TH-V&DES

Они еще немного сидят за столом, обсуждая всякие мелочи. Сокджин говорит, что ему пора — завтра вставать рано, у него еще есть дела. Но он прекрасно знает, что не выспится — лучше позже, чем никогда, по крайней мере. Чимин тоже на ночевую остаться не может — семья ждет. Парни прощаются с ними, обнимают по очереди, а Хосок так и кричит, чтобы те заходили к нему в гости почаще. Входная дверь хлопает, и Джин с Чимином выходят. На улице звезды раскинулись по темному небу. Сокджин непроизвольно приподнимает голову, засматриваясь. Сегодня он чувствует в сердце неясную дрожь созвездий. — Думаете, с ними все будет в порядке? — настороженно тянет пьяный Хосок. Ноги его не держат — после столько-то выпитого сложно вообще двигаться, тело как будто свинцом налилось, но тот не отчаивается и пытается встать, что выходит с трудом. Сдается, падая на диван возле Юнги. — Они кому захочешь сами двинут, — хмыкает Юнги, не стесняясь и прижимаясь к хосокову плечу лбом. Чон улыбается краями губ, заводит пальцы за затылок, с интересом впутывая пальцы в черные пряди. Чонгук наблюдает с легким подозрением: эти парни так нежны друг с другом, что вопрос сам приходит в голову, а язык, без церемоний, говорит. В это время некому тут думать — они пьяны, расслабленны, а у Чонгука вовсе ощущение возникает, что они знакомы полжизни. И лучше было бы так, чем полжизни взаперти особняка. — Вы встречаетесь? — щурится, отпивая от пива глоток. Тэхен прыскает в кулак, исподлобья глянув сначала на любопытного «щеночка», а затем на парней, которые замерли в одной позе. От алкоголя руки слегка дрожат. Юнги хмурится, наклонившись к столу, взяв сушеную рыбку. Ступней упирается в край дивана, прижавшись плечом к хосокову, пока тот продолжает ласково гладить его по волосам. — Нет, — хмыкает, а в голосе витает легкое расстройство. Чонгук понимающе поджимает губы, кивает, но ничего не говорит. Ему стало неуютно; лучше уж он промолчал, пока те нежничали. Кажется, это скользкая тема для обоих, но Чонгук не был бы Чонгуком, если бы не поинтересовался. — Пока что, — Хосок продолжает улыбаться, хотя в комнате застряла меж четырех стен неприятная тишина. — Да ладно вам, какого хуя вы такие кислые? Расстроились, что мы с Юнги не встречаемся? — он хмыкает, неверяще мотая головой, отстраняясь на секунду от худого тельца. Берет со стола бутылку соджу, протяжным глотком выпивая оставшееся на дне бутылки содержимое. — Так у нас все только развивается. Чонгук удивленно приподнимает брови. На лицо поползла улыбка, а Юнги повернул к Хосоку голову, хмуря черные брови. Развивается? Да он даже никакого намека не давал и нагло сидит, врет щеночку, который любому слову поверит. Чонгука развести как два пальца, но Мин молчаливо качает головой, отворачиваясь и постукивая пальцами по бутылке соджу. Пусть у малого остается представление о том, что между Хосоком и Юнги что-то есть да торопиться не хотят; в реальной жизни-то этого не произойдет никогда. Они еще часик сидят за столом. Чонгук зевает, за ним подхватывают остальные, как заразу — смеются, называя Чона разносчиком, а затем выкидывают пустые бутылки от соджу. Тарелки уносит еле ходящий Юнги — не для него это, много пить, но ему как-то все равно, главное расслабился после тяжелых дней; сейчас поможет парням и ляжет спать. — Теперь можно и поспать, — радостно тянется Хосок, улыбаясь, когда комната приходит в обычное свое состояние — ни мусора, ни бутылок, в общем, все как всегда. Парни кивают. — Юнги, где спать хочешь? С тобой. — Мне все равно, — просто выдает Юнги. Ночью будет холодно. — Отлично! Хотя, стоп… — Хосок придерживается рукой за шкаф, на секунду другую задумавшись. — У меня всего две кровати: моя и для гостей. Для гостей, по принципу, будет спать Тэ, ты его знаешь, — Хосок демонстративно делает вид важной персоны и чуть ли не падает, когда ладонь со шкафа соскальзывает; все вновь заливаются смехом. — Но падать не в моем стиле, а ты уже чуть раз пять не наебнулся, — хмыкает Вик. — Вон, как Чонгук сегодня: чуть машина не сбила, а он ниче и не заметил — еле за руку ухватил, — герой прям настоящий, не иначе. — А потом еще и запнулся. Вот это пиздец был — потом за ручку ходили. Чонгук сверлит его недовольным