Утром, невыспавшиеся, помятые, и с мешками под глазами, Гилберты, плюс, Аларик Зальцман, вновь собрались на кухне их нового обиталища, которое кто-то уже успел убрать и вымыть после вчерашнего, и решали что им делать.
— …я не хочу бросать работу, да и деньги нам все еще нужны, — устало сказал Рик, размешивая в кружке сахар. Он был практичен, и понимал, что надеяться на древних вампиров – это не вариант. Может, только на Элайджу, но Рик не доверял Первородным. Особенно после вчерашнего. Как показала практика старший Майклсон не пойдет против своего младшего брата, а это значит, что в защите девочек и Джера, он мог полагаться только на себя.
«Боже, как же моя жизнь изменилась…» — ошалело подумал он, смотря на двух понурых девчонок с заплаканными глазами, и на зевающего Джереми, сидящих по обе стороны от него, которые за пару лет умудрились стать ему…
своими, что ли. Да, именно так. Эти дети стали ему родными, и он хотел их защитить от этого жестокого мира, который их снова и снова пинает, причем ни за что. Просто потому, что его жена оказалась стервой бессердечной, целый магический мир, о котором прежде он и не подозревал, ополчился на бедную девочку, которая спасла их задницы, а Джер просто… Да ничего он не сделал. Они лишь дети, которых некому оберегать и которым пришлось слишком рано повзрослеть.
А скоро их станет еще больше.
При воспоминание о том, как этот чертов гибрид вчера так просто отрекся от своего ребенка, и как потом плакала бедная Тата, руки Рика рефлекторно сжимались в кулаки от злости. Но психовать было некогда, да и вчерашний выпад против гибрида был глупым. Ему еще рано помирать. Но все же…
— И школу, кое-кому, тоже бросать не стоит, — выразительно протянула Татия, смотря на Джереми. Тот скривился, и пробурчал: — Почему мне школу бросать нельзя, а вам, — тут он указал вилкой на Елену и Татию, — можно?
— Потому, что мы старше, — хором сказали девушки, пригвоздив похожими тяжелыми взглядами парня к месту. Джереми даже поежился. Близнецы все больше стали вести себя, как…
Как близнецы. Говорили синхронно, заканчивали друг за другом предложения, и, казалось, могли слышать мысли друг друга. Жуть, короче. А если бы они росли все вместе? Он бы уже с ума сошел. Он и сейчас-то сходит. То была одна старшая сеструха, а теперь их две. А в том, что Татия теперь была больше сестрой, чем кузиной, Джереми не сомневался. Больно уж они с Еленой стали будто одним целым.
На кухне вновь повисла тишина, нарушаемая лишь лязгом вилок и звуком ложки, ударяющейся о края кружки. Но вдруг, в холле, раздался резкий хлопок, за которым тут же послышался стук каблучков, и громкий женский голос:
— Ник. Ник! Где ты, засранец? Я тебя…
Тут обладательница воплей, вбежала с воинственным видом на кухню, да так и замерла, и стала пристально их рассматривать. Наконец взгляд женщины остановился на Татие, и та выпалила:
— Так это правда. Ты и впрямь на сносях.
Татия закатила глаза.
— И тебя с добрым утречком, Ребекка, — насмешливо сказала она блондинке, которая столь шумно появилась. Девушка внутреннее застонала. Ей вот сейчас только этой мадамы не хватало. Хотя даже Ребекка была предпочтительнее Клауса.
Блондинка тем временем плюхнулась на стул, и сцепив перед собой руки, вновь критически осмотрела присутствующих.
— Лысина — отстой, борода — треш, а блондинкой быть, здесь идет только мне, — выдала она своё никому не нужно мнение. А потом подняла бровь, и добавила: — Хотя как маскировка, то да, это может и имеет место быть.
— Это все, или еще хочешь дать какие-то комментарии? — ехидно сказала Татия, безжалостно тыча вилкой в свою яичницу.
