A Marital Education

Сон, безусловно, улучшил ее настроение. На следующий день Элизабет более тщательно обдумала все, что было сказано, особенно её мужем, а главное - почему. И опять утром у молодоженов не было никакого шанса побыть наедине. Их внимание целиком захватили более насущные вопросы, среди которых прежде всего отъезд в Пемберли и закрытие Незерфилд Парка так, чтобы Бингли и Джейн нашли всё на своих местах после их возвращения из свадебного путешествия в Лондоне. Элизабет подумала, как щедро было со стороны Бингли предложить им свой дом, ибо единственно доступной альтернативой стала бы брачная ночь в Лонгборне, возможность, и ранее вызывавшая неприятные чувства, теперь же просто ужасающая. Насколько больше было бы их унижение! Но там по крайней мере Дарси не смог бы проводить свои дни отдельно от неё. Они планировали уехать в свадебное путешествие весной. Дарси хотел показать ей Италию, и эта перспектива наполняла ее такой радостью, в основном, конечно, потому, что он будет там вместе с ней. Теперь же, что за путешествие это будет? Элизабет не знала, что думать, и не хотела гадать. Днём она присела в гостиной, окна которой выходили на юго-запад, и поэтому освещение здесь прекрасно подходило для чтения. Поскольку Дарси был намного больше неё вовлечён в подготовку их переезда, она не ожидала его появления. Но как только раздался негромкий стук в дверь, её сердце пустилось галопом ещё даже до того, как она подняла глаза и увидела его, тихого и крайне смущенного. - Вам нет необходимости стучать, сэр, этот дом не более мой, чем ваш, и где бы я ни находилась, я всегда счастлива вас видеть, - сказала она от всего сердца. Элизабет едва успела закончить, как Дарси уже был подле неё и страстно сжимал ее руки в своих. - Я очень сильно обидел вас. Говорить с вами в такой бесчувственной манере касательно столь деликатной темы было более чем грубо с моей стороны. Пожалуйста, позвольте мне со всей искренностью просить вашего прощения. - Я не могу этого позволить, поскольку моя вина ничуть не меньше. Я весь день думала о вашем предложении. Хотя я столь же решительно отрицаю подобную возможность, как и ранее, как впрочем и впредь, я осознала, какое великодушие стоит за ним. - Безусловно, согласие подвергнуться публичному унижению лишь для того, чтобы облегчить ее положение, свидетельствовало о бескорыстии и самоотверженности. - Вы допустили ошибку, сэр, но лишь в способе выражения вашей доброты. А такую ошибку я, разумеется, могу простить, если и вы простите мне мою резкую реакцию. - Я этого не заслуживаю, поскольку вчерашняя речь едва ли была моей самой прискорбной ошибкой. Подобное самообличение было знаком его искреннего раскаяния и внимания. Но Элизабет не могла не понимать, что это мало помогает в их ситуации. - Скажите мне, муж мой, как случилось, что этот недуг охватил вас? Было ли это следствием каких-то травм или, возможно, прискорбной болезни? - Это прискорбно, тут вы правы, хотя и не правы в остальных предположениях. - Он явно колебался, затем сел рядом с ней. - Вы имеете право знать, это меньшее, что я могу сделать. Но говорить с вами на такие темы... Прошу вас поверить, что я готов на это исключительно надеясь на ваше понимание, и никоим образом не желая оскорбить вашу деликатность. Элизабет кивнула. У неё и раньше были мысли по поводу излишней озабоченности мужчин касательно женской «деликатности», а особенно по поводу того, как часто результатом было полное игнорирование женщинами тех аспектов, которые лучше было бы понять для комфорта обеих сторон. Но эту тему можно было и отложить до подходящего момента. Все ещё сжимая ее руки, Дарси начал говорить, - в Лондоне примерно за сезон до того как Бингли арендовал Незерфилд я поступил так, как делали многие молодые люди до меня в попытке заполнить долгие месяцы или годы до женитьбы, я... завёл любовницу. Эта информация не была столь шокирующая, как по-видимому полагал рассказчик. Привычки светских молодых людей не были абсолютной тайной для Элизабет, поэтому она лишь слегка сжала его руку, побуждая продолжать. - Я всегда ранее относился к подобной практике с презрением. Но в итоге сам пал ее жертвой, и даже ухудшил ситуацию из-за своей непомерной гордости. Многие мои приятели заводили подобные отношения с актрисами и другими представительницами полусвета, которые в большинстве своём были умными и приятными персонами. Хоть этим женщинам и недоставало утонченности и достоинства, они, тем не менее, обладали своего рода понятиями о чести. Некоторые вполне могли бы стать респектабельными светскими дамами, изменись их социальное положение хоть немного. Однако, я считал себя выше остальных, и поэтому выбрал женщину, к которой мог бы относиться с презрением. Степень ее красоты соответствовала лишь ее вульгарности. Презирая ее, я мог легко притвориться, что не осуждаю самого себя за такую слабость. Элизабет всегда занимало, какого рода разговоры могут вести между собой подобные женщины. И хотя все ее воспитание позволяло лишь предположить крайнюю