Моя паранойя

      Сначала я даже не сразу поняла, что это. Что-то стучало. При чем упорно так, по стене. И только спустя несколько минут я поняла, что это стучит изголовье кровати моей матери, упираясь в стену. Меня чуть не вырвало. Серьезно? Они решили потрахаться, совершенно не стесняясь того, что в соседней комнате нахожусь я? Это просто пиздец. Я перевернулась на живот, схватила подушку и накрылась ею, прижимая к ушам. Это уже слишком, правда. Даже если им приспичило, могли хотя бы делать это потише, или вообще уйти в другую спальню, у нас двухэтажный дом, дефицита комнат нет. Так нет же, они будто издеваются надо мной. Не удивлюсь, если это месть моей матери за мою выходку за ужином. Я откинула подушку в сторону, посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке. Они показывали начало первого ночи. Интересно, как долго они собираются этим заниматься? Насколько хватит этого холеного Эдуарда. Сколько ему, сорок пять? Надеюсь, в этом возрасте с эрекцией начинаются проблемы.       Мне хотелось постучать в ответ и крикнуть, чтобы они прекратили, но я не сделала этого. Не в силах больше слушать этот кошмар, я быстро оделась, схватила сумку, которую, слава Богу, не успела распаковать, и выскользнула из комнаты. На цыпочках, но довольно быстро я спустилась вниз, вышла на улицу. В ночной прохладе мне стало гораздо лучше, правда, до сих пор звук бьющейся кровати о стену стоял в ушах. Идти мне было некуда, а шататься по городу в такой поздний час — чистое самоубийство. Поэтому, не придумав ничего лучше, я двинулась в сторону единственного отеля, который был поблизости и который я знала. Сейчас, как никогда, меня радовал тот факт, что отец, в тайне от мамы сделал мне отдельную карточку и переводил деньги, чтобы я могла ими распоряжаться как посчитаю нужным. RedHotel находился в пяти кварталах от моего дома, до него я добралась почти бегом.       Внутри было тепло, светло и просторно. На входе меня встретил мужчина — портье, придержал для меня дверь, доброжелательно улыбнулся. Я улыбнулась в ответ, огляделась. Заметив стойку регистрации, я двинулась прямиком к ней, рассматривать обстановку совершенно не было желания. Единственная важная деталь, которая не укрылась от меня, это бар в самом дальнем углу холла. За стойкой сидела молодая девушка, брюнетка с туго забранными наверх волосами. — Доброй ночи, — она подняла на меня уставшие глаза, мило улыбнулась, — Нужен номер? — Доброй, — я тоже выдавила из себя улыбку, — Да. — Ваш паспорт, пожалуйста, — вежливо попросила она, ее пальцы быстро забегали по клавиатуре компьютера. Я порылась в сумке, выудила оттуда паспорт, протянула ей. Девушка забрала его, перенесла нужные ей данные, вернула мне. — Вам обычный или люкс? — спросила она, оторвав взгляд от монитора. — Обычный, — думаю, мне для ночлега сойдет что-то простое. Она кивнула, снова уставилась в монитор. — Три тысячи за сутки, если захотите продлить, достаточно позвонить из номера на ресепшн, — она встала, положила на стойку магнитный ключ, — Ваш номер триста шестой, на третьем этаже, слева от лифта. Оплата наличными или картой? — Картой, — я достала карту, она поставила передо мной маленький терминал. Оплата прошла, я забрала ключ, поблагодарила Елизавету, имя прочла на бейдже, и направилась в сторону бара.       