Там, где кончается любовь

— Это всё невероятно интересно, но мне пора, — с наигранной улыбкой протараторила я, и хотела наконец сесть в свою машину, но Виктор перегородил мне путь. Скрестив руки на груди, он прислонился спиной к двери водительского места. — Мия, перестань играть в догонялки. Этот мир слишком мал для того, чтобы бегать от самой себя. — Не понимаю, о чём ты, — я взялась за ручку, давая понять, что дальнейшие нотации и душещипательные речи о том, как правильно жить, меня не интересуют. — Мия, — вампир глубоко вздохнул, — пойми, что не только твоя жизнь в опасности. Оглядись вокруг и ответь на один важный вопрос: твой мир похож на рай? Если да, то почему ты делаешь всё, чтобы превратить его в ад? — Потому что когда один вампир играет в философа — где-то грустит один оборотень, — сзади прозвучал насмешливый голос, который наглым образом не дал мне и слово вставить. Макс встал рядом по правую сторону, запустив руки в карманы чёрных джинс. — Ван Арт, — парень коротко кивнул, не скрывая свойственную ему игривость. И зачем он вернулся? Езжал бы отсюда вместе со своей рыжеволосой самкой обратно в уютный домик на окраине городка. Но он здесь. Опасная близость позволяет физическому и душевному напряжению вырезать в области сердца сквозную дыру, через которую проходит поток холодного ветра. Его ощутимое тепло обволакивало, достигая каждой клеточки тела, каждое случайное прикосновение плечом к моему выводило из строя, словно мощный удар кулаком. — Фолл, — Вик поприветствовал тем же жестом, нисколько не удивлённый нахождению оборотня в Сиэтле. — И какими судьбами сюда, в город дождей и больных на голову самоубийц, угодил один из Князей кровососущей державы? — парировал Макс. — Я здесь по душу Мии, — вампир кивнул на меня подбородком, — а не по твою, красавчик, ты уж извини. — Девочки-девочки, — не выдержав, я мягко оттолкнула Виктора от своего автомобиля, — я так рада вашему счастливому воссоединению. Жаль, конечно, что у меня аллергия на мелодраматический пафос, ну, знаете: розовые сопли ручьём и всё такое, поэтому ариведерчи. Увидимся ровно через год, а лучше через «никогда» лет на этом же месте, договорились? Ну вот и чудненько. Сев в машину и громко хлопнув дверью, мне практически удалось загородиться от давления чужих забот. Голова и без того забита ненужным хламом, а тут ещё чёртовы охотники за головами. Видели бы они меня — цена такого товара вмиг упадёт. Эта мысль слегка взбодрила, даже помогла обрести спокойствие. Ненадолго. Открылась задняя дверь. Кто-то занял пассажирское место. — Прости меня, герой, это ради твоей безопасности, — с виноватой ноткой прошептал Макс возле самого уха, а затем кольцом сцепил руки на моей груди. На все крики и протестующие попытки выбраться, он лишь сильнее прижимал меня к спинке сиденья. — Твою мать, Ван Арт, не тормози, я не смогу её долго удерживать! Тот сразу очнулся и бережно прикоснулся к моему подборку, задирая голову вверх так, чтобы я смотрела в горящие красным огнём глаза. Ну уж нет. Эти гипнотизирующие штучки не сработают! — Убери свои руки, предатель! Не трогайте меня! Отпустите! — я замотала головой, зажмурив глаза. Дыхание перехватывало от того, с какой настойчивостью я пыталась выкарабкаться из волчьего капкана. Пришлось укусить Фолла за запястье, чтобы он ослабил хватку. Не помогло. — Ауч, тише, маленькая, зубки ведь сломаешь, — стоило ему оставить едва ощутимый поцелуй чуть ниже скул, как моё тело моментально обмякло, охваченное расслабляющей волной появившейся безмятежности. Всё остальное ушло на задний план: Виктор, который уже вовсю что-то внушал мне; преследования Теодора с неизвестными целями; ненормальный