Моя паранойя

      Я вышла к стадиону, довольно внушительного размера, с огромной трибуной на противоположной стороне, по правую сторону от меня располагались несколько турников и тренажеров, чуть дальше небольшой питьевой фонтанчик. Все было таким красивым и дорогим, но меня не привлекало. Во-первых, здесь, на этой территории я находилась как на ладони, почти с каждой аудитории меня можно было наблюдать в окно, а мне это было совершенно ни к чему, ведь я должна была находиться не здесь, а на уроках, а во-вторых, небольшой и уединенный лесок позади стадиона был куда лучше и привлекательнее. Я быстрым шагом прошла к протоптанной тропинке между деревьями, и как только мои кроссовки ступили на рыхлую почву, пустилась трусцой. Пробежав так несколько метров, я слегка ускорилась, но, долгий перерыв давал о себе знать. Мышцы ног немного ныли, а уже метров через пятьсот в боку закололо и легкие жгло словно огнем. Я продержалась совсем недолго, что слегка огорчало меня, но, на большее сейчас я была не способна, мне нужен был отдых. Я остановилась, оперлась одной рукой на близстоящее дерево, вторую уперла в колено, дышала часто и рвано. Взгляд зацепился за испачканные грязью Найки и развязанный шнурок, хорошо еще, что я не упала из-за него. Присев на корточки и тяжело дыша я завязала узел, а затем бантик и так и плюхнулась на влажную землю. Меня окружали едва начавшие опадать деревья, мокрая трава и серое небо, слегка проглядывавшее сквозь ветки.       Воздух был прохладным, но таким свежим, с легким запахом надвигающегося дождя. Мне вдруг стало так необыкновенно легко и уютно, здесь, посреди небольшого лесочка, в гордом одиночестве, несмотря на все мои проблемы и переживания, я, наконец, почувствовала облегчение. Наверное, я в конце концов смогла найти себя настоящую, понять, чего я действительно хочу в этой жизни, какое будущею вижу перед собой, и кем вижу себя. Я видела в своей решительности спасение, будто кинула сама себе спасательный круг, и, наконец, выплыла из того дерьма, что тянуло меня ко дну. Я больше не позволю никому унижать меня, выставлять на посмешище, и уж тем более строить за меня мою собственную жизнь.       В корпус я вернулась вместе с первым раскатом грома. Скинув грязные кроссовки у входа, я повернулась в тот момент, когда кривая вилка молнии разразила темное небо и озарила вспышкой комнату, я взвизгнула. На кровати, отбрасывая черную тень, сидела Ася. От моего оглушающего крика она подпрыгнула на месте, схватившись за сердце. — Какого хрена ты орешь? — выдохнула Ася, выпучив на меня испуганные глаза. — А какого хрена ты так пугаешь? — я щелкнула выключатель, комната наполнилась ярким теплым светом, — Сидишь тут в темноте, как хищник в засаде. — Я тебя ждала, — виновато пробурчала подруга. — Чего свет не включила-то? — я прошла к шкафу, чтобы взять чистые вещи, при этом поглядывая на подругу через плечо. — Сама не знаю, — она пожала плечами, — Ты где была? — Бегала, — я нервно хихикнула, на ум пришла популярная в свое время реклама. — Да? — Ася окинула меня удивленным взглядом, встала и подняла свою сумку с пола, — Тогда я вовремя, вот, Германовна передать просила, — Ася достала из сумки свернутый пополам листок и протянула мне. — Что это? — я забрала листок из рук подруги и, не дожидаясь ответа развернула его, пробежалась взглядом, — Серьезно? — зажав лист между двумя пальцами я потрясла им в воздухе, — Освобождение от физры, она что, за ребенка меня держит? — А по-моему, она просто волнуется, — Ася пожала плечами и запрыгнула на кровать, облокачиваясь на стену, — Все таки, у тебя не фиговая травма была, мало ли. Перестраховка и все такое. — Я себя отлично чувствую, — я бросила освобождение на стол, взяла чистые шорты и футболку, прихватила полотенце со стула и направилась в душ. — Дождешься меня? — уже у двери поинтересовалась я, Ася согласно кивнула, и я вышла.       