взглядом, пихая в плечо, а Виктор лишь усмехается. — Боже, Чонгук, тебе бы смотреть под ноги! А если бы нашего любимого Тэ не было рядом? Сошел бы в мир иной, — Хосок его ругает, приподняв брови и дергая указательным пальцем в воздухе, будто отчитывая своего ребенка. Чонгук, как маленький, смотрит на него с надеждой в глазах, вытягивая нижнюю губу. Хосок сразу теплеет. — Он всегда так делает? Растопил мне сердце! — жалуется, хватаясь за грудь, но со стороны наблюдать смешно. — Пока на мне не пробовал, — Тэхен смотрит на него совсем коротко, но улыбается. У Чонгука дыхание слегка сперло, а в голове все мысли притупились. — А если попробует, то потом месяц ходить не будет. Хосок пошло охохает — дурачок тот еще, когда пьяный, но с ним весело. — Извращенец, — хмыкает Юнги, но улыбается, наблюдая кошачьим взглядом за еле как передвигающимся Хосоком. — Я намекал на то, что сломаю ему ноги, — Тэхен смеется, улыбаясь квадратной улыбкой, а Чонгук невольно хмурится и чуть отодвигается; наемник, ожидаемо, реагирует, пододвигая его к себе обратно за талию. Кожа от тэхенового прикосновения на пояснице ощутимо жжет. Приподнимает чонгукову голову за подбородок, рассматривая с неясным огоньком в глазах, и довольно хмыкает. — Неженка, я пошутил. Я бы скорее себе ебло проломил, чем тебя хоть мизинцем тронул. И Чонгук расслабляется, смущенно улыбаясь, когда Тэхен отстраняется. Вик все еще нежен с ним, несмотря на то, что пьян, а это приятно греет где-то посередине груди. — Тогда Чонгук спит на диване, а Юнги с Тэ, — заявляет Хосок, получая сразу три возмущенных взгляда в свою сторону. — Эй, че так пялитесь на меня? У меня на лице что-то? — Чон нервно пытается что-то вытереть на лице, посматривая на ладонь, но ничего на ней не находя. — Ты сам говорил, что Вик может изнасиловать. Так что Юнги опасно с ним находиться в одной кровати, — Чонгук констатирует «факт», надувает розовые губки, коротко глянув на Мина, который благодарно кивнул. Тэхен лишь незаметно улыбается, всматриваясь в пол, накрытый белым ковром. Чонгук, на самом деле, не знает, что у них творится в «отношениях» с Хосоком, но он уверен, что Мин и вправду ему благодарен. А еще жгучая ревность разливается по телу, как алкоголь. Тэхен должен спать либо с ним, либо один — третьего не дано. Тэхен это тоже понимает. — Тогда пусть спит со мной, — Хосок и не против обнимать его всю ночь, и скрывает это лучше, чем кто-либо. — Но Чонгука я точно к тебе не положу! Вижу я, как ты на него смотришь. — Как я на него смотрю? — Тэхен выпрямляется, удивленно вскинув брови. — Ээ, ну, — Хосок смутился, почесывая заднюю сторону шеи, смотря хоть куда, но не в черные, глубокие глаза друга. — Как хищник, — помогает Юнги, но все в этой комнате понимают, что это всего лишь своего рода шутка, не более. Либо Чонгук слишком пьян, чтобы понять — сарказм это был или правда.

🧨

Сокджин тяжело дышит, хотя идет медленным шагом. Он смотрит под ноги, пиная камешек, а в груди почему-то неспокойно — будто бы «шестое» чувство проснулось, сигналя о том, что в этот момент что-то должно произойти. Но пока нет опасности для жизни, и можно спокойно идти дальше. После выпитого соджу он передвигается с трудом. Пропадая на работе, Сокджин не так часто навещает Хосока, поэтому даже такие недолгие (ну хотя…) посиделки его радуют. В следующий раз они встретятся нескоро — у Сокджина командировка. А с Чимином они разошлись еще у подъезда. Его кто-то зовет по имени. Он знает этот голос, въевшийся в кожу прямиком до костей. Дыхание начинает сбиваться — и вовсе не из-за гребаного алкоголя. — Что тебе нужно? — Джин поворачивается, всматриваясь в высокую фигуру. Намджун усмехается, опуская голову и снова поднимая, но на нем уже нет той снисходительной улыбочки. — Соскучился по тебе. Трудно было удержаться сегодня, когда ты был так близко, — Намджун подходит не торопясь, укладывая широкую ладонь на щеку Сокджина. Тот резко отстраняется, ненавистно пихая бывшего в грудь. — Так грубо, Джин. — Нас ничего не связывает уже полгода. Так какого хера ты до сих пор глаз мне мозолишь? — у Сокджина чуть ли слезы на глазах не появляются от крика. По улице прошлось эхо его фразы. Он так устал от этого человека, не имеющего