Фаворитка короля

«ne faut pas faire d'un diable deux» Не так страшен черт, как его малюют.

      Двух дней хватило, чтобы Анжелика убедилась, что ее ежедневное нахождение при дворе бесцельно. Почти все придворные, набрав в рот воды, беспрекословно выполняли приказ короля. Навязанная молчаливость вначале раздражала, а затем стала веселить виновницу. До чего же может дойти людское пресмыкательство! Но Анжелика нашла в этом и положительные стороны. Знатные кавалеры, стараясь несколькими фразами выразить радость, обычно не способны были уложиться и в четверть часа из-за моды в ораторском искусстве. Умение вести светский разговор и отлично ориентироваться в дворцовом этикете было обязательным требованием для придворного, если тот желал задержаться в королевской свите.       Господин де Бретей отважился и поинтересовался самочувствием маркизы на правах ее спасителя. Она ответила о текущих делах без подробностей. Из-за приподнятых густых бровей и заинтересованного взгляда он напоминал молодой женщине священника, который пытается спасти заблудшую душу.       — Мадам дю Плесси де Бельер, я не могу забыть в каком плачевном состоянии вы дошли до Сеуты. Господь вас уберег, — проговорил он, изображая божью благодать. — Если бы вы знали, как Его Величество расстроился после моего доклада.       Его пальцы погладили кисть Анжелики, сжимающую деревянную ручку кружевного зонта.       — Это осталось между нами... Все ради вас.       Своими словами он хотел подстраховаться, надеясь получить взамен благосклонность фаворитки, которой она могла бы стать в ближайшее время. Версаль оставался неизменным. Его озабоченность ясно читалась на лице, зато Анжелика сомневалась и не была так уверена, как де Бретей. Чтобы не расстраивать мужчину, она подыграла:       — Господин де Бретей, я восхищена вашим поступком. Рассчитывайте на мою поддержку.       — Я очень рад, очень рад, — раскланялся тот.       Но были и такие, которые не смогли находиться долго в безмолвии и проявляли себя как истинные шевалье. Граф де Шуазель и герцог де Ла Фейяд предложили составить ей компанию на прогулке. Но Анжелика отказалась, сославшись на усталость, а в действительности опасаясь светских бесед. Тем более в последних сплетнях и интригах маркиза была полностью дезориентирована.       Некоторые события ее заинтересовали. Например, последнее скромное празднование, которое прошло на днях в Версале. Только слово «скромность» не совсем подходило под его описание, скорее представление в мраморном дворе было менее помпезным чем обычно, хотя фейерверк триумфальным дождем осыпался на всю округу Версаля.       Пропустив мимо ушей описание подготовки и количества задействованных людей, Анжелика внезапно расстроилась от новости, что в постановке балета не принимал участие Людовик XIV. Ведь у монарха были таланты, которые подчеркивали его многогранность. Анжелика никогда не скрывала своего восхищения при виде короля-танцора.       Причину его нежелания объяснила мадам де Севинье, столкнувшаяся с ней в зале Дианы. Не скрывая радости, она подошла и завязала беседу, намерено игнорируя возгласы возмущения от приближенных мадам де Монтеспан. Чтоб не накалять обстановки, госпожа де Севинье предложила насладиться прохладой садов и облегчить себе страдания от вездесущей жары. Обыденно, с присущей знатным дамам леностью, женщины направились в парк. Оставшись с Анжеликой наедине, мадам де Севинье начала рассказ:       — У короля был сложный год. Сначала смерть мадам, затем вы с исчезновением, а в этом году умер принц Филипп. Королева не снимает траура.       Они подошли к фонтану и пару минут наблюдали за струйками воды, под солнцем казавшимися серебреными. Де Севинье ждала от Анжелики реплик, но та явно не желала беседовать, поэтому последовала повторная попытка разговорить маркизу.       — Нервные срывы мадам де Монтеспан стали чаще расстраивать короля. Поговаривают, что она снова понесла, и беременность довольно тяжела, — она приостановилась и повернулась к Анжелике, будто хотела сказать что-то важное. — Вы вернулись, и я уверена, что это обрадовало Его Величество.       Анжелика лишь сделала намек на улыбку и перевела взгляд на аллею. Своим безразличием она вывела из себя собеседницу.       — О, я не вижу радости возвращения! — захлопнув веер, женщина подчеркнула собственное разочарование. — Анжелика, сейчас подходящее время сместить «султаншу». Устав от ее резких выходок, Его Величество иногда проводит время в компании с мадам Скаррон. Вас это не шокирует?       — Нет, я знакома с Франсуазой. Она интересная собеседница. Думаю, заинтересованность короля справедлива, — все так же безучастно промолвила Анжелика.       — Да, я припоминаю ее при покойном муже. Весьма была остроумна, а на вид совсем не примечательна. Мне кажется, что именно такие женщины опасны.       — Вы несправедливы к ней, мадам.       Они направились к тисовой аллее, стараясь спрятаться в тень. Гардероб Анжелики поскучнел и выглядел чрезмерно скромным по сравнению с платьями придворных дам. Но Анжелике не хотелось увлекаться приобретением новых нарядов. В душе она надеялась, что не останется здесь надолго и при удобном случае постарается уехать в поместье. Но мысль, навеянная Дегре, не оставляла ее в покое. И сон стоял перед глазами второй день. Гордость ее требовала откинуть все это и бежать, но желание добиться справедливости оказывалось сильней.       — И все же, звезды вам благоволят, — продолжала ее убеждать мадам де Севинье. — Его Величество достаточно доказал, что он милостив и благодарен. Подумайте, милая подруга, иногда фавориты пропадают на годы, как бедный де Лозен, — голос собеседницы дрогнул. — Вы, наверное, в курсе этого дела?       — Да, что-то припоминаю, — ответила Анжелика, стараясь вникнуть в смысл разговора. — Мне рассказывали, что они с мадемуазель де Монпансье нарушили запрет и тайно обвенчались.       — Ну, это лишь Богу известно. Ни Пегилен, ни Мадемуазель не признались в этом. Но понятно всем, что с подачи маркизы де Монтеспан любовники были разлучены. Как это ужасно и романтично, — с театральной наигранностью произнесла де Севинье и задумалась, будто эти слова навеяли желание запечатлеть в строках историю о несчастной любви.       Молчаливость не портила прогулки дам. Каждая была погружена в собственные проблемы. Анжелике вспомнился Пегилен де Лозен, их встречи и ей стало жаль его. Жестоко было так поступать с парой. Мария первая не выдержала и прервала молчание.       — Супруга моей дочери, графа де Гриньяна, король назначил губернатором Прованса. Я намерена уехать к ним, так что мне придется покинуть вас.       Весть о Провансе снова напомнила Анжелике милый сердцу край, юг Франции. Последовавшая радость белокурой красавицы не только удивила приятельницу, но и впечатлила, так нежно и искренне могла улыбаться лишь настоящая звезда Версаля, которая наверняка оставит отпечаток в его истории.       — Я слов не нахожу по... — не договорив поздравления, Анжелика обнаружила печаль в глазах собеседницы, поэтому изменила слова. — Что вы покинете меня, и вашей поддержки мне будет не хватать.       — Ах, маркиза, обещаю, что не забуду писать вам и не оставлю вас до моего отъезда. В ближайший год милости просим к нам, — получила приглашение Анжелика.       Этот разговор хоть немного ввел ее в курс дел двора. В последующие дни вокруг Анжелики собиралась приличная компания, которая продолжила повествование о событиях пролетевших месяцев. В глазах придворных горел неподдельных интерес к приключениям маркизы дю Плесси де Бельер, но суровость короля никому хотелось испытывать на себе, и никто не осмеливался начать расспросы. Благодаря этому Анжелика неожиданно поняла, что более не чувствует к монарху неприязни, а ее отношение стало положительнее, ближе к благодарности.       