобой, — мягко проговорил он. — А у меня никогда не было долгих отношений, как с тобой. — Может, попробуем сохранить нас? — с посветлевшим лицом и надеждой спросил Артур. Кристофер молча вздохнул. — Ты простишь меня? — Не знаю, Артур… — он закинул голову на спинку кресла и задумчиво уставился в потолок. Артур повернулся спиной к креслу и закинул голову на сиденье, повторяя его жест. Повисло молчание. — Я предложение сделать тебе собирался, — тихо проговорил Артур и опустил голову. — Почему не сделал? Артур снова закинул голову и горько усмехнулся. — Не решился. Думал, вдруг ты откажешь… Потом обнаружил, что Тео украл кольца, потом он цветы побил, потом Ричард его чуть не застрелил, потом Чарли приехал… У меня не было времени, чтобы нормально поговорить с ним. Да он все равно не послушал бы. — Значит, он сам решил кольцо Ельникову подарить? — В смысле сам? По-твоему, я могу его заставить что-то сделать, если он сам не хочет? — горестно усмехнулся Артур. — Но ты же заставил его быть парнем Ельникова. — Заставил? Я просто попросил, и он согласился, что было весьма удивительно. — Понятно, — Крис поднял брови. — Что понятно? — Что Теодор специально тебя оболгал. — Я же говорил тебе, он хочет нас рассорить. — Надо признать, у него получилось. Хотя я был уверен, что ему нравится Ельников. Он же даже русский хотел ради него выучить, — со смешком выдохнул Кристофер и опустил ногу. — Но быстро перехотел. — Получается, тихий и робкий Ельников был и с тобой, и с Теодором одновременно? — Что-то вроде того. Тихие и робкие мальчики порой бывают очень непредсказуемы, — Артур грустно улыбнулся и опустил глаза. — Ты бы не сидел на полу, — смягчился Кристофер. Артур посмотрел на него с надеждой и и положил руку ему на бедро. — Мы же не чужие друг другу люди, Крис. Давай не будем ссориться? Я поговорю с Ельниковыми, пока они здесь, и смогу их убедить забрать Чарли. — И как же ты их убедишь? — усмехнулся Кристофер. — Приму тебя на работу, — Артур неловко рассмеялся. Крис хмыкнул, не оценив его шутки. Заслышав внезапный стук в дверь, Артур быстро поднялся с пола. — Открыто, — громко отозвался Кристофер. — Доброе утро, — учтиво улыбнулся вошедший мужчина средних лет в штатском и кипой бумаг подмышкой. — Мистер Бэнкс, я полагаю? — он посмотрел на Артура. — Да, здравствуйте. — Обыскался я вас. Я Элиот Портер, детектив, — он показал свое удостоверение. — Мистер Миллинг, верно? — Верно, — кивнул Кристофер и неуверенно поерзал в кресле, пока детектив снова обратился к Артуру. — Что же вы трубку не берете, мистер Бэнкс? — Извините, — Артур рассеянно улыбнулся и полез в карман за телефоном. — Выключил звук, чтобы поспать нормально… — уныло добавил он, видя количество пропущенных звонков и непрочитанных сообщений. — Извиню, если предоставите нам две аудитории для бесед со свидетелями, — тонко улыбнулся мистер Портер. — Да, конечно, — Артур нехотя включил звук и сунул телефон обратно в карман, чувствуя себя подневольным рядом с детективом. — И предупредите учеников и учителей, чтобы они не пугались, когда их пригласят поговорить. — Как скажите, — Артур натянуто улыбнулся ему и посмотрел на Кристофера. — Ты простишь меня? — робко спросил он. — Мне нужно подумать. Иди, Артур. Не будем задерживать мистера Портера. — Тогда до вечера?.. — До вечера. — До вечера, — с тяжким вздохом повторил Артур и вышел из комнаты, напоследок оглянувшись. — Вы пришли ко мне, потому что я главный подозреваемый? — Кристофер нервно улыбнулся. — Что вы, я искал мистера Бэнкса, и если бы ни подсказка одного джентльмена, пришлось бы искать его всей командой. Но с вами мне все равно нужно побеседовать. Не возражаете, если я временно займу ваш стол? — Только потом поставьте его на место, — встрепенулся Кристофер, видя, как детектив отодвигает письменный стол от стены и разворачивает его так, чтобы их лица были напротив. — Пересядете в это кресло? — Могу и на кровать лечь, чтобы вам было лучше видно мое лицо, — хмыкнул Кристофер и тут же смущенно поджал губы, осознав, что его слова могли прозвучать двусмысленно. Мистер Портер изогнул одну бровь и с вежливой улыбкой жестом указал ему на кресло, после чего сам сел за стол и начал раскладывать свои бумаги. Кристофер пересел в кресло, расположенное ближе к передвинутому письменному столу. — Судмедэкспертиза не проводилась? — спросил он, желая как-то замять неловкую паузу после своего предложение лечь на кровать. — Простите, мистер Миллинг, не могу с вами это обсуждать. — Ладно, мистер Портер, — Кристофер раздраженно откинулся на спинку кресла. — Зовите меня Элиот. — Ладно, Элиот, — снисходительно бросил Крис, наблюдая, как тот что-то пишет на чистом листе бумаги. — Итак, — он оторвался от записей и, сцепив пальцы в замок, перевел взгляд на Кристофера. — Мы расследуем самоубийство Менди Воттер. Версию самоубийства нужно доказать, поэтому мы опрашиваем свидетелей. Я задам вам несколько вопросов и зафиксирую наш диалог. Прошу вас отвечать честно. Приступим? — У меня есть выбор? — усмехнулся Кристофер. — Вы можете отказаться отвечать на вопросы, но тогда вам потребуется адвокат. — Надеюсь, он мне не понадобится, — Крис кисло улыбнулся, представив своего деда в лице защиты. — Я тоже так надеюсь, — сухо проговорил мистер Портер. — Тогда приступим. Знали ли вы Менди Воттер? — Да, я преподавал у нее литературу, — выдохнул Кристофер, пытаясь унять раздражительность, растравленную событиями последних дней, но очевидные вопросы отнюдь не способствовали тому, чтобы успокоиться. Из записей, сделанных Элиотом Портером: — Кристофер Миллинг, верно? — Да. — Знали ли вы Менди Воттер? — Да, я преподавал у нее литературу. — Какой ученицей она была? — Усердной. Временами даже очень, а временами — как все. Но думаю, ей нравился мой предмет. — Когда видели ее в последний раз? — В четверг на уроке. — Как она вела себя тогда? — Как обычно. — Вы уверены? — Да, мы фильм смотрели, — нервничает. — Какой фильм? — «Читая мысли». — Кристофер, что случилось тогда на уроке? — Теодор меня поцеловал, — вздыхает. — Мне, честно, было не до Менди и не до фильма. — Теодор? Прямо на уроке? — Нет, на перемене, но, учитывая мои отношения с Артуром и внезапное признание Тео… после мне было уже не до урока. — Ладно, давайте вернемся к Менди. Какие у нее были отношения с одноклассниками? — Не знаю, она же новенькая была, но я не заметил, чтобы она с кем-то особо дружила. Точнее, не обращал внимания. — А недруги у нее были? — Не знаю, я без понятия, с кем она дружила или не дружила. — Кто-нибудь мог желать ей зла? — Может быть. — То есть вы не отрицаете, что кто-то мог выдать убийство за самоубийство? — Что вы, нет, я совсем не это хотел сказать. Понимаете, дети все разные. Не знаю, с кем Менди общалась и как, но среди учеников есть как дружелюбные, так и не очень. Но я не думаю, что кто-то из них мог такое сделать с ней. Это же кошмар. — Судя по вашим словам, кто-то из учеников все же мог ее обидеть? — Обидеть вполне могли бы. В каждом классе есть такие. — У вас есть предположения, кто бы это мог быть? — Нет, — хмурится. — Но вообще, да, вы же все равно спросите. Теодор не особо отличается дружелюбием, то есть, я не хочу сказать, что он настолько ужасен, просто он племянник Артура, поэтому такой развязанный. Но он бы не обидел ее настолько, чтобы она решила свести счеты с жизнью. — По-моему, вы его защищаете. — Не защищаю. Просто он племянник Артура, а у меня с Артуром сейчас все сложно. Да и с Теодором тоже нелегко. — Давайте вернемся к Менди. Она оставила записку со словами «ты знаешь, почему». У вас есть предположения, к кому бы она могла обращаться? — Нет, надеюсь, не ко мне, — нервно смеется. — Иногда я бываю не в настроении, меня не хватает, чтобы по-доброму относиться ко всем ученикам, хотя они, конечно, не заслуживают такого… Я не хотел ее обидеть. Если я делаю замечания, то только для того, чтобы ученики обратили внимание на ошибки. Конечно, иногда могу переборщить, но это если меня доведут. — И часто вас доводят? — Бывает иногда, — усмехается. — Проблемные ученики? — Да. — Назовете их? — Теодор. Юджин. — И снова Теодор. Тем не менее вы считаете, что он не мог обидеть Менди? — Он меня в основном обижал, — нервно смеется. — Не думаю, что ему интересно было бы с ней общаться. У него своя компания. — И какая у него компания? — Юджин, Томас… Чарли, Саймон, Якоб, Адриан… Эстрейя. Может, кто-то еще, но он, как видите, больше по мальчикам, — улыбается. — По мальчикам… И почему он вас обижал? — Наверное, так проявлялась его латентная гомосексуальность. Я сперва думал, что он гомофоб и терпеть меня не может. — Что вы думаете по поводу Юджина? — Он в основном подыгрывает Теодору, а сам по себе безобидный, как и вся остальная компания. — Значит, Теодор задает тон всей компании? — Да. — И помимо него, других задир здесь нет? — Почему же, есть. И дерутся, и топят друг друга, и чего я только не слышал в учительской — всего и не вспомню. Про Тео просто больше знаю лично. Но не подумайте, что я хочу его оклеветать. — Я вовсе так не думаю. Признавалась ли Менди вам в любви? — Что? Нет, — очень удивлен. — Может быть, она признавалась Теодору или Юджину? — Нет, не думаю, не знаю… я понятия не имею, кто ей нравился. — Может, вы заметили, что в последнее время она была более грустной или подавленной? — Не сказал бы. По-моему, она выглядела, как обычно. Вообще не припомню, чтобы в какой-то день видел ее особо расстроенной. Один раз только… но это я ее расстроил. Не поверил, что она брала интервью у мистера Лонта. — Почему вы ей не поверили? — Потому что она написала, будто ему сорок, но я знаю, что ему сорок пять. Да и выглядит он не на сорок, а на все пятьдесят. Поэтому у меня сложилось впечатление, что Менди с ним не разговаривала и лица его не видела. — То есть вы решили, что она вас обманула? — Да, нафантазировала, а не брала интервью. Но я уверен, что половина класса придумывала его точно также. — Вы же сказали, что ей нравилась литература. Стала бы она тогда так относиться к любимому предмету? — Я не говорил, что литература — ее любимый предмет. Просто она была активна на уроках, а те, кому плевать, так себя не ведут. Поэтому и решил, что литература ей нравится… Возможно, она разговаривала с мистером Лонтом, но в том, что брала у него интервью, я сомневаюсь. — Мистер Лонт — это охранник, верно? — Да, который на улице. — Почему вы уволились в день самоубийства Менди? — С Артуром поссорился, вот и уволился… Когда меня не выпустили за ворота, не сразу понял, почему. Подумал, Артур сказал не выпускать меня, — усмехается. — Из-за Теодора поссорились? — Нет, из-за Себастьяна. Это наш общий бывший. Я подумал, что Артур мне изменяет с ним… Но и из-за Теодора, наверно, тоже. Вообще он меня достал, если честно. — Артур? — Теодор. — Себастьян, ваш общий бывший, тоже уволился? — Нет, он не преподает здесь. — Вы все же напишите мне его контакт. В ночь с воскресенья на понедельник, между полуночью и четырьмя часа утра, где вы находились? — Дома у Артура. — Кто-то может это подтвердить? — Артур может. — Что ж, благодарю вас, Кристофер. Если у меня возникнут к вам новые вопросы, мы еще побеседуем. — Надеюсь, что не возникнут, а то мне и впрямь понадобится адвокат. — Может, хотите что-то еще рассказать? — Нет, ничего. Просто мой дед — адвокат, и я бы очень не хотел, чтобы он был в курсе происходящего здесь, иначе… — вздыхает. — Иначе мне придется звонить Себастьяну и просить его адвокатов, а я не хочу ему звонить, понимаете? — Не уверен, что понял вас. — Потому что дед против всех моих мужиков, что же тут непонятного? — закатывает глаза. — Прощу прощения, я почему-то подумал о Себастьяне. — Я вас прощаю. Повезло, что вы не такой консервативный, как некоторые, потому что нравоучений о том, как нужно жить, я бы сейчас не вытерпел. *** Знакомый скрип раздался из динамика, и Чарли в напряжении прислушался. Он сидел в классе древнеанглийского с Эмилией, и первые десять минут занятия проходили довольно сносно, даже не униженно или угнетенно, как было на первых уроках у нее. — Что ж, давай послушаем, что нам скажут, — безрадостно сказала миссис Стэдфастнесс и перевела взгляд с его никудышной контрольной на созерцание погоды за окном. Пока кто-то настраивал динамики и пару раз постучал пальцем по микрофону, Чарли успел придумать ряд причин, по которым будет новое объявление. И самым худшим было новое самоубийство. «Попрошу вашего внимания», — сдержанный голос принадлежал директору. «Все ученики одиннадцатых классов и учителя, преподававшие у Менди Воттер, — в течение дня за Вами зайдут и заберут в классы истории и древнеанглийского для проведения допроса в связи с всеобщей трагедией. Если кто-то ещё владеет ценной для следствия информацией — прошу не стесняться и сообщить об этом сотрудникам полиции». Артур добавил пару фраз о важности поддерживать друг друга и быть едиными в такой тяжелый момент, а после отключился. — Возмутительно, — сердито цокнула Эмилия. — Меня не предупреждали о том, что мой класс займут. Новость не была сюрпризом для Чарли, ведь ранее он столкнулся с полицейскими. Но торопиться скорее прийти на допрос не горел желанием. Только он не учел, что уже находился на месте его проведения. Вздыхая, слушая, как за дверью уже зашумел народ, Чарли невинно обратился к учительнице, стараясь скрыть желание поскорее уйти: — Значит, древнеанглийский отменяется? — К сожалению, да. Изобразив секундное сожаление, Чарли облегченно встал и небрежно взял тетрадь под