Близнецы. Солнце и Луна

В том, что парнишка перед ней, который был немногим младше нее, и впрямь был ее кузеном, Тая отчего-то не сомневалась. Почувствовала, что ли. Может оттого, как тот дернулся, когда она произнесла фамилию ее биологических родичей, то ли из-за того, как его глаза на миг расширились от ее вида. И не удивительно, ведь они с той, кого он считает сестрой, близнецы, хотя из-за того, что двое других мужчин-колдунов приняли ее в свой род, а ее кровная тетя и ее муж еще и провели ритуал частичного кровного удочерения, их внешность могла быть и не идентичной, как у тех же близнецов Уизли. Но, вероятно, они все же не настолько отличались, если судить по его реакции. И реакции двух девушек, которые только что вошли. Одна была блондиночкой, чьи голубые глазища, как и рот, так и распахнулись при виде нее. А второй была темнокожая брюнетка, чьи брови съехались на переносице, когда та посмотрела на нее. От обеих из них у Таи пошли мурашки по коже. Они были милыми снаружи, но явно не простыми внутри. Это было чисто инстинктивное чувство, и обычно оно ее не подводило, но на лице она этого не показала. Она вообще сделала вид, что их не заметила и сосредоточилась лишь на новоявленном родственнике, который стоял перед ней и хлопал своими карими глазищами, крепко сжимая поднос. — Кузен? — наконец прохрипел паренек, а Тая только сейчас поняла, что он, как и его приемная сестра, могли не знать о удочерении. Но… все их старшие родственники были слишком мертвы, и все тайны те унесли в могилы, так что… — Вроде того, — сказала брюнетка и прямолинейно добавила: — Я — биологическая дочь Изабель Флемминг и Джона Гилберта, и твоя сестра, уж не знаю в курсе ли ты, что она не совсем твоя сестра, как ты можешь заметить, мой… — Близнец, — выдавил побледневший Джереми, и даже зная, что работникам запрещено сидеть с гостями, плюхнулся напротив своей… кузины. Или сестры?.. Елену он так никогда и не считал, чем-то кроме старшей сестры, а это вроде как ее близнец… Черт! Он ненавидел их семейное сверхъестественное древо!.. Как ни странно, мысль, что девушка может лгать ему, и вовсе не пришла ему в голову. Зато пришли Бонни и Кэролайн, которые быстро избавившись от шока, что в Мистик Фоллс явился еще один двойник, ну, или близнец Елены, быстро подошли к столику. — Привет, я — Кэролайн Форбс, а ты новенькая, да? — быстро протараторила блондинка. — Откуда ты?.. И?.. — Стоп! — рявкнула брюнетка, чьи глаза невольно расширились от этого словесного потока, а из ушей, кажется, полилась кровь. Кэролайн невольно заткнулась и съежилась от холодного взгляда изумрудных глаз, который она не видела у Елены и даже у Кэтрин. «Хотя глаза-то красивые»,  — с легкой завистью подумала блондинка. Бонни, чувствуя, как в воздухе нарастает странная энергия, сжала локоть подруги и извиняюще сказала: — Прости ее. Просто у нас редко бывают новенькие… «…а если и бывают, особенно в последний год, то весьма опасные», — мысленно закончила ведьма, пристально смотря на эту странную девушку, которая была одновременно похожа и не похожа на ее подругу. Бонни слегка тряхнула головой и слегка улыбнувшись, продолжила: — Тут живут по большей части те, кто и основал этот скучный городишко, поэтому… Тая усмехнулась и подняв бровь, сказала: — Подружки Елены, полагаю? Она идиотизмом не страдала и сразу поняла, что те явно дружат с ее близнецом, судя по узнаванию на моськах, и пытаются выпытать у нее кто она и как так вышло. Когда девчонки переглянулись, она еще больше в этом уверилась и решила не мучить их любопытные умы. — Я… — начала она и на миг запнувшись, продолжила: —…Татия. Если честно, так ее давно уже никто не звал, как и ее полным именем. Дурсли звали: либо «уродом», либо «эй ты!». А в Хогвартсе, эти предательские чушки, прозвали Тайей, не оценив ее римско-славянского имени среди своих побольше части чисто английской братии. Правда Грейнджер это отчего-то не коснулось, и это всегда ее в тайне обижало. Ей нравилось ее имя. То единственное, что долгое время было ее единственным, так сказать, владением. Но Татьяной, ее настоящим именем, ее назвали лишь единожды. На распределении. И все. А Татия… Так ее звала мама. То есть тетя Лили в том единственном кошмаре-воспоминании и письме, зачитанном до дыр, которое так и начиналось… «Моя драгоценная Татия». Только эта одна