Там, где кончается любовь

— Зачем ты обустроил здесь съёмную квартиру точно так же, как в Нью-Йорке? — обхватив тёплую кружку ладонями, я глубоко вдохнула пьянящий аромат крепкого кофе и посмотрела в окно. Передо мной открылся вид на мост Фремонт, представляющий величественную панораму новостроек солнечного Портленда. Если присмотреться, на другой стороне реки можно заметить длинную канатную дорогу. Несмотря на быстрое передвижение вагончиков, я уверена, что туристы и даже местные жители наслаждаются прогулкой, которая погружает в какое-то совершенно неописуемое сказочное место, где город можно сравнить с иной планетой: с птичьего полёта видны деловые центры, реки, мосты и обычные улицы, утопающие в первых весенних цветах. — Смею предположить, что истерики прекратились? Отлично, примерь это. Развернувшись лицом к Максу, я заметила в его руках стопку каких-то вещей. Сам же парень переоделся в белую футболку, обтягивающую мышцы плеч, и чёрные джоггеры в стиле милитари с карманами и ремешками. Поправив солнцезащитные очки на голове, парень вопросительно приподнял бровь: — Что? — Хотя бы объясни, почему именно Портленд? Почему мы не в Нью-Йорке? — я поставила керамическую кружку на прикроватную тумбу и скрестила руки, устремив взгляд на Фолла. Сейчас я могла уже сделать это без дрожи в руках. — Помимо плана следующих действий Виктор больше ничего не сказал и, как всегда, ушёл по-английски, а мне нужны ответы. — Тебе нужен Алпразолам*, а мне, видимо, аспирин, — Макс шумно выдохнул, всем видом показывая своё недовольство. — Во-первых, — он подошел к заправленной кровати, в которой я очнулась около часа назад, и аккуратно положил одежду поверх пледа, — если наша ремейковская Белоснежка в мужском обличии не посчитал нужным пуститься в объяснения сейчас, значит, он сделает это позже. Во-вторых, ты эмигрировала на другой конец Соединенных Штатов, на машине долго добираться, ты бы успела очнуться и отметелить нас, а тащить спящее тело в аэропорт — не комильфо, поэтому я предложил более оптимальный вариант. — Макс сел на край кровати, уперев локти в колени и сложив пальцы в замок. Не взглянув на меня, он смотрел вперёд взволнованно и напряжённо. — В-третьих, квартира не съёмная, я купил её пару месяцев назад, когда напал на твой след. Не знаю зачем, наверно… наверно просто хотел удостовериться, что ты всё ещё жива. Он сказал негромко, почти шёпотом, хотя меня буквально тряхнуло от сердца до самых кончиков пальцев. Слова излучали неподдельную искренность, заставляя дышать чаще. Но что мне делать дальше с этой информацией? Понимающе кивнуть головой или вылить весь поток возникших вопросов? Неужели он специально выбрал именно тот музей, где работала я? Но с чего бы вдруг его волновала моя жизнь, когда наши отношения рухнули, как Лондонский мост? И, кстати говоря, где сейчас рыжая подружка? Осталась в Сиэтле с юными скаутами или она на пути сюда и вот-вот ворвётся с лаем, защищая свою территорию?.. — Мия, приём, — мягкий голос резко вырвал из тумана размышлений. Макс стоял возле проёма и, поймав мой взгляд на себе, кивнул на кровать: — Маякни, если вдруг что-то из этого не подойдёт. — Подожди, — я неуверенно потянула вверх серую майку за тонкие лямки. От нее исходил приторный запах женских духов. — Ты ограбил секонд-хенд? — Нет, это... — он удивлённо раскрыл глаза и неловко откашлялся, — …это вещи Саманты. — Оу, — с нескрываемым отвращением выпустив майку из руки, я вытерла их о платье. — Мило с твоей стороны, но, пожалуй, пойду во вчерашнем. — Как скажешь, — ситуация стала слегка угловатой. Его зрачки, нервно бегающие по комнате, выдавали полное отсутствие решимости, но длилось это не больше десяти секунд. Всё же я успела заметить, как острые скулы дёргаются от напряжения, как он закрывает глаза и медленно дышит через нос по своему ритмичному счёту продолжительности выдоха. А потом, натянув ту самую ехидную улыбку, Макс надел очки на переносицу и серьёзным тоном заявил перед выходом: — Работаем по старой схеме: звонишь своему начальству, ссылаешься на