мышку, не заботясь об аккуратности. — До свидания, — бросил он учительнице, поднявшейся следом за ним, и торопливо поспешил к двери. В ближайшие планы Чарли входило беспрепятственно добраться до комнаты общежития и там немного поспать, восстановить силы, а уже после перейти к неприятному — допросу. Хотя к чему волнения? Ему нечего скрывать… Или как минимум, он не убивал Менди и не желал ее смерти. Думы сомнений завершились резким открыванием двери снаружи. Оба успели резко затормозить и удивлённо посмотреть друг на друга. Мужчина был уже знаком Чарли. — Браво, какая быстрота исполнения. С тебя и начнём. Меня зовут Гидеон Дэвис — старший инспектор полиции, — этот инспектор был с него ростом, но сейчас будто возвышался над ним. Понимая, как все разворачивалось против Чарли, он замотал головой и залепетал: — Да нет, у нас просто тут был урок, я не… — Урок или не урок — не важно, — деловито прервал его мужчина и взглянул на часы на левой руке. — Это займёт минут пятнадцать, не волнуйся и присаживайся. Поскорее начнём — поскорее закончим. Инспектор кивнул Чарли и мягко подтолкнул его к учительскому столу. Эмилия неодобрительно поглядывала на стража порядка, но молчала до самого ухода. — Я оставляю Вас, инспектор, но древнеанглийский мы обязательно продолжим, — она обращалась уже к одному из них: — Не волнуйся, Чарли. И шагнула навстречу манящей свободе коридора. На зависть Чарли… Но, погодите, не волноваться? Что она имела в виду? Не волноваться предстоящему допросу или из-за древнеанглийского? Ещё и снова назвала по имени… — Тебя я уже сегодня видел. Напомни свое имя? — Гидеон Дэвис не спешил садиться за стол, по-хозяйски раскрывая все внутренние ящики, шкафчики и ища что-то. — Чарли Ельников. — Прекрасно, — самому себе сказал инспектор, отыскав толстую кипу бумаги из закромов Эмилии. Они одновременно сели на свои места. Инспектор взял шариковую ручку, быстро проверил ее на чернила и положил рядом ещё какие-то свои документы. На одном из листов был обширный список имён. Наконец, он внимательно посмотрел на Чарли: — ЕльникОв, ЕльникОв… Вижу. Значит, ты в одиннадцатом классе. — И внимательно посмотрел на Чарли. — Ты хорошо знал Менди Воттер? — Ну, мы учимся… учились в параллельных, — ответил тот и, подумав, не удержался от замечания: — Я Ельников. Ударение на первый слог. — Хорошо, Ельников. А лучше просто Чарли, не против? Итак… — секундная вежливость Дэвиса сменилась обратно на скептицизм: — То есть ты, Чарли, не знаком с Менди? Чарли не знал, как лучше вести себя, чтобы не вызвать никаких подозрений. Нет, ему нечего скрывать, но вдруг случайное слово притянет к нему больше внимания полиции? Он бы хотел отделаться поскорее, не давая поводов для дополнительных расспросов. — Знаком немного, — Чарли пожал плечами: — Пару раз общались. Она недавно к нам приехала, почти сразу после меня, у нас особо не было времени на общение… — Тоже новенький? — заинтересовался инспектор. — И как ты находишь пансион? — Мне нравится, здесь хорошо преподают. — Скажи, а где ты был в ночь с воскресенья на понедельник, между полуночью и четырьмя утра? Чарли отозвался сразу же: — Спал. Или пытался уснуть… У меня просто бессонница бывает, но я лежал всю ночь в кровати! — Где именно ты пытался уснуть? — В общежитии, в своей комнате. — Хорошо, а кто твой сосед? — Я без соседа… Небольшая пауза, во время которой Дэвис делал пометки на одолженной у Эмилии бумаге, подарила передышку Чарли. Все шло неплохо. Может, его уже отпустят? — Ты сказал, что вы общались с Менди пару раз, — тем же серьёзным тоном назло Чарли продолжил инспектор. — По каким поводам? Невинный вопрос, но волнение в нем усилилось. Что здесь сказать? Что они обсуждали фанфики и догадки о том, кто гей и кто в кого влюблён? Чарли категорически не хотел затрагивать тему ориентации, особенно, когда где-то в одной из комнат находились его родители. — Чарли? О чем ты задумался? — Гидеон Дэвис напрягся, не получив ответ сразу. Сам себя Чарли и подвёл. Сказать краткое «об учебе» уже не сработает. Инспектор будет думать, что Чарли пытается утаить что-то важное. Но важным для расследования это не было! — Ну, Менди творческий человек, она пыталась узнать мое мнение о ее рассказах, — честно сказал Чарли, а после уклончиво добавил: — Я почти ничего так и не прочёл, некогда из-за учебы. Менди любила писать об однополых отношений, сочинять всякое… Мне не было это интересно. — Так было не интересно или некогда? Инспектор застрочил что-то особенно рьяно в тетради. Чарли старался не пытаться прочесть, чтобы не нервничать сильнее. — И то, и другое. По выходным же мы не учимся. — Хорошо, — кивнул Дэвис. — Не мог бы ты описать характер Менди, какой она была? — Ну, она тихая, умная, училась хорошо… Ничего особого. Как многие здесь. — Она с кем-то дружила? — Не знаю, я не видел. Но инспектор ожидал услышать иное. — Спрошу иначе: с кем ещё она общалась, помимо тебя? — Я не следил. Наверное, с кем-то из своего класса. — У неё были недоброжелатели? — Не думаю, она же только приехала, — Чарли решил не говорить, что сам умудрился в день приезда заиметь несколько врагов. — Может быть, ее не принял коллектив? — Кто знает… Творческие люди часто не могут влиться. — Значит, ты согласен с тем, что если бы кто-то сильно обидел ее, Менди могла бы покончить с собой? — иногда выражение лица Дэвиса было таким отчужденно-холодным, что казалось, будто Чарли был уже в качестве преступника на суде, и каждое его слово подвергалось сомнениям. — Я не думаю, что кто-то или что-то могло довести ее до такого. То есть, со стороны она не казалась прямо обидчивой… — Ты лично видел, как кто-то обидел ее? — Нет, просто… — тревога росла в Чарли. — Мы с ней за день до самоубийства виделись мельком. Она приставала ко мне со своими рассказами, расспросами, а я торопился по делам и немного вспылил… Не словами даже, а действиями. — Что же ты сделал? И Чарли неохотно поделился, что знал о влюблённости Сэма в Менди, что воспользовался этим для отвлечения внимания Менди. До последнего не хотелось раскрывать детали прошедшей субботы. Не то, чтобы это было ужасным, но если не за что будет зацепиться, кроме небольшой ссоры Чарли с Менди… — Она даже не обиделась! — с жаром добавил он. — Ее будто ничего всерьёз не обижало. Сэм потом наоборот радостный ходил. — А говорил, что Менди ни с кем не общалась, — нахмурился инспектор Дэвис и по новой склонился к своим записям. — Но она и правда с ним не общалась, — в своё оправдание возразил Чарли. — Наверное, Сэм влюбился в Менди в день ее приезда, ещё Хэллоуин был, и они танцевали. Он никогда после не общался с ней на людях. На бумаге удалось различить имя «Сэм». Затем инспектор и сам его озвучил: — Значит, Сэм? — Роксин, — уточнил Чарли. — Хорошо. Судя по всему, следующим на допрос вызовут Сэма. Ожидая новых вопросов, Чарли пытался просчитать в уме, мог ли его бывший сосед сказать что-то нежелательное. Конечно, мог… Например, что Чарли — гей. — Чарли, ты больше ничего не хочешь добавить? Может, вспомнилось что-то? Некоторая информация оставалась нераскрытой. Ориентация Чарли. Ричард… Менди очень интересовалась Ричардом. Тео, его странная реакция на известие о смерти Менди. Но Чарли не был уверен, что сможет рассказать обо всем беспристрастно. Лучше не вмешиваться — целее будешь. На собственном опыте убедился. — Вроде, нет. — Тогда спасибо за уделённое время, и… — будто вспоминая что-то по организационным вопросам, инспектор спросил: — Ты знаешь, что Менди оставила предсмертную записку? — Записку? — машинально переспросил Чарли, успев подняться со стула. — «Ты знаешь, почему», — не моргая, четко произнес Дэвис. — Возможно, ты знаешь? Застыв над столом и сидевшим за ним инспектором, Чарли, удивлённый, почти не думал над ответом: — Нет… Я не знал ни о записке, ни то, почему она написала это. Инспектор не отвечал, испытывающе глядя на него. Затем его взгляд стал мягче. — Спасибо. Можешь идти. Не увидев ничего, кроме рассеянности в Чарли, Дэвис потерял к нему интерес. И хорошо, что он не мог видеть перемен на лице ученика, когда тот повернулся к нему спиной и направился к двери. Из-за насыщенности всех событий не сразу в памяти Чарли всплыл давний рассказ Тео. Два самоубийства с большим промежутком, но две одинаковые записки. И Менди написала третью. *** В тяжелых раздумьях Кристофер спускался в столовую. Допрос с полицией не так сильно затронул его, в отличие от нерешенного дела с Артуром, которое пробудило в нем голод. Внутри Кристофера были сомнения, желание сделать во благо всем, так, как он привык делать всегда. Но как бы ни оправдывался и ни объяснялся Артур, наоборот становилось обиднее и больнее. И надо было признать: не задержи его у ворот Ричард из-за самоубийства, Крис давно бы уехал и постарался разорвать все с пансионом и его директором. В столовой было достаточно учеников и учителей. Но Кристофер не взглянул ни на кого, ища любой пустующий стол. У окна как раз был подходящий, разве что не убранный после кого-то… Подождать или самому убрать? И тут он заметил за следующим столом лицо человека, не так раздражавшего его. Кивнув Бедису, Крис направился к нему. Вряд ли тот будет докучать с допросами. Бедис неплохой приятель, поймёт его состояние. — Вы! — донеслось слева приглушенно, отчего Кристофер спокойно пошёл дальше. Не к нему же обращались, в самом деле. Но затем женский голос с заметным акцентом раздался во всеуслышание: — Как Вам не стыдно после всего приходить сюда?! Ученики и учителя заозирались. Очень быстро их взгляд обратился на Кристофера, иногда перемещаясь на кого-то левее. Догадаться, кто был вторым, было легко. Акцент выдал Татьяну. — Что, простите? — сдержанно переспросил Кристофер, стоя в нескольких шагах от стола родителей Ельникова. Он недолюбливал их ещё с прошлой встречи в день рождения Артура, но меньше всего ему хотелось сейчас выяснять с ними отношения на глазах у публики. К тому же Чарли попросил его не рассказывать ничего родителям. — Не притворяйтесь! — Татьяна встала, словно это дало бы ей преимущество перед Кристофером. — Вы практически совратили нашего Чарли, и теперь смеете свободно разгуливать среди других невинных детей? — Совратил? Я? Даже так! И Вы так считаете, мистер Ельников? — Кристофер с натянутой улыбкой посмотрел на Михаила, который нервно дёрнул Татьяну за руку. — Мы все так считаем! — сказала та за двоих и раздраженно цыкнула на прикасание мужа. — Я сразу все поняла, мне следовало принять меры с самого начала. Нельзя, чтобы такие, как вы, были в учителях! — Это какие? — с издёвкой поинтересовался Крис и ступил ближе к ним. — Что, неужели боитесь даже произнести это слово? Миссис Ельникова высокомерно фыркнула: — Нет, не боюсь! Но я даже не хочу слушать, как оно звучит из моих уст. — Чем же геи, — на этом моменте Татьяна шумно выдохнула, — не угодили Вам? Может, Вы боитесь и завидуете, потому что не можете позволить себе и часть той свободы выбора, что я? — Это не выбор, а извращение! Слава богу, я не больная! И я сделаю все, чтобы Вас никуда не взяли на работу в приличное место! Михаил не мог больше оставаться в стороне и неуклюже встал, не до конца отодвинув стул. — Таня, пожалуйста, давай хотя бы не здесь! — умоляюще попросил он ее. Но поздно Михаил спохватился. Кристофер не намерен был терпеть откровенное унижение и оскорбление. Долго он был порядочным учителем. Хватит. Какой теперь в этом смысл, если для кого-то он вечно будет «не таким»? — Даже без работы я буду счастливее, чем Ваш сын. Знаете, я повстречал много родителей, но Вы… — ледяным, тихим голосом заговорил Крис, обращаясь именно к матери Чарли. — …Вы хуже их всех вместе взятых. Гнусная, трусливая лицемерка, которая не видит ничего дальше своего носа… — Ублюдок, — шикнула миссис Ельникова по-русски. — Таня, нет! — Я сейчас его!.. Разъяренный выкрик Татьяны, скрип подошв, всплеск, новый поток ругани — неразбериха, в которой один Михаил среагировал, словно часто попадал в такую ситуацию. Обхватив жену за плечи, он дёрнул ее на себя, и стакан с наполненным йогуртом в ее руке был выплеснут мимо, не попав на Кристофера. Но цель все равно нашлась. — Спасибо. На эмоциях, все трое обернулись к проходу. — Мистер Бэнкс, простите! — прошептал Михаил. В столовой было как никогда тихо. Никто не думал продолжать трапезу, уставившись на главное представление, заключённое в пахе директора пансиона. Оттуда и ниже струйками растекался густой белый йогурт. На чёрных брюках Артура это пятно особенно бросалось в глаза. — Ничего… — директор опасливо прикоснулся к пятну, но тут же одернул руку, кашлянув. — Главное, что не кипяток. — Вы простите нас, Таня просто на нервах, я не видел, как Вы зашли, — Михаил вылетел из-за стола и понапрасну суетился, толком ничего не делая. — Где же тут салфетки… Сейчас, у меня были в пиджаке! Нет, не могу найти… Кристофер молчал, наблюдая за остатками спектакля. Аппетит и гнев полностью исчезли в нем. Так бы и Ельниковы исчезли, наконец замолчав и не мешаясь. Немного придя в себя, он подступил к Михаилу и тихо ему сказал: — Лучше идите к своей жене и контролируйте ее, если она надумает снова бросаться едой. — Чарли! — будто ничего не произошло, внезапно воскликнула Татьяна позади мужчин. — Иди сюда! В проёме действительно стоял Чарли — удивлённый, в ступоре. Видимо, пришел после Артура, но уже подумывал смыться. Не позавидуешь ему — родиться в такой сумасшедшей семейке… Но Кристоферу было не до сочувствия. — А Вы не хотите извиниться перед мистером