Смыв с себя пот и вообще весь этот чертов липкий день, я ощутила какой-то странный прилив энергии и сил. Словно выплакав свои терзания и оставив свою серую, никчемную личность где-то позади, в этом уходящем дне, я возродилась новым человеком. Стало легче, гораздо. Даже настроение заметно улучшилось. — Волкова очень сильно тобой интересовалась, — как бы между прочим сказала Ася, когда я улеглась рядом с ней на кровати. — И что ты ей сказала? — Не спрашивай, — Аська отмахнулась, потянулась за ноутбуком и включила его, — Подставила ты меня, конечно. Я как идиотка стояла перед ней и краснела, выдумывала на ходу всякий бред. Естественно, она мне не поверила. — она включила какой-то сериал про оборотней, поставила ноут на стол, но он служил скорее фоном, мы обе не собирались концентрировать на нем внимание. — Еще бы, — фыркнула я, уставившись в потолок, — Кому, как не ей знать истинную причину. — Ты знаешь, а ведь она расстроилась, что ты не пришла, — с каким-то сожалением в голосе заявила подруга. — С чего ты это вообще взяла? — Ты когда-нибудь задумывалась, что глаза человека могут о многом сказать? –ответила вопросом на вопрос Ася. Я рассмеялась. Почему-то, эта ее фраза вызвала у меня приступ смеха. — Ты романов женских начиталась, да? — со смешком выдавила я. — Дура ты, Войтенко, — Аська толкнула меня локтем в бок, — Она с такой печалью смотрела на пустой стул за нашей партой, что это даже ребенку было очевидно.       Мое сердце сжалось в груди. Мне совершенно было непонятно ее поведение. Я не раз прокручивала в голове события того вечера, анализируя, кто именно был инициатором всего произошедшего, но так и не смогла точно ответить. В то мгновение мне казалось, мы обе так сильно этого хотели, так ждали момента, ровно до тех пор, пока эти ее слова не пронзили меня, словно острый нож. Я засомневалась. Абсолютно во всем. Во-первых, в здравости своего ума, ведь я была изрядно под градусом, а мало ли что могло спьяну почудиться, во-вторых, это ведь я полезла к ней с обниманиями, я подалась навстречу, ожидая, что она меня вот-вот поцелует. А ее руки на моей талии — еще ни о чем не говорят. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы она этого так и не произнесла, вернуться в тот вечер, и прежде, чем она успеет это сказать, впиться в ее губы жадным поцелуем. Возможно, опереди я ее тогда, все было как-то иначе. — Эй, — Аська потрепала меня по плечу, возвращая в реальность, — О ней думаешь? — я лишь согласно кивнула, прикрывая глаза. — Я считаю, вам нужно поговорить, — серьезно заключила подруга, усаживаясь так, чтобы лучше видеть мое лицо. — Угу, — промычала я. Отчего-то говорить сейчас не хотелось, и я предпочла слушать, что еще там считает моя подруга. — Нет, серьезно, — я приоткрыла один глаз, взглянула на нее. Она так воодушевилась этим разговором, глаза загорелись, щеки порозовели, я невольно улыбнулась, — Вы взрослые люди, а взрослые решают свои проблемы разговорами. От того, что ты будешь ее избегать легче вам не станет. Ты уже сделала глупость, как ты сказала, так что тебе терять? — Ты такая забавная, — хихикнула я, Аськины брови поползли вверх, изогнувшись в немом вопросе, — На Розу Сябитову похожа. — Очень смешно, — хмыкнула она, демонстративно надув губы и сложила руки на груди. — Да поговорю я с ней, поговорю, — отмахнулась я, — Только не сейчас.       Я и сама прекрасно понимала, что поговорить нужно, только как? Как подойти, с чего начать? Не самая лучшая идея просто прийти и сказать: «Привет, помнишь тот вечер, когда я приставала к тебе? Не хочешь поговорить или повторить?». Я не знаток и не мастер в таких вещах, тем более все мои прошлые отношения, мягко говоря, были отстойными. Да и вообще, вся моя жизнь — сплошной каламбур. Решение все же принято, я поговорю с ней в пятницу, перед отъездом на выходные домой. Так будет легче, если что-то пойдет не так, дома мне будет гораздо проще сгорать от стыда, чем здесь.

