Моя паранойя

      Мы с Аськой стояли у ворот лицея, каждая ожидая, когда за нами приедут. Пока никто не видел, мы успели выкурить по сигарете, прячась за огромным стволом тополя. — Какие планы на выходные? — спросила Ася, поправляя лямку сумки, которая постоянно у нее соскальзывала. — Пока понятия не имею, — я развела руками, — Моя маман слишком непредсказуема, ожидать можно чего угодно. — Зато весело, — психанув, подруга скинула сумку и поставила ее на землю, облегченно выдохнула, — А мои вроде к деду в деревню собрались, я вообще туда ехать не хочу. Если получится, уговорю оставить меня дома. — В деревне тоже бывает весело, — я улыбнулась, вспоминая, как еще лет пять назад рассекала на скоростном велосипеде по полевым дорогам у бабушки с дедушкой. — Ага, только не в этой, — Ася поморщилась, — Стоит на отшибе, в лесу глухом, вечером во двор выйти страшно, как бы волки не сожрали. — Трусиха ты, Аська, — я толкнула ее в бок. За ее спиной послышалось шуршание шин по асфальту, и я выглянула через Аськино плечо. Мамин BMW X5 медленно полз к нам. — Ничего себе, машинка, — подруга присвистнула. — Ой, можно подумать, твои родители на москвиче катаются. — фыркнула я, поднимая спортивную сумку с земли. — Ну, наша ауди попроще будет, — Аська с завистью глядела на нашу машину, пока мама припарковывалась и вышла к нам. — Привет, девочки, — поздоровалась она, натянув на лицо широкую улыбку. Я закатила глаза, прекрасно зная, что она фальшивая. Я вообще не помню, чтобы моя мать хоть раз в жизни искренне улыбалась. Железная леди — и в бизнесе, и в жизни. — Здравствуйте! — Ася дружелюбно протянула ей руку, мама пожала ее в ответ. — Это Ася, моя подруга, — нехотя представила ее я, желая поскорее уже уехать. Зная характер моей матери, она может повести себя как угодно, и обычно, это не заканчивается ничем хорошим. — Элеонора Эдуардовна, — мама представилась в ответ, продолжая наиграно улыбаться. — Очень приятно, — Аська явно была в каком-то непонятном мне восторге. Хотя, на людей, которые видят мою мать впервые она всегда производила такое впечатление. — Мам, нам пора, — я потянула ее за локоть, мама инстинктивно сбросила мою руку. Я одернула сама себя, усмехнулась, вот теперь узнаю свою мамочку, — Пока, Ась, до понедельника!       Аська махнула нам рукой, я забралась на переднее сиденье и пристегнула ремень. Вообще-то, я надеялась, что мы всю дорогу будем молчать, как это бывало обычно, ведь, по сути, говорить нам не о чем, но, сегодня мама явно была в ударе. Она трещала без умолку, меня начинало напрягать. Такой она обычно бывает крайне редко. — Кстати, когда мне позвонила эта ваша Евгения. — Есения, — перебила я, немного грубо, но, она вроде не заметила этого. — Да, да, так вот, я чуть с ума не сошла, — от ее откровенного вранья меня чуть не стошнило прямо на ее дорогущие белые коврики. Ага, как же, переживала она, ей всю жизнь было плевать на все, что со мной происходит, лишь бы это не сказывалось на учебе и поведении. Ни за что я не поверю в искренность ее слов. — Ты мне что-то сказать хочешь, да? Что-то случилось? — я знала свою мать как облупленную, поэтому у меня не было сомнений, что она хочет сообщить мне какую-то очередную новость. Она сначала пытается заговорить, так, чтобы человек потерял нить повествования, сбивает с толку, а потом, как бы между прочим вклинивает в свою болтовню новость. Как ни в чем не бывало. — Какая ты проницательная, — она на секунду повернулась ко мне, натянуто улыбнувшись, — Сегодня вечером у нас дома будет очень важный для меня ужин, — я хмыкнула, закатив глаза. Начинается. — Очередные бизнес партнеры, которых нужно развлекать и не упасть в грязь лицом? — мое и без того не очень радужное настроение и вовсе стало чернее тучи. — Нет, — она мотнула головой, ее волосы слегка колыхнулись, по салону прошелся легкий шлейф ее любимых HUGO DOSS, — Вечером к нам придет мой мужчина, хочу вас познакомить.       