Бэнксом? И передо мной? — не сдержался он, неприязненно посмотрев на Татьяну. — Перед Вами? Это за что? — на повышенном тоне начала было по новой она. — За то, что меня оклеветали. — Оклеветала?! Вы… — Таня! — повысил голос и Михаил. — Крис, идем, иначе пострадают не только мои брюки, но и наша репутация, — тихо проговорил Артур. — Моя репутация уже пострадала стараниями этой дамы! — хмыкнул Кристофер. — И этого мальчишки, — бросил он в лицо Чарли, останавливаясь напротив него. — В другой раз я бы посочувствовал тебе, Чарли, но сейчас мне тебя совсем не ж… — Пойдём, Крис, на нас все смотрят, — пробормотал Артур, дергая его за руку. Он старательно игнорировал присутствие Чарли, будто Крис разговаривал с пустым местом. — Хотя твой маленький грязный секрет я ей не рассказал. А что было бы, если бы она узнала? — обратился Крис уже к своему спутнику. Артуру больно приобнял его за талию и все-таки вывел из столовой. — Она бы облила всех нас йогуртом! — крикнул Крис уже в коридоре, но Чарли все равно его слышал. — Крис, прекрати, как тебе не стыдно так себя вести? — Как тебе не стыдно, — передразнил его Кристофер. — Ты словно несдержавшийся школьник, спустивший все в штаны. И он вывернулся из хватки Артура. — Мне не стыдно? Я готов сквозь землю провалиться. — Это всего лишь йогурт, — Кристофер бесцеремонно провел пальцами по этому самому йогурту, после чего попробовал его на кончик языка. — Клубничный, — заключил он. — Мы же на работе, — Артур одернул его руку. — Ты — на работе, я — нет, — он отер остатки йогурта о его губы, отчего тот поморщился. — А дальше ты сам. — Ну хватит, успокойся. Артур наконец нашел платок, стёр все с губ и принялся вытирать растекшееся по брюкам пятно. — Успокоиться? Ты не видишь, как она меня завела? — Вижу, но давай не будем терять лицо? — Конечно, нам же так важно не потерять лицо, как я мог забыть, — Кристофер раздраженно закатил глаза. Артур прикусил язык, чтобы не огрызаться. До того, как он стал директором, его самого не особо волновало чужое мнение. Они остановились у входа в мужской туалет. — Принеси мне брюки, пожалуйста, — Артур протянул Кристоферу ключи. — Почему бы тебе не попросить Чарли? — ядовито хмыкнул Крис, глядя в сторону. По неслучайному совпадению, оба заметили русского мальчика, шедшего в их направлении и затормозившего, когда на него посмотрели. — Пожалуйста, — Артур жалобно изогнул брови и вложил в руку Кристофера ключи. — Пожалуйста, — фыркнув, он бросил на Чарли уничтожающий взгляд и пошел дальше по коридору. Артур, не глядя, быстро скользнул за дверь мужского туалета, а после — за дверцу кабинки. Туалетной бумагой удалось вытереть остатки йогурта, но влажное пятно все равно выделялось более черным цветом на фоне общей ткани. Сидеть на крышке унитаза в мокрых брюках было тем еще удовольствием, поэтому Артур предпочел их снять. Шумела сливающаяся вода, хлопали дверцы, мылись руки, а время шло. Артур то и дело поглядывал на наручные часы, думая, что Кристофер, будучи на нервах, его бросил. Можно было выпустить рубашку поверх брюк и снять пиджак, чтобы прикрыть. Артур уже собрался притворить свою затею в жизнь, но как раз услышал голос Кристофера: — Ты где? — Здесь, — отозвался он и приоткрыл дверцу. — Ты издеваешься? — Да, издеваюсь, — Кристофер протянул ему шорты. — Я же попросил… Дверца одной из кабинок отворилась, и оттуда вышел детектив Портер. — Почему бы тебе не попросить мистера Портера? Мистер Портер, проходя мимо них, изогнул брови то ли в насмешке, то ли в изумлении, а Кристофер не успел опомниться, как его схватили за руку, дернули в кабинку, впечатали в дверку и зажали рот рукой. Детектив Портер под шум воды насвистывал какую-то песенку. Затем скрипнул поворачивающийся кран, и хлопнула дверь. Ушёл. — Ты псих, — прошептал Крис в ослабевшую руку на губах. — А ты не псих предлагать ему искать мне штаны? — Разве детективы не занимаются тем, что ищут всякие штуки? — Всякие штуки, может, он стоит под дверью и подслушивает? — с остервенением шептал Артур. — По себе судишь, да? — хмыкнул Крис. Он быстро схватил брюки Артура и выскочил с ними из кабинки. — Иди либо в шортах, либо в трусах! — и исчез из туалета вместе со своей добычей. Перспектива с рубашкой поверх брюк была куда лучше, чем цветастые шорты. Вот почему Кристофера не было так долго. Но что оставалось делать? Артур сокрушенно вздохнул и влез в шорты. Перед зеркалом он решил, что пиджак лучше снять, но это не улучшило его образ. До чего у него был придурковатый вид: в шортах, в рубашке с гаслутком, в носках и туфлях. Жаль, что сейчас небезопасно сократить путь каким-нибудь тайным проходом. Поглубже вдохнув, Артур покинул туалет и непринужденной походкой пошел по коридору, ощущая на себе любопытные взгляды учеников. — Мистер Бэнкс? — с нескрываемым изумлением окликнул его охранник с ресепшена. — Своё имя я ещё не забыл, спасибо, время года тоже помню, — Артур нервно улыбнулся, перекинул пиджак на другую руку и, не останавливаясь, упрямо пошёл дальше, прочь от этого позора. *** Из записей детектива Элиота Портера: — Теодор Бэнкс, верно? — Нет, королева Елизавета. — Очень приятно, ваше величество, присаживайтесь, пожалуйста. — Благодарю. — Полагаю, вы в крайней степени возмущены, что вас вызвали на допрос? — Я возмущен вашим поведением, мистер… — Элиот, зовите меня Элиот. Я детектив. И будьте немного повежливее, юноша. Если вы племянник директора, это еще не значит, что вы местная королева. — Я не королева, — очень раздражен. — Простите, король? — Вы смеетесь надо мной? — Нет, провоцирую. Наслышан о вашем дурном характере. И убедился, что слышал правду. — Как мило, — фыркает. — Но разве это компетентно? — В нашей профессии порой не до компетентности. К тому же, вы первым начали язвить, я лишь вежливо уточнил ваше имя. — Зачем? У вас же на столе листок с моим именем и фотографией. — Мало ли, вдруг на вас маска. Смотрит на меня очень неприязненно и молчит. Уведомляю его о нашем расследовании. — Клянусь говорить правду и только правду. — Может, еще на Библии поклянетесь? — Я же не обвиняемый в суде. — Пока не обвиняемый. Молча смотрит мне в глаза. — Приступим? — Приступим. — Были ли вы знакомы с Менди Воттер? — Ну, я знал ее, но не общался с ней. — Не общались? — Нет. — Совсем? — Не совсем… как-то на уроках вместе с ней сидел. — Просто сидели с ней на уроках? — У нас на уроках можно садиться с кем угодно, это не запрещается. — И вы садитесь на уроках с кем попало? — Не с кем попало. — Чем же вы руководствовались перед тем, как сесть с Менди? — Желанием. Захотел — и сел. А так в основном сажусь с Юджином. С Чарли еще сидел в последнее время, он тоже новенький. Но вы это, наверно, знаете. — Давайте пока вернемся к Менди. Мне известно, что в основном она сидела с Шарлоттой. Но как-то она сидела с вами, и Шарлотта придала этому большое значение. — Наверное, потому что я был единственным, кто сел с ней помимо Шарлотты, — усмехается. — Вы что-то скрываете, Теодор. — Я ничего не скрываю, это вы толком ничего не спрашиваете. — Хорошо, повторюсь: почему вы сидели на некоторых уроках с Менди? — Потому что… потому что она слишком много общалась с Чарли. Я подумал, что она ему нравится. И решил поговорить с ней, потому что если бы она нравилась Чарли, он бы в этом вряд ли мне признался. Зря ревновал в итоге. Ей наоборот интересно было, что между нами происходит. — Значит, ее интересовали ваши отношения с Чарли? — Да, но это вам лучше спросить у Чарли, я с ней не особо обсуждал наши отношения, а он ей, видимо, много чего рассказывал. И то не правду. — Зачем Чарли ей лгал? — Откуда мне знать? Я же не Чарли. — Но какое-то предположение у вас должно быть, почему Чарли так поступал? — Наверное, потому, что мы не решили, скрывать нам наши отношения или нет, а Менди как-то догадалась. Вот он и не знал, как ему с ней быть: сказать правду или соврать. — Получается, Менди не была вам подругой? — Не была. — Но с Чарли она дружила? — Не знаю, дружила ли, но общалась. — Были ли у нее друзья? — Может быть, не знаю. Она же новенькая была. — А недруги? — Если и были, то не я. — Возможно, у вас есть предположения? — Предположения? У меня? Я же у вас монстр номер один. — Я такого не говорил. — Ладно, не у вас, у одноклассников и прочих и прочих. — Значит, у вас нет предположений, кто мог желать Менди зла? — Зла настолько, чтобы вздернуть ее? Ну, не знаю. Вообще она не очень нравилась Эстрейе, потому что я как раз одно время общался с ней, с Менди, когда приревновал Чарли к ней. А Эстрейя думала, что я на нее запал. Она не в курсе про Чарли, а про Менди узнала и в подсобке ее закрыла. Или в прачечной. Я уже не помню точно. Но Эстрейя бы даже в глаз Менди не попала, не то, чтобы петлю на нее накинуть. Она же мне по пояс, — усмехается. — Но могла бы ее довести до самоубийства? — Это точно не ко мне вопрос. А вообще Эстрейя та еще моралистка. — Настолько моралистка, что заперла Менди в подсобке? — Вы же наслышаны о моем дурном характере, — передразнивает. — А я подсобкой пользовался намного чаще, чем она. — И вы так спокойно об этом говорите? — А что? На меня же все равно нажалуются. Или уже нажаловались. — Почему вы себя так ведете, Теодор? — Как так? Вам не нравится мое поведение? Вы мне отец, чтобы меня отчитывать? — очень разозлен. — Я понимаю… — Ничего вы не понимаете! — срывается на крик. Молча смотрим друг на друга. — Простите, мне жаль. — Все так говорят, — хмыкает. — Но никому не жаль по-настоящему. Потому что никто здесь не пережил то, что я, -очень жестко. Молча смотрим друг на друга. — Давай вернемся к Менди? — Вы перешли на «ты», — язвит. — Могу на вы, если так удобнее. — Мне все равно, хоть королева Елизавета, хоть король Генрих. — Серьезно, Теодор. — Я серьезно. И ваше сочувствие мне не нужно. Посочувствуйте кому-нибудь другому. — Ты не сочувствуешь Менди? — Менди? Нет. Но… — смотрит в парту. — Но? — Но ее родителям будет тяжело, — смотрит на меня тяжелым взглядом, глаза у него влажные. — А ей уже все равно. — Давай мы продолжим разговор, когда ты успокоишься? — Я спокоен. — Теодор… — Что вы еще хотели? Спрашивайте. — Возможно, у тебя есть предположения, почему Менди так поступила? — Не знаю… Может, она отчаялась? Я тоже иногда отчаиваюсь, — горько усмехается. — Почему? — Почему? Потому что мне кажется, что меня никто не любит. — А как же Чарли, твой дядя? — Чарли? Не знаю. У дяди — Миллинг. — Кстати, мистер Миллинг сказал, что ты признавался ему в любви. — Признавался, и что? Ему все равно, — пожимает плечами. — Всем все равно. — Менди оставила записку со словами «Ты знаешь, почему», — он смотрит на меня очень удивленно. — Знаешь что-нибудь об этом? — У нас до этого уже было два самоубийства, и каждый оставлял такую же записку. Это очень странно. Если бы она убилась в следующем семестре, моя теория о геометрической прогрессии подтвердилась бы. — Твоя теория о геометрической прогрессии? — Я просто в призраков верил одно время… ну как верил… ладно, верил, но пытался это как-то объяснить и доказать. Один, семь, четырнадцать, понимаете? Они все были новенькими. Учитель, потом ученица. А теперь Менди. И она тоже новенькая, — говорит очень оживленно. — Спасибо, Теодор, ты подал мне очень интересную идею. — Всегда пожалуйста, — снова язвит. — Я могу идти? — Пока нет. Ты рассказал Менди про записки самоубийц? — Нет. — Совсем ничего не рассказывал? — Про записки я рассказывал своим ребятам и Чарли. Может, кто-то из них ей рассказал, а может, она сама в интернете нашла. — Как ты думаешь, ей нравилась литература? — Литература? Не знаю. — Просто ответь. — Просто ответь, — передразнивает. — Мог бы я быть королевой Елизаветой? — Хватит оскорблять ее величество, это не смешно. — Так я и не шучу, — фыркает. — Откуда мне знать, что ей нравилось? Может, нравилась. Мне, например, нравится литература, если вам это интересно. — Когда ты видел Менди в последний раз? — В четверг на профильной математике. — Где ты был в ночь с воскресенья на понедельник между полуночью и четырьмя часами утра? — У себя, спал. — Это может кто-то подтвердить? — Нет, я один живу. — Хорошо. Если у меня появятся еще вопросы, мы с тобой снова побеседуем. — Кто бы сомневался. Уходит, потом быстро возвращается. — Извините, Элиот, я вам соврал. Последний раз я видел Менди в воскресенье. Она… она спрашивала про мои отношения с Чарли. А я запутался. Я тогда как раз недавно признался Кристоферу. Мне было не до нее. Я назвал ее озабоченной дурой и сказал, чтобы она отвалила от меня. — Спасибо, что сказал правду. Мы бы все равно узнали. Где и в котором часу это было? — М, часов так в пять вечера. Под лестницей в боковом холле. На первом этаже. — Что ты делал после ссоры с Менди? — Пошел погулять на улицу. — А она? — Не знаю, я больше ее не видел. — Как она отреагировала на твои слова? — Она сказала, что никому не расскажет про меня и Чарли. — И не обиделась? — Видимо, она и правда была озабоченной дурой и понимала это, — усмехается, потом мрачнеет. — Теперь меня посадят, да? — Не посадят, Теодор. — А что со мной будет? — Ничего, ты несовершеннолетний. Я поговорю с твоим дядей. — С дядей? О чем? — О твоем поведении. Молча вздыхает. — Вижу, ты устал. Иди отдохни. — Я не устал. — Всего доброго, Теодор. — И вам. *** «Что за придурок?» — было первым, что пришло на ум Теодору, когда он увидел мужика в шортах. Но даже не успел додумать эту мысль, как узнал обладателя цветастых шорт, не зря показавшихся знакомыми. И какого черта дядя разгуливает в