хоть каких-то границ, норм и приличий… Он несправедлив, жесток, а Сокджин в свое время по своей же глупости влюбился в этого придурка по уши. Жалеет сейчас? Определенно. Лучше бы они так и остались незнакомцами. — Еще и Чонгука чуть не придушил! Ты что, ненормальный, блять? — У меня все под контролем, — Намджун устало выдыхает, потирая ладонью лоб. Видеть такого Сокджина для него слишком проблемно; этому человеку шел заразительный смех и широкая улыбка, а не слезы в уголках глаз. Он чувствует эту ненависть, исходящую от Сокджина; она буквально летает в воздухе между ними. — Что тебе нужно от меня? — его волнует этот вопрос уже на протяжении полугода. Намджун хватает его за руку, не рассчитав силу, а Сокджин пытается вырваться — ему больно, неприятно, горечь по мозгам бьет, а собственное достоинство гораздо важнее, чем какой-то там психопат и его ненормальные желания. — Оставь меня, блять, в покое. Либо я звоню парням… Намджун хищно улыбается, наклоняясь к лицу Сокджина. Оно пылает от злости и алкоголя в крови, щеки слегка покраснели. Джин хочет домой, в уют и покой. Хочет отпустить этого человека навсегда, но его не отпускают в ответ. — Думаешь, запугаешь меня этими хуесосами? — Намджун хмыкает, наклоняясь еще ближе. Зубы скрипят от одного упоминания парней, руки сжимаются в кулаки — аж костяшки белеют. — Да мне нихрена не стоит разорвать их прямо на куски, дорогой. Ты этого хочешь? Сокджин тяжело дышит, поджимая пухлые губы. Горячие слезы ползут по щекам, а дышать так тяжело… Хочется просто покончить с этим раз и навсегда. Рука тянется к карману пиджака, обхватив пальцами пистолет внутри. — Даже не думай, — хмыкает, упираясь дулом своего пистолета в джинов живот. Тот дрожит, но послушно убирает руку от пистолета. — Ты либо со мной идешь, либо можешь попрощаться со своими дружками прямо завтра. — Н-не трогай их… — глотает слезы, от страха за друзей комок в горле появился. — Или хочешь, чтобы я навестил родителей? Как там мамочка? — давит прямо на больное. Отец, работая, едва успевает ухаживать за больной матерью. А он, Джин, — тоже зарабатывает деньги на дорогущие препараты. Сын никогда не останется в стороне. У Сокджина от одного представления их смерти желудок в узел скручивает, начинает тошнить. — Я-я пойду с тобой, только не нужно… — Хорошо, что мы договорились, — довольно шипит Намджун, взяв под руку Сокджина. За спиной слышатся шмыги и тяжелое дыхание. Сокджин обязательно примет его обратно.

🧨

Спать на диване неудобно. Чонгук елозит, смотрит в потолок со скукой, пытаясь хоть ненадолго прикрыть глаза, но сон все равно никак не идет. Скорее всего из-за алкоголя, которого он выпил достаточно. — Блять, — раздается в тишине комнаты, разрезая воздух. В комнате холодно, одиноко. Чонгук тут точно не уснет. Он встает, наливает в кружку воды; в горле нещадно сушит, и он пьет. Тихо вздыхает, ходя по полу босыми ногами, а после решается на назойливое желание. Проходит в тэхенову комнату и встает над мирно спящим телом, а внутри все сжимается. Стоит ли?.. — Вик, ты спишь? — Чонгук наклоняется, рассматривая его спокойное лицо. Он был красив, тут сложно отрицать: розовые губы, слегка дрожащие веки с ресничками, грудь тяжело вздымается. Ответ еще несколько секунд не последует после вопроса. — Уже нет, — мычит Тэхен, разлепив один глаз, пытаясь что-то разглядеть в темноте. — Соскучился? Чонгук тяжело вздыхает, отрицательно покачивая головой. Да, соскучился. Но выдавать свои искренние чувства никак нельзя. Падает на кровать возле Вика, елозит, пододвигаясь поближе к теплому телу. — Мне просто холодно. И не спится, — шепчет, покусывая нижнюю губу. Тэхен ничего не отвечает — понимает. Заводит руку за чонгукову талию, прижимая к себе худое тельце. Чонгук моментально расслабляется, вжимаясь в Вика. Хосок утром будет недоволен, но как-то все равно — Чонгуку слишком хорошо сейчас, чтобы думать о чем-то постороннем, а по венам до сих пор алкоголь гоняет. Тэхен теплый, почти горячий, и ноги согреваются о тэхеновы почти моментально. — Как думаешь, Намджун будет мстить? — неуверенно шепчет, прижав ладонь к широкой тэхеновой груди. Та тяжко поднимается. — Спи, малой. И Чонгук прикрывает веки. Теперь спать теплее и уютнее.