— Да, хочу, но скорее спросить, — задрав нос, сказала Ребекка, и выразительно подняла палец. — Во-первых, что тебе сделали яйца?
Татия рыкнула, но промолчала, а Елена спокойно сделав глоток кофе, сказала:
— Она представляет на их месте Клауса.
Ребекка подняла вторую бровь, и внимательно глянув на зеленоглазую Петрову, заценила ее красные глаза, и зверский вид, довольно сочувственно спросила: — Ну, и что мой тупой брат сделал теперь? — и хмуро оглянувшись, добавила: — И, кстати, о братьях, где Элайджа?
— Где твой арманиносящий брат, мы понятия не имеем, — сквозь зубы ответила Татия, и еще пару раз ткнув вилкой в яичницу, окончательно убив ее, холодно добавила: — А на твоего гибридного родственника, мне вообще плевать.
Ребекка, почуяв запах керосина, прищурилась.
— Это он тебя до слез довел, да? — подозрительно спросила она. Глубоко в душе блондинка была поражена если честно. Блондинка думала, может это и наивно, что эта невыносимая девчонка вообще плакать не умеет. А тут глаза красные, лицо немного припухло. Общая атмосфера уныний в комнате, тоже не добавляла оптимизма. И где, черт возьми, Элайджа?.. Почему он не прочел их брату лекцию о манерах, и не «объяснил», что тревожить беременную женщину нельзя.
Кстати об этом…
Первородная вампирша сначала не поверила, что Ник и впрямь смог обрюхатить…
Да, хоть кого-то! Но когда тот отправил Элайджу на поиски сбежавшей ведьмы, и ее мудрый старший брат
подчинился… Она поняла, что и впрямь есть такая вероятность, а войдя пару минут назад на кухню, окончательно убедилась, что это так.
Татия Поттер (из всех людей!) определенно была беременна — это раз. И ее идиотский брат явно уже успел разозлить и обидеть будущую мать их племянника или племянницы — это два.
«Черт! Знала же, что надо поехать следом за Ником!» — сокрушалась Ребекка, которую не отпускало дурное предчувствие. Хотя бы потому, что ее старший брат не отвечал на звонки или сообщения.
— Да пошел он!..
В Хельхейм, — сквозь зубы ответила Татия, вновь припомнив скандинавское наследие Первородных. Слезы ее уже отпустили, слава Мерлину, а вот злость осталась. Она была буквально в шаге оттого, чтобы проткнуть Клауса куском рамы из белого дуба, который она на всякий приберегла, войди он сейчас в комнату. Но, кажется, чуйка у гибрида все же была, и он куда-то пропал вместе со старшим Майклсоном.
Ребекка моргнула. Она ожидала какой-то более подробный ответ об очередном мудачестве своего брата, но девушка явно не собиралась об этом распространяться. Блондинка посмотрела на остальных присутствующих, чей внешний вид, особенно младшего Гилберта, все еще ее несколько удивлял.
— Твой брат заявил, что ребенок ему не нужен, — прямо сказал Джереми, и с шумом допил остатки кофе, прежде, чем потянутся за кофейником, чтобы еще себе плеснуть, но наткнувшись на строгий взгляд Рика, скривился. Он по дурости дал обещание, что не будет употреблять много кофеина, если тот всерьез его начнет обучать охоте на вампиров, и просто самозащите. Поэтому придется обойтись без кофе.
Блондинка застонала от тупости своего брата, и закатила глаза. Только Ник мог такое ляпнуть. А потом смыться и оставить ее разбираться с этим.
Сволочь.
***
— Хорошая ли это идея? — прошипела Елена на ухо сестре, пока они шли по шумной, даже днем, улице Нового Орлеана. А конкретнее, по Французскому кварталу, в котором они и наткнулись на Деверо в прошлый раз, хотя сейчас они шли по Бурбон-стрит, в ее более состоятельном квартале, где располагались самые брендовые магазины, бары, и рестораны.
Татия фыркнула.
