Фаворитка короля

      Серебряный чайник грушевидной формы с длинным носиком и изогнутой ручкой смотрел на нее с широкого подноса. Рядом с ним устроилось блюдо с разноцветными кубиками рахат-лукума. Красные, розовые, белые и зеленные, с налетом сахарной пудры. Анжелика любила розовые, их делали из розового масла. В Мекнесе этот сорт был особо редким и дорогим, и Осман Фераджи всегда имел немного про запас, чтобы побаловать свою любимицу. Запах кофе, смешанный с корицей и мускатом, щекотал ей нос, заставляя сделать глубокий вдох и получить наслаждение от привычного и опьяняющего аромата.       Последовав за собственным инстинктом, Анжелика вдруг стала понимать, что проснулась, и все переживания остались во сне. Ее мозг лихорадочно страницу за страницей стал воспроизводить видения, которые ей были навязаны и сейчас разочаровано насмехались над ней. Она была уверена, что не спит. Все было реально: побег из гарема, затем страсть к королю рабов. А потом арест, потеря ребенка…дети…Пуату…Версаль. И главное — свобода! Она дышала полной грудью свежий воздух Ньельского леса, который первый подарил ей реальность свободы.       Но сейчас она лежит на полу и видит восточный чайник, разрисованный в марокканском стиле, и ощущает восточный сладковато-горький аромат пряностей, который дарит необычную пикантность в познании окружающего мира. От внезапного открытия все внутри сжалось признанием поражения. Печаль вновь всплыла, от чего внутренний голос заскулил как пустынный шакал. Вой одинокий и продолжительный, часто доносившийся до затворниц гарема. Поговаривали, будто так души умерших в пустыне молят Аллаха забрать их к себе.       Сумрак ночи окутал комнату, лишь на проталине лунного света красовался поднос с чайником. Молодая женщина предположила, что уже предрассветный час, и немного погодя она услышит голос муэдзина. Притаившись, Анжелика ждала. Но ничего не происходило, и в ней возникли сомнения. Тогда, набравшись смелости, она оглянулась по сторонам. Интерьер комнаты не соответствовал пышным, но примитивным убранствам гарема Исмаила Муллея. Все напоминало ей родной отель дю Ботрей. Значит это не сон, и она во Франции. Радость свободы заволокла ее естество, одаривая частичкой безграничного счастья.       Поднявшись с ковра, куда она улеглась днем, Анжелика подошла к балконной двери. Рука дотронулась до позолоченной ручки, дверца легко отворилась, предлагая молодой женщине ночную прогулку. Свежий воздух в мгновенье развеял пряный аромат, взамен заполонил комнату привычным запахом Парижа — жареными каштанами с примесью фиалок и внезапным резким запахом сточных вод с солоноватым привкусом Сены. Раскинув руки в стороны, молодая женщина отдалась порыву собственных чувств, наслаждаясь свободой. Но эйфория длилась недолго, затягивая ее снова в оболочку угрюмости, которая подобно монастырскому корсету, болезненно впивалась в нежную кожу.       — Господи, если эта свобода, то чем она лучше гарема? — взмолилась Анжелика.       Теперь она проснулась, чтобы детально вспомнить минуты позора. А затем подобно сомнамбуле — возвращение в Париж. Маркиза не могла вспомнить, как оказалось на полу, но так в последнее время молодая женщина забывала горестные перипетии. Перед тем, как зайти в спальню, она попросила прислугу принести ей кофе.       Поискав на столике огниво, Анжелика зажгла свечу, скрестив ноги по-турецки, присела у блюда. Холодный кофе вызвал спазм в желудке, но желание кого-то беспокоить не было. За месяцы, проведенные в Плесси, она соскучилась по восточным сладостям, которых невозможно было достать в провинции. Поэтому первым делом в Париже она посетила лавку восточных сладостей и купила кофе. Ни один человек, поживший на востоке, не остался бы равнодушным к азиатскому колориту. Для Анжелики такая привычка была в питье кофе и нездоровой тяге к прозрачным кубикам розового цвета. Закрыв глаза, она медленно смаковала рахат-лукум, задвинув подальше неприятные воспоминания дня. За этим действием ее застала служанка Жаннин.       — Мадам, вы уже встали? Какие будут указания? — обратилось та к сидящей на полу хозяйке. Увидев маркизу на коврике, девушка слегка опешила.       — Приготовь мне купальню. И добавь туда масла, которые я приобрела недавно.       «Как все-таки привычки затягивают нас. О, Средиземное море! Наша прародина! Голубая колыбель, горькое лоно человечества, матерь всех рас, баюкающая все мечты! Средиземноморье, ведьмин котел, варево всех страстей!», — подумала Анжелика, вспомнив слова исламского философа.       Раньше она заказывала у местного парфюмера духи, которые отражали аромат луговых трав. А сейчас ее кожа благоухала непривычным запахом, к которому она пристрастилась в гареме. Масла сандала, туберозы и гвоздики добавлялись в воду и расслабляюще действовали на каждую клеточку ее тела. Ванна взбодрила, напрочь прогнав остатки сна. Оставалось анализировать прошедший день, который полностью разбил ее надежды. Но главное это то, что она не заключена в стены монастыря.       Анжелика подошла к стене, увешанной картинами. Одна была привезена из Плесси, другая была написанная годом ранее. С портрета смотрела маркиза дю Плесси де Бельер, а не Анжелика де Сансе де Монтелу. Лицо богини с холодным взглядом, и от этого нынешней Анжелике стало тоскливо и одиноко. Тогда она была заблудшей, запутанной и жестокой из-за интриг и дрязг Версаля. По сравнению с той, сегодняшняя Анжелика жила, точно зная, что необходимо в жизни, и она никогда не променяет свободу на золотую клетку. Потом она взглянула на детей. Кантор — невзрослеющий трубадур, Флоримон — рыцарь, Шарль-Анри — светловолосый ангелочек, они стали ей единственной отрадой и смыслом нынешней жизни.       Мужчины приходили и уходили, как морские приливы. А она — непреступная скала — стояла в гордом одиночестве. Чайки, гнездившиеся на выступах, искали в ее объятиях любовь и заботу. Так ее дети — маленькие птички — щебетали рядом с ней. Но пройдет время, и они взметнутся ввысь и улетят в страны своих грез. Но пока они не покинули ее, и потребность в ней была высока. Мысли о сыновьях помогли ей выдержать все трудности. Какие маленькие и смелые у нее мальчишки! Она улыбнулась портрету.       Пару дней разлуки уже разрывали материнское сердце. Мать вспомнила Флоримона, который доказал, что в его жилах течет гасконская кровь отца, графа Тулузского, Жоффрея де Пейрака. Поэтому цель теперешней поездки она не скрыла и выдала мальчику все.       Нахмурив свои черные брови, он внимательно слушал мать. Год разлуки заставил его повзрослеть. Флоримон строил планы: покинуть монастырь и отправиться на поиски отца и матери. Он был уверен, что его отец нашел Анжелику. И они ждут его у моря во дворце из белого мрамора. Единственной загвоздкой был его младший брат, за которым необходим присмотр. Подросток решил подождать пару лет, и если родители его не разыщут, то он обязательно поедет на их поиски.       — Твой отец погиб три года назад, — со всей скорбью прошептала Анжелика, но была слегка обескуражена реакцией Флоримона. Он отвел глаза в сторону, и в уголках губ угадывалась ирония. В этой реакции она увидела лицо Жоффрея, которого в тяжких ситуациях не могла сразить печаль.       — Матушка, это достоверная информация?       — Да, милый.       Ее ладонь коснулась его щеки и ощутила первый мужской пушок. И в сердце загорелась гордость. Вот дитя их любви.       — Его казнили как христианского мученика.       — Но это лишь слова! Вы видели его могилу?       — Увы.       — Значит ничего не потеряно.       — Флоримон, милый, поверь своей матери, которая провела целый год в поисках. Где я останавливалась, там слышала хорошие отзывы о нем. Ты можешь гордиться им. Но мир жесток и несправедлив.       — А что сейчас? Что вы собираетесь делать? Его Величество ответил вам? — его взгляд прожигал ее насквозь.       — Я должна спасти вас и людей, которых несправедливо обвиняют по глупости. Как ранее обвинили твоего отца. Я ваша мать и придворная дама! — она сделала паузу и глубоко вдохнула, будто хотела набраться сил. — Я поеду на поклон к Его Величеству. Хочу остановить весь кошмар, который навис над нами, и постараться устроить для вас мирную жизнь. Флоримон с пониманием отнесся к разговору. Но через некоторое время решился спросить:       — А если Его Величество не отпустит вас к нам?       — Нет, милый, я постараюсь убедить его не разлучать нас. Поэтому я тебя оставляю за старшего. Ты в ответе за младшего брата до моего приезда и должен делать все, чтоб потребуется для спасения чести нашей семьи.       Черные глаза загорелись от распирающей гордости, сын опустился на колено и припал губами к ткани ее платья — в знак верности, как когда-то делали рыцари. Мать тронули его действия, она протянула руки к нему, приглашая в свои объятия. Вот ее мужчина!       Слезы навернулись от разлуки, и чувство одиночества новой волной охватило ее.       — Когда же наступит день, и я перестану быть главной в семье и стану настоящей женщиной, которой хочется ласки и заботы. И не буду разрываться на множество проблем.       Анжелика не заметила, как догорела свеча, и огонь погас. Чтоб вызвать прислугу хозяйка потянулась к колокольчику, но служанка опередила ее.       — Мадам, к вам посетитель.       От этих слов она оцепенела. Вот, пришел час расплаты! Сердце ускорило ритм, поэтому ей пришлось пару секунд обдумывать ответ.       — Как он представился? — полушепотом спросила она, напрягая слух и ожидая услышать имя человека, который может в любой момент попросить плату за свои милости.       — Он представился господином Дегре.       — Кем? — удивилась Анжелика, ощущая в себе диаметрально противоположные чувства: радость и злость. Ей жутко хотелось увидеть друга, но злость приостанавливала, напоминая, что его приход всегда приносит неприятности.       — Жаннин, передай господину Дегре, что маркиза дю Плесси де Бельер отдыхает и не в силах его принять.       — Но, мадам, он сказал, что не покинет дом, пока вы его не примите.       Упрямство Дегре еще больше вывело из себя женщину. Она со злостью топнула ногой.       — Хорошо, я сама сейчас к нему спущусь, — сквозь зубы проговорила она.       В решительном настрое выгнать полицейского маркиза направилась в гостиную. Служанке оставалось поспевать за торопливой хозяйкой. Полицейский сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и рассматривал барельеф потолка.       — Мэтр Дегре, вы пришли сюда, в столь поздний час, чтобы рассматривать лепнину на моем потолке? — обратилась она строго.       Анжелику не удивил ответ, который отразился в широкой улыбке и в оценивающем взгляде.       — Мадам дю Плесси де Бельер, я пришел поприветствовать вас!       Он встал и поклонился, протягивая руку к ее кисти, но был разочарован ее игнорированием. Анжелика с явным неудовольствием уставилась на него.       Дегре совсем не изменился за год. Такой же циничный взгляд и честолюбивое выражение лица. Аккуратность в одежде. Сегодня он не скрывал своего визита и вырядился, вероятно, в лучший жюстокор из своего гардероба. Кофейного цвета с золотистой каймой по краям, на мужчине он казался скромненьким по сравнению с напыщенностью двора, но для грубоватого полицейского даже это было чересчур. Парик явно был дорогим и придавал значимость его персоне. А все остальное было низменным атрибутом нынешней моды.       