фанатик Вуда, возомнивший себя покровителем вселенной — всего этого больше не существовало. Та же Саманта перестала всплывать перед глазами, её образ рухнул словно невидимый барьер между мной и Максом. Разум постепенно затуманился, голова стала невыносимо тяжёлой, её просто тянуло к земле, и, как тисками, давило в висках. Глаза слипались, но я всё ещё была в опьянённом сознании, чтобы неразборчиво проговорить: — Не отпускай… И мир погрузился во тьму. Здесь так спокойно. И так хорошо. Здесь нет ничего, кроме убаюкивающего бархатного шёпота, который укрывает от любых невзгод. Уже и не вспомнить, когда в последний раз так высыпалась. Первым делом, когда я очнулась, почувствовала запах свежеиспечённых блинов и услышала доносящиеся откуда-то голоса. Могу предложить, что из кухни... Ведь только после того, как я огляделась по сторонам, до меня дошло, что я не своей квартире. Даже не в Сиэтле! — Вы что, мать вашу, издеваетесь?! — я давно вышла из того возраста, когда необдуманным поступкам или совершённым в порыве гнева действиям, есть объяснения, но сейчас я взяла первое, что попалось под руку — ночник с прикроватной тумбочки, и швырнула в стену из жёлтого кирпича. Осколки рассыпались по всему паркету. Голоса стихли. Я встала с широкой мягкой кровати, накрытой шёлковым пледом цвета зелёной мяты. Сделала несколько шагов на подгибающихся ногах, будто меня лишили опоры, обрезали крылья, и, потеряв прочность, вот-вот грохнусь обратно. — С добрым утром, соня, — в дверном проёме показался Макс. Он, как ни в чём не бывало, стоял в пижамных тёмно-синих штанах, а белый фартук прикрывал голый торс. Взгляд парня медленно прошёлся по мне с головы до ног. Довольная ухмылка на его губах крайне смутила. — Ты сильно исхудала, я этим более чем недоволен, но уже предвкушаю предстоящее удовольствие от того, как кормлю тебя. Я почувствовала себя голой слишком поздно. — Кто вообще тебе позволил раздевать меня, извращенец? — я резко стянула плед с кровати и быстро обмотала вокруг себя. — Не хотел, чтобы платье помялось, — он пожал плечами. — И скажи спасибо, что я оставил нижнее белье, ведь… Договорить Макс не успел — в два счёта оказался прижатым к стене. — Либо ты возвращаешь меня в Сиэтл… — Либо мы приступаем сразу к делу, и я знаю, с чего начать, — в комнату зашёл Виктор, с невозмутимым видом помешивая ложкой чай. Оценив обстановку взглядом, он довольно хмыкнул. Мой кулак врезался в кирпич, оставляя глубокую трещину. — Нет никаких «мы», Виктор. Решайте без меня свои проблемы! — из глаз брызнули слёзы. — Я не нанималась на должность «спасительницы», которая хранит равновесие и живёт вечно, теряя абсолютно всех, кто дорог… После последней битвы я сделала вывод — это не для меня. Вампиры, оборотни, вечные конфликты между ними буду должна решать я, а на создание нового ордена Стражей Сумерек не хватило бы сил. Не хватило бы сил, потому что осталась одна. В ночь кровавой луны я не успела загородить собой Макса от надвисающего над ним острого обломка профиля. Всё происходило, как в замедленной съёмке: я со всей скоростью кинулась к нему, но в то же время я как будто стояла на месте. В какой-то момент перед глазами стали проноситься события всей жизни, самые лучшие воспоминания, связанные с Фоллом. Лихорадочно воспроизводились как чёрно-белые кадры. И тут появляется волчица, которая спасает его, рискуя собственной жизнью. Макс выбрал её. Я должна была поговорить с ним, узнать причину, но не решилась перешагнуть через границу, прочерченную глубокой пропастью. Почему? Потому что знала: я не та, кто ему нужен. — Рассказывай про свой план, — обратилась я к Ван Арту, скрывая дрожь в голосе.