Близнецы. Солнце и Луна

Давина была нервная и дерганая, Моника чересчур одержима магией, а ее подружка Кэсси — странная. Только последняя из девушек Жатвы — Эбигейл, была милая и не вызывала стадо мурашек по телу. Вот что решила Татия, когда впервые познакомилась с самыми юными членами, ну тремя последними впервые, ведь Давину, косвенно, но она уже знала, своего… ковена. Вот чего ей в жизни, мать его, еще и не хватало! Гребаного викканского ковена, чьей главой супротив воли она каким-то образом стала. Видать как-то не так стояла в том склепе, а может звезды в небе сошлись или духи на миг сошли с ума. Черт его знает, короче! Деверо тоже ни черта не понимали, а их предки были странно молчаливы. Старые, мертвые вешалки. — …ну так изгоните меня, или снимите с этой должности, — раздраженно сказала Татия, которая даже не хотела вновь ступать ногой на это гребаное кладбище, но тем не менее вновь была здесь, хотя должна была бы сейчас заниматься другими проблемами. Например, Еленой, которая плохо себя чувствовала, и была странно пришибленная из-за чего Татия плохо себя чувствовала, зная, что это из-за нее. Риком, который чувствовал себя виноватым из-за того, что у него цвел бурный роман с Камиллой, пока у них тут были сплошные беды. Джером, который таки бросил школу, и либо тренировался как псих, либо тусовался с новыми гибридами Клауса в лесу, ибо в город ему путь был заказан, ведь Марсель и его вампиры вновь там шныряли, и, существование которых, вообще было отдельной темой. А еще был сам Клаус. Еще более нервный и невыносимый из-за того, что случилось (ей и самой с трудом верилось, но он, кажется, искреннее переживал из-за того, что с ней произошло. Кто бы мог подумать?), и из-за того, что Майкл все это время наведывался в его сны, отчего теперь этот чертов гибрид почти не спал. Это не считая того, что ей рожать чуть меньше, чем через два месяца, и у нее ничего не было готово. Только пара пинеток, которые купила еще Елена, когда они впервые сюда приехали и все. Так что — да, у нее были проблемы и посерьезнее, чем кучка викканок, отношения к которым иметь она не хотела. Но… — Это невозможно, — жестко сказала Софи, стоя напротив нее. — Старейшиной можно перестать быть только тогда, когда умрешь. Татия скривилась. — Ну ты же тоже старейшина, — не сдавалась она. — Может вы можете обойтись и без меня? Джейн-Энн так же присутствующая здесь с сожалением покачала головой. — Нет, — тихо сказала она, сжимая кулон на шее. — Тебя предки назначили главной, и только ты можешь теперь проводить важные обряды, совершать ритуалы, и принимать решения. — Ваши предки? — неверяще хмыкнула Татия. — Сомневаюсь, что они это сделали. Они так вопили, когда явились ко мне в этой странной недокоме, недосне, и весьма категорично называли меня чужаком. Коим я и являюсь. Так что… — Может у тебя есть предки из Нового Орлеана? — спросила Софи цепляясь большими пальцами за задние карманы джинс. Татия тяжко вздохнула и поморщилась. Вот уж с чем у нее была беда, так это с предками… — Мерлин его знает, — устало сказала она. — У меня такое запутанное древо… Петровы эти, Гилберты, Поттеры, Певереллы, Блэки… Хрен его знает кто еще. Может и викканские ведьмы были. На пару минут между ними повисло молчание. — Ну, как бы то не было, ты теперь старейшина, и должна начать изучать наше ремесло, — насыщенно сказала Софи. — Наш ковен сейчас ослаб и нам нужно учить новое поколение, чтобы стать сильнее. — А у меня есть выбор? — мрачно спросила Татия сложив руки поверх живота и сдувая с лица прядь светлых волос, черные корни которых уже сильно отросли.