— В нашем случае, поход по любой улице может оказаться ошибкой, не то, что по Бурбон-стрит, — спокойно сказала она, и вообщем-то была права. Хотя, выйти на прогулку девушка все же больше решилась не из-за этого, а потому, что просто хотела покинуть плантацию. Особенно после того, как она с Еленой смогли отправить Джера в школу с объяснительной для учителей, а Рика на работу. Поэтому, когда Ребекка предложила «прошвырнутся», Татия и согласилась.
Кстати о блондинке…
Та до сих пор не вышла из магазина, куда они зашли ранее, и откуда Татия стремительно вышла, так как ее затошнило от парфюма продавца. И все еще тошнит. Тут ее взгляд остановился на вывеске бара, и она прохрипела:
— Лена. Давай зайдем в бар, а то меня сейчас вывернет прямо посреди улицы.
Гилберт, видя позеленевший вид сестры, кивнула, и потащила ее внутрь.
***
У Камиллы О’Коннел был тяжелый день.
Ее сменщица — Джейн-Энн куда-то пропала, и ей пришлось остаться, чтобы отработать вторую смену подряд, а Софи, ее сестра, молчала, была рассеяна и замкнута. На кухню уже даже вернули несколько заказов из-за того, что блюда были приготовлены не так.
К счастью, ближе к полудню люди немного разошлись, и она смогла выдохнуть. И вот тогда-то в бар и вошли две, жутко похожие друг на друга, девушки, одна из которых была явно беременна, и стремительно испарилась в стороне уборной. Ками проводила ее сочувственным взглядом, а потом перевела взгляд на вторую девушку, которая неловко замерла около барной стойки.
— Может, хочешь воды или сока? Да и твоей сестре, я уверена, не помешает что-нибудь выпить, после того, как она…
закончит, — тепло сказала Ками. Алкоголь она даже и предлагать не стала, так как прекрасно видела, что девушки явно еще довольно молоды. Как и не собиралась осуждать. Может некоторые и были склонный к злобным словам в отношение беременных девчонок-подростков, но она считала это глупым. Да, может и рано, но это не ее дело.
Девушка тем временем моргнула, и сделала осторожный шаг в сторону бара.
— Вода, пожалуй, будет уместнее… — тихо сказала она, и мельком взглянув на ее бейджик, добавила: — …Камилла.
— Ками, — с улыбкой поправила ее блондинка, и подала девушке бутылку с водой. — Мне так больше нравится.
— Хорошо, — неловко улыбнувшись, сказала незнакомка, обеспокоенно посматривая в сторону туалета, стала искать кошелек.
— Не надо, — сказала Ками, заметив, что та стала искать деньги, и махнув рукой, добавила: — Считай, что за счет заведения.
— Спасибо, — ответила девушка, и после секундного колебания, добавляет: — Я Лана, кстати.
Отчего-то Ками показалась, что та врет, все-таки не зря она изучает психологию, но, опять же, решает не лезть. Тут двери вновь открылись и вошел еще один посетитель. Темнокожий, широкоплечий, и с манящей улыбкой.
— Мне бурбон, — глубоким голосом сказал он, подойдя ближе к стойке, и махнув Ками, а потом его взгляд переместился на Лану. Его бровь поднялась, и он хрипло воскликнул: —
Кэтрин Пирс?
Глаза Ланы на миг расширились. Но тут опять послышался хлопок двери, и в зал вернулась вторая девушка, и челюсть новоприбывшего упала, а его глаза стали бегать от одной близняшки к другой, и словно вишенка на торте, в зале появилась еще и Софи, незаметно выйдя из кухни, которая при виде беременной блондинки, изменилась в лице, и с ненавистью воскликнула:
—
Ты?!
Безымянная близняшка моргнула, и вдруг громко выругалась. Воздух в баре буквально за секунды наэлектризовался, и Ками, предчувствуя беду, вновь мимолетно подумала, какой же у нее все-таки сегодня тяжелый день.