фраза каждый раз вызывала у нее слезы. Ведь в ней было столько любви. К ней. Только к ней. Это имя давало ей ощущение, что она и впрямь, хоть и была рождена другой женщиной, но была очень любима Лили. Пусть и короткое время, которое она и не помнила, но все же была. Любима ее настоящей мамой, которую из-за Дамблдора и Волды Морды она никогда так и не узнала. Поэтому… Она решила вдруг, что больше не хочет пользоваться тем прозвищем, которым ее «наградили» бывшие друзья. А хочет, чтобы ее звали так, как звала женщина, которая хотела ее вырастить и любить, и которая несмотря ни на что отдала за нее жизнь. К тому же… Это имя вызывало в ней странную дрожь и чувство… правильности. Словно так и должно быть. Словно ее так и звали целую жизнь. — Необычное имя, — отозвалась Бонни, все так же пристально смотря на девушку. А потом встрепенулась и намеренно, желая вызвать видение, протянула руку и с улыбкой сказала: — Прости мне мои манеры, я — Бонни Беннет. Татия улыбнулась уголком губ, но руку брать не стала. Ее интуиция никогда ее не подводила и сейчас она вопила не трогать руку этой Бонни. Этой странной девушки, с ее странной подружкой, которые очевидно дружили с ее близнецом. Который с большой долей вероятности мог также иметь дар находить себе приключения, даже просто выйдя за хлебушком. Как и не уметь заводить нормальных друзей. «И почему мне кажется, что я вновь вляпалась в какое-то дерьмо?» — обреченно думала Татия, ощущая, как нарастает напряжение, а взгляды девиц становятся все более острыми. Почему-то ее это веселило, а сами девушки, несмотря на то, что они явно ровесницы, казались детьми. Наверное, пройденная война на ней так сказалась, а может это чувство возникло оттого, что она сама так никогда не побыла ни ребенком, ни просто подростком, а сразу, казалось бы, родилась умудренной жизнью старухой. А может и то, и другое. Бонни тем временем слегка прищурилась и отпустила руку. А Джереми, снедаемый любопытством и желанием снять напряжение, спросил: — Так… Татия. Значит говоришь, что ты — близнец моей сестры… — увидев поднятую бровь девушки и мимолетный взгляд, который та кинула на все так же стоящих рядом Бонни и Кэр, он махнул в их сторону рукой и добавил: — Они знают, что Елена моя приемная сестра… А по крови мне кузина, что впрочем все равно не перестает ее делать моей занудной старшей сестрицей… Татия тихо хихикнула и вдруг тоскливо сказала: — Везет тебе… Мне вот ни с приемными сестрами, ни с кузеном как-то не свезло… Дадли был мудаком, который трепал ей нервы и издевался, сколько она себя помнила, но в их последнюю встречу в Большом Дэ промелькнула искра неплохого, вроде, парня и ей внезапно стало жаль, что ее кузен так никогда и не сможет исправиться. А все из-за амбиций и желания меня очернить одного старого козла!.. Нет, тетку с дядей ей, как это не ужасно, не было жаль, а вот Дадли — да. Все же он был просто ребенком, который брал пример с родителей, а не хладнокровным монстром или садюгой, как тот же дядя Вернон, который сек ее почем зря, или злобной бабехой, которая не могла отпустить обиду на сестру и отыгрывалась, как могла, на племяннице, которая осталась сиротой. — А с приемными родителями? — тихо спросил Джереми, которому показалось, что он задел девушку за живое. Судя по тому, как та поморщилась, это тоже был болезненная тема. И был прав. — Тетя с дядей погибли, когда я была ребенком, — дернув плечом, ответила Татия. Джереми поднял бровь и поджал губы. Ему было жаль это слышать. Сиротой быть отстойно, ему ли не знать. Но он-то с Еленой, таковыми стали не так уж и давно, а вот девушка перед ним… — Мне жаль… — с искренним сочувствием сказал он, а потом прищурился и добавил: — Тетя и дядя?. Татия мрачно фыркнула и ехидно сказала: — Ну, наши с Еленой биологические доноры не хотели становиться родителями, но, к счастью, имели достаточно родственников, которые, наоборот, этого желали. И вот Елену забрал брат нашего кровного папеньки, то бишь твой отец, а меня забрала сводная сестра нашей матери-кукушки, и ее муж. Такие дела… Джереми моргнул. — Ну и семейка… — вдруг протянул он. А его новоявленная кузина засмеялась и в тон ему сказала: — Не то слово. Знала бы она насколько права, то свалила бы из города… …или нет. В конце концов, как Татьяна Поттер-Блэк и без приключений?.. Иронию все слышали, правда?..