Близнецы. Солнце и Луна

Когда Аларик, еле волоча ноги после долгой поездки из гор, ранним утром вернулся домой, полный беспокойства о Елене, которая уехала с Деймоном в Чикаго по еще горячим, так сказать, следам, ведущим к Стефану, в последнюю очередь ожидал почуять, еще около двери дома Гилбертов, где он в последнее время обитал, потрясающий запах печенья, кофе, и чего-то еще столь же вкусного. А было отчего удивится. Ведь у представителей рода Гилбертов было много талантов, но как он за последнее время убедился, кулинария определенно была не одним из них. Самое большее, на что те способны, так это сделать тост, и может быть пожарить яичницу, и то с переменным успехом. А уж явно домашнее, не из полуфабрикатов из ближайшего супермаркета, печенье приготовить… а особенно для Джереми, единственному, кто остался дома, пока их не было… это уж точно была задача совершенно невозможная для выполнения. Тогда кто же эксплуатирует кухню Гилбертов? Аларик весь подобрался и бросив сумку с вещами и снаряжением на крыльце, медленно открыл дверь, держа за спиной руку с пистолетом, который последние месяцы все время держал рядом с собой. Глупо, конечно. Вампиры или воришки вряд ли бы вломились в дом, чтобы состряпать выпечку, но мало ли. Его паранойя не дремала и вопила быть начеку. Он тихо вошел в дом, в тайне радуясь, что пару недель назад, от скуки и желания быть полезным, смазал петли на дверях. Рик огляделся и невольно, поглубже вдохнув соблазнительный запах домашней пищи, которой ему питаться приходилось весьма редко, и крадясь, вошел в гостиную, из которой открывался прекрасный обзор на кухню. Да, так и замер, увидев стоящую к нему спиной девушку, которая не глядя на него, весело сказала: — Джереми, ты как раз вовремя. Мои фирменные печеньки уже… Она обернулась и тоже замерев, растерянно закончила:  — …готовы. Тут девушка прищурилась и, оглядев его, резко сказала: — Ты еще кто? Аларик, который изначально принял брюнетку за Елену, растерянно моргнул, теперь понимая и видя, что перед ним отнюдь не Елена. И даже не Кэтрин. Слава богу, что не последняя. Но… кто это?. — Могу задать тот же вопрос, мисс… — выразительно сказал Рик, своим учительским тоном, который он обычно берег для самых нерадивых студентов, и выжидательно стал смотреть на это странное создание, при этом несколько обречено думая: «Только еще одного двойника и не хватало». А по другому девицу и не назовешь, несмотря на некоторые отличия, особенно глазами, которые не совпадали с двумя предыдущими двойниками. Слишком уж было феноменальное сходство в чертах лица, чтобы быть просто совпадением. Но прежде, чем девушка ответила, их напряженное сверление друг друга прервал хлопок двери и торжественный крик Джереми: — Радуйся, Тата! Я все-таки нашел в магазине твой дурацкий Эрл Грей!.. Но войдя в гостиную и, заметив Рика его глаза рапахнулись шире, он неловко воскликнул:  — Аларик!.. Ты вернулся. В голосе парня была странная смесь радости, растерянности, и обреченности. Джереми почесал затылок свободной рукой, и неуверенно посмотрев на брюнетку, а потом на учителя, похлопал глазами, и махнув в сторону девушки, тихо сказал: — Эммм, знакомься Аларик, это Татьяна, или Татия, как она больше предпочитает… Ммм, она… Типа близнец Елены. Вот. На миг повисла оглушающая тишина, во время которой Аларик круглыми глазами, с минуту смотрел на… близнеца девушки, которая была биологической дочерью его бывшей жены, а потом воскликнул: — Чего?!.. К-как?.. Брюнетка фыркнула, и саркастично сказала: — Ну, в юности Джон Гилберт и Изабель Флемминг, так уж вышло, заигрались и упали в одну койку, где, забыв о контрацепции, занялись се… — Стоять! Я не хочу этого слышать! — резко сказал Аларик, не желая слушать очередное напоминание о том, как он хреново знал свою жену, и что по молодости та натворила. Черт!.. Он-то думал, что узнать, что Изабель бросила одну дочь, было ужасно, а тут оказывается, что… двух. Господи боже!.. Пока Рик отходил о шока, Джереми дошел до кухни и поставив пакет, который принес из магазина, на стол, шепотом кузине сказал: — Твоя биологическая мать была женой Рика, так что… Татия понимающие подняла бровь и так же тихо сказала: — Ясно. А этот Аларик, выходит, и есть теперь еще и ваш неофициальный опекун?.. Парень кивнул. — Фантастическая семейка, — протянула Татия, и окинув взглядом беднягу, который мог бы быть ее отчимом в другой жизни, подошла к шкафчику, в котором нашла бурбон, когда ознакамливалась с кухней, и достав бутылку, плеснула в стакан янтарной жидкости. Она подошла к мужчине и протянула его… Аларику, кажись. — Держите, вам это явно нужно, — сочувственно сказала она. Аларик заторможенно кивнул, все так же огромными глазами смотря на девушку, и сказал: — Спасибо, что ли… Татия. После чего одним глотком выпил весь бурбон в стакане, отчаянно желая напиться до потери сознания, чтобы хоть на миг забыть о том, какая же у него паршивая и запутанная жизнь. И не думать, как этот новый поворот воспримет Елена, на которую в последнее время свалилось и так чересчур многое. А теперь еще и близнец. Будто двойника-вампира со стервозным характером было мало. «Господи, Изабель, что же ты натворила?!..» — с ужасом подумал он, и со стоном прижал прохладный стакан к виску, который неожиданно взорвался болью. Как и его душа, что сейчас была полна еще и обиды. За пару лет брака, Изабель не захотела подарить ему и одного ребенка, а Джону Гилберту подарила аж двух. Которых они оба бросили… Ну что за жизнь?..

