Близнецы. Солнце и Луна

— А я хорош! — довольно сказал Кол, вертясь перед зеркалом уже, наверное, сотый раз. Ребекка, которой доделывали маникюр пара юных работниц местного салона красоты, вызванных на дом, в той же комнате, где и красовался ее младший брат, как и Клаус, рисующий около окна, сидя на диване, закатила глаза. Века сменяют друг друга, а их братец все такая же самодовольная задница. — Ты — придурок, — желчно сказала блондинка. — И не лечишься. После чего с фальшивой забывчивостью, добавила:  — Хотя, о чем это я? Мы же остались такими, какими умерли, и это уже не изменить. Так придется тебя терпеть, или запереть в сумасшедшем доме на всю вечность. После чего, Ребекка широко и ехидно ухмыльнулась брату, который весь покраснел от злости. — Боюсь, сестра, таких долгоиграющих дурдомов – еще нет, — поддакнул Клаус с улыбкой на лице, не отрывая взгляда от рисунка, которым был занят последние пару часов. — Так купи. Он нам явно нужен. Особенно Колу, — с улыбкой сказала Ребекка, повернув голову к брату. Кол уже запыхтел от злости, но сказать ничего не успел. Появилась их мать, и окинув их хмурым взглядом, произнесла: — Хватит, дети. Мы здесь, чтобы наконец воссоединить нашу семью и забыть о прошлых обидах. В этот момент, она на миг остановила взгляд на Клаусе, который немного напрягся, а потом продолжила:  — Так что, прекратите пререкания, и продолжите готовиться к балу. Я надеюсь, что вы будете вести себя, как подобает. После чего, еще раз окинула их взглядом, и ушла. Финн, все это время молча мерявший костюм, незаметно исчез вместе с ней. — Слышала, Бекка? — сказал Кол, едва мать ушла. — Как подобает. А леди подобает приходить с парой. Которой у тебя нет. Он пожал плечами, и язвительно закончил:  — Хотя ты и не леди. Ребекка сердито фыркнула и кинув подушкой ему в лицо, запальчиво сказала: — Я приду не одна. Между прочим, я уже кое-кого пригласила. Кол поймал подушку, и драматично положил руку себе на грудь. — Боже мой, и кто этот несчастный? — с ужасом спросил он, а потом широко ухмыльнулся, и добавил: — Когда будешь им перекусывать — поделишься? Блондинка, смотрящая в этот момент на свой законченный маникюр, загадочно улыбнулась, и сказала: — Ее я есть не собираюсь. Если честно, Ребекка сказала это чисто из вредности, но чем больше об этом думала, тем больше считала, что это будет весело. К тому же, ей казалось, что ее плюс один оценит этот розыгрыш. — Ее? — выпучив глаза сказал Кол, который еще не привык к тому, что в этом веке столь развито равноправие и свободные отношения с теми с кем захочешь. Ребекка, якобы, продолжая любоваться работой маникюрщицы, невинно сказала: — Ага. — Бекси… И давно ты по девочкам пошла? — хрипло спросил Кол, потерянно хлопая глазами, и смотря – то на блондинку, то на такого же удивленного Клауса. Девушка театрально вздохнула, и с притворной печалью сказала: — С тех пор, как окончательно разочаровалась в мужском поле. Она встала, и собралась уходить, понимая, что еще немного и рассмеется. Но тут ей уже в спину долетел окрик: — Черт с тобой! Я даже рад. Теперь будет, с кем девчонок снимать! Кстати, если передумаешь, и все-таки решишь перекусить своей подружкой, все же позови, хорошо? По-братски, так сказать. Ребекка проглотила смешок, и сделав спокойное лицо, обернулась. — Это невозможно, братан. В любом случае, — с притворной серьезностью сказала она, и махнув рукой в сторону старшего брата, все так же сидящего на диване, печально добавила: — Ник не разрешает трогать своих бесценных двойников Петровых. Так что, пить их нельзя. Тут Клаус резко встал. — То есть? — угрожающе прошипел он. — Ты что, придешь с двойником на бал? С чего это? Елена Гилберт, насколько я знаю, не интересуется своим полом. — Так я приду и не с Еленой, — ехидно сказала Ребекка, и похлопала ресницами, после чего посмотрела на руку, где были дорогие часики от "Тиффани" и воскликнула: — Ой, засиделась я с вами. Мне же пора, как раз, со своей девушкой за платьем ей идти. Она покачала головой и фальшиво тяжко вздохнув, добавила:  — Она у меня такая нерешительная, когда дело касается одежды. Ничего без меня не может. — Ты врешь, — рыкнул Клаус, который отчего-то весь напрягся, и внезапно разозлился. Ребекка буквально могла видеть, как под его глазами стали вздувается вены, а они сами заблестели желтизной. Она удивилась, но виду не показала, а вдохновенно продолжая нести чушь, возмущенно воскликнула:  — Конечно, нет. Сам можешь убедиться, когда мы придем на бал. И вообще, что за претензия? Не только же вам с Элайджей за двойниками таскаться. Я, может, тоже наконец оценила их очарование. Все, пока! И стремительно свалила из особняка, оставляя за собой, злого, как черт, брата. И чего только так взъерепенился?..