У меня в распоряжении гостиничный номер, глупо не устроить там мини-вечеринку и не нажраться. Я подошла к небольшой стойке бара, за которой сидели два парня, по другую сторону бармен. За его спиной красовались неприлично дорогие бутылки. — Доброй ночи, — я улыбнулась, положила ладони на мраморную поверхность, — Можно бутылку рома и колу. — Конечно, — бармен одарил меня белоснежной улыбкой, с профессиональной скоростью поставил передо мной мой заказ, улыбнулся еще шире.       Я молча достала карту, расплатилась и направилась к лифту. Вышла на третьем этаже, повернула налево. Первая дверь вела в триста четвертый, следующая в мой номер. Я вставила ключ, загорелся зеленый, дверь щелкнула, я вошла. Номер довольно просторный, уютный, в приятных, не режущих глаз тонах красного цвета. Скинув ботинки, я ступила на мягкий ковер, пальто повесила на шкаф, расположенный по левую сторону от входа. Сумку бросила в большое кресло, прошла в ванную. Включив свет, осмотрелась. Белый махровый халат висел на планке, там же несколько полотенец. Не раздумывая, я сбросила одежду на пол, залезла в просторную душевую кабину, включила горячую воду.       Позже, укутавшись в мягкий халат и расположившись на большой кровати, с включенным телевизором, я медленно тянула ром, отчетливо ощущая накатившую тоску. Было невыносимо одиноко. Я чувствовала себя ужасно, словно брошенный щенок. Я вдруг отчетливо поняла, что совершенно никому не нужна. Меня некому любить, некому пожалеть, единственный родной мне человек — папа, и тот находится за тысячи километров от меня. К горлу подступил ком, я поняла, что еще немного, и расплачусь. Нужно было что-то сделать, правда еще сама не понимала, что, но первой мыслью в моей голове была мысль позвонить. В такой поздний час я могла набрать только Асю. Шли мучительно долгие гудки, и с каждым последующим я теряла надежду, что она ответит. Но вот, прежде, чем я успела отключиться, в трубке послышался тихий и сонный голос. — Мия, какого хрена? — бормотала она, еще не успев толком проснуться. — Прости, Ась, — я сразу извинилась, постаралась не выдавать голосом свою грусть, — Ты дома? — Ну, а где мне еще быть то, во сколько там, ночи? — я слышала, как она приподнимается на кровати. Видимо, пытается разглядеть время, — Два часа, так для справки, — добавила она, я молчала. Мне стало дико стыдно, что я поддалась порыву и разбудила подругу. — У тебя что-то случилось? — теперь в ее голосе отчетливо скользила тревога. — Слушай, долго рассказывать, — я вздохнула, — Родители уехали? — Ага, — отвечает она и зевает. — Я сейчас вызову тебе такси, приедешь в РэдОтель? — поинтересовалась я, хотя почти на все сто уверенна, что она приедет. — Ты в отеле? — подруга явно шокировало мое заявление. — Ась, давай через полчаса тут поговорим, собирайся, — второй рукой я уже тянулась к стационарному телефону, чтобы предупредить о том, что у меня будут гости, — Скинь мне адрес по смс, я закажу тебе машину, — и прежде чем подруга отключается, прошу, — Захвати че-нибудь пожрать, а то у меня только бухло.