🧨

Наутро голова трещит — зря Чонгук вообще начал пить. Он не открывает глаза, проводя рукой по соседнему месту на кровати, нащупывая тэхеново тело. Под пальцами какой-то бугор. — Эй, — зовет Тэхен. — Невежливо как-то за член меня лапать. Мы же в гостях, — на губах расцветает довольная улыбка. Чонгук моментально дергается, раскрыв глаза. Рука лежит прямо на тэхеновых бедрах. Понятно, что за бугорок… — Твою мать, — визжит Чонгук, отдергивая руку и едва ли не падает с кровати, вовремя схватившись за матрас. Он садится, трет сонные глаза ладонями, хмурясь. Как плохо ему после соджу, это даже словами неописуемо. Все тело противно ломило, не говоря уже о башке, которая гудела, как будто по самому звонкому колоколу ударили молотком. Тэхен вообще как огурчик выглядит, будто бы не выпивал вчера. Он кажется бодрым, даже под глазами мешков нет, и лежит тут, в телефоне шарится своем. Чонгуку одному в этой комнате плохо, видимо. Он морщится, потирая виски, а после стягивает одеяло и матерится, резко накрывая голые бедра обратно. Всматривается в стену напротив со ступором, сглатывая вязкую слюну. Тэхен поднимает на него взгляд, полный ехидности. А этот малой совсем ничего не помнит, как забавно. — Ты что, трахнул меня? — задается вопросом хладнокровно, а тело у него все трясется и выдает с потрохами. Тэхен хочет еще немного понаблюдать за этой реакцией, потому что правда смешно. — Конечно, — усмехается Вик. — Всю ночь друг от друга не отрывались. Врет он, но Чонгуку об этом знать пока не обязательно. За этим лицом, пытающимся сдерживать эмоции, наблюдать уморительно — прям анекдот какой-то, ей-Богу. — Серьезно? — Чонгук поворачивает к нему голову с жалобным видом — то ли ему совсем хреново от похмелья, то ли от осознания, что он всю ночь трахался с наемником. — Вполне, — Вик дергает бровью, ехидно улыбаясь. Играть с этим чучелом, кажется, скоро вольется в новую, любимую привычку. Уж слишком Чонгук эмоционально реагировал на подобные ситуации. — Кажись, мы ночью даже Хосока разбудили. Стонал ты нещадно. Вот он тебе щас взбучку и устроит. И едва сдерживает смех, чтобы всю шутку с потрохами не выдать. — Отвернись, — шипит Чонгук, коротко глянув. — Мне нужно одеться. Тэхен пожимает плечами, покорно уставившись в телефон. — Как будто я там ничего не видел сегодня ночью, — добавляет тихо, а Чон убить его готов. Чонгук кряхтит, встав с кровати и скинув одеяло. Задница голая, и вообще он весь — голый. Для Чонгука это потрясение, которое сложно воспринять. Не показывает, но внутри все мечется и визжит от шока. Переспать с Тэхеном… Твою мать, он больше никогда пить не будет. Вик короткие взгляды бросает на упругую попку и красивую талию. Сейчас встанет у него дружочек и вообще не до смеха будет… Хосок входит в комнату очень невовремя: лицезреет упругие булки Чонгука, встав в проеме двери с приоткрытым ртом в виде «о». Тэхен кидает на него взгляд, снова натянув квадратную улыбку на лицо. Еще и бровью так дергает, как будто этого и ожидал. — Вы что, ебались? — Хосок указывает пальцем с Тэхена на Чонгука, и так пару раз, все еще пребывая в состоянии шока. — Хосок! — орет Чонгук, прикрываясь собственными штанами. Ему стыдно, очень стыдно — он аж покраснел, как рак. — Да, бурная ночка была. Ты разве ночью не слышал? — Тэхен подмигивает Хосоку, стоявшего в ступоре, мол, «дебил, подыграй мне, ну». Хосок понимает и ехидно расплывается в улыбке. За его спиной еще и Юнги бодренький появляется. Точно анекдот… Застали на горячем. — Да, Чонгук стонал только так, — тянет Юнги, закинув руку на плечо Хосока. Он тоже просек фишку и не отказывается поддержать затею. — Ах, папочка, возьми меня! — стонет он, изображая Чонгука, а у того волосы дыбом встают даже на руках. — Блять, выйдите, а? — хрипит Чонгук, не сдвинувшийся с места. Наверняка там из окон вид потрясающий — Чонгук-то к окну задом стоит. Все девки попадают из соседнего дома. — Главной звездой дня я не нанимался, — еще тише добавляет. Тэхену смешно. Он еле как удерживает смех, пряча лицо в ладони. Юнги с Хосоком выходят из комнаты с ехидными смешками прямиком на кухню. — Ну и какого хрена ты ржешь? — заметил, скалится недоверчиво, как щеночек. — Щас врежу! — чонгуковы штаны летят в сторону смеющегося Тэхена. — Ты бы хоть свое достоинство прикрыл, — хмыкает Вик, кивнув подбородком на чонгуковы бедра. Тот недовольно пыхтит и хватается за свои трусы, быстро пряча достоинство за тканью. — Козел, — прыскает Чонгук, показывая средний палец Тэхену, который