***

«Вероятно, нет», — подумала Татия в тот же день, когда позднее, столкнувшись с Хейли Маршалл, главой новых гибридов Клауса и поцапавшись с ней, все растения в радиусе пары метров от нее завяли к чертям собачим. И это было отнюдь не стихийным выбросом ее магии, которые бывали у нее в детстве. Нет. В этот раз ощущалось все по-другому. Это… Явно был выплеск той непривычной энергии, которая бурлила у нее под кожей с тех пор, как она проснулась. Это было что-то чужеродное и непривычное, но оно было. Откуда только?.. В отличии от сестер Деверо которые грешили на то, что все дело в прахе, который она им дала, Татия так не думала. Хотя бы потому, что кровным родством там и не пахло. Поэтому был только один вариант. В ее семейное древо все же затясалась какая-то викканская ведьма. Но почему тогда эта ее сторона наследия проснулась только сейчас, а не в первый же ее визит на кладбище? Непонятно. Да и… Все это казалось ей каким-то неправильным. Вот… Шестое чувство прям вопило, что здесь не все чисто. А еще эти сны, посещавшие ее в последние ночи после того, как она очнулась… Сны, которые были до жути похожи на те, что у нее были, когда связь с Воландемортом достигла пика, и тот пытался залезть ей в голову. Адская агония в голове, в которую будто пытались вскрыть ножом для писем, и ощущение, что тебя… морально изнасиловали, ей богу. — Если тебе так не нравился зимний сад, нужно было просто сказать, а не уничтожать бедные растения, — протянул Клаус, который как раз проходил мимо, а заметив надутую ведьму в окружение засохших ранее вечнозеленых, остановился около двери. Татия сердито фыркнула, а обратив внимание на то, во что был одет гибрид, подняла бровь. — По какому поводу ты ограбил шкаф Элайджи? — спросила она, про себя отметив, что на этом поганце костюмы смотрятся так же хорошо, как и на брате. — Сегодня были похороны отца Киерана, — ответил Клаус делая пару шагов ведьме. — Забыла? Ты же собиралась пойти, чтобы поддержать своего опекуна и его девушку-племянницу священника, но как я понял, у тебя были и более важные дела. Девушка выругалась. Она и впрямь забыла об этом с этими ведьмами и чертовой Хейли, которая то и дело насмехалась над ней и выводила из себя. Мерлин! Рик, наверное, обиделся. — Это вряд ли, — тихо сказал гибрид, отвечая на слова девушки, которые та не заметила, как выпалила вслух. — Он был занят, да и народу там было и без тебя много. — Все равно — это по-свински. Я же обещала… — устало сказала Татия, и потерла переносицу. Моргана и Мордред, она стала такой развалюхой. И месяц сна не помог. Все равно была все время жутко уставшей!.. Аж бесит. Клаус несколько секунд смотрел на подавленную и печальную девушку, и вдруг протянул в ее сторону руку, сказал: — Идем со мной. Татия нахмурилась и настороженно посмотрела на него. — Куда это еще? — подозрительно спросила она. — Только не говори мне, что опять что-то случилось, и… — Я хочу тебе кое-что показать, — усмехнувшись, сказал Клаус, любуясь надутыми губами девушки. — Надеюсь не новых домашних животных, которых ты приволок с болот, — насуплено сказала Татия, и сделала пару шагов к гибриду. Клаус засмеялся. — Что, Хейли опять не дает тебя покоя? — дразняще спросил он, зная, что девушки с первого взгляда друг друга невзлюбили. — Не бойся, любовь моя. Я уже ее отослал, и она больше не будет тебя раздражать. Они поднялись наверх, и вошли… в ее комнату? Что?.. Татия не успела раскрыть рта, чтобы что-либо сказать, широкими глазами смотря, как Клаус с легкостью отодвинул ее не столь уж и полный гардероб, за которым оказалась скрыта дверь, и с загадочной улыбкой, он распахнул ее. Татия растерянно посмотрела на гибрида, в глаза которого горело непривычное нетерпение и сделала робкий шаг вперед, ощутив, как внутри нее загорелось любопытство и желание узнать, что могло так… …Мерлин. Это же… Детская комната. Едва она