таком виде по пансиону? Тео пошел следом и даже не таился, однако Артур не оборачивался и не подозревал, что кто-то следует за ним по пятам. Отпирая дверь, он даже не заметил племянника, стоявшего в паре шагов от него. Не упуская шанса, Тео проскользнул следом в кабинет прежде, чем дверь успела захлопнуться. — Привет, — с цветущей улыбкой выдохнул он в спину Артура, но как только увидел его суровое лицо, улыбаться сразу перестал. — Я думал, ты напился или обдолбался, раз так вырядился. — Я вполне себе трезвый, Теодор. Ты что-то хотел? — Хотел узнать, как твои дела, — Тео глупо улыбнулся. — Могло быть намного лучше. Ты хоть понимаешь, что наделал? — Понимаю, — подросток поджал губы. — Ты не понимаешь, — сердито выдохнул Артур. — Это ты не понимаешь, — огрызнулся Тео. Казалось, Менди теперь будет преследовать его всюду, точно безмолвный призрак. — Я не понимаю? — Артур жестко усмехнулся, не удержав ответной язвительности. — Конечно. Ты же у нас самый умный. — Почему ты в шортах? — попытался Тео перевести стрелки разговора. — Все благодаря тебе. Вы же с Кристофером теперь друзья, вот у него и спроси. — Мы не друзья. Я наврал ему. Он поверил. Он просто доверчивый и глупый. — А ты не глупый?.. — Артур горько усмехнулся. От этих слов и выражения дядиного лица Теодору сделалось еще обиднее: все, что он делал, в один момент словно обесценилось. Артур молча смотрел на него и ждал, видимо, каких-то оправданий или извинений. — Давай чая выпьем? Мы давно не пили вместе чай у тебя в кабинете, — виновато проговорил Тео с болезненной улыбкой на побледневшем лице. — Я видеть тебя не хочу, Теодор, неужели ты не понимаешь? У меня просто не осталось сил кричать на тебя и что-то еще объяснять, потому что ты ничего не понимаешь и не хочешь меня слушать. — В отличие от тебя, я сдержал свое обещание, — дрогнувшим голосом возразил Тео, хотя собирался огрызнуться. — Молодец, рассорил нас, поздравляю, можешь этим гордиться! Артур был исполнен ехидства, но Тео и не ждал, что тот обрадуется ссоре с Миллингом. Он и сам сейчас был не рад. Обиженно поджав губы, он буравил дядю недовольным взглядом исподлобья. — Обещания, клятвы, честь — все это только на страницах старых романов, — грустно вздохнул Артур, глядя в глаза племяннику. — Времена рыцарей давно прошли, Тео. — Так я и не претендую на доблестного рыцаря, — он робко улыбнулся. — Да, я заметил, — Артур усмехнулся и открыл дверь. — Иди лучше погуляй. — Может, вместе погуляем? — Тео мельком глянул в коридор и снова перевел взгляд на дядю. — Мы давно вместе не гуляли. — Я завален корреспонденцией. — Я могу помочь с корреспонденцией. А потом погуляем, — Тео с надеждой улыбнулся и шагнул ближе к Артуру. Тот молча покачал головой и кивнул ему на открытую дверь. — Так… почему ты в шортах? — зацепился Тео за очередную ниточку разговора, понимая, что его откровенно выпроваживают. — Форс-мажор в столовой, — устало произнес Артур, но сквозь его напускное спокойствие Тео слышал подступающее раздражение. — Кристофер решил подшутить надо мной и принес шорты вместо брюк. — Мог бы мне позвонить. Я бы принес тебе брюки. Хоть на край света, — добавил Тео и горько улыбнулся. — Ценю твою заботу. — Не ценишь, — обиделся Тео, нехотя покосился на открытую дверь, после чего снова перевел взгляд на Артура. — Не обнимаешь, — с досадой пробурчал он. От этих слов Артур сделался еще угрюмей, чем вначале разговора: взгляд его потемнел, брови нахмурились, губы сложились в тонкую жесткую линию. — Уходи, — бросил он коротко и бесчувственно и отступил от Теодора. — Зануда, — кисло хмыкнул Тео и без охоты переступил через порог. После разговора с дядей, выкуренных в окно сигарет и мытарств по разным углам пансиона Тео сидел на одном из массивных диванов в старом коридоре под сводчатыми потолками, где стены сохранили древний камень, а напольную плитку специально отреставрировали под старину. В кованых люстрах тускло мерцали лампочки на манер свечей, а с улицы через стрельчатые окна заглядывали серые зимние сумерки. Напротив дивана, где примостился Тео, со стены неподвижно взирали заключенные в рамки фотографии работавших и работающих учителей, были там и фотографии предыдущего директора и заместителя — его родителей. Разглядывая их лица, Теодор агрессивно зажевывал мысли об утреннем допросе, лопал большие пахнущие мятой пузыри и со стороны выглядел нахальным и дерзким, когда внутри оставался обиженный и всеми покинутым ребенком. Миллинг отказался с ним обедать и был таким злым, что, казалось, пошлет нахер, если не свалить самому; Юджин кис по Эстрее, Эстрейя включила обиженную из-за того, что ей никто не верит — она будто ничего не рассказывала Ельникову про симпатию Тео к Миллингу, а Ельников сам это выдумал; Томас готовился к предстоящим контрольным, к Адриану приехали родители, а Якоб с младшим братом и Саймоном несмотря на отмену секций отправились в спортивный зал; Ельников не открыл ему дверь и не ответил на звонок, и даже с Ричардом разговаривать сейчас было небезопасно, хотя Тео не мог сообразить, как тому удалось заставить Менди написать записку. Он что, рассказал ей про самоубийц и предложил поиграть в призраков?.. Наверное, единственный, кто согласился бы с ним поболтать, был мистер Элиот, если бы у Тео нашлось чего нового сообщить ему для расследования. Правда, на языке вертелось совершенно другое, и ничего не оставалось, как доказывать мысленному мистеру Элиоту, что тот понятия не имеет, как Тео заискивал перед родителями, стараясь заполучить их расположение, как ему не хватало их искренней радости за его успехи, когда отличные оценки воспринимались ими, как должное, и даже ехидное дядино «молодец» звучало не так холодно и пусто, как похвала отца или матери. Особенно отца… Тео предпочитал кутаться в кокон спасительной ненависти, бережно охраняя непрощенные обиды под струпьями, кровоточащими свежими ранами всякий раз, стоило кому-то подцепить едва зажившую корку. Родители замечали только его отсутствие на праздниках, видели только его плохие отметки, слышали только его грубости. Они учили его поступать правильно, но сами прятались друг от друга по углам, тайно не перенося друг друга. Вся вежливость была напускной, вся любезность — сплошным притворством. Настоящими были только прятки. И у Тео были свои прятки. Но мистер Элиот все равно не поймет, каким ненужным ощущал себя Тео что тогда, что в настоящий момент. Пузырь лопнул, мятная жвачка налипла на губы и нос, так что Теодору пришлось отдирать ее, глядя в переднюю камеру телефона. Пока он был занят своим марафетом, в дальнем конце коридора показался какой-то ученик. Узнав его, Тео поторопился отлепиться от жвачки и запихнуть ее в трещину между камней, после чего вскочил с дивана, чтобы преградить путь идущему. — Привет, Макс, — протянул он с хищной улыбкой и шагнул ближе к десятикласснику, видя, как тот замялся и не решался дальше идти, словно путь ему преградила свора злых собак. — Привет, — робко отозвался Максимилиан. — Что делаешь? — Тео пристроился рядом, делая вид, что не замечает его напряжения. — Иду, — с той же робкой улыбкой ответил запуганный Макс и возобновил ставшую скованной походку. — Куда? — В библиотеку. — Зачем? — Контру по матеше завалил, и Энгерша теперь сожрать меня готова, — взгляд Макса бегал в разные стороны, словно он опасался смотреть в лицо Теодора. — Одноклассница помочь обещала, — торопливо добавил он, выдавая этим скрытую надежду на то, что Тео от него отстанет. — Все так плохо, да? — Да, — тяжкий вздох Макса говорил краше всяких слов о том, в каком бедственном положении его отношения с математикой и математичкой, и, возможно, не только они. — Миссис Энгер не такая уж зараза, просто скажи, что хочешь разобраться в ее предмете. Она ответит на все вопросы, если вежливо спросить. — Если бы я еще знал, что спрашивать, — самоуничтожающе пошутил он. — Могу помочь тебе, у меня нет проблем с математикой, — Тео улыбнулся и слегка наклонился, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Не надо, — сконфуженно пробормотал Макс. — Почему? — Тео не оставлял попыток заглянуть ему в глаза, спрятанные за длинной челкой и стеклами очков. — Извини, конечно, но ты очень странный, — Макс отступил в сторону прежде, чем Тео успел сцапать его за руку. Правда, удирать он не собирался, а вместо этого сам впечатался спиной в стенку рядом с фотографиями. — Странный? — Тео остановился напротив него. — Сначала издеваешься надо мной со своими дружками, потом насилуешь в туалете, а потом мы типа друзья, если я согласился почитать тебе книжку? — выпалил Макс, возмущенно глядя на Тео сквозь растрепанные кудри челки. Тео покусывал пересохшие губы, ожидая услышать что-то еще, но Макс сопел сердито и молча. — Знаю, я поступил дерьмово. Но я же пытаюсь помириться и подружиться, — извиняющимся тоном произнес он. — Пытаешься помириться и подружиться? Серьезно? Тео раздраженно передернул плечами. — Поставь себя на мое место голышом на конюшне в окружении незнакомых людей, а потом представь, каково после такого подружиться? Нормально? Я книжку тебе читал, потому что у тебя мои голые фотки и чуть что, ты сразу грозился показать их на весь пансион. А если не на весь панс… — Ты так осмелел, потому что полиция здесь? — перебил его Тео. — Скажи спасибо, что я еще не сдал тебя, — фыркнул Макс. Фраза поразила внезапно и метко. Тео торопливо сунул руки в карманы, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Максимилиан, которого он угостил «конфетой», на фоне происходящего совсем вылетел из его головы. Глупый, глупый, глупый Тео. Он молча смотрел на Макса, мысленно успокаивая себя, чтобы не выдать дрожащим голосом свой испуг. А Макс молча смотрел на него, и по его насупившемуся лицу сложно было понять, специально ли он пригрозил стукачеством или ляпнул бездумно. — Я удалю фотки и больше не буду лезть к тебе, — в подтверждение своих слов, Тео достал телефон и принялся удалять фотографии, бросая на Максимилиана косые взгляды. — Правда удалил. Все. И видео, — звучало так, словно Тео пытался убедить самого себя. В глазах Макса за стеклами очков читалось явное недоверие, но удалять в придачу заснятое для Миллинга видео Тео не хотел. — Можешь посмотреть мой телефон, все папки, только это видео не включай. Макс улыбнулся, видя, как разнервничался Теодор, чьи руки с телефоном предательски дрожали. — Ладно, допустим, ты все удалил. Но я бы все равно не стал жаловаться, потому что из-за твоей наркоты мне самому пизда, раз я попробовал, — смягчился Макс и улыбнулся, довольный своим блефом. — Наглая лисья морда… — облегченно выдохнул Тео и спрятал телефон в карман. — Ты хоть понимаешь, как напугал меня? Хотя испугался он в первую очередь не за себя, а за дядю. — А ты понимаешь, как меня нап… Договорить у него не получилось — Тео натянул ему на голову капюшон толстовки, так что скрылось все лицо. Макс, испугавшись, что его сейчас задушат собственным капюшоном, напрягся всем телом и притих. — Понимаю, — Тео отпустил его кофту и навис над ним, упершись ладонями в стену на уровне его головы. — Ельников выбесил меня, понимаешь? Все бесит, еще и детектив прикопался, возомнил себя моей нянькой, — фыркнул он, наблюдая, как Макс с опаской в ограниченном руками пространстве поправляет капюшон, сползшие на нос очки и убирает волосы с глаз, пугливо глядя снизу вверх. — Ну а я причем, что ты бешеный? — тихо проговорил он и немного сполз по стенке. — Сколько раз я должен признать, что поступил дерьмово, чтобы ты это услышал? — Не знаю… Ты со всеми друзьями такой или только со мной? — Так мы все-таки друзья? — Тео усмехнулся. — Тогда ты один у меня такой особенный друг. — Не друг я тебе, — буркнул Макс. Он явно чувствовал себя неуютно в западне, созданной Теодором, но по каким-то причинам продолжал терпеть его общество. — А кто? Макс молча смотрел на него, а потом перевел взгляд в сторону, словно в безлюдном коридоре происходило что-то очень интересное. — Хватит прятать двуличность за маской усердной умственной деятельностью, — не выдержал Тео и убрал руки от стены, отступив от Макса. — Ладно, если по-честному, то ты придурок, причем отбитый. И я бы сказал, что не дружу с придурками, особенно такими отбитыми, но в том, что ты наговорил Фридрику или его брату, или директору, или фее крестной, что он больше ко мне не лезет, есть свой плюс. И если он и дальше ко мне не сунется, можно считать, мой отсос не прошел даром, хотя это и было жестко, особенно после конюшни. Про конюшню вообще молчу — это отдельного рода пиздец. Хочу скорее это забыть, но как назло эти мысли меня постоянно преследуют, а от твоего вида триггерит так же, как от Фридрика. Я просто не понимаю, что за хуйня творится в твоей башке, если у тебя хватает ума предлагать мне дружбу, но учитывая, что ты наркоманишь, логично, что я не понимаю, что у тебя в башке… Видя улыбку на лице Теодора, Макс в растерянности замолчал. — Это все? Макс молча сжал губы, испугавшись за последствия своих слов. — Не будет лезть к тебе Фридрик, обещаю, — Тео грустно улыбнулся. — Я думал, ты мне сейчас въебешь… — За что же? — За то, что я сказал… Тео прислонился плечом к стене и заглянул Максу в лицо. — Я не узнал ничего нового из того, что ты сказал. — Ты реально отбитый, — Макс улыбнулся более смело. Теперь это звучало почти как комплимент. — Мне казалось, ты садист. — Казалось? А теперь? — Теперь кажется, что ты мазохист. — Я универсал, — усмехнулся Тео. — Ладно, универсал, — Макс отлип от стенки. — Могу я идти на