***

После еще пары стаканов бурбона и порции отменного английского завтрака (о, чудо! Все же есть Гилберты, которые способны готовить, да еще и весьма отлично), Аларик немного пришел в себя. Чуть-чуть. — Нда, уж… — протянул он, сидя за обеденным столом, за которым так же сидела новоявленная сестра Елены, с кружкой чая, изложившая ему краткую версию своего прибытия, и узнавания тайн своего рождения. Очень кратко, если честно, но у Рика голова сейчас слишком плохо соображала, чтобы обработать более длинный пересказ. А так же здесь сидел Джереми, доедающий вторую порцию завтрака. Что сказать, изголодался явно парень по нормальной, домашней еде. Татия, тем временем, пожала плечами на его глубокомысленное изречение. То ли в согласие, то ли в растерянности. Ее саму все больше напрягала эта ситуация, а нарастающий за те три дня, что она была в этом городишке, мандраж от предстоящей встречи с сестрой, вообще безмерно бесил. Ей не нравилось это чувство. Она не любила чувствовать себя слабой или боятся чего-то. Еще с тех пор, как дурацкий пес Марджории Дурсль в детстве загнал ее на дерево, и его хозяйка вместе с братцем, Дадли и теткой, стояли и смеялись над ней, дразня и издеваясь. Именно тогда, на том дереве, Татия поклялась себе больше никого и никогда не бояться. Постепенно, это клятва вылилась в то, что у нее атрофировалось чувство самосохранения, язык стал острым, как бритва, а моральный компас стал периодически сбоить, но даже несмотря на это, она продолжала ей следовать. Да, если бы не это, она бы войну и не пережила, как и учебу в Хогвартсе!.. И сейчас, вновь начинать чего-то бояться Татия не хотела. Особенно, встречи с обычной девчонкой! Пусть даже и сестрой!.. Кстати о ней… — Я не хочу показаться грубой… — начала Татия, смотря на приунывшего мужчину напротив, и игнорируя чавкание Джереми, что было, в общем, не трудно, после шести лет сидения во время еды рядом с вечно голодным Уизли. Подлый предатель. Она тряхнула головой, не желая вспоминать о рыжей крысе, которая сейчас пожинает плоды победы, которую Татия с таким трудом выстрадала, буквально потом и кровью, и продолжила: — ...но где Елена? Джереми говорил, что вы вместе уезжали, но вы, мистер Зальцман, вернулись-то один. Так что, где.... Но договорить Татия не успела, как и Рик не успел ничего вставить в ее речь. А случилось это потому, что хлопнула входная дверь и по дому разнесся девичий голос. Голос Татии, но лишенный и намека на британский акцент. Голос вернувшейся Елены Гилберт.