Близнецы. Солнце и Луна

Татия всегда ненавидела больницы. Прямо на дух не переносила. Но как и всегда, вновь попала в это заведение без своей на то воли. И теперь валялась на кровати в одноместной палате, которую охраняли пара гибридов Клауса, и бессмысленно пялилась в телевизор, пока на стойке рядом с ней наполнялся мешок ее кровушкой, не очень-то и добровольно пожертвованной. Но что поделать? Иметь кровь своих последних родственников на руках, ей не улыбалось, как и не возникало желания, чтобы ее место заняла Елена, поэтому приходилось терпеть, тайком обдумывая планы побега, которые не приведут к кровавой бойне, и наслаждаться кратким мигом, в течение которого над ней не довлел Клаус. Теперь у того было пару десятков охранников, которых он мог оставить рядом с ней, чтобы не беспокоиться о сохранности своего личного мешка с кровью, пока он будет обращать стаю, которую нашел вблизи бухты Мобил-бей, с помощью той крови, что с нее успел слить утром, из-за чего теперь Татия чувствовала себя как то желе, что обычно давали в больницах. В конце концов, сдать два мешка крови – это вам не гномов в саду гонять. В какой-то момент Татия задремала, а когда проснулась, за окном уже начало смеркаться, в палате царила полутьма, ее рука была свободна от игл, а по телевизору шел повтор какого-то шоу о самых ярких праздниках мира, а конкретно, о прошлогоднем Марди Гра. — Мне всегда нравился этот праздник, — вдруг тихо раздался неподалеку от нее голос Клауса. Татия медленно повернула голову, все еще чувствуя себя слабой и из полуприкрытых век посмотрела на гибрида, который сидел в кресле, рядом с ее кроватью. Судя по тому, что тот не пышил злобой, а выглядел вполне умиротворенно, стаю он все же нашел и уже обратил бедняг. Хотя как по ней, это даже не так уж и плохо. Нет, куча гибридов под единоличным руководством Клауса — это катастрофа, но если посмотреть с другой стороны, то этим оборотням даже повезло. Возможно, Татия и пристрастна, но она не раз видела, как мучился Ремус, как ему было больно, и как тот страдал… Оборотни этого вида, тоже весьма болезненно переносили превращения, жили обособленно, но как гибриды, они могут теперь этого избегать. Так что, в некотором смысле — это не так уж и плохо. Кстати об оборотнях… — Я так понимаю, все прошло хорошо? — хрипловато спросила она. — Да, — задумчиво ответил Клаус. Тот вообще был поразительно спокоен, что аж было подозрительно. — Ну поздравляю, что ли, — неуверенно сказала Татия, не зная, чем заполнить тишину. Она отвернулась к телевизору, где как раз показывали один из красочных парадов, которые прошли в прошлом году. Девушка таких никогда не видела. Самый шикарный праздник, который ей видеть и приходилось, так это был Святочный бал. В тот вечер она в первый раз поцеловалась с Ярославом Драковичем. Тот был из Дурмстранга. Один из одноклассников Виктора Крама. Черноволосый, черноглазый, высокий красавец болгарин, который отчего-то обратил внимание на неказистую четырнадцатилетнюю ее. Худенькую, невысокую, с гнездом на башке… У нее даже груди тогда почти не было. Но все же. Славный был парень. Они даже переписывались… Пока, как и все в ее жизни, это не было поглощено сначала холодной войной с Амбридж, тайным обучением одноклассников, а потом и подготовкой к войне с Воландемортом. «Тьфу ты. И почему хоть раз для разнообразия, меня не посещают позитивные воспоминания и мысли?» — уныло подумала Татия, и стараясь отвлечься, вслух сказала: — Выглядит… интересно, — тут она немного поморщилась, и добавила: — Хотя я по праздникам не эксперт. Обычно они все как-то мимо меня проходят. Клаус поднял бровь. — Что, прям все? — с интересом спросил он, желая узнать что-то еще о своем попутчике. Хотя это вряд ли будет что-то хорошее. За время их путешествия гибрид уже кое-что узнал о брюнетке, и ему это все больше не нравилось. Странно, что его вообще это волнует, но тем не менее, даже в его гнилой душе появились нотки сочувствия к девушке, после того, как он узнал, что она — сирота, чье детство явно было не радужным. Даже по сравнению с его собственным отрочеством, прошедшее под эгидой тирании со стороны человека, которого он считал отцом. Ведь у него, по крайней мере, были братья и сестра. А у брюнетки и этого не было. До недавнего момента. Хотя и это вряд ли уже сильно утешит. Или сотрет довольно большое количество шрамов на ее теле, которые девушка старалась не столь незаметно от него спрятать, и не все из которых можно было выдать за буйное детство или несчастный случай. Тот, что на лбу, едва заметный, в виде руны Соулу, как и на руке в виде фразы, которую он наконец смог прочесть, уж точно невозможно было выдать за это. И его это злило. А еще, он все больше прилагал усилия, чтобы игнорировать то, что он тоже один из ее мучителей. Удивительная штука — эта жизнь, однако… Еще недели две назад, Клаус был абсолютно уверен, что его совесть давно умерла рядом с младшим братом, которого он невольно отвел на верную смерть, а теперь вот, сидит здесь, осознавая, что она все же не до конца погибла. Более того, подняла свою уродливую голову, после тысячелетней спячки, и тревожит его черное сердце. Тут девушка фыркнула, отвлекая его от его мрачных дум. — Да, я даже свой день рождения-то праздновала всего пару раз, а про остальное вообще молчу, — уныло сказала Татия. И указав подбородком в сторону телевизора, добавила:  — А на таких тем-более не была, — и с интересом закончила: — Кстати, это же в Новом Орлеане праздник этот отмечают? Клаус пару мгновений разглядывал такой знакомый, но в тоже время иной, профиль, а потом ответил: — Да. Этот город очень особенный. Татия подняла бровь и вновь посмотрела на гибрида. — Да ладно? — с любопытством протянула она. — Отчего же? — Я его основал вместе со своей семьей, — рассеянно сказал гибрид, немного отвлекшись, вспоминая те мгновения в Новом Орлеане, когда его семья и впрямь была таковой. Эх, счастливые были деньки… — И почему меня это не удивляет, — изумленно пробормотала Татия новыми глазами смотря на улицы Французского квартала, который сейчас освещал ведущий по телевизору. Она пару минут помолчала, а потом тоскливо сказала: — Хотела бы я это увидеть. И праздник, и город. Клаус посмотрел на девушку, и со странной уверенностью, сказал: — Увидишь. Но Татия явно так не считала. Она лишь горько засмеялась, и произнесла: — С моей-то жизнью? Мне завтрашний день бы увидеть, не то, что планировать поездки на фестивали, до которых еще ого-го сколько времени... Вдруг, я тебе больше не пригожусь и ты меня убьешь?... Клаус отчего-то помрачнел, и после этого разговор сам собой затих, а минут через пятнадцать Татия вновь погрузилась в сон.