математику? — Можешь и не спрашивать. — Ну знаешь ли ты целый день меня дрессировал, и я боялся сказать что-то не то, чтоб лишний раз тебя не бесить. — А теперь не боишься? — Ты же только что был нормальным, — Макс отступил от него на шаг. — Не паникуй, это не угроза. Можешь идти к своей подружке, если она у тебя не придуманная. Но миссис Энгер все равно лучше знает математику. — Если честно, я все еще не пойму, ты стебешься и через несколько дней я огребу по полной или реально адекват? — Адекват. Извини меня за все. Можешь общаться с Ельниковым, если хочешь. Макс молча смотрел на Теодора и не верил в услышанное. — Если Фридрик будет докапываться, скажи ему, что встречаешься со мной. И без того удивленное лицо Макса стало еще более удивленным. Тео не сдержал улыбки от вида его опешевшей физиономии. — Если все равно докопается, дай мне знать. Я ему лично объясню, что нельзя трогать моего мальчика. Щеки Максимилиана густо покраснели. — Чего ты? — Тео улыбнулся, тоже отлип от стенки и сделал шаг к Максу. — Нравится, когда зову мальчиком? — Неа… — Макс сделал шаг назад, когда Тео шагнул к нему. Однако его "нет" звучало скорей отговоркой. Он смущался, и Тео это видел. — Может, вместе займемся математикой? — решил он поддеть стыдливого Макса, вкладывая в слова скрытый подтекст. — Не-е, — тот замотал головой, зарделся еще пуще и отступил еще на шаг. — Почему краснеешь? — с игривым лукавством мурлыкнул Тео. — Просто подумал кое-что… — И что же? — Ничего, я пошел, матеша ждет. Увидимся, универсал, — он махнул ему рукой. — Пока, лисеныш. Макс несколько раз оглянулся на него, пока не скрылся за поворотом. Тео смотрел ему вслед, догадываясь, какие пошлые мысли забрели в эту рыжую голову. Было бы неплохо научить его разговаривать, чего стесняться? Они же все видели. Как будто в мыслях могло быть что-то более постыдное. Ему вспомнилось, как Артур когда-то учил его не стыдиться… Он задержал взгляд на фотографии дяди и медленно зашагал в сторону, противоположную Максу. У информационного стенда на выходе из старого коридора Тео затормозил, заметив какое-то новое объявление. Пробежав взглядом по траурным строкам, напечатанным готическим шрифтом, он помрачнел и плотно сжал губы: уроки и секции на завтра отменялись, вместо них всех желающих приглашали на церемонию прощания с Менди. Выйдя в обычный коридор, Тео нащупал в кармане отощавшую пачку сигарет, зажигалку и поудобнее примостился на первом попавшемся подоконнике. Открыл форточку и, не боясь никаких нареканий со стороны старших, выдохнул в сгустившиеся сумерки облако дыма. *** Сегодняшний день прославился отсутствием нормальной еды для Чарли. Завтрак он избежал и отделался невкусными бутербродами, и обед не удался — встреча с родителями, да ещё в компании Кристофера и Артура. «Прекрасная» картина! Особенно их скандал во всеуслышанье, устроенный мамой, и облитый йогуртом Артур. Какой позор… Осознание, что поругались из-за Чарли и его якобы совращения Кристофером, заставили его как никогда пожалеть о своём прямом родстве с Ельниковыми. Он удрал под всеобщую суету, пока папа пытался угомонить маму, а к нему на помощь подключился мистер Минарро. Идея догнать Артура, обсудить вчерашнее и извиниться за родителей провалилась. Рядом с ним был Кристофер. Чувство вины, стыд боролись с дикой ревностью в Чарли, когда он смотрел на них вместе. Мысль о том, что Кристофер в ссоре с Артуром, не успокаивала. Наоборот злила. Шанс на их воссоединение сильнее, пока Кристофер здесь. Ещё и родители… если увидят Миллинга вновь, тот может не выдержать и рассказать правду. В голодном, угнетенном состоянии Чарли брёл к себе в комнату. Бутерброды по второму кругу он не хотел есть, у него ещё был шанс на ужин. Главное — дотерпеть. И желательно побыстрее. Может, попробовать заснуть? Или поискать Теодора и обсудить их допросы? В кармане завибрировало. Звонок на телефон не удивил его, но он не хотел проверять, кто там. Почти уверен был, что родители с претензиями, куда это Чарли ушёл. Только буквально сразу раздался повторный звонок. — Да? — не зная номер, Чарли бездумно взял трубку, чтобы поскорее и повесить. Наверняка реклама. — Чарли ЕльникОв? Это детектив Элиот Портер. Будьте добры, подойдите к классу истории. И как можно скорее, пожалуйста. — А зачем? Я ведь был уже у инспектора Дэвиса, — замедлил шаг Чарли, мгновенно забывая обо всех прошлых переживаниях. — Ничего серьёзного, лишь задам вам несколько уточняющих вопросов. Детектив дал отбой, вынуждая лишь следовать его указанию поторопиться. Очередные записки детектива Элиота Портера: — Чарли ЕльникОв, верно? — Ельников. — Прошу прощения, у вас очень необычная фамилия. Меня зовут Элиот, я детектив. Гидеон уже беседовал с вами, я читал его записи, и пока беседовал с другими учениками, у меня возникло к вам несколько вопросов. Молча смотрит на меня. — Может, сами хотите что-то рассказать? — Что? — Про Теодора, например. — Про Тео? — Да, что вы о нем думаете? — Ну… — молчит. — Не совсем понимаю ваше молчание, Чарли. Судя по тому, что мне известно, отношения у вас с ним вполне себе дружелюбные. Или я не прав? — Ну… сложно сказать, что за отношения. — Вы встречаетесь? Не отвечает. — Или нет? — Нет, просто… не знаю. Это не то, что можно назвать «встречаемся», но я был у него дома, так что, наверное, можно сказать, что все-таки встречаемся, — улыбается. — Я спрашиваю это не потому, что меня интересуют ваши отношения, а потому, что меня интересует Теодор, как личность. Со слов одного человека, на месте Менди должен быть Теодор. Я хочу понять, способен ли Теодор на убийство, способен ли он довести человека до самоубийства… Вы понимаете, о чем я говорю, Чарли? — Да… — бледнеет. — Если вы будете его защищать, и выяснится, что он виновен, то вы пойдете соучастником. — Я ничего не делал. И Тео бы не сделал, он не такой. — Друзья его выгораживают, и это понятно. Но у них есть алиби, а у вас с Теодором его нет. — Я правда спал и… я не знаю, зачем… но Тео бы не стал… там же еще записка была… — Говорил ли вам Теодор о своей теории? — Теории? — Что самоубийства происходят, согласно геометрической прогрессии? — А, да, говорил, помню… — Как думаете, мог бы Теодор довести Менди до самоубийства, чтобы подтвердить свою теорию? — Нет! — Вы уверены? — Тео не псих. — Вы уверены? — Уверен, — смотрит на меня очень недовольно. — Когда я беседовал с ним и спрашивал у него про Менди, он постоянно ссылался на вас и говорил, что вы общались с ней довольно неплохо, хотя Гидеону вы сказали, что не особо общались с ней. Так как на самом деле вы общались с Менди, Чарли? — Ну… лучше, чем Тео, конечно. Просто… — Просто?.. — Просто она спрашивала про мои отношения с Тео, а я не хотел об этом говорить мистеру Дэвису. — Вы не подумали о том, что об этом может сказать Теодор или кто-то из его друзей? — Не подумал, — поджимает губы. — Подумайте, что кто-то мог сказать то, о чем вы сейчас умалчиваете. — Я… я ничего не скрываю. — Скрываете, Чарли, я вижу, когда люди что-то скрывают. Смотрит в сторону. — Тео… мне дорог. И если вдруг окажется, что он виноват, а я это скрыл, даже если и не знал, то… то лучше сидеть вместе с ним в одной камере, чем за одним столом с родителями. Потому что если они узнают… точнее, уже знают… Они думают, что мистер Миллинг меня… того… — Того? — Совратил. — Мистер Миллинг? — Да, но он не при чем, это они так решили. Не говорите им про Тео, пожалуйста, — смотрит на меня очень жалобно. — Теодор очень неуравновешенный подросток, вы это понимаете, Чарли? — Да. — Про мистера Миллинга, я так полагаю, вы не в курсе? — Что он с мистером Бэнксом? В курсе. — Что Теодор ему признавался? Не подумайте, что я хочу разрушить ваши отношения. — Я знаю. — И спокойно к этому относитесь? — Кажется, я полиамурный, — неловко улыбается. — Вы имеете в виду, полиаморный? — Да, точно, — улыбается. Молча смотрим друг на друга. — Мы с Тео главные подозреваемые, да? — Нет. — Нет? — удивляется. — Вы хотели быть главными подозреваемыми? — Нет! Просто Вы меня так допрашивали, что мне стало не по себе. — Работа у меня такая. Не буду скрывать, вы двое кажетесь мне более подозрительными, потому что Менди интересовалась именно вашими отношениями. Но обижали ее не только вы, и если она не выглядела ранимой, это еще не значит, что она не была такой на самом деле. — Наверное, Вы правы… — Согласны, что Менди была ранимой? — Нет, то есть не знаю. Я просто подумал, что, ну… по себе подумал. Я же тоже приехал недавно и пытался с кем-нибудь подружиться, чтобы не быть совсем изгоем. Может, Менди тоже так пыталась? А я не заметил и не подумал, что… что ей может быть грустно и одиноко… Она не выглядела грустной и одинокой. — Она не признавалась вам в любви? — Нет, — удивляется. — Может, она говорила вам, что ей кто-то нравился? — Не говорила, — хмурится. — Но у вас есть предположения, что ей мог кто-то нравиться? — Я знаю только, что она брала интервью у мистера Лонт, но не думаю, что он ей нравился. — Понятно. Может, хотите что-нибудь еще добавить? — Нет, ничего. Скоротать время до ужина Чарли все же удалось. Конечно, не умиротворенным сном, а допросом, не доставившим ему никакого удовольствия, но во всем нужно находить хорошие стороны. Иначе захочешь повеситься вслед за Менди. Только он думал переодеть рубашку на что-то потеплее и наконец пойти ужинать, как скрипнула дверь. — Привет. Ни стука, ни просьбы зайти. Чарли удивлённо посмотрел на явившегося к нему Тео. «Привет»? Такое обычное слово не вязалось с Теодором. Обычно он сразу переходил к делу, но сейчас молча стоял у входа, и это подозрительно. — Привет, — кивнул Чарли и вытащил свитер из шкафа, изображая занятость. Спрашивать что-то ещё или дать Тео самому возможность сказать? Намерено глядя на свое отражение в зеркале, Чарли стал переодеваться, не смущаясь присутствия одноклассника, шагнувшего к нему. — Я искал тебя перед обедом, — донеслись слова Тео со спины. Надо же, он решил встать за Чарли и смотреть на его переодевания, как в лучшем шоу — спереди и сзади. Двусмысленно… Пошлые ассоциации предательски отразились в дрогнувшем голосе Чарли: — Я тогда был на первом допросе, наверное, — быстро проговорил он и с радостью спрятал голову в рубашку, снимая ее через верх. — Первом? У тебя был и второй? — Да. Расспрашивали про отношения мои с тобой… — хотел или нет, а долго прятаться за тканью нельзя. Вновь видя все перед собой, Чарли посмотрел на Тео через зеркало: — Я сначала не хотел говорить, думал, что нет необходимости. — Зря, — инстинктивно или специально Тео осмотрел его обнаженный торс и резко отвернулся к окну. — Если не скажешь, об этом скажут другие. Что и произошло. Наспех натянув свитер, Чарли тоже развернулся: — Зачем тогда ты всем своим друзьям и мне сказал молчать? В чем смысл? — Ельников, иногда ты такой… непонятливый, — под мертвецким равнодушием показался привычный раздражительный Тео. — Молчать надо о том, чего не знают все. О наших отношениях многие давно догадывались, видя нашу игру или слыша сплетни. — А как твой допрос? — Нормально. — И все? Тео тяжело вздохнул, но сдержал большую часть агрессии. Подошёл впритык к окну, будто пейзаж на улице его правда заинтриговал. — А что ты хочешь услышать? Как мы славно поболтали? — Хотя бы не два слова… — нахмурился Чарли. — Зачем ты вообще пришел? Тот повернул к нему голову. — Я пришел извиниться. — Что? — Что слышал. — Это как-то не похоже на извинения, — недоверчиво произнес Чарли. У него возникло чувство, будто они уже так разговаривали. Но когда? — Жаль, — притворно грустно выдохнул Тео и быстро предложил: — Начнём заново? Верно, и сам не чувствовал себя в своей тарелке. Чарли молча смотрел на него, боясь сказать снова что-то не то. Лишь слабо улыбнулся в знак согласия. — Так вот. Я кое-что думал сегодня… Помнишь, я говорил, что у меня нет друзей? Теперь мне кажется, что один у меня все-таки есть. — И кто же? — не смог дальше молчать Чарли. Тео внимательно посмотрел на него, медля с ответом. — Ты, Ельников, ты. Звучит нелепо, но именно ты мой друг, который терпел все, что я делал. — Усмехнувшись своим мыслям, одноклассник не устоял на месте и медленно заходил по комнате, оставляя Чарли одного у окна. — Я желал избавиться от тебя, но ты ни разу не выдал меня, хотя у тебя явно была возможность нажаловаться Артуру или кому-то ещё. Подумать только, я же и запирал тебя, и травил во всех смыслах, а потом заставил тебя идти со мной искать призраков поздно ночью, вопреки правилам пансиона… — Он хмыкнул. — Я подставил тебя перед Роксиным, отправил то письмо твоим родителям от имени директора, пытался добраться до тебя через издевательства над Максом, лишил всех шансов на друзей. А наша игра в парочку в угоду Артуру… Ты мог не поддаваться, мог остановить все, но ты… и после компроматного видео тебя с Артуром, после всего… Встав по центру, Теодор в немом удивлении развел руки в стороны. — Ты все ещё здесь. Продолжаешь говорить со мной. Без враждебности. Почему? — Я… — выдохнул Чарли, намереваясь сформулировать объяснение. — Артур! — знаком попросил его пока помолчать Тео. — Вот, что я подумал в первую очередь. Чтобы не расстраивать его — разве не веская причина? Но потом я понял, что отнюдь не всегда дело касалось Артура. Ведь он точно не просил тебя спать со мной! Погруженный в раздумья, он без спроса сел, а затем лёг во всю длину тела на застеленную кровать, принадлежавшую Чарли. Такие мелочи не беспокоили сейчас, даже если бы обувь его была грязной. — Не просил… — смущенно