Моя упавшая челюсть смело могла пробить дыру в днище машины. Я впала в ступор. Хотя, нет, я была в ахуе от того, что сейчас она сказала. — Что? — тупо переспросила я, в надежде, что мне это просто послышалось. — Ты прекрасно все слышала, — покосилась на меня мать, явно раздражаясь. Кусок айсберга, блядь, не иначе. — А ты меня спросить не хочешь, мне это знакомство нужно? — я вспыхнула, как спичка, и злые языки этого пламени хлестали меня по лицу, от чего оно стало пурпурным и пылало. — Значит так, — тон матери стал ледяным, она сильнее сжала руль, повысила голос, — Ты должна уважать меня и уважать мой выбор! И даже не вздумай выкинуть за ужином какой-нибудь фокус, ты поняла меня? — она стрельнула в меня своим фирменным убийственным взглядом, ждала ответа. — Вполне! — фыркнула я, отворачиваясь от нее к окну. На душе стало гадко, злость черным, липким потоком расплывалась внутри, заполняя меня до краев. Всего несколько месяцев прошло с момента развода, а она уже хорька себе нашла, просто противно. Ей, кажется, вообще пофиг и на отца и на развод, она ни капли не сожалела, оставалась такой же хладнокровной, словно ничего не произошло.       В то время, как отец сходил с ума, пытался как-то все исправить, она предпочла игнорировать его чувства, и мои, кстати, тоже. Хотя, зная стальной характер моей матери, тут нечему удивляться, ее вообще кроме статуса в этой жизни ничего не интересует. С самого раннего детства я слышала от нее, что в этой жизни важно занять правильную позицию, любой ценой добиться высоких вершин и власти. Она, собственно, так и делала, и ценой этому была наша семья. Она приучила меня к тому, что мои проблемы — это мои проблемы, а ее интересовал только результат. Матери было без разницы, трудно ли мне учиться, как я справляюсь со всеми этими нагрузками, она никогда меня об этом не спрашивала, лишь требовала и требовала, чтобы я не опозорила ее. Я помню, что стоило ее светским подругам появиться в нашем доме, она тут же менялась, как хамелеон.       Становилась заботливой, доброй, идеальной женой и матерью, и нам с отцом приходилось играть свои роли. Мама хвалилась моими достижениями, выставляя меня как на выставке достижений народного хозяйства, я так и ощущала себя, как экспонат, на которого все глазели с восхищением, а я лишь оправдывала их ожидания. Мне кажется, моя мать ни перед чем в этой жизни не остановится, по головам пойдет, если это потребуется, но своего добьется. Конечно, с одной стороны, я благодарна ей за то, что в этой жизни я ни в чем не нуждалась, у меня всегда все было, и купить я могла что угодно.       Оставшуюся дорогу до дома ехали молча. Я знала, что вывела ее из себя, у самой настроение было ниже плинтуса, и понимала, что тоже могу сорваться, поэтому не стала подливать масла в огонь. Пока мама загоняла машину в гараж, я предпочла скрыться в своей комнате, при этом заперев дверь. Видеть и слышать собственную мать сейчас совершенно не хотелось. Я бросила сумку прямо у входа, пальто кинула на спинку стула, осмотрелась. От чего-то моя комната казалась мне чужой, все эти картинки, совместные фотографии с родителями, висевшие на стенах, все было как иллюзия, обман зрения, что ли. На самом деле всего этого уже давно нет, остались только воспоминания и снимки, от которых становилось только хуже. Я стояла и долго смотрела на одно из фото, самое последнее, за полгода до развода мамы и папы, мы были в ресторане, отмечали какой-то праздник. Снимок был очень красивым и ярким, позади нас была небольшая фото-зона, специально для гостей, помню, папа предложил сфоткаться, я с радостью согласилась, а вот мать была явно не в восторге. Я протянула руку и сняла фотку со стены, притянула ближе, и, кажется, теперь поняла смысл Аськиных слов: Ты когда-нибудь задумывалась, что глаза человека могут о многом сказать?       Глядя на мамин потухший, отстраненный взгляд, я поняла, что она уже на тот момент не хотела быть с отцом. Теперь я видела, что все было таким наигранным, не настоящим, искусственным. Было больно осознавать, что мы — искусственная семья. Я с досадой бросила фотографию на стол и упала на кровать, лицом вниз. Нет, плакать не хотелось, просто внутри будто что-то сдохло. Я честно не понимала, что творилось с нашей семьей, почему происходило то, что происходило, и почему мама была такой холодной к собственной дочери и мужу. Возможно, я просто много не знаю, ведь для них я ребенок, и меня не всегда посвящали в семейные тайны, но все же было больно и горько, в конце концов, я имела право знать, почему все именно так. Сама не знаю как, но я уснула. Просто