переутомление, расстройство желудка, месячные — в общем, на то, что первое придёт в голову — и высверливаешь ему все мозги о том, как тебе необходим отдых. Жду в тачке. Вот и всё. Неужели это конец той тихой и размеренной жизни, к которой я успела привыкнуть за год? А может, у неё и вовсе не было даже начала? Разговор с Флэтчером о моём незапланированном отъезде выдался тяжёлым, а точнее, вообще не сложился. У нас и без того были натянутые отношения, из-за которых периодически хотелось записаться на приём к мозгоправу, чтобы восстановить последние выжившие нервные клетки, так ещё этот внезапный «отпуск». Едва пугающий выговор и угрозы пополнения отряда безработных проехались по мне словно ледовой комбайн. Я долго держалась за эту работу, как за ту невидимую нить, связывающую меня и обыкновенную жизнь, и всё же умудрилась наиглупейшим образом выпустить её из рук. «Оказалась не в то время, не в том месте», — вместо клыков фраза острым клеймом вонзилась в мой тесный мирок. Если бы я послушала Тришу, всё могло бы быть по-другому. Если бы я пошла с ней на идиотскую вечеринку в общежитии вместо маскарада, который решил мою судьбу, словно заложенная вблизи взрывчатка для военного, Триша была бы сейчас жива. Если бы только я успела… Если бы только… — Твою ма... — последнее, что я запомнила, это как Фолл с криком выворачивает руль, а впереди со всей скоростью на нас надвигался чёрный BMW. Визг шин. Острая боль в районе шеи. Мёртвая тишина. Немного погодя ярко-белый свет ослепляет, заставляя прищурить глаза, но всё же я стараюсь осмотреть среду своего обитания. Кругом ничего нет. Совсем ничего. Только каменистая тропинка под ногами, уходящая далеко в бесконечность. — Мия, сюда, — монотонный и мужской голос тянул за собой. Обернувшись назад, я вижу, как возникает длинный коридор из пустоты. Он начинает формироваться дальше, будто невидимый субъект сооружает его. Я словно нахожусь внутри видеоигры. Деталь за деталью проявляется чёткость всей картины — коридор разваленного и совершенно безлюдного здания. Удивительно то, что меня это не пугает, и я делаю пару шагов вперёд. — Я здесь, Мия, иди сюда, — кто-то продолжал звать, и я дошла до конца коридора, машинально поворачивая направо. — Скорее, — в голосе просыпается грубость, а его слышимость увеличивается. Снова коридор, но узкий, уже не такой просторный, как предыдущий. Он до самого конца заставлен деревянными ящиками в значках и символах. Когда я подошла ближе к одному из них, взгляд зацепился за соединения множества символов, напоминающие рисунок микросхемы. — Просыпайся, — повторил всё тот же неизвестный. Что? Но я ведь совсем не сплю. — Очнись, твою мать! Последовал мощный удар, от которого щёки горели, будто их натёрли русской горчицей. Жаль, что меня никто не научил некоторым мерам безопасности и экстренного выхода из осознанного сна. Состояние походило на утреннее похмелье, и, если бы не жуткий холод, сырость и стул, к которому привязаны мои запястья, я бы попросила двойной бурбон со льдом. — Какая банальщина, — я смачно плюнула под ноги, слегка пошатываясь и пытаясь разлепить глаза. — Устройство пыток в подобном месте, как минимум, говорит об отсутствии фантазии. Купили бы обогреватель или… — с большим усилием подняв голову, я тут же запнулась на полуслове. — Теодор? — У тебя привычка убегать от меня как от огня, поэтому я привязал тебя к стулу, надеюсь, ты не против? — моя голова автоматически сделала кивок. Я не смогла издать какой-либо звук, не пытаясь бороться с душившим комом в горле. — Отлично, тогда приступим сразу к делу. Только сейчас я обратила внимание на полное отсутствие источника света. Лишь что-то слабое и жёлтое позади меня освещало лицо мужчины. Сложно сказать, каких размеров помещение, но сильный поток ветра и звук вентиляции натолкнули на мысль, что здесь так же просторно, как в зале ресторана для проведения банкета. — Чем будем ломать пальцы, чтобы ты стала более разговорчивой? *Алпразолам — лекарственное средство в Америке для лечения панических расстройств и тревожных неврозов.