подтвердил Чарли, уже сам отведя взгляд на окно. — Я сам захотел. А… ты почему согласился? И в самом делал, за окном вполне интересный пейзаж. Голые деревья… Безликая плитка на фоне иссохшей травы и остатков снега. Интереснее некуда. Послышалось ёрзанье на кровати. Тео молчал, сбитый с мысли. Он не ожидал, что Чарли осмелится заговорить об этом. — Как и ты — просто так. Разве нет? По-дружески. Чарли разочарованно поджал губы, но спорить не стал. Он же и сам не донца разобрался. Одно лишь знал точно: от вида всех ли друзей появлялся стояк? Интересное понятие о дружбе у Тео… — Прости меня, в общем. Хорошо? — последнее слово Тео произнес так мягко, искренне-наивно, что нельзя было не ответить: — Хорошо. — Вот и ладно! — он радостно потянулся, улыбнулся, сжал спинку кровати, затем поднялся и деловито пригладил одеяло, приговаривая: — Это была спонтанная речь. Возможно, не встреть я тебя сейчас, и не сказал бы вовсе этого. Но теперь ты знаешь. Ты действительно единственный человек, который не притворяется со мной. Они синхронно подошли друг к другу и неловко остановились ближе, чем каждый себе планировал. — Ты говорил нечто похожее после моего отравления твоей конфетой, — Чарли вспомнил, почему у него было чувство дежавю. — Да. Но тогда я хотел задобрить тебя, чтобы ты вместе со мной искал призраков. — А зачем сейчас извиняешься? — насторожился он, вглядываясь в мимику Тео, будто тот мог выдать настоящую правду. — Что теперь ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? — Ничего. Разве что и дальше быть другом. Согласен? Хотя ты тоже не подарок, конечно, но что имеем… — С таким успехом у тебя скоро никого не будет, — пробурчал Чарли, устав от скрытых издёвок Тео даже в его извинениях. — Ладно-ладно, — примирительно возвёл тот руки в обе стороны. — Ещё раз прости. Не сдержался. И тяжко вздохнул, отчего и челка Чарли затрепыхалась — они до сих пор стояли очень близко, но успели уже привыкнуть к этому. Или к этому никогда нельзя привыкнуть, и только на миг разговор отвлёк? — Что сейчас планируешь делать? — не без интереса спросил Тео, наклонив голову вбок. — Я… я хотел поужинать. А ты? Голод больше не мог терпеть и не напоминать о себе. Начнись сейчас хоть конец света, а пустота и сосущее чувство в животе нервировали Чарли. — М-м, пока думаю. Есть не хочу особо. Ладно, — кажется, Тео ожидал услышать нечто другое и уже посматривал на выход. — Приятного аппетита, хорошего вечера и всего, чего там говорят обычно друзьям. Я не знаю… Как-то резко Тео надумал уходить, ещё секунду назад явно никуда не торопясь. Не ожидав, Чарли не придумал ничего лучше, чем спросить: — Ты точно не хочешь есть? — Неа. Но ты поешь. — Теодор распахнул дверь, напоследок махнув ему: — Заходи на днях, если что. Чарли не стал говорить, что Тео и сейчас мог бы остаться. Страх от неизвестности препятствовал этому. Он смущался от догадки, чем бы они могли заняться вместе. Наедине. Обычно все заканчивалось ссорой, а в последнее время — даже постелью. Если это и есть настоящая дружба, тогда Тео — его единственный друг. Или кто-то из них предпочитал самообман… Дверь захлопнулась и разрушила его оцепенение. Как там сказал Тео? Спонтанная речь, которой могло бы и не быть… — Подожди! — Чарли выбежал вслед за Тео, который едва ли успел сделать несколько шагов от его комнаты. — Может, после ужина посидим у меня или у тебя? Удивительно, как удалось сказать это без запинаний. Чарли ощущал странное волнение, ожидая ответ. Будто это решит все на свете. Но Теодор смотрел на него и молчал. Губы его не вздрагивали, не хотели произнести слова, фразы. А стоять напротив было все унизительнее. Идея развернуться и уйти в комнату казалась заманчивее с каждой секундой. Наверное, Чарли ошибся, и ему показалось. Ну, конечно, после извинений ничего и не должно было быть. У каждого свои дела, как-никак… Но внезапно губы Тео растянулись в улыбке: — А давай. *** Время для визитов было позднее, но если не сейчас, не сегодня, то когда? Утром они договаривались о встрече вечером, и никто не знал, что случится в обед. На стук Артура Кристофер открыл не сразу. — Думал, ты уже не придешь, — окинул он его недоверчивым взглядом. — Мы же договаривались, — Артур виновато улыбнулся. Кристофер молча пропустил его внутрь. — Я хотел прийти пораньше, но не смог, — начал оправдываться Артур. — Из-за расследования. Ты куда?.. Кристофер надевал теплую куртку. — Прогуляться. — Но я не одет для прогулки. — Подожду, пока ты сходишь к себе и оденешься, — вежливо улыбнулся ему Кристофер. — Здесь? — У выхода на улицу. Звучало так, словно у выхода его будет ждать только пустота. Второпях он запахивал первое попавшееся с вешалки пальто и перескакивал через несколько ступенек, надеясь, что Крису не вздумается играть в прятки ночью на улице. Завидя его у дверей, ведущих на задний двор, Артур облегченно выдохнул и открыл перед ним дверь, пропуская его вперед. — И как расследование? — любезно поинтересовался Кристофер, когда они спустились с крыльца. — Продвигается? — Продвигается, — фыркнул Артур и поднял воротник пальто, пряча шею от холода ветра. Морозный воздух полоснул по лицу, горячее дыхание выбивалось изо рта облачками пара и растворялось в ночном сумраке. Кое-где снег островками белел на фоне черной земли. Фонари тусклым светом цеплялись за беспокойно колыхавшиеся ветви голых деревьев, а под ногами путался и выпрашивал ласку выскочивший из темноты черный кот. — И ты не расскажешь мне про расследование? Артур неловко улыбнулся и отпихнул кота ногой. — Менди повесилась на своих шарфах, и следов насильственной смерти не нашли. Но Воттеры против вскрытия, поэтому судмедэкспертиза не полная. Завтра должно прийти заключение по почерку от криминалиста, если окажется, что почерк — не Менди, то это все затянется надолго. А так я получил от Портера за хамливость Тео, Дэвису не понравилось, что у нас слишком мало камер и слишком много слепых мест, слишком слабая система компьютерной безопасности, слишком простые замки в дверях и слишком сонные охранники на постах… Я просто согласно кивал и обещал ему со всем разобраться… Куда мы идем? Они остановились у входа в лабиринт. — Испугался? — Кристофер непонятно улыбнулся и жестом предложил Артуру идти первым. — Не испугался, — тот неуверенно переступил с ноги на ногу и шагнул в объятия железных решеток, увитых неприглядными, сбросившими всю листву растениями. — Как твой день? — он обернулся на Кристофера, шедшего следом. — Вещи собирал. Артур остановился, Кристофер поравнялся с ним и встал рядом. Артур смотрел на него в молчаливом оцепенении, не в силах даже переспросить, хотя все отчетливо расслышал. — Вчера я все наспех запихал в сумку и рюкзак, сегодня укладывал, — пояснил Кристофер и спрятал руки в карманы куртки, когда Артур попытался взять его за руку. — Ты уезжаешь? — тихо спросил он, не веря в происходящее и в свои собственные слова, прозвучавшие охрипшим голосом. Кристофер молча кивнул. — Домой? — Пока поживу в отеле, не хочу домой, — Крис грустно улыбнулся и пошел дальше по шуршащей гравием тропинке лабиринта, не обращая внимания на цепляющиеся за волосы тонкие ветки. — Помнишь, как впервые позвал меня сюда? — Помню, — сквозь комок в горле отозвался Артур, пытаясь принять новость об отъезде. — Мы так и не нашли Минотавра, — с печалью говорил он. — Нет никакого Минотавра, — горько усмехнулся Артур. — Мы заблудились и запутались. Нам нужна нить Ариадны, чтобы выбраться отсюда. Артур понимал, что пытается удержать воздух, но смириться и отпустить Кристофера просто так не мог — даже если виноват, даже если обманул, даже если предал. — Разве нам было плохо вместе? — припер он Кристофера к решетчатой перегородке лабиринта. Железка возмущенно лязгнула, ветки зашелестели о ткань куртки и рассыпались по плечам Кристофера. Артур цеплялся пальцами за холодную решетку, не давая Кристоферу двинуться с места. — Не было, — Крис отвел взгляд, словно в смущении. — Но… — он снова посмотрел на Артура. — Я перестал общаться с родными, чтобы лишний раз не краснеть за твою скрытность, хотел угодить тебе, слушал тебя, терпел Тео и все… всего его. Это было нелегко. И… иногда очень тяжело. Кристофер смотрел Артуру в глаза, а тот кусал губы и стискивал пальцами железную решетку с отчаянием того, кого вот-вот столкнут в пропасть. — Мне надоело притворяться и вести себя с ним обходительно, только потому что я старше и учитель. Мне надоело постоянно прятаться. Нас словно не существует. Меня не существует… А ты? Чем ты поступился ради меня? Артур молча закусил губу и опустил голову. — Лицом, которое так боишься потерять? — Кристофер горько усмехнулся. — Это не так, Крис… — Артур с грустью посмотрел на него исподлобья. — Но я не могу иначе. Я же директор. О нас уже шепчутся, а Кейэл* же «за исконно английские традиции»… Я и так не требовал от тебя вести уроки на манер Купера. — Это явный прогресс в английских традициях, — жестко огрызнулся Кристофер. — Зато ученикам нравилось… — Особенно ученикам. Артур плотно сжал губы. Крис тоже замолчал, чувствуя, что может вспылить, если продолжить разговор в этом направлении. Холодные ветер, запутавшийся в волосах, остудил его скандальный порыв. Робко улыбнувшись, он погладил Артура по предплечью, чем вызвал у того удивленный и недоуменный взгляд. — Прости за шорты, прости, что наговорил лишн… — Это ты меня прости, — с жаром перебил Артур, поймал его руку в свои и крепко ее сжал. — Когда-нибудь все прощу, — Кристофер грустно улыбнулся и высвободил свою руку из его хватки. — Значит… мы все же расстаемся? — хрипло пробормотал Артур. Кристофер спрятал руки в карманы и молча смотрел на него. — Да, — тихо проговорил он. Артур отступил от Кристофера. В глазах у него защипало. — Так просто? — через силу попытался он улыбнуться. — Мне тоже непросто тебя отпускать, — Кристофер разочарованно вздохнул и взглянул из-под ресниц, немного склонив голову. — И сложно поверить, что ты… такой и так мне нравился. А оказалось, я знал тебя не настолько хорошо, как думал. Но это не значит, что ты в одночасье стал плохим и все стало плохо. Нет, много было хорошего, и я этого не забуду. С Ельниковым… неприятно вышло. Тебе было бы приятно, если бы я за твоей спиной целовался с Себастьяном? — А ты целовался? — Артур неуверенно улыбнулся. — Нет, но мог бы. Он говорил, что я ему до сих пор нравлюсь. Чувствуешь разницу? Ты тоже мог… не знаю… как-то иначе разрешить ситуацию с Ельниковым. Мог бы рассказать мне про наркотики. Я бы понял. И принял. Мы бы вместе это преодолели, если бы ты открылся мне. Я верил тебе, а ты обманывал меня, и я даже не знаю, как долго. Почему, почему ты мне не доверял? — Кристофер говорил слишком мягко, и оттого каждое слово было острее и ранило больнее, чем если бы это были возмущенные крики. — Не знаю… — прошептал Артур. — Прости, Крис… Но он знал. Знал и снова обманывал, потому что добить последней правдой, рассказать про Теодора просто не мог. Кристофер глубже засунул руки в карманы куртки и пошуршал носком туфли по гравию. — Понимаю, это твоя жизнь, не моя, но… найди себе хорошего доктора. Того, который действительно поможет. Это важно, Артур. Ты это понимаешь? Или нет? — Ты специально привел меня сюда? — проморгался Артур и, шмыгнув носом, почувствовал себя отвратительно жалким. — Специально, — Кристофер слабо улыбнулся. — Сегодня каждый сам должен найти отсюда выход. — А если… если мы встретимся на выходе? — Значит, вместе дойдем до здания, — Крис улыбнулся более заметно. — Я пойду, Артур. И ты иди, а то замерзнешь. Он отстранился от решетки и шагнул в сторону. — Только не за мной, — оглянулся он на Артура, двинувшегося было следом, и быстро скрылся за первым поворотом. Артуру вспомнилось, как они играли в догонялки впервые здесь, как он был счастлив тогда. Радостные воспоминания — самые грустные. Через полупросвечивающиеся перегородки мелькала светлая куртка Кристофера, было видно, как он надел капюшон и исчез за очередным слоем лабиринтовой сетки. Поколебавшись, Артур свернул за тот же поворот. Только Кристофра теперь не было видно, и догнать бы его все равно не получилось. Растерянно побродив по тропинкам между облезлых стен лабиринта, то и дело цепляя плечами сухие ветки, Артур вскоре вышел на поляну. Неподалеку чернел пень, оставшийся от упавшего в грозу дерева, а у ног оказался кот, словно поджидавший его у выхода. Обтираясь о штаны, обходил он ноги Артура и мурлыкал, мурлыкал. А на сердце кошки скребли. Было так паршиво, что хотелось разрыдаться в голос, кинуться кому-нибудь в объятия, но некому. Некому утешить. Со всеми рассорился. В который раз в своей жизни?.. С обидой и злостью он слишком сильно стукнул кулаком по железным прутьям, так что те тут же дали сдачи. Кот, испугавшись дребезжащего шума заходившей ходуном решетки, юркнул в темноту лабиринта. Артур шикнул от боли и поднес к лицу оцарапанную руку. Выход был теперь только один. И звучал как обречение. Звучал запретным именем. И упреками, упреками, упреками — бесконечными упреками совести.Глава 85. "Ты знаешь, почему"
28 марта 2022 г. в 20:46
Чарли вернулся в свою комнату, не замечая ничего вокруг. Он небрежно скинул ботинки, беспорядочно скомкал одежду на стуле и сразу нырнул в постель. На секунду в нем появилась детская надежда, что под толстым одеялом все снова образуется. Но время шло дальше, раскрывая ему жестокую правду: ничего не будет. По крайней мере, без чьего-то вмешательства. Но как Чарли мог повлиять на происходящее?