***

      Всю неделю я, откровенно говоря, «забивала хрен» на учебу. Почти каждый день то и дело ставились тройки в журнал, учителя качали головой, ахали и охали, а мне было все равно. Аська не понимала, что происходит, пытала меня расспросами, но я не особо хотела этим делиться. Мне нравилась новая «Я», и я не горела желанием делиться своими мыслями и ощущениями. Начав поступать как я хочу, как того требовала моя душа, я вдруг смогла почувствовать свободу, словно с меня кандалы сняли, на меня больше не давили обязательства перед родителями, учебой, будущим. Я просто решила отдаться своим желаниям, начать, наконец, жить в удовольствие.       Единственное, что еще терзало меня, это предстоящий разговор с Волковой. Сегодня пятница, я должна разобраться с этим, но у меня предательски потеют ладони. Я битых полчаса стояла у дверей ее кабинета, ходила из стороны в сторону, и когда все же решилась войти, меня окликнули с конца коридора. — Войтенко! — послышался чей-то властный голос, я обернулась. Наталья Владимировна — завуч нашего лицея, стояла, уперев руки в бока, и строго смотрела на меня, — Подойди ко мне, будь добра.       Я вздохнула, медленно поплелась в ее сторону. Кажется, планы резко меняются, но не предвещают ничего хорошего. — Здравствуйте, — поздоровалась, понимая, кажется, я влипла. — Пройдем в мой кабинет, мне нужно с тобой поговорить, — она отошла в сторону, давая мне возможность пройти к двери, ведущей в ее кабинет. Я зашла первой, она следом, плотно закрыла двери, жестом указала мне стул. Я села, она села в кресло за своим рабочим столом, достала из ящика какой-то журнал и открыла его. С минуту она что-то в нем изучала, потом оторвала взгляд, подняла его на меня, и сказала, поправив очки на переносице:  — Что происходит с твоими оценками? Учителя жалуются на тебя, за эту неделю твоя фамилия звучала в моем кабинете чаще, чем чья-либо за четверть! Ты скатилась до беспросветных троек! — я молчала. Завуч выжидающе смотрела на меня, ждала, что я начну хоть как-то оправдываться, но мне сказать было нечего. И если быть честной, то вовсе и не хотелось. Сидеть и выдумывать на ходу какую-то чушь не было сил, а сказать правду я естественно не могла. Все же, нужно было участвовать в диалоге, поэтому я прочистила горло и с детской наивностью в голосе сказала: — Видимо, я еще не до конца отошла от травмы, я обещаю исправить положение. До конца четверти я все подтяну, — для пущей убедительности я состроила щенячий взгляд, хотя знала, на таких матерых завучей как Наталья Владимировна это не действует, но все же. Она устало вздохнула, сняла очки и потерла глаза, не тронутые косметикой. — Мия, поскольку у нас с тобой разговор состоялся впервые, я спишу все на адаптацию на новом месте и твою перенесенную травму, но, — она подняла вверх указательный палец, — Я даю тебе один единственный шанс на исправление твоего положения, к концу этой четверти ты должна закрыть все хвосты и исправить оценки. Поверь, это нужно в первую очередь тебе самой. — она продолжала на меня смотреть, пытаясь понять, услышала ли я ее. Я, чтобы оправдать ее ожидания усердно закивала головой, мысленно послав ее на хрен. Еще одна, нашлась, которая трактует мне, что мне нужно. — Можешь идти, всего доброго, — она махнула рукой в сторону двери. — До свидания! — я попрощалась и вышла, и уже в закрытую дверь показала неприличный жест.       Желание говорить с Есенией куда-то исчезло. Старая карга-завуч испортила весь мой настрой, поэтому я направилась прямиком в свою комнату, чтобы собрать вещи. Мать явится за мной примерно через час.