грубость и непристойность подобных бесед, она не могла не задумываться, что иногда они могли быть довольно интересны. - Однажды вечером до визита к ней я выпил довольно много. Именно тогда впервые недуг поразил меня. - Он тут же торопливо добавил, - но это не был тот самый момент. Это достаточно обычное следствие невоздержанности в вине. - Это даже я знаю, - рискнула заметить Элизабет. - Это было у Шекспира. - Действительно? - Дарси, похоже, не уделял такого внимания творениям Шекспира, раз так сильно удивился. Но размышления тем не менее не отвлекли его. - Если эта женщина и знала об этом, ее это не интересовало. Для неё это был лишь повод посмеяться надо мной, что она и сделала в достаточно жестокой манере. Она сказала, что я не мужчина, и что никогда не доставлял ей особенного удовольствия, а сейчас и вовсе разочаровал без меры. Я сбежал под ее громкий смех. - Это было бессердечно. - Будь она хоть чуточку терпеливее, прояви хоть каплю понимания один раз за всю ее порочную жизнь, я уверен, я бы больше об этом не задумался. Однако следующим вечером, будучи абсолютно трезвым, я обнаружил себя столь же неспособным ответить. Эта насмешка в её глазах! Эти жестокие слова! - Он больше не в силах был посмотреть в глаза Элизабет. - Поверите ли вы, что я после всего пришёл к ней снова? Я хотел восстановить свою репутацию. Взамен в её комнате я обнаружил другого как раз в тот момент, когда он, к ее вящей радости, активно предоставлял ей то, что я обеспечить был не в силах. Обнаружив моё присутствие, она лишь ещё громче рассмеялась. - Она, похоже, была женщиной, недостойной внимания порядочного мужчины. - Безусловно, хотя это и не служит утешением. Я пробовал с другими, но ничего не помогало. Наконец, я осознал, что нескольких жестоких ночей было достаточно, чтобы навсегда отвратить меня. И в таком настроении я покинул Лондон и присоединился к Бингли. Без сомнения, вы помните, насколько холоден я был в первую нашу встречу, как несклонен был радоваться или быть любезным с другими. Сейчас вы, по крайней мере, можете представить себе причину этого. Давнее эхо сказанных слов пронеслось в ее мыслях: «Что ж, она как будто мила. И все же не настолько хороша, чтобы нарушить мой душевный покой». Она и подумать не могла, какие эмоции на самом деле скрывались за этими фразами. - А потом я познакомился с вами, - продолжил он более мягким тоном, - Ваш ум, ваша живость, ваша решительная натура, ваша красота - всё это убедило меня сначала, что я могу желать вас, а потом - что я могу полюбить вас. В стенах родного мне дома... - его голос изменил ему, только сейчас выдав его крайнее смущение, - я был уверен, что смогу стать для вас достойным мужем. Я говорил себе, что мои прежние неудачи были лишь отражением общества, в котором я находился, и что с другой, достойной женщиной, которую я бы уважал, ценил и любил, все было бы хорошо. Я действовал именно из этих ожиданий, и таким образом привёл нас обоих к несчастливому финалу. Эта бестактность - я не оскорбил вас подобным рассказом? - Нет, сэр. Вы оказали мне большую честь, поверив в мою способность понять вас. Их глаза встретились, он смотрел на неё так открыто ища утешения, что она задохнулась от нежности, переполнившей ее. - Я бы никогда не сделал вам предложение, зная то, что знаю сейчас, Элизабет. Хотя я и надеялся преодолеть мой недуг, я не имел никакого права так рисковать вашим счастьем. - Мое счастье не находится целиком и полностью в нашей супружеской постели. Мы друзья, не так ли? Разве мы не можем просто беседовать, ужинать и делить наши дневные заботы, наслаждаясь присутствием друг друга, как мы делали во время нашей помолвки? Вы - мой спутник жизни. Давайте не будем позволять боли и сожалениям разделить нас? Давайте наслаждаться тем, что нам дано? Вместе? Мистер Дарси казался лишь слегка успокоившимся. - Вы так говорите сейчас, но спустя месяц или год вы будете совсем другого мнения. Безусловно, были и другие, более серьезные беспокойства в связи с этой ситуацией. Но Элизабет пока отказывалась думать о них. Что более важно сейчас, так это восстановить их доверие и уверенность друг в друге. - Так дайте мне месяц или год. Дайте мне столько времени, сколько у нас есть. Он поднял ее руку и поцеловал ладонь, и они снова были друзьями. Дружба, конечно, была не вполне достаточна для целой жизни. Элизабет много размышляла об этом долгими одинокими ночами. Но проблема Дарси не имела явных физических причин, это было больше похоже на потерю уверенности в себе, а уверенность со временем могла быть восстановлена. Очевидно, должен был существовать способ для супругов, чтобы преодолеть подобные печальные затруднения. Столь же очевидно было и то, что общество никогда не допускало открытого обсуждения подобных тем. Да и в книгах вряд ли можно было найти какую-либо информацию. Однозначно, Элизабет был нужен совет, которому она могла бы доверять. Благодарение Богу, что тему, столь настойчиво замалчиваемую в обществе и в литературе, всегда можно было доверительно обсудить с женщинами.