Единственная возможность — это ускорить отъезд родителей, если показать своё желание исправиться в оценках. Хотя сомнительно, маму волновало не только это. Надо же, впервые ее заинтересовал сам Чарли и его общение с Кристофером… Что бы она ни надумала про них, она ошибалась. Не там увидела проблему. Может, и к лучшему. Настоящая правда не должна вскрыться. Иначе будет конец всему… Чему-то уже пришел конец.
Чарли зажмурился. Он отвлекал себя мыслями о родителях, чтобы не думать об Артуре. И все равно последние слова директора крутились в его голове.
Артур лишил его своего доверия, словно и не было между ними ничего. Неужели Чарли стал просто учеником, как и все остальные? Больше не особенный…
От слез обиды Чарли сдерживала только глупая надежда на лучшее. Он искренне считал, что не заслужил такого отношения к себе, что Артур будет отталкивать все и всех от себя, чтобы пережить всю боль потери и стыда, сожаления после расставания с Кристофером. Нужно время, чтобы очнуться от пелены, влияния эмоций. Артур обязательно поймёт, что был жесток с Чарли, который не меньше его не желал раскрытия их отношений. Постепенно все пойдёт привычным чередом.
Без Кристофера. Это уже не привычный черёд… Но им же всем будет лучше. Ради этого Чарли не будет сильно злиться на отмену древнеанглийского и переход на фамильярности Артура, на грубости Тео, а терпеливо подождёт. Сейчас все на взводе. Такое бывает. Они справятся.
Хотелось бы знать, втроем или по отдельности…
Ночью Чарли спал прерывисто и, кажется, проснулся от собственного протестующего крика. Он помнил, что все бежал за чьим-то силуэтом, но тот становился размытее и неузнаваемее по мере приближения. Однако темные волосы и фигура были до боли знакомыми… Артур. Даже в сновидениях страх, что лучше уже не будет, преследовал Чарли.
На часах стрелка миновала семь утра. От бессонницы болели мышцы, голова, а внутри — душа. Вытерпев ещё полчаса, Чарли устало поднялся. Свежий воздух мог бы быть полезным.
Укутавшись в свитер и куртку потеплее, он выбрался разведывать обстановку. Помня слова Артура, (как бы ни хотелось сейчас думать о нем), в пансионе был комендантский час. Общепринято он заканчивался в шесть утра. Однако никаких объявлений по громкой связи более не поступало. Выходит, Артур специально соврал, чтобы избавиться от Чарли? Неприятно, хотя с «зови меня мистер Бэнкс» это кажется ерундой.
Не зная, кому и чему верить, Чарли решил быть настороже и выходить не через вестибюль. Спускаясь по лестнице, он посматривал по сторонам, опасаясь наткнуться на охранника или полицейского. Пока было тихо и по-утреннему спокойно. Чарли бесшумно обогнул первый этаж и пришёл к заднему выходу, который обычно использовали работники. Сюда они с Юджином и остальными бежали, пока Тео задерживал Ричарда. Те шалости казались невинными и беззаботными теперь…
Дверь не была заперта — кто-то недавно пользовался проходом до Чарли. Снаружи его уже поджидал рассвет. Краски неба были куда темнее и неприветливее. Ночью темные тучи с ветром проносились мимо пансиона и нынче оставили после себя кроваво-красный результат.
Чарли стоял на пороге и завороженно глядел за плавно плывущими остатками туч.
Затем он увидел, что не один здесь. Сбоку вполоборота к нему сидел светловолосый парень. Донесся запах сигарет. Вероятно, тот мирно курил до прихода Чарли.
Они осмотрели друг друга, убедившись в отсутствии опасности, затем Нил встал.
— Ну и ну, привет, — он узнал Чарли, подошёл к нему. — Зловещее утречко, да?
— Ага.
— У тебя все хорошо?
— Почему ты спрашиваешь? — Чарли резко занервничал. Неужели у него на лице написано, что он полон переживаний?
Нил с улыбкой успокоил его:
— Да ты так рано вышел погулять, вот я и спросил.
— А… Не спится.
— Ну, обычно не гуляют в такой холод, даже если не спится.
— Но ты тоже здесь, — скептически заметил Чарли.
— Верно, так что будем хранить тайны друг друга, — притворно загадочно прошептал Нил, но вместо улыбки получил в ответ встревоженный взгляд. — Эй, ты точно в порядке?
У Чарли возникло дежавю. Тайны всюду преследовали его, и одна важная уже раскрылась Кристоферу.
— Просто плохо спал, — повторил он на автомате, натянув на себя улыбку.
Нил завозился в кармане, чем-то звеня, и вдруг вытащил на утренний свет горсть желтых крошечных таблеток.
— Можешь попробовать это. Если побольше съешь, спать будешь, как младенец.
— Нет, спасибо, — нахмурившись, Чарли подумывал вовсе уйти вглубь закоулков садов или обратно в пансион. Ему хватило той чудо-конфеты от Теодора. — Не хочу.
— Ладно. Это же валериана, — не скрыл удивления Нил и спрятал таблетки в карман. На его веснушчатом лице проступило озарение. — А ты о чем подумал? Наркота? Не парься, я таким сейчас не балуюсь.
Думая, как разбавить возникшую неловкость, Чарли наобум спросил:
— Ты, случаем, не знаешь, надолго полиция у нас?
— Неа. Зато лучше бы не ходил в церковь… Это ж я увидел первым эту Менди. Меня вчера несколько раз допрашивали, будто я сказал бы им что-то новое!
А это уже интересно. Чарли не знал, кто первым обнаружил Менди, и тут ему представилась возможность узнать все от первого лица.
— Ты нашёл ее уже мёртвой?
Нил нервно усмехнулся и помотал головой:
— Уж не живой точно… Жуткое зрелище. Я ещё подумал, что это шутка от моего другана, а она с ним заодно… Но когда я подошёл ближе и увидел ее… — он вздрогнул, будто отгоняя неприятные видения. — Поскорее бы забыть об этом. Я не боюсь трупов, но когда подготовлен к этому, а не так…
— Да, непросто все это, — сочувствующе кивнул Чарли и больше не давил на него. — Слушай… Все же дашь валерьянку?
— Обижаешь. Конечно!
Нил проявил небывалую щедрость и вручил ему целый пузырёк с солнечными таблетками.
По мере рассеивания багряного рассвета, они ещё немного обсудили суровость зимы в этом году и погадали, сохранится ли к Рождеству снег. Чарли не любил эти рассуждения о погоде у британцев, но сейчас подобное неплохо отвлекало от болезненных тем. Потом Нил попрощался: ему предстояло сделать много работы, и он не хотел наткнуться на своего ворчливого садовника-отца в момент безделья.
Чарли не спешил возвращаться в пансион. Несколько слоёв одежды хорошо согревали, а свежесть утра приятно расслабляла измождённое бессонницей тело. Так и стоял он, никому не мешая, пока не заметил новое движение справа.
— Классная у вас татуировка, — вместо приветствия сказал Чарли с улыбкой, вспомнив их вчерашнюю встречу.
— Спасибо, — Ричард тоже улыбнулся ему.
— Можно у Вас кое-что спросить, мистер Лонт?
— Попробуй.
— Чем Вы занимались вчера в спорт-зале?
— Прибирал спортивный инвентарь. Ранс неудачно прыгнул в длину и сломал ногу, так что я теперь за физрука.
— Думаю, из Вас получится отличный физрук, — с облегчением ответил Чарли.
— Возможно. Только у меня нет лицензии, — мягко проговорил Ричард, точно Чарли был пятилетним ребенком. — Миссис Бенз будет временно вести уроки у мальчиков и девочек. А я так, на подхвате.
— Ясно, — тот поджал губы.
— Ты прямо расхваливаешь меня сегодня, Чарли.
— Я-я просто… мне очень стыдно, что я на Вас подумал. Просто Менди про Вас рассказывала мне и… извините…
— Не казнись, — отмахнулся сторож. — Все ошибаются.
— Там канаты были, и я подумал… что Вы их прячете….
— Хватит оправдываться, — Ричард добро усмехнулся. — Насколько мне известно, Менди повесилась на шарфе. Но я там не был и своими глазами не видел, так что не знаю, правда это или вранье. И ты бы меньше об этом думал, тебе-то что переживать?
— Я же общался с ней… а потом еще поссорился… Она мне, кстати, рассказывала про Вас. А еще писала кое-что и говорила, что показывала Вам.
— Да, читал, занятная писанина. А ты читал?
— Ну, так… — Чарли смущенно посмотрел в сторону.
— Мяу!
— Здравствуй, Дифенсоре, — ласково проворковал Ричард и подхватил кота на руки. — Где ты пропадал, проказник?
Не удержавшись, Чарли погладил кота, а после попрощался со сторожем. За это время он успел нагулять аппетит, и ноги его повели к столовой. В мыслях уже представлялся свежий горячий завтрак, дарующий наслаждение и наполнявший энергией.
Вдруг в одном из коридоров за его спиной раздался ехидный голос:
— Ча-арли!
Кристофер, который со слов Тео «собрал вещи и свалил», догнал его в два шага.
— Здравствуйте, — ошалело пробормотал Чарли.
— Как прошла первая брачная ночь?
На это юноша плотно сжал губы и ускорил шаг, но Кристофер цепко приобнял его за плечи, не позволяя дальше идти.
— Понравилось? — он заглянул ему в лицо.
Это было еще хуже допроса на литературе: тогда их разделяло безопасное расстояние, и Миллинга, хоть и взбешенного, останавливало присутствие других учеников. Сейчас же коридор был абсолютно пустым, что позволяло учителю напрочь забыть о привычной доброте.
— Я-я не понимаю, о чем Вы…
— Неужели? Артур не позвал тебя в постель? — Кристофер притворно изумился и выпустил Чарли из своих объятий.
— Нет, — он отступил на шаг от него.
— Какая жалость! Но все еще впереди, верно?