продолжает заливаться смехом. Юнги и Хосок выходят на кухню. Мин садится за стол, болтая ногами на высоком стуле, а Хосок встает за кофеварку, приготовив четыре кружки. — Как думаешь, — начинает Хосок, даже не повернувшись. — Они правда?.. — Хосок, ты вроде не дебил, — замечает Юнги, посмотрев на широкую спину исподлобья. Спать с этим человеком сегодняшней ночью было просто восхитительно. Тот даже против объятий не был — ночь и правда холодная была, несмотря на то, что лето, но так-то отопление отключили, как только оно началось. — Конечно, нет. — Ну слава богу… — вздыхает. — Я бы умер простыни за ними убирать, — заливает три кружки кофе. — Как думаешь, Чонгук кофе любит? — Налей этой неженке чай, — Тэхен заходит на кухню с невозмутимым видом, садясь за стол рядом с Юнги. — Кофе не любит. Говорит, что слишком горький. — Поразительно хорошо его знаешь для того, с кем недавно познакомился, — понимает Хосок, ставя с тихим стуком кружки на стол. Тэхен сразу же присасывается к кофе, довольно мыча — ничто так не бодрит, как кофе. Хотя вот ситуация с Чонгуком вообще из колеи выбивает. — Мы живем вместе, — пожимает плечами, снова делая глоток. — Он чай пил постоянно, так что тут память моя хорошую роль сыграла. — А ложек сахара сколько? — Он пьет с заменителем, — Тэхен поворачивает голову через плечо, приметив Чонгука. Тот даже носки надел — пол холодный. Шортики черные, запасные, выше колен. Футболка яркая, желтая — короче, вырви глаз. Еще и лимончик с глазами и ртом на груди нарисован. Сошел как из сказки — принцесса, ждущая своего принца. — Держи, — Хосок протягивает кружку с черным чаем еще не до конца проснувшемуся Чонгуку. Тот благодарно кивает. Они пьют кофе, один из них — чай, в котором Чон чуть ли носом не клюет. День наступает медленно, с ребятами уже пора прощаться, но Чонгук правда не хочет уходить — как будто что-то родное отрывают от него. Тэхен обещает, что на этой неделе они еще встретятся. — Ну, удачи вам на дороге, — улыбается Хосок, обняв парней по очереди — настоящая мамочка, заботливая и понимающая. — Будем скучать. — Не будем, — хмыкает Юнги, но лыбится, как хитрый кот. Пожимает парням руки. — Хрена с два в следующий раз вас пустим: всю ночь, блять, спать не давали. Кролики ебучие, — он смотрит на Тэхена, который поджимает губы, пытаясь скрыть улыбку. — Ну и пожалуйста, — Чонгук показывает язык Юнги, на что тот демонстративно закатывает глаза. Как ребенок, не иначе. Пока они спускаются на лифте, внутри него создается тревожное молчание. Чонгук не хочет думать о том, что они правда переспали, от этого дышать трудно становится. Тэхену все равно — он просто не говорит ничего, а вот Чонгук вне себя. Садятся в ниссан гтр, когда Вик разблокировывает двери. На улице солнце печет, даже в шортах и футболке жарко, а каково Тэхену, который в спортивных штанах — даже представлять не хочется. Как только приедут — Чонгук обязательно примет душ, а то пропотел весь. Чонгук открывает окно, закидывая ноги на переднюю панель автомобиля — Вик на эту наглость ничего не говорит, лишь слегка упрямо смотрит на него, но отворачивается к дороге, когда выезжает со стоянки. Чон подкуривает сигарету, полностью расслабляясь. Тэхен кидает молчаливые взгляды: то на грудь, которую футболка обтянула, то на шорты, которые сползли ближе к ягодицам, то на длинные ноги. А еще эти потрепанные кеды… Боже. — Ты вроде сын президента, а не бомжа, че новые не купишь? — имея ввиду про обувь, спрашивает Тэхен. Чонгук удивленно на него уставился, как будто услышал что-то такое, что не должен был. Пожимает плечами, откидываясь спиной на сиденье, потягивая сигарету и заполняя салон машины сигаретным дымом. — Мне они нравятся, — Чонгук смотрит на кеды с некой любовью, слегка двигая носочками. — Мне в них удобно. И марка хорошая. Даже если этим кедам пиздец придет полный — все равно их выберу. — Значит, мне тебя теперь к кедам ревновать? — Тэхен упирается локтем в проем опущенного окна, другой держась за кожаный руль. — Это будет странно, — Чонгук выдыхает дым прямо в лицо Вику, улыбаясь назло — подлый заяц, которому пора бы нагоняев поддать. Машина разгоняется за считанные секунды. На спидометре сто сорок, а тэхеновы пальцы надежно сжимают руль. Чонгук боится скорости, но Тэхену доверяет, как себе — он думает, Вик хороший водитель и мастер в своем деле. Так они доезжают до дома. Чонгук сразу же бежит в душ, закрывая на замочек дверцу ванной комнаты, а Тэхен устало падает на мягкий матрас кровати.