***

      Прошел почти час, и вот мы с Аськой в теплых халатах сидим на большой кровати, друг напротив друга, сложив по-турецки ноги и пьем ром, смешанный с колой. Между нами, на пластиковой тарелке лежит колбаса и сыр, привезенные подругой из дома, наша скромная закуска. — Вот так вот. — облегченно выдохнула я, делая глоток из своего бокала, — Трахались, зная, что я за стенкой. — Пиздец, — все, что смогла выдать Ася, слушающая меня с ошеломленным видом и круглыми, как у филина глазами. — Не то слова, подруга, — не могла не согласиться я, откидываясь на огромную подушку, — Даже видеть ее теперь не хочу. Разве это нормально? Какая нормальная мать будет так себя вести? — Не знаю, что и сказать, — Ася явно еще не переварила мой рассказ, да и вообще, вряд ли могла что-то посоветовать мне в этой ситуации. У нее же обычная, адекватная семья, не то, что моя. — Что делать думаешь? — спросила она. — Да хер знает, — я пожала плечами, — Знаешь, так устала, что пусть оно как-то само все идет, по течению. — А что с Волковой, вы поговорили? — Аська задела еще одно больное место. Я выпрямилась, потянулась за бутылкой, чтобы подлить себе еще. — Не получилось, — я вздохнула, — Меня завуч в коридоре выцепила, устроила мне головомойку, оказывается, на меня преподы жалуются. — А я тебя предупреждала, — Ася расправила плечи, явно гордилась тем, что оказалась права. — Да без разницы мне, — я отмахнулась, — Я же говорю, пусть оно само все. — Как скажешь, — подруга сдалась, видимо, мое состояние говорило само за себя, переубеждать меня сейчас в чем-либо не имело никакого смысла, — И что, все выходные тут будешь зависать? — Да нет, завтра на такси вернусь в лицей, может, все-таки удастся поговорить с Есенией Германовной. Кажется, я уже сама этого хочу.       До утра мы так и просидели, болтая о детстве, рассказывали друг другу забавные истории, в общем, больше узнавали друг друга. Ася уехала около девяти утра, потому что родители должны были вернуться от деда к десяти, я проводила ее и тоже начала собираться. Выехать из номера до двенадцати, и пофиг, что я заплатила за сутки. Мать начала названивать мне уже когда я ехала в такси в лицей. Трубку, конечно же, я брать не собиралась. Она предприняла несколько попыток, затем прислала всего одно сообщение в ватсапп: «Перезвони мне! Иначе пеняй на себя, твое поведение отвратительно!».       Я хмыкнула, выключила звук и сунула телефон в карман пальто. Пусть хоть обзвонится, не хочу с ней разговаривать.       Как только такси выехало за город, грянул гром, и молния разразила небо пополам. Дождь сильным поток колотил в стекло, водитель замедлил ход. Я уставилась в окно, наблюдая за мелькающими мимо деревьями, такими серыми, голыми, гнущимися от ветра и мокрыми от дождя. Почему-то подумалось, что я очень на них похожа. Такая же, вроде и не одна, вроде рядом кто-то есть, но не спасает меня, не помогает укрыться от непогоды. Я стала замечать, что последнее время слишком часто об этом думаю. Особенно часто о том, что я одинока. В таком большом мире — одна. А может, так всегда было. Я создавала иллюзию, думая, что у меня есть люди, которые мне близки, мои, родные. А по факту что? Меня только растаптывали, добивали. Вспомнилась Лана. Я разозлилась на саму себя, почувствовала, как сердце зашлось бешено. В памяти флэшбеками картинки: вино, стол, моя одежда на полу. А потом ее слова, спустя несколько лет: «Я поспорила на тебя!» А ведь я верила ей. Верила всем, кого считала друзьями, а они меня предали. Верила в свою семью, а она рассыпалась. Обидно. Я поняла, что вот-вот расплачусь. Выглянув через спину водителя, увидела, что до лицея осталось совсем немного. — Остановите здесь! — резко попросила я, он подняла на меня удивленный взгляд, в зеркало заднего вида, — Я хочу выйти здесь, — подтвердила я. Машина остановилась, я перевела деньги за поезду, вышла прямо в ливень. Такси развернулось, фары медленно удалялись.       Дождь бил меня по лицу, ветер трепал промокшие волосы, холод пробирал насквозь, но я не жалела, что отпустила машину. Дождь смешивался со слезами на моих щеках, мне было проще. Так мне казалось, что я не реву, это всего лишь вода с неба, это не я. Уже у самых ворот, когда я была окончательно мокрая, похожая на побитую дворняжку, сзади послышалось шуршание шин по лужам, а затем кто-то посигналил. Я сдвинулась в сторону, пропуская автомобиль. Машина медленно поравнялась со мной, через запотевшее стекло на меня посмотрела она. Есения Германовна. -Твою мать, — выругалась я. Она остановилась, выскочила ко мне.