— Какая Вам разница? — Чарли отступил еще на шаг.
— Какая мне разница? — Кристофер злостно усмехнулся. — Большая, учитывая, что твоя мать обвиняет меня в том, чего я не делал. Думаю, мне стоит рассказать ей правду.
— Какую правду? — испугался Чарли.
— Про тебя и Артура, конечно.
— Не надо, — выдохнул он. — Если она узнают…
— Я представляю, как она обрадуется.
— Не надо, пожалуйста, — взмолился Чарли.
Мысль о том, что Кристофер может все рассказать родителям, казалась ему материальной, словно это уже случилось.
— Почему? Мне очень хочется порадовать твоих родителей. Особенно твою маму, которая по каким-то причинам решила, что я тебя соблазнил.
— Вы уже разговаривали с ней? — Чарли совершенно опешил от такого заявления.
— Собираюсь. Сказать ей, что соблазнил ты или соблазнили тебя? Как будет правильно?
— Никак, — русский юноша прислонился спиной к стене.
— Никак? — скривил губы Кристофер.
В растерянности Чарли молча смотрел на него, пытаясь не паниковать и оценивать свои риски. Но здраво размышлять, находясь наедине с разозленным учителем, он не мог. Если выходки и поступки Теодора уже были изучены, и их с Чарли связывала общая тайна, то в случае с Кристофером зацепиться было совершенно не за что. Их ничего не объединяло.
— Это Тео. Он отправил мне сообщение от Артура… и я подумал… я подумал… не знал, что это был Тео…
— Я что-то ничего не понял, ты можешь объяснить нормально? — Кристофер подошел к Чарли почти вплотную, но тот еще сильней вжался в стену.
— Тео отправил мне сообщение с аккаунта Артура в Инстаграме… и я признался ему…
— Что за сообщение?
— Что я ему нравлюсь, — пролепетал Чарли, загнанно глядя снизу вверх на учителя.
— Думаешь, я в это поверю?
— Нет… но это правда…
— Значит, ты первым признался Артуру, потому что решил, что он признался тебе, но сообщение отправил Теодор? Я правильно понял? — уточнил Кристофер, немного успокоившись. Вроде бы.
— Да…
— И каким же образом он забрал у Артура телефон?
— Артур тогда напился… еще мистер фон Гюнцбург приезжал…
— Напились они, как же, — усмехнулся Кристофер и закатил глаза.
Чарли помнил, что со слов Тео, они не были похожи на выпивших. И Кристофер якобы не сообразил, что к чему. Но то говорил Тео. Похоже, не все его суждения оказались правдой.
— Получается, ты первым начал?
— Да… нет, это Тео начал, — попытался оправдаться Чарли.
— Это я понял, что дальше?
— Дальше?..
Кристофер отступил от своей жертвы, завидев вышедших из-за поворота учеников. К несчастью для Чарли, те направились в противоположную сторону, и примкнуть к ним, чтобы спастись от расспросов, у него не было возможности.
— Да. Что было дальше?
— Если я Вам расскажу, Вы не пойдете к родителям? — с надеждой жалобно спросил Чарли.
— Не пойду.
— Правда не пойдете?
— Правда. Пошли в столовую? Она уже должна открыться.
— Давайте лучше здесь! — Чарли едва не схватил его за руку.
— Здесь выглядит так, будто я пристаю к тебе, — иронично заметил Кристофер.
— Не выглядит… Просто в столовую могут прийти мои родители… Может, лучше в библиотеку?
— Библиотека еще закрыта. Пойдём, Чарли, хватит ломаться, — Кристофер положил руку ему на плечо и развернул по направлению к столовой.
Чарли ничего не осталось, как шагать рядом. Пусть за плечо его уже никто не придерживал, удирать было опасно. Иначе Кристофер мог рассказать его родителям правду, а Чарли не хотел, чтобы они ее узнали.
— Так что было после сообщения?
— Артур… он… поцеловал меня, — тихо начал Чарли. — И Тео это видел. Он очень разозлился тогда и сбежал. А потом я попался Вам на глаза… Артур не хотел, чтобы Вы узнали и… он попросил Тео, чтобы… мы были парой…
— Подожди, — учитель внезапно остановился. — Ты сказал, что Тео сбежал, когда Артур поцеловал тебя?
— Ну, да… — Чарли робко посмотрел на него.
— А потом Артур попросил его быть твоим парнем?
— Да, — он нахмурился, чувствуя в этих вопросах какой-то подвох.
— Понятно… знаешь, Чарли, мне еще до приезда Себастьяна казалось, что между тобой и Теодором что-то происходит. Если бы ты был ему безразличен, он бы не стал так злиться, верно?
Только вот злился Тео на Артура, и это было последнее, о чем Чарли хотел кому-либо рассказывать.
— Ну, Тео, он… он приставал ко мне, это правда, только… только я ему не нравился, — горько улыбнулся юноша. — Вы ему нравитесь, а не я…
— Это так он разбирался в своих чувствах, — со смешком кивнул Кристофер и зашагал дальше по коридору.
Чарли молча пошел следом.
— Только не совсем понимаю, зачем он соврал мне, — задумчиво проговорил учитель.
Эти слова взволновали Чарли. Становилось тяжелее самому не запутаться. Версия Тео, доверенная Кристоферу, отличалась от другой правды, что знал Чарли. Но сослаться на своё враньё или ошибку было бы глупо ради выгораживания Тео. Вдруг Кристофер вообще перестанет верить любому слову Чарли и расскажет его родителям про Артура?
— Наверное, он не хотел, чтобы Вы отвернулись от него, — пробормотал Чарли, когда они входили в столовую.
— Да, наверное… Кстати, кто покупал кольца?
— Кольца? — он замер в дверях, но быстро спохватился и ушел с прохода.
— Да, кольца.
Чарли мельком глянул в глаза Кристофера. Сердце в волнении забилось, словно он был на экзамене и не знал правильного ответа. Нужно было угадать, а каждая секунда молчания была подозрительной.
— Тео.
— Тео?
— Тео украл их у Артура, — Чарли решил сказать правду.
И ошибся, видя на лице Кристофера недоумение.
— Украл у Артура?
— Да, — сокрушенно подтвердил Чарли.
Кристофер молча посмотрел в сторону, после чего перевел взгляд обратно на Чарли.
— Кто это тебе сказал?
— Про кольца?
— Да, что Тео их украл?
Видимо, нужно было сказать, что Артур. Но Чарли не мог его оболгать. А учитывая, что Артур теперь стал «мистером Бэнксом», портить отношения с ним еще больше категорически не хотелось.
— Это Тео мне сказал. Он очень злился тогда на Артура и хотел Вас рассорить с ним…
— Кажется, я начинаю понимать, — медленно проговорил Кристофер, пристально глядя на Чарли. — Ты идешь? — кивнул он в сторону буфета.
— Нет, я лучше бутербродами позавтракаю, — тот неловко улыбнулся.
— Приятного аппетита, — кивнул ему учитель.
— И Вам…
Засунув коробок с бутербродами в карман куртки, Чарли вышел из столовой и направился в сторону холла, надеясь, что по пути не столкнется с родителями.
Разговор с Кристофером не давал ему покоя, он прокручивал каждую фразу, придумывал другие ответы и пытался в уме переиграть случившееся. Что понял Кристофер? Чарли не знал. Но кое-что он знал наверняка: ему срочно нужно поговорить с Тео.
— …Чарли Ельников…
Услышав свое имя из уст одного из троих из полицейских, обосновавшихся на ресепшене, где раньше сидел охранник, Чарли остановился.
Следом за его именем последовали и другие, что немного успокоило, но тем не менее он не мог перестать слушать зачитываемый список и двигаться дальше в сторону лестницы.
— Чем могу помочь? — спросил его молодой высокий полицейский, отвлекшись от списка.
— Вы там назвали мое имя, — пролепетал Чарли.
— Поздравляю, ты в списке подозреваемых, — усмехнулся полицейский. За что получил толчок локтем от своего старшего коллеги и рассмеялся от вида испуганного лица Чарли. — Не ссы, пацан, это стопроцентное самоубийство.
— Это будет решать следователь, а не ты, — строго сказал второй полицейский, сидящий у компьютера.
— Не нуди, Дэв. Кто захочет застрять в этой глуши на неделю?.. Что там столовка, открылась? Пошли лучше пожрем, — молодой полицейский поднялся.
Тот, что толкнул его, встал следом, один «Дэв» сидел у экрана компьютера, пристально просматривая камеры наблюдения.
Не желая привлекать внимание, Чарли быстро зашагал к лестнице.
— Только не говори, что ты нашел что-то подозрительное, — услышал он в отдалении голос молодого полицейского. Но что ответил «Дэв», уже не разобрал.
Мысли его вернулись к Менди, тревога усилилась, а опыт беседы с Кристофером показал, чем чревато перевирание. Только со следователем явно не сработает так, как с Кристофером.
Второпях Чарли перескакивал через несколько ступенек, а вынырнув из-за поворота в коридоре общежития, едва не врезался в какого-то ученика.
— Надо же, Ельников! У меня к тебе как раз есть вопрос, — улыбнулся Юджин.
— Ко мне? — испугался Чарли.
— Да не бойся ты, мы в курсе, что молчать надо, — его слова успокоения наоборот усилили тревогу Чарли. — Я у тебя хотел спросить про Эстрейю. Она же рассказывала тебе про Миллинга?
— А, э… да, — спохватился Чарли, вспоминая, что подслушал их разговор из тайной комнаты и соврал Теодору.
— Тео прав, нельзя ей доверять, — грустно вздохнул Юджин. — Ладно… и помни, мы ничего не знаем.
— Ничего не знаем?..
— Про наркоту, тебя, директора, — тихо пояснил одноклассник.
Чарли открыл было рот, чтобы переспросить.
— Т-с-с, не паникуй, Ельников. Все обойдется, — Юджин махнул ему рукой и направился дальше по коридору в сторону душевых.
Чарли дождался, пока тот скроется за дальним повротом, и двинулся в сторону комнаты Тео. Постучал громко и сильно и сам же испугался, как бы дверь не слетела с петель — от стука она жалобно скрипнула. Внутри комнаты послышалось шевеление и возмущение:
— Какого хера?..
Дверь отворилась, и на пороге показался растрепанный Тео в свободной футболке и пижамных штанах.
— Ты?..
— Я, — Чарли неловко улыбнулся. — Это очень важно, но я быстро.
— Что может быть важным в такую адскую рань?
— Ну… во-первых, Миллинг не уехал, — тихо заговорил он, видя, как в удивлении вытянулось сонное лицо Теодора. — Во-вторых, он грозился рассказать моим родителям про меня и Артура, потому что моя мама якобы его подозревает, и мне…
— Это похоже надолго.
Тео отворил дверь шире, пропуская его в комнату. Оказавшись внутри, Чарли почувствовал себя неудобно от одного взгляда на не застеленную постель, ставшей ложем их близости в субботу.
— И что там в-третьих тебе?.. — недовольно спросил Тео и опустился на скомканное одеяло.
— В-третьих… — Чарли растерянно посмотрел на него. — В третьих, не знаю, что ты говорил Миллингу про кольца, но, похоже, я сказал не то, что ты, и он что-то понял.
Теодор раздраженно закатил глаза.
— Какого хера ты ему это вообще рассказывал?
— Он грозился рассказать моим родителям! Они приехали, если ты не знал.
— Пиздец… молодец, Ельников.
— Я не виноват, что он приехали, — обиженно хмыкнул Чарли. — Если бы не твое сообщение в прошлый раз, они бы и не приезжали. А еще Сэм знает про меня и тебя. Нельзя врать, иначе получится, как с Миллингом.
— Ты дебил что ли всем про все разбалтывать?
— Я жил вместе с ним и считал его своим другом, если ты забыл! И ты не сказал мне тогда, что наши отношения — секрет.
— А сам ты до этого не додумался?
Чарли сердито вздохнул.
— Зря я спросил, — Тео скривился. — Что ж, прекрасно, что я еще могу сказать? Теперь мы парочка, и мы в полном дерьме.
— Менди из-за тебя повесилась, да?
Тео бросил на него гневный взгляд и процедил сквозь зубы:
— Я не причем. Ты понял?
— Понял, — кисло согласился Чарли. — Ладно. Я пойду…
— Счастливо, — хмыкнул ему вслед Теодор.
Чарли плотно сжал губы и вышел в коридор совершенно опустошенным: день только начинался и уже был полон неприятностей. Только он зашел в свою комнату и понадеялся спрятаться там от окружающего мира, как в кармане его джинс завибрировал телефон.
— Да?..
— Доброе утро, сынок, как ты? — интересовался папа.
— Нормально, — сухо бросил Чарли.
— Позавтракаешь с нами?
— Я уже позавтракал, — свободной рукой он вытащил бутерброды из кармана куртки и положил их на стол.
— Может, просто посидишь с нами?
— Нет, пап, мне к пересдаче надо готовиться, — и Чарли сбросил звонок.
Он снял куртку, быстро расправился с бутербродами, запил их обычной водой и сел за древнеанглийский.
Чем он не угодил Стэдфастнесс? Почему она так прицепилась к нему? За что невзлюбила? Что ей было известно о Бэнксах? Чарли даже представить не мог. Но если Артур сказал, что она что-то знает, то лучше пойти на уступки и не нарываться на грубости. Меньше проблем себе и Бэнксам.
Телефон пиликнул. Несколько минут Чарли упорно игнорировал и сообщение, и свое любопытство, но в итоге сдался. Кого он обманывал? На кого обижался? Может, это от Артура или от Тео?.
«Доброе утро, Чарли. До 16:00 я буду в своем кабинете. Если надумаешь, приходи заниматься.
Примечания:
* сокращенное название Кингстон-Лейси
Коллажик к последней сцене с Чарли и Тео: https://radikalfoto.ru/ib/7J1MBs1O57
Если у кого-то не открывается первая ссылка: https://ibb.co/n7235fL