пересекла порог, девушка поняла, что оказалась в самой настоящей детской комнате. Она была небольшой, но уютной. Слева от нее стояли деревянные полки с книжками, резными и мягкими игрушками, тщательно расставленными по своим местам, а справа было окно, занавешенное кремовыми шторами, на стене рядом с которыми висело пару небольших картин со спокойными пейзажами, которые Татия сразу поняла были написаны вручную. Тут же рядом стояло кресло-качалка, в котором можно было укачивать малыша… Но больше всего ее внимание привлекал кроватка прямо перед ней. Она была высокая, из красного дерева и опять же явно ручной работы, застеленная милым бежевым с красными оборками бельем, а на подушке гордо восседал плюшевый мишка, на которого падал тусклый свет ночника, висевшего неподалеку от кроватки. Вся комната была сделана в нейтральных цветах, без всяких типичных и стереотипных голубых и синих оттенков, которыми раскрашивали детские для мальчиков, и… Все было так, как она мечтала в те робкие моменты, когда позволяла себе расслабится и подумать о том, что ей хотелось бы увидеть в комнате своего ребенка. Татия почувствовала себя в этот миг так, будто попала в другой мир. Она словно в трансе смотрела на все это, медленно двигаясь вперед и робко касаясь хрустальных подвесок, которые висели над кроваткой. — Я знаю, что почти не показывал это, а когда мы впервые столкнулись после того, как я узнал, что ты носишь дитя, я и вовсе… Обидел тебя, и весьма опрометчиво заявил, что мне не нужен этот ребенок, но… Это не так, — тихо начал Клаус, и даже не видя его лица, Татия знала, что эти слова даются ему с трудом. — Я солгал. Я только потерял Кола, который каким бы не был невыносимым придурком, был все же моим братом, и… Мне было больно. И обидно, что ты ушла и забрала с собой дитя, в существование которого я с трудом мог поверить, давно смирившись, что наше поколение в этой семье было тупиковой ветвью, а поняв, что это и впрямь правда… Я боялся, что потерял шанс на что-то такое, что у меня в жизни больше не будет. И меня испугало то, насколько я в тот момент почувствовал себя разбитым… Поэтому, я… Я хочу, чтобы видя все это, ты поверила мне, что когда я говорил, что этот дом я отвоевал для нашего сына, я не лгал. Татия обернулась, и оперлась одной рукой о борт кроватки, а другую положила себе на спину. Она пару мгновений смотрела на непривычно уязвимого Клауса, и тихо спросила: — А я? Что будет со мной, когда я рожу? Какое место будет отведено мне? Гибрид сделал пару шагов к ней, и проникновенно посмотрел ей в глаза. — Ты думаешь, что я и про то, что ты моя королева солгал? — глубоким голосом спросил он. Девушка отвела взгляд от этих зелено-голубых глаз, в глубине которых плясали черти, и горько усмехнулась. — Королева? Что это вообще значит? Что я буду красивой куклой в платьях и короне? Или я буду твоей трофейной молчаливой тенью? Ручной ведьмой и мешком с кровью, который ты будешь вечно шантажировать тем, что сына отберешь, если буду рыпаться? Так что ли? — начала распыляться Татия и ткнув его пальцем в грудь, продолжила: — Ну так знай. Платья, я ненавижу. Трофеем я твоим не буду. А попробуешь отнять у меня ребенка, я тебя… — но закончить она не смогла. Ее затылок вдруг обхватила сильная рука, а к ее устам прижались горячие губы, вкус которых она не забыла несмотря на то, сколько времени прошло, хотя теперь они не были столь терпки от бурбона. Сначала Татия хотела было возмутиться, несмотря на то, как ее коленки мгновенно подогнулись, а внизу живота вспыхнул жар, и она даже стукнула Клауса в грудь, но все эти попытки были столь жалки, что быстро сошли на нет, как и все ее недавние возмущение, и уже спустя мгновения, она полностью нырнула с головой в головокружительный поцелуй. Опять. Как и все эти месяцы назад в том проклятом мотеле. Но… Как и в тот раз, в данный момент, ей не было жаль.