***

Ей и прежде снились странные сны, но со смертью Риддла, Татия надеялась, что они исчерпаны. Но, кажись, нет. Она была на небольшом причальчике, с видом на спокойное озеро впереди, и с домиком на фоне зеленых деревьев сзади. Хоть картину пиши. — Тата? — вдруг тихо сказал знакомый ей голос. Девушка обернулась и с удивлением увидела перед собой… свою сестру. Та изумленно ее оглядела, и преодолев оставшиеся между ними расстояние, крепко обняла. — Тата, о боже, ты жива!.. — радостно воскликнула она дрожащим голосом куда-то в плечо пораженной Татие. Та медленно подняла руки и обняла девушку. Если честно, брюнетка была смущена, но в тоже время польщена за то, как Елена за нее явно переживала. Они, вроде, не так уж и много времени провели вместе, но уже успели прикипеть друг к другу. А может, то была та мифическая связь между близнецами, но уже друг без друга они жизни не представляли. — Конечно, я жива, — дразняще сказала Татия, когда они отодвинулись друг от друга. И оглядевшись, хмуро добавила: — Кстати, где это мы и как смогли связаться? Или у меня глюки просто?.. Елена засмеялась, и вытерла щеки, по которым бежали слезы. — Нет, у тебя не галлюцинации, это все заклятие Бонни, — сказала она, и выдохнув вновь, обняла Татию. — Господи, я и впрямь жутко по тебе скучала. — И я по тебе, младшая, — тепло сказала девушка. — Я не младшая! — с притворной злостью сказала Елена, оторвавшись от сестры, беспокойство о которой последние дни чуть с ума не сошла. — Да, ты, — уверенно сказала Татия, и нахмурившись, быстро добавила: — Как ты? Как Джереми? Рик? Твой ушедший на Темную сторону парень, тебя не обижает? Или его братец? Ты ему так и скажи, что рано или поздно я-то вернусь, и если он хоть немного тебя обидит, я ему не только шею сверну, но еще и яйца оторву. Девушка, напротив, снова засмеялась, уже успев соскучится по странному юмору сестры и ее резковатой манере говорить. — Со мной все в порядке, и Джером тоже, — твердо сказала Елена, решив не говорить, что у них было нашествие призраков. — Лучше скажи, где ты, и как тебя найти? Клаус тебя не обидел? — Нет, я ему нужна, — ответила Татия. — Только наша с тобой кровь может помочь обратить новых гибридов, — и иронично закатив глаза, она добавила: — Так что меня стерегут, как зеницу ока, и… Прежде, чем она успела, что либо еще сказать, она ощутила резкий толчок, и открыв глаза, поняла, что лежит на заднем сидение автомобиля, который куда-то едет. Опять. Татия уже надоело просыпаться в незнакомых машинах, которые куда-то мчатся. Но выбора нет. И даже спросить, куда они едут, было не у кого, так как за рулем был один из гибридов. Та самая девчонка, кажется, Минди, которая стала вторым удачным экспериментом Клауса, и первым, кто получился из крови Татии. А эти фрукты всегда молчат, и говорят лишь со своим создателем. Так что, укутавшись в одеялко, которым была укрыта, она попыталась снова уснуть. Делать-то все равно больше было нечего.