***

Еще не зная, во что ее втянула некая Первородная, Татия сидела на кровати сестры, которая носилась по комнате, не зная, что надеть на бал. Она сама еще не решила, пойдет ли. Татия даже Елене не сказала, что ее тоже пригласили. Да, и она не соврала. Ей и впрямь было нечего надеть. У нее вещи-то, которые сейчас носила, было смесью того, что она нашла в шкафах бывших Блэков, особенно шелковые рубашки, в которых мужчины этого древнейшего и благороднейшего рода знали толк, и того, что купила на последние деньги, полученные в ломбарде, за галеоны, которые она туда заложила. Золото, оно, в конце концов, и в Америке золото. А бальные платья на эти бабки, как можно понять, она явно не покупала. Да и выбирать их не умела. Даже платье на Святочный бал, стыдно признаться, ей подарил Ярослав, когда узнал о ее проблеме, с этим нарядом для праздника, благодаря большому рту Грейнджер, которая об этом проболталась Виктору Краму, лучшему другу Драковича. Так что… — …и может удастся поговорить с Элайджей, — сказала Елена, выкидывая вещи из шкафа, продолжая говорить все то время, пока Татия была погружена в размышления. Упоминания о Первородном — старшем брате Клауса, которое прозвучало за последние пару дней, как выяснилось, что он был пробужден, из уст ее сестры, уже раз двадцать, а то и больше, вернуло внимание Татии к разговору. — Он тебе нравится? — дразняще спросила она. — Элайджа этот? Елена так и замерла с туфлями в руках, выглядя при этом как олень, попавший в свет фар. — Н-нет, — наконец пробормотала она, и отвела взгляд. — С чего ты взяла? Татия мягко фыркнула. — Да с того, что это имя за последние дни прозвучало под этой крышей с сотню раз, и ты сейчас красная, как маков цвет, — весело сказала она. — Это не так!.. — воскликнула Елена, и бросив обувь, по пути споткнувшись о какое-то платье на полу, подбежала к зеркалу, не веря сестре. Или себе?.. Брюнетка на кровати лишь засмеялась, и взяв мишку, валяющегося рядом, сделав голос как можно более детским, махая игрушечными лапками, сказала: — О нет! Маленькая Елена влюбилась в вампира, который был старше нее на тысячу лет! И уже нормальным голосом, ехидно добавила:  — Хотя, ей это не впервой. Да, сестренка? Ты же у меня явно некрофилка. Но ничего, я тебя все равно приму любой. И мишка тоже. — Ха–ха, — раздраженно сказала Елена, отойдя от зеркала, и выхватив игрушку из рук Татии, слегка ею стукнула сестру. — Очень смешно. Тут зазвонил старый сотовый Дженны, который Елена отдала сестре, когда узнала, что у той нет подобного аппарата, который был атрибутом каждого американского подростка, прерывая их разговор. — Черт, что за адская машинка?.. — пробормотала Татия, не сразу вспомнив, как принимать звонки на этом чуде современной технологии. А когда это все же смогла сделать, поднесла трубку к уху, и сказала: — Алло? — Татия! Ты должна прикинуться на балу моей девушкой! — тут же выпалила Ребекка на той стороне линии. Татия потерянно моргнула, думая, что у нее слуховые галлюцинации, а потом, когда до нее дошел смысл фразы блондинки, громко воскликнула: — Чего?!..