Новое платье цвета васильков вяло соперничало с нарядами мадам де Людр и мадам де Севинье. Но Анжелика не чувствовала дискомфорта в нем, и совсем не огорчалась, что ее шея, обвитая парой нитей жемчуга, блекнет в пламени брильянтов подруг.       В итоге с помощью мадам де Севинье большая часть двора приняла маркизу дю Плесси с распростертыми объятиями, желая ей снова занять достойное место во дворце. Лесть имеет свойство ранозаживления, если ее прикладывать постоянно на истерзанную душу, то она может забыть о нерешенной проблеме. Но все же цель приезда неуклонно напоминала Анжелике о себе и отрезвляла, не давая забыться.       Если придворные оказались более отходчивыми, то монаршая семья стояла неприступной крепостью. Королева, проходя мимо, игнорировала Анжелику.       — Королева, бедняжка, совсем сдала, — пожалела ее мадам де Людр, стоявшая рядом с Анжеликой в галерее. — Его Величество снова перестал приходить к ней.       Анжелика понимающе кивнула головой. Шел четвертый день ее наказания, казавшийся гнетуще тяжелым с раннего утра. Даже любимый цвет платья не поднял ей настроение. Пустословие светских разговоров начали раздражать, а причина беспокойства была во внутреннем состоянии молодой женщины, которое с каждым вдохом утяжелялось и становилось похоже на камень. Неведение она переносила с трудом. При малейшей мысли о встрече с королем у Анжелики возникала непонятная паника и вопросы, на которые она не могла ответить. Что он скажет? Как ей поступить? И что будет дальше?       Но каким бы не был шикарным дворец с его обширными залами и галереями, Анжелика чувствовала себя там неуютно и утешалась среди листвы парка. На прогулке она насыщалась крохами свободы. Взор уводил ее далеко, за горизонт, на дальние просторы, туда, где ее душа и тело достигали умиротворения. Но иногда ее интерес оставался в пределах Версаля, и она наблюдала за суетой слуг, с любопытством провожала взглядом раздосадованного просителя, с замиранием в сердце оглядывала веселившихся на лужайке детей.       Но наступал час, которого она как бы нехотя, но ждала, — прогулка короля. Анжелика осмеливалась лишь наблюдать за ним на расстоянии. При малейших попытках приблизиться к нему, страх сковывал ее движения. Людовика XIV, с его респектабельным видом, с неотразимой манерой двигаться и с грациозным закидыванием трости вперед, можно было узнать издалека. Большим откровением для Анжелики стало, что ей знакомы почти все движения этого мужчины, будто она намерено когда-то заучивала их. И после года, проведенного вдалеке, она внезапно почувствовала детскую радость, а любопытство подвигало продолжить наблюдение. Сегодня, в самый мрачный в ее представлении день, она не заметила рядом с ним мадам де Монтеспан. Спутницу его она не узнавала. Но утонченные жесты короля подчеркивали глубокое уважение к даме. Он явно находился в хорошем расположении духа, допуская от фаворитов шутки, от которых многие женщины прикрывались веерами. Их настроение передалось и Анжелике, краем глазом наблюдавшей за процессией.       Маркиза де Севинье держала свое слова и не оставляла подругу в одиночестве. К их компании присоединился граф де Шуазель, которому мадам де Людр трагически описывала последний проигрыш в карты, усилено обмахиваясь веером. В надобности того не было из-за хорошего сквозняка на том месте, где они остановились для отдыха. Ветерок осмеливался заигрывать с нижними юбками дам, охлаждая ножки. Всем было приятно, поэтому их группа находилось довольно долго на одном месте. Де Шуазель с ярым рвением пытался заглушить досаду проигравшейся дамы. Госпожа де Севинье рассказывала о новых постановках Оперы. Анжелика показывала всем видом что слушает, хотя мысленно была у грота, где Людовик XIV со свитой остановился, беседуя с господином в темном камзоле. Жестикуляцией тот пытался объяснить что-то монарху, указывая то в одну, то в другую сторону.       — Вы не узнали господина Ленотра? Он показывает Его Величеству новшества в изменении ландшафта, — объяснила де Севинье, увидев заинтересованность Анжелики.       — Я все не могу привыкнуть к такому количеству новых лиц, поэтому некоторых запамятовала.       Неожиданно король повернул голову в сторону их компании, будто до него долетели слова их разговора. Сердце Анжелики откликнулось, сжавшись в кулак. Он некоторое время смотрел на них, а затем повернулся к свите. И Анжелика с облегчением вздохнула. Ей нечего опасаться, она с легкостью затеряется среди придворных. Зато она отметила его шелковый камзол, подчеркивающий статность осанки, слегка обтягивающий широкие плечи и сужающийся на талии — признак хорошей фигуры. Через пару минут Анжелика со страхом призналась, что ошиблась. Король со свитой приближался. Теплая рука мадам де Севинье сжала холодные пальцы Анжелики.       — Мне кажется, Его Величество неспроста изменил свой маршрут, он приметил вас. Сегодня у вас есть шанс вернуть его расположение.       Анжелика сделала шаг назад, но рука подруги пресекла попытку бегства. Прикрывшись веером, маркиза продолжила подбадривать Анжелику.       — Не глупите и немного придите в себя. Эта бледность только придает болезненный вид.       Людовик XIV уже был здесь, и ничего нельзя было изменить. Поэтому скрывая свой испуг, Анжелика отступила за мадам де Севинье. Король смерил обычным взглядом присутствующих, снял шляпу и с элегантностью поклонился дамам. После их глубоких реверансов послышался приятный голос короля.       — Мадам де Севинье, нас беспокоит долгое отсутствие вашего зятя.       — Сир, граф де Гриньян пока не приехал из Марселя. Он обещал прибыть в субботу.       Анжелике представился шанс рассмотреть короля вблизи. У нее, стоящей позади подруги, была великолепная позиция для этого. Чтобы не выдать себя, она намерено медленно поднимала глаза. Изучив детали королевского костюма, которые были продуманы до мелочей, Анжелика все же пересилила себя и взглянула ему в лицо. Обычное каменное выражение его лица перебивалось живыми губами, уголки которых слегка приподнялись вверх и скрывались под тонкой полоской усов. Глаза теплые, как горячий шоколад, и доброжелательные, устремлены прямо на собеседника. Анжелика узнала этот взгляд, легкий с искрой лукавости. Так король сдерживал смех или радость. Тому что произошло дальше, Анжелика не смогла противостоять. Их глаза встретились.       Маркиза де Севинье продолжила держать ответ в полной уверенности, что монарх заворожен ее красноречивостью. Но Анжелика понимала, что послание его взора, в котором она читала невероятную откровенность, предназначено ей. И вдруг она услышала свой внутренний голос, признававшийся, что она соскучилась по лицу напротив. От этого возникла девичья робость, и кровь подступила к щекам. Представив свое предательское выражение лица, она резко отвела глаза в сторону.       — Маркиза, не составите ли нам компанию на прогулке, — все с той же вежливой интонацией предложил монарх мадам де Севинье.       Прежде чем повернуть в сторону аллеи, король снова взглянул на Анжелику и мягко проговорил:       — Мадам дю Плесси, мы рады, что вы изменили свое настроение. И этот цвет намного лучше подходит вам, чем траурный.       