сознание отрубилось и все, несколько часов выпали из реальности. Разбудил меня оглушающий стук в дверь. Я резко дернулась, испугавшись, и чуть было не навернулась с кровати. — Какого фига так ломиться? — я с трудом заставила себя подняться и открыть маме дверь. — Прочему ты до сих пор не одета? — строго воскликнула мать, тыча в меня наманикюренным пальцем. — Я заснула, — я пожала плечами, расправляя спутанные волосы. — Эдуард будет здесь через полчаса, приведи себя в порядок, и спускайся к столу! — она говорила так, будто отдавала приказы. Я еле сдержалась, чтобы не съязвить и не выдать ей: «Есть, мэм!». Но представив, какое цунами это за собой повлечет, решила отмолчаться. Мама скрылась на лестнице, я захлопнула за ней дверь и выругалась. Если бы я заранее знала, какие выходные меня ждут, хрен бы вообще поехала домой. Лицей мне уже стал вторым домом, и там я бы гораздо лучше провела время, чем сегодня за ужином с этим Эдуардом и маменькой.       Я нацепила на себя первое попавшее мне под руку платье-рубашку, причесала и аккуратно уложила волосы, последний раз глянула на себя в зеркало. Ну что, вполне себе милый, хороший ребенок. Правда, с душой дьявола, но это нюансы. Я спустилась вниз, стол уже был накрыт, Ирина — наша домработница, суетилась вокруг, то и дело поправляя столовые приборы, я хмыкнула и села на свое излюбленное место, прямо в центре, чтобы лучше всех видеть. Мать нервничала, это было заметно. Она хотела, чтобы все было идеально, кружила по кухне, как ужаленная, я наблюдала за всем этим как за спектаклем. В дверь позвонили, мама встрепенулась и помчалась открывать, по пути бросив в меня свое дежурное: «Улыбайся!»       Впервые я не послушалась, не натянула на лицо улыбку. Мать провела его к столу, я поднялась им навстречу, окидывая его оценивающим взглядом. Высокий, темные волосы едва тронуты сединой, в дорогом костюме, весь такой холеный и напыщенный, сразу вызвал у меня отвращение. — Это Эдуард, мой мужчина, — представила его мама. Он улыбнулся, обнажая белые зубы, и протянул мне большую ладонь. Я демонстративно убрала руки за спину, давая понять, что дружеского рукопожатия не будет. В глазах матери мелькнула дикая злость, и мой внутренний монстр начинает ликовать. — Мия, — я безразлично кивнула головой в сторону мамы и села. Эдуард не переставал улыбаться, мама что-то щебетала ему, я не особо вслушивалась, мне без разницы. Все, что я сейчас хотела — это поесть и свалить. Мама искоса бросала на меня испепеляющие взгляды, ясно дав этим понять, что мое линчевание еще впереди, но, впервые я ее не боялась. — Не обращай внимания, — сказала она Эдуарду, — Возраст такой, на самом деле она другая. — Ага, — кивнула я, пережевывая рыбу, — Обычно я такая, какая удобна маме, правда, мамочка? — я перевела взгляд с нее на него, заметив в его глазах легкое недоумение. — Мия, что происходит? — прошипела мать, наклоняясь ко мне. — Ничего, — я пожала плечами, — Просто хочу быть откровенной, с твоим «новым мужчиной», — я нарочно выделила последние слова, вспыхнувшее лицо матери принесло радостное удовлетворение. — Иди наверх, — сдержанно скомандовала она. Я не двинулась с места, хотелось посмотреть, как долго она сможет себя контролировать, притворяясь ласковой матерью, — Мия! — уже чуть громче, но еще недостаточно. — Все в порядке, я все понимаю, подростковый период, — Эдуард положил ладонь поверх маминой руки и сжал, с улыбкой глядя на меня. Меня это взбесило еще больше. Не желая их больше видеть, вскочила так резко, что задела тарелку, стоящую слишком близко к краю, она со звоном упала на пол. Лицо матери стало багровым, но, конечно, я не извинилась. Поднявшись к себе в комнату, я заперла дверь. Если она захочет устроить мне взбучку, пусть выбьет ее.       Я ждала, уверенная в том, что с минуты на минуту мать поднимется ко мне и закатит скандал, но время шло, а ее не было. Неужели ей настолько важен этот мужчина, что она оставит меня в покое после такого концерта?       Спустя какое-то время я перестала ждать, меня уже не волновало, влетит мне позже или мать закроет на все глаза, я просто лежала на кровати с улыбкой до ушей, довольная собой. Вот такая я нравилась себе куда больше. И вроде настроение стало лучше, но вдруг тишину прервали странные звуки.