Он молчал и оглядывал ее, будто она — приведение из мира мертвых.       — Вы могли бы и подождать утра.       — Ах, мадам, вас утром невозможно будет застать. Вы же намерены быть в Версале, а мне, несчастному, не хватает сил ожидать следующей ночи. Я не уверен, вернетесь ли вы оттуда? — он развел руки в стороны и с притворным сожалением проговорил, направляясь обратно к креслу. — Милая маркиза, я хотел быть первым, кто поздравит вас.       Получив укол в сердце, Анжелика постаралась сдержаться и не влепить пощечину за низкие намеки. Намерено игнорируя этикет, она продолжила стоять у дверей, скрестив руки на груди.       А Дегре полностью был поглощен новым образом Анжелики. Что только не говорили о ней. Какие сплетни не распускали в модных салонах. Но все или почти все оказалось неправдой. Она была еще красивей и притягательней. Там, на юге, она приобрела мистическую загадочность восточных красавиц, и это поразило его до глубины души. Маркиза ни капли не показывала смущение, что одета в полупрозрачное дезабилье, ткань которого не пыталась скрыть ее прелести, а с кокетством подчеркивала притягательные формы. Почувствовав себя глупым подростком, Дегре не в силах был отвести глаз. Анжелика заметила его обескураженность и начала свое наступление.       — Дегре, оказывается вы пришли посмеяться надо мной? Конечно, я заслуживаю какого-то порицания с вашей стороны, но это не дает вам повода прийти и дразнить меня.       — Мадам, я не могу поверить! Какие разумные вещи слышу я из ваших уст. Вы просите прощения за последний инцидент. Браво! Вы превзошли все мои ожидания.       Краснота вокруг ее глаз подсказывала о недавних слезах, и ему стало от этого не по себе.       — Анжелика, я действительно хотел видеть вас.       — Вы всегда приходите, когда я вам необходима.       Анжелика подошла к свободному креслу и присела, принимая расслабленную позу. Затем, как в ни в чем не бывало, протянула руку к блюду с рахат-лукумом и демонстративно сунула его в рот.       — Так в чем дело?       Дегре не ожидал таких изменений в женщине. Если внешне она была такой же блистательной, то в манерах она приобрела определенный лоск, который во много раз возвышал ее над всеми дамами королевства. «Истинная богиня» — подумал он с сожалением. Ему было сложно признаться, что от увиденного он может потерять собственное самообладание. И боязнь была в том, что она своими действиями нарушает его планы.       — Маркиза, я прибыл с дружественным визитом и с заботой о вас.       — Меня очень расстраивает, что вы пришли без приказа на мой арест, — съязвила она. Дегре рассмеялся, узнав свою Анжелику.       — Увы, не принес. Но пришел предупредить о возможных опрометчивых шагах.       Анжелика напряглась, но внешне постаралась не поддаваться на его подвох. Лишь, кинула беззаботный взгляд в его сторону.       — Вот, что требовалась доказать, мой друг Дегре.       — Какие утренние планы у вас?       Маркиза посмотрела на него и на секунду задумалась, воскрешая в памяти прошедшее утро. Еще один день вынести будет сложно. Мужчина ждал от нее ответа, который она не могла сформулировать. Анжелика стала рассуждать вслух:       — Дегре, я приехала к королю и попросилась обратно. Сегодня, он простил меня. Но я… не намерена более участвовать в той театральщине, в которую он заставляет меня играть. Я не смогу выдержать и дня при дворе, улыбаться всем и кричать «Слава Его Величеству!» Вы меня знаете, мой милый друг, — последние слова она проговорила с искренностью.       — Поэтому я и пришел к вам. Так как мог предугадать ваши шаги, — мирно и с заботой проговорил он.       Анжелика вскочила и стала ходить по комнате, понимая, на что намекает Дегре. Она снова в клетке, и насколько ее хватит?       — Я приехала, я попросила прощение, но я никогда не подписывалась быть клоунессой для двора. Чего хочет добиться король? Я знаю! — остановившись, женщина с отчаянием сказала. — Добить меня. Он ждет, что я буду умолять его о постели?       Ее взгляд похолодел, и полицейский понял, что она настроена серьезно.       — Нет, Дегре, пусть лучше я сгнию в стенах монастыря, чем буду упрашивать его о постели.       Повернувшись спиной, Анжелика прикусила губу. Необходимость требовала от нее сдержаться и не расплакаться. Снова одна, и никого нет, чтоб спасти ее. В душе Анжелика проклинала себя, что согласилась на эту поездку. Как она могла надеяться на столь мягкий прием. Если от малейшей мысли оказаться в объятиях короля ее бросало в дрожь. То сможет ли она завтра последовать инстинктам покорности?       Горячие ладони полицейского на ее плечах немного остановили душевные терзания.       Развернувшись, Анжелика прижалась щекой к камзолу. Зеленые глаза посмотрели на него с благодарностью за то, что вовремя прижал ее к себе и заставил ощутить мужское плечо. Ей стало легче. Крепкие объятия дарили чувство защищенности, и тепло тела согревало от холода, который стал ощутим.       Еле сдерживая себя, стальной полицейский отгонял нарастающее желание, которое могло привести к непоправимой ситуации. Ведь он намерено пришел в ее дом с официальным визитом. Хрупкое тело женщины, заключенное в объятиях, требовало от него заботы и понимания. Он наслаждался ее ароматом, который по-другому преподносил представление о ней. Эта ее раскованность в действиях и в одежде, приобретенная в гареме, импонировала ему. Но Дегре был на волосок от опасности, подсознательно остерегаясь, что через секунду он не сможет препятствовать тяге.       С силой разбив магнетизм, мужчина отодвинул ее на расстояние вытянутых рук и проницательно посмотрел в глаза. Они напомнили ему те моменты, когда молодая женщина в растерянности не могла контролировать свою жизнь. И сейчас ожидала помощи. Дегре глубоко вздохнул для смелости, чтобы произнести слова, которые для него станут подобно удару кинжала, но которые спасут ее. Видеть ее счастливой для него будет успокоением души.       — Милая Анжелика, я вижу ваши страдания и хочу облегчить их. То, что я вам скажу, возможно, будет низко, но реалистично и выгодно для вас.       Анжелику удивил Дегре, изображающего доброго Самаритянина.       — Скажите, что побудило вас вернуться из Пуату? Я просто уверен, что не боязнь гнева короля в вашу сторону.       — Я… — она сделала паузу. — Я не в силах видеть несправедливость, происходящую на моей родине. Я надеялась или пока надеюсь, — перейдя на полушепот, продолжила она, — что король остановит все это. Но сегодня его реакция меня ввела врасплох и выбила из колеи.       «Как это в стиле Анжелики» — подумал Дегре.       — А что вы ожидали от обиженного мужчины после того, что ему пришлось пережить? Сначала ваше бегство, потом получение рогов. Мне кажется, что его реакция предсказуема, — с легкой иронией ответил Дегре, предлагая ей присесть в кресло и так ограждая себя от искушения.       — Значит, вы осведомлены обо всем? — смущенно спросила Анжелика, вспомнив флирт с герцогом де Вивонном.       — Ну, о ваших приключениях наслышан весь двор. Новостями о похождениях маркизы дю Плесси де Бельер красными нитками прошиты были утренние и вечерние разговоры. Вы, мадам, одна из самых популярных персон нынешнего времени. Не знаю, как еще наши графоманы не написали о несчастной любви монарха к вам. Вначале мадам де Монтеспан даже обрадовалась, но когда было задето имя ее брата в народных памфлетах, она постаралась оградить короля от всех сплетен.       «Зачем Луи корона?       У него есть ветвистые рога!       