🧨

Сокджин поджимает губы, слегка двигая руками у колен — их сжимает прочная веревка, от которой просто так не избавиться. Он осматривается: обычная комнатка, дверь, закрытая на ключ. Джин привязан к стулу — вот она, его погибель, но он вспоминает про телефон. Он еле как заводит одну из ладоней в карман штанов, доставая телефон и набирая Тэхена. Намджун куда-то ушел, так что пока есть время — нужно попросить о помощи. Долгие гудки мучительно тянутся. Сокджина слегка трясет, слезы сами на глаза просятся. — Че кого, Джин? — на том проводе появляется хриплый голос. — Хочу пиццу, — у Сокджина голос срывается. Тэхен встрепенулся. Кодовое слово, чтобы Намджун не услышал (мало ли, недалеко он ушел). О нем они договаривались еще очень давно, но никогда не использовали. — Ты где? — У Намджуна, — шепчет тот. — Пожалуйста, быстрее. — Скоро будем, — Тэхен сбрасывает звонок. Пожалуйста, только быстрее.

🧨

Тэхен достает из шкафчика Иж-74. Снимает с предохранителя сразу, чтобы этого подонка пристрелить прямо на месте — Намджун все границы перешел. Чонгука он защитил, но кто бы мог подумать, что этому говнарю в голову придет похитить Сокджина? Хотя об этом можно догадаться: он за ним полгода бегает уже, так что все должны были быть начеку. Он звонит всем по очереди: Хосоку, который вместе с Юнги до сих пор, Чимину. Встречаются на улице Мендон с целым багажником патрон — как на войну. Но, в конце концов, они за похищенным другом поедут, а Намджун — к сожалению, не дурак. У него там охраны пруд пруди, еще и из группировки бандитской кого позовет; надо штурмовую еще взять. Тэхен вставляет патроны в штурмовую винтовку м16, когда Чонгук выходит из ванны. — Какого хуя? — удивленно спрашивает он, замечая автомат, застыв прямо на месте. По коже холодок квартиры пробежался после душа, волоски на руках встали — то ли от увиденного ружья, то ли от прохлады. — Я ухожу, — говорит спокойно, а внутри все рвет от переизбытка злости. — Ты — сидишь дома. — Да что случилось-то, блять? — возмущенно пищит, как крольчонок. — Эй! — Чонгук хватается за плечо Тэхена. Тот, повернувшись, смотрит на него испепеляющим взглядом — Чонгука от этого вновь в холодок бросает. — Намджун похитил Джина, — тяжело вздыхает, грудь вздымается, а руки дрожат. По лицу видно — он так зол сейчас, что желваки играют. Чонгук удивленно охает от услышанного. — Мы с парнями идем на перестрелку. Я этого подонка, блять, свинцом накормлю. — Я поеду с тобой, — кидает Чон, начиная уже искать вещи, но Тэхен резко его останавливает. — Ты никуда не едешь, я уже сказал, — прямо в лоб. Разгоряченный Тэхен страшен. — Я, блять, буду отсиживать жопу, когда друг в опасности? Ты гонишь? — Чонгук нервно усмехается, натягивая черные джинсы с разодранными коленями. — Я тебе все сказал. Тэхен злобно фыркает, доставая пули от пистолета и автомата. Чонгук снова его за плечо к себе дергает. — Я поеду, — настаивает, всматривается в злые глаза такими же своими. В них чертики пляшут — Вик этот взгляд видит впервые. — И мне все равно, что ты запрещаешь. — Я переживаю за тебя, долбоеб, — Тэхен срывается, кричит, хватая малого за футболку на груди, а Чонгук слегка отшагивает в слабом страхе. Поджимает губы и смотрит в сторону, вновь вернув разгневанный взгляд на тэхенов силуэт. Он тоже видит впервые такого Тэхена. — Сам ты долбоеб, — шипит Чонгук, толкнув Тэхена в грудь, чтобы тот отпустил из плотно сжатого кулака ткань футболки. — Друг в опасности! Я должен что-то сделать. Тэхен удивлен такой упертости малого. Он лишь недавно с ними всеми познакомился, а уже готов отдать свою жизнь на перестрелке за друга… Это прирожденный боец. Как Тэхен. Чонгук глубоко дышит. Смотрит в самые глаза, изогнув брови, будто бы умоляя взять его с собой, и Тэхен цокает. Если что-то с ним случится — он этого не простит. Ни себя, ни этот мир, ни эту судьбу. — Ладно, — сдается он, тяжело вздыхая. Роется в ящике, находит серебряный пистолет, протягивая за его дуло Чонгуку. — Ты даже стрелять не умеешь, а времени у нас нет. — Вообще-то, — ухмыляется Чон, проводя пальцами по узорам по бокам пистолета Beretta 92. Италия. Чонгук показательно снимает пистолет с предохранителя, направляя на окно — правильная поза для отдачи, похвально. — Я несколько лет ходил на тренировки. Сыну президента это никогда не помешает. Я думал, что не настанет момент, когда я использую свои навыки, но… Это совсем другой разговор, — он достает магазин, чтобы убедиться на наличие