Там, где кончается любовь

Настоящее время. Говорят, что ответная реакция нашего организма на непрерывное чувство страха вызывает хронические заболевания и нервное перенапряжение. Это как употреблять вкусную, но очень вредную пищу, после которой всё разъедает внутри из-за приступов изжоги. Знаешь о чреватых последствиях наперёд, предвкушаешь сдавливающие спазмы, но разве можно послать к чёрту естественную человеческую потребность? Сомневаюсь. Единственная радость в этой поганой жизни — способность удовлетворять самого себя, и необязательно при помощи фаллоса. Делай то, что нравится — вот тебе и секрет счастливых людей. Страх вызывает мощный всплеск адреналина. Он устраивает свистопляску в жилах, превращая там всё в адский «бульон» для грешников. Сердце начинает колотиться громко и яростно, в венах кипит кровь, заметно пульсируя под кожей, а слабость неуверенной маленькой девочки исчезает, уступая место безудержной отваге. Вскоре просыпаются мысли о том, что ты грёбаный Халк, сосредоточенными ударами крушащий одного врага за другим. Когда-то меня можно было назвать адреналиновой наркоманкой, исходя из прошлых похождений, но со временем страх приелся. Ежедневный хаос и беспорядок вокруг каких-то четырёх шкатулок наскучил, и я быстро нашла прилив адреналина в других вещах, например: опоздание на работу после бурной ночи, проведённой с ирландским другом — мистером Коннемара (прим. название ирландского виски), или потеря ключей от машины, когда держишь их в руке. Такие бытовые вещи заставили чувствовать себя обычным, не наделённым способностями человеком, у которого есть дом, работа и пустые коробки из-под хлопьев, разбросанные возле телика. Виктор оказался прав — от себя невозможно убежать. Прошлое полностью настигло, разбудило все забытые эмоции, и я поняла, что последний год жила словно в иллюзии придуманного мной мира. Короткий гортанный крик Фолла выдернул обратно в реальность. — Хватит! Оставьте его! Выброс давно забытого адреналина подстёгивает, я всем телом подаюсь вперёд, но верёвки мешают вырваться и впиться зубами в глотку громилы, который беспощадно наносит удары. — Достаточно, Рафаэль, — прикрикнул Прайс, не сводя с меня насмехающегося взгляда. Амбал послушно выполнил просьбу. — Видимо, ты что-то вспомнила? Люди, у которых имеется слабость, та-а-ак предсказуемы... Под влиянием мотивации сразу начинают действовать. — Мотивация здесь ни причём. Ни я, ни мой… друг. Мы ничего не знаем про то, что ты ищешь. Кто вы... — «Кто вы такие, что вам нужно, отпустите»… И это ты ещё затирала про банальщину? Как же я заколебался бегать по всему миру за вами! — Теодор резким движением руки сбросил кейс. Его содержимое с грохотом ударилось об пол. Не заметив этого, будто столь дорогой техники у него навалом, мужчина откуда-то вытащил второй стул и сел ко мне лицом, сложив руки на спинке деревянной мебели. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить нервишки, а затем продолжил: — Год. Целый год я потратил на поиски долгоживущих тварей: одна из них не захотела поделиться нужной мне информацией, так что пришлось устроить маленькую пытку, но слегка заигрался в долбанного Мориарти и… — он хлопнул ладонями перед собой, — ...и нечаянно кокнул её. Её? — Смотри, — привлёк моё внимание Прайс, достав из кармана брюк шприц с непонятным раствором внутри. — Здесь находится хрен знает какое химическое вещество с непроизносимым названием, и оно наполовину разбавлено соком аконита… Я попыталась сдержать смех. — Это что, старый бабушкин рецепт от борьбы с геморроем? Погоди, не успела записать. Можешь повторить? — Понабралась остроумности у пса? Откровенно говоря, я премного разочарован. Не думал, что ты так низко пала. Моя пленница точно Страж Сумерек, а не страж одноклеточных? На этом моменте веселье прекратилось. Мышцы напряглись почти до боли, рот сам по себе раскрылся в изумлении. — Не стоит так удивляться, я знаю о тебе абсолютно всё, Мия Пейдж. — Он медленно встал со стула и так же медленно, будто во сне, начал расхаживать по маленькой территории помещения, прямо как препод на лекции. — Итак, аконит — на первый взгляд обычный цветок, растущий у подножий австралийских гор. Однако обычный для людей, для таких, как я, например. Известно ли тебе, что он может сотворить с вонючими, блохастыми оборотнями? В малых дозах он не опасен — действует, как транквилизатор, а вот если дозировку увеличить в десять раз — каждая клетка тела буквально сгорит в агонии. То же самое может произойти и с тобой. — Ты накачал меня этой дрянью? Поэтому я не могу освободиться? — А вот здесь начинается напряжённая, но увлекательная игра: в тебе нет ни капли яда из этого цветка, — подойдя на чересчур опасное, близкое расстояние, Прайс наклонился к уху и хрипло прошептал: — Знаешь, о чём это говорит, м? Ты утратила свои силы, Мия. Невозможно… Мне же удалось прижать Макса к стене в его квартире так, что остались мелкие трещины. «Он всего лишь не стал сопротивляться, а ты уже возомнила себя солдатом, которого накачали супергеройской сывороткой». — Тогда для чего ваша светлость разыграла весь этот фарс с аварией и пытками? — Решил провести антропологическое исследование, — он безразлично пожал плечами. — В случае, если ты узнаешь нечто полезное для меня, звякни три раза в колокол или пришли домашнего зверька, — Теодор на удивление бережно задел ткань на декольте платья и, едва касаясь пальцами кожи, затолкнул визитку в бюстгальтер. В его действиях не имелось ни грамма похоти, скорее, наоборот. Некая забота была заметна даже в глазах, зрачки которых на мгновение расширились. Откуда проявление такой нежности с его стороны? И почему за всё это время мне стало гораздо спокойнее? Либо я сошла с ума, найдя безопасность там, где ею даже и не пахнет, либо это недотрах делает своё дело. — Ну всё, Страж Сумерек, свидание окончено. Не успела я что-либо возразить, как Теодор мигом приложил к моему лицу тряпку, намоченную хлороформом, и я вновь погрузилась в непроглядную темноту. Последний год я жила в иллюзии придуманного мною мира, но всё хорошее рано или поздно заканчивается, обрывается на полпути к наивным мечтам о спокойствии, и приходится возвращаться туда, где была обретена новая жизнь.