Подарок герцога де Вивонна,       И сбежавшей фаворитки короля…»       От услышанного совесть Анжелики дала знать. Приходилось согласиться, что прием короля был справедлив.       — Я не хочу продолжать разговор обо всем этом. А лишь спрошу, мадам, вы удовлетворены поисками супруга, графа де Пейрака?       — Нет, Дегре. Как ни тяжело мне признавать, но я с ним разлучена навеки. Смерть ему дала отсрочку лишь на пару лет, и я не успела к этому сроку, — с тоской проговорила молодая женщина, опустив голову.       — Не хотите ли вы, мадам, увековечить его светлую память и вернуть то, что по праву принадлежит его потомкам?       Анжелика уставилась на мужчину, сидящего напротив, и который говорил ей о несбыточных мечтах.       — Сегодня я полностью удостоверился, что вы — самое прекрасное создание в мире. И можете добиться условий выгодных вам. Если судьба или рок небес вас сталкивает постоянно с тем, который может разыграть вашу судьбу, не лучше ли принять все это на выгодных условиях. Скажите, чем вам неприятен король? Одна из причин — незаслуженная смерть графа Тулузского?       — Дегре, я не верю собственным ушам! Вы толкаете меня в объятия ненавистного мне человека?       — Так ли он ненавистен вам? Или его двор и обида за несправедливость?       Пригнувшись к ней, Дегре продолжил в тоне заговорщика.       — Не желаете ли вы получить полную свободу и насладиться местами, которые полны воспоминаний вашего первого супружества?       И перед глазами Анжелики ожил пейзаж забытых дней. Тулуза из красного кирпича, белый мраморный дворец, выстроенный в стиле Ренессанса. Грабовые аллеи, блестящая лента Гарроны. Воспоминания вызвали слезы и боль о потерянной жизни, но слова Дегре привносили реализм.       — Вы не хотите заполучить все обратно? Если немного смягчите свою позицию, вы можете избавить себя от новых мук.       — Но он дал мне понять, что не намерен говорить со мной. А вы говорите о какой-то страсти. У меня отсутствует желания сражаться с фаворитками короля.       Дегре встал и подошел к окну, несколько минут обдумывая ответ.       — Приказ Его Величества был таким: наблюдать за вами и не мешать вашим действиям. Подумайте Анжелика? Может, его наказание — это по-настоящему желание уберечь вас от придворных дрязг?       — А зачем ему так поступать? Не разумнее ли уложить меня в свою постель? — выпалила Анжелика.       — Оля-ля, милая маркиза! — рассмеялся мужчина и направился к ней. — Ваше нежелание иногда просто шокирует меня.       Указательным пальцем он ткнул в центр ее лба.       — Подумайте, мадам, это очевидно. Король хочет вернуть вас не в виде любовницы, а в качестве любящей женщины.       — Мэтр Дегре, — отдернув палец со своего лба, Анжелика возмутилась, — вы полагаете, что я влюблюсь в короля?       Плечи полицейского медленно поднялись вверх, он с сожалением вздохнул.       — Я дал вам совет, а дальнейшее за вами. Как упоительные вечера Тулузы! — с театральной интонацией проговорил он, закатывая глаза.       Дегре ушел, но оставил после разговора ворох дум, которые были столь соблазнительны, что не давали ей заснуть. Она ворочалась с бока на бок, периодически кидая взгляды на портрет Флоримона, который при лунном свете принимал очертания любимого трубадура. Ей причудилось, будто она снова в домике на Гарроне, но является сторонним наблюдателем. На балконе молодой мужчина, нашептывающий слова любви жгучей брюнетке. Затем она видит их страстные объятия. Потом ее переносит в прохладные залы дворца Тулузы, и в комнату вбегают двое миленьких малышей, которые кидаются ей в объятия, выкрикивая:       — Наша бабушка приехала!       В дверях появляется молодой мужчина, как две капли воды похожий на Жоффрея, лишь без шрамов на лице. Он подбегает к ней и обнимает.       — С возвращением, матушка, в Отель Веселой Науки!       И слезы заливают ее картину...