патронов. Чонгук протягивает ладонь вперед, мол, «пули-то дай, че, воздухом стрелять буду?», и Тэхен достает коробочку. — Погнали. Парни встречаются на улице Мендон. Пару минут обсуждают на ходу придуманный план — без него все равно не обойтись. Тэхен и Чонгук возвращаются в ниссан гтр. Чонгук тяжело вздыхает — это первый раз, когда он сможет пристрелить человека, а не мишень. От этого чуточку страшно, но он уже увидел, как убивают человека: Тэхен прямо на глазах его отца убил. Он не жалеет. Ни капли. И не в этот раз, когда на кону жизнь друга. Ниссан разгоняется. В окна проходит ветер, взъерошивает волосы. Тэхен давит на газ изо всех сил, на спидометре светится сто девяносто километров в час. Чонгук не боится — ему лишь страшно за Сокджина. Машины парней едут следом, догоняя. Хосок и Юнги на BMW— синяя молния, как прозвали парни, разгоняет ветер вдоль трассы. Запах жженой резины вбивается в нос. Его, чонгукова жизнь, стала в миллион раз лучше при встрече Тэхена. У Чимина тоже бэха, но ярко-красная, красивая. Дорогие спорткары всегда заставляют в шоке рот приоткрыть. А Чонгука — тем более. У него никогда не было своей машины, но он мог бы ее купить — на кредитке денег хоть в реке купайся, но зачем она нужна, когда у Вика такая ниссаночка? — Если хоть один волос с твоей головы там упадет — ты со мной никуда больше не поедешь, — предупреждает Тэхен, всматриваясь в дорогу. Уже вечереет — слишком рановато для лета, но слишком красиво, чтобы оторвать глаза от покрасневшего неба. Будто оно кровью налилось, переживая за сегодняшний вечер. — Ты не пожалеешь, что взял меня, — шепчет Чонгук, посмотрев на чужой профиль. Он кладет ладонь на тэхенову, что лежала на рычаге переключения, крепко сжав на ней пальцы. Тэхен тихо сглотнул, поиграв желваками, но ничего не сказал. Это такого рода знак успокоения, что все будет в порядке. Или немного большее. Они приезжают на место быстро, без промедления доставая пушки. От количества ружья Чонгук аж рот приоткрыл. Он схватился за свой Beretta 92, снимая с предохранителя снова. Ребята толкают дверь особняка — она не зря открыта, их ждут, и входят внутрь. Охрана стояла по всему периметру. — Гандоны! — орет Хосок, когда охрана без остановки начала расстреливать все в подряд. Парни быстро упали на пол, ползя под прикрытие в виде колонн из мрамора. Пули летят хоть куда, но не в парней — с удачей они сегодня на «ты». Когда охрана перестает стрелять, ожидая, Юнги отрывает колечко от дымовой гранаты, кидая прямо в охрану. Дым расползся по всему особняку, достав прямо до потолка. Чонгук с восхищением рассматривает эту картинку, которая запомнится надолго. — Стреляем! — Тэхен подает сигнал, махнув рукой. Они высовываются из укрытия. В его руках — автомат, он без остановки давит на спусковой крючок. Пули летят со свистом прямо в тела, что пытаются убежать. Бордовая кровь капает на белый мраморный пол. Парни не медлят — стреляют в каждого, кто до сих пор на ногах стоит, но через дым почти ничего не видно. — Я зайду со спины, — шепчет Юнги Хосоку, но тот останавливает его за руку, потянув к себе, и нежно чмокает парня в лоб. — Будь аккуратнее. У Юнги удивление на лице застыло. Он растерянно кивает и бежит в обход, так, чтобы пули не задели. Хосок, улыбаясь, смотрит на удаляющуюся спину еще пару секунд, после возвращаясь к перестрелке. — Пошли нахуй, уроды! — кричит Чимин, рыча, расстреливая еще толпу, прибежавшую на подмогу. Тэхен не прогадал с бандитской группировкой. В воздухе витает запах пороха и страха, а Чонгук смакует его на языке. — Уебок! — рычит парень, бежащий к Хосоку. Он направляет дуло пистолета на застывшего парня, уже готовясь спустить курок, чтобы нажать на крючок, но в затылок врезается пуля. Мужчина закатывает глаза, падая на колени, а затем с глухим стуком о мраморный пол тело валится замертво. Со спины убивать — неправильно. Но Юнги спас Хосоку жизнь. Они валят всех за десять минут. Судорожно дышат. Передышка — залог успеха, но нужно идти вперед. Друг за друга — убьет. — Че стоишь как остолоп? Тебя убить могли! — орет Юнги с конца широкого коридора, по бокам которого стоят «израненные» пулями мраморные колонны. Эхо раздается по нему, отбиваясь от стен. — Тобой восхищался, — кричит в ответ Хосок, радостно улыбаясь. — Я тоже жив! — нервно смеется Чимин. Тэхен обеспокоенно подходит быстрым шагом к присевшему возле колонны Чонгуку, убирая его руки от лица. — Малыха, без повреждений? — он осматривает чонгуково лицо, понимая, что оно в порядке. Чонгук кивает с детским восторгом, а тот поглаживает его щеку и потягивает ее пальцами. — Будь осторожен. — Минутка милоты во время перестрелки, — тянет Юнги, но сам не может не улыбнуться. — Обязательно вашу свадьбу сыграем! — Чимин улыбается, стирая выступивший пот со лба, подходя к парням. — Не расслабляйтесь, дебилы, — шипит Тэхен, слегка улыбаясь. — Идем спасать нашего друга. Они проходят коридор осторожно. Чонгук прячется за широкую спину Тэхена, слегка сжимая его локоть рукой. Он не боится, но… С ним ему спокойнее. Обходят пару комнат — Сокджина нигде нет. Чонгук останавливается, наклонившись, чтобы поправить развязавшийся шнурок, и, выпрямившись, подставляет затылок прямо под дуло пистолета. Мужчина лет сорока пяти хитро улыбнулся, схватив Чонгука поперек талии. Ребята остановились. Это тот момент, когда в жилах кровь останавливается, а глотку охватывает огромный комок. Чонгук под дулом пистолета. Эти гребаные, блять, шнурки его потрепанных кедов, которые предали так невовремя. — Куда собрались, птенчики? — голос мужчины ядовит. Он чувствует огромное превосходство над ними. Тэхен с застывшим дыханием направляет пистолет на мужчину. — Живо отпустил его, пока я тебе пулю в лоб не выпустил, гандон, — шипит Тэхен, становясь в позу для отдачи. — О, птенчик, ты же в свою принцессу попадешь, — тянет старикан, дергая бровями и улыбаясь чуть ли не до ушей. — Не двигайся лишний раз. У Чонгука сердце будто не стучит. Он, не шевелясь, обдумывает пути побега, но в любом из случаев попадет под пулю. Сглатывает вязкую слюну, жмурясь, и сейчас ему действительно страшно и хочется в объятия Тэхена, да поскорее. Он еще не планировал прощаться с жизнью. Он еще молодой, половины мира не увидел… — Пушки на пол! — кричит мужик возле уха, а Чонгук морщится. Ему страшно, все тело дрожит, а он умоляюще и в то же время прося прощения смотрит на Вика, стоящего напротив. И у Чонгука резко появляется идея. Тэхен аккуратно присаживается на корточки, парни — тоже. Они медленно опускают огнестрельные на пол, но старик-то не знает, что предохраняться — самое главное правило у бандитов. Тэхен и Юнги незаметно тянутся к карманам, чтобы взяться за запасные пистолеты и пустить по пуле в эту упрямую морду, не задев при этом Чонгука (у обоих с меткостью идеально), но в комнате раздается выстрел. У Тэхена мушки перед глазами бегают — он почти не видит. Его Чонгука… Убили? Он осторожно поднимает голову, хватаясь за нее дрожащими руками. Чонгук стоит с раскрытыми глазами; от пули во лбу дырка просвечевает мясо, совсем чуть-чуть — кость. Парни смотрят на Чонгука в шоке. Эта пуля не в его лбу, замечает Тэхен. — Чонгук! Ну ты даешь, — кричит Чимин, хлопая в ладони, а у Тэхена губа нижняя дрожит. Чонгук стоит в ауте. Перед глазами — мертвое тело мужчины, истекающее кровью. Из дырки льется бордовая жидкость струйкой, заплывая в глаз. Он даже не помнит, как быстро среагировал: только парни положили пистолеты, и Чонгук перевернулся к мужчине лицом, нажав на спусковой крючок. Юнги шумно дышит. Идет к Чонгуку, крепко обнимая. — Теперь ты… Один из нас. Я признаю тебя, — шепчет Мин, а Чонгук никак не реагирует. Состояние у него такое. Юнги берет его за предплечье и ведет к парням. — Мы тут все за тебя пересрались, — честно говорит Хосок, хлопая Чона по плечу. Тот молчит, облизывает пересохшие губы, а на лице у него — улыбка и капли чужой крови. — Я справился, но мог умереть… — он сглатывает. Вместо восхищения над собой начинается истерика. Он смеется, слезы на глаза набегают. Тэхен видит. Видит и подходит к Чонгуку, приводя того в чувство — хлопает по щеке ладонью, отрезвляя. Чонгук ошарашенно смотрит на него. — Все в порядке. Ты здесь, — говорит Тэхен, рассматривая его, слегка наклоняясь. — Я здесь. Они здесь, — продолжает, а у самого речь дрожит. Он ласково целует Чонгука в кончик носа, а тот тянется к нему сильнее, привставая на носочки и крепко целуя в губы. Руки дрожат, но хватаются крепкой хваткой в тэхеновы плечи. — Охуеть, — комментирует Хосок, удивленно уставившись на целующихся парней. Толкает локтем в бок Юнги. — Может, и меня так поцелуешь? Это же пиздец романтично! — А хочешь? — усмехается Юнги, а Хосок прикусывает губу, смотря на него восхищенно. Конечно хочу, тупица. Хосок лишь улыбается, запустив пальцы в волосы Юнги. Мягкие, как пушистое облако, и лишь слегка влажные от пота. — Кажется, я тут лишний, — усмехается Чимин.