Шепот обсуждения не заставил себя ждать, но Анжелика не слышала этого. Она находилась в глубоком шоке от собственной реакции, и ей стало дурно. Эта жуткая девичья робость, откуда она взялась? Она напрягла память, припоминая последнюю такую реакцию. Конечно, первая влюбленность в Филиппа. Затем вспомнила дни в Тулузе, когда граф де Пейрак ухаживал за ней. От этого сопоставления голова закружилась и она решила уединиться у грота. Облокотившись о колонну, молодая женщина в полном смущении прикрыла ладонью лицо.       — Мадам дю Плесси, вы плохо себя чувствуете? — послышался низкий женский голос.       Приоткрыв глаза, Анжелика увидела голубое платье, хозяйку которого можно было предугадать без труда. Это мадам Скаррон склонилась над ней. Первая мысль у Анжелики — вот истинная добродетель, таких дам рисовали в одеждах святых. Хотя Франсуаза была старше лет на пять, она не выглядела сорокалетней вдовой, а больше походила на молодую провинциальную дворянку только что вышедшую замуж. Ткань наряда была дорогой, но какими-либо излишествами он не выделялся. Большие, немного на выкате, глаза хозяйки излучали доверительное отношение к собеседнику. Губы маленькие, но выпуклые, чуть блестели. На шеи красовался аккуратный золотой кулон.       — Франсуаза, вас не узнать! Я слышала, что вы живете в Версале?       Женщина присела рядом и вытянула ноги, намереваясь снять напряжение.       — Вы спасли меня от прогулки, маркиза. Честно говоря, я измучена. Мадам де Монтеспан в последнее время не сдерживается, срывается на всех.       — Поэтому вы вышли на прогулку?       — Детей я люблю и не покидаю их. Малыш совсем мал. Но Атенаис всех выгнала.       Анжелика посмотрела на Франсуазу, которая фальшиво улыбалась.       — Вы счастливы своей участью? Вам не хотелось бы жить по-другому? Иметь любимого человека и родить детей?       Кудри брюнетки разлетелись в стороны от покачивания головы.       — Анжелика, я счастлива всем. Здесь не так уж плохо. Маркиза иногда вспыльчива, но чаще щедра на похвалу. Я привязалась к детям, которым не достает родительской любви.       — Быть зрителем на чужой свадьбе может не плохо, но это не для меня.       — А к чему вы стремитесь, мадам дю Плесси де Бельер?       Пару секунд Анжелике понадобилось сформулировать ответ:       — К свободе, Франсуаза. Я хочу спокойствия и свободы. Но, увы, в Версале я не смогу получить этого.       — Вы ошибаетесь, Анжелика. И не хочу переубеждать вас, но вы можете добиться всего, если немного начнете понимать короля. Вы прощены?       — Франсуаза, для меня ситуация не ясна. Его Величество продолжает меня игнорировать. Я бы с радостью осталась ожидать его милости в Париже, чем слоняться в безделье в галереях дворца.       — Скоро вам перепадет пару дней отдыха. На выходных король уезжает на охоту. Думаю, вам достаточно будет времени, чтоб решить дела в Париже.       Франсуазу удивила реакция собеседницы, которая не обрадовалась, а закусила губу и сдвинула брови в задумчивости.       — Это продлиться как минимум три дня, но мне необходимо быстрее переговорить с Его Величеством.       Она вспомнила о Пуату, и лишь король мог изменить там ситуацию. Ее дети были в опасности.       — Франсуаза, вы видитесь с Его Величеством ежедневно?       Женщина скромно опустила глаза, будто не хотела раскрывать ей тайну.       — Не могли бы вы указать мне услугу? Мне необходимо переговорить с Его Величеством, а то может произойти непоправимое. Это не касается меня. Прошу, передайте ему, — Анжелика сделала паузу, заставляя из себя выдавить слова. — Что я ищу встречи с ним, чтоб обговорить ситуацию в Пуату.       — Может, все-таки без ситуации в Пуату? — хитро переспросила та, приподняв правую бровь.       — Говорите, милая Франсуаза, что посчитаете нужное. Но я должна увидеться с ним.       — Анжелика, хоть мы когда-то были близки, но я вынуждена отказать вам. Не впутывайте меня, я слишком долго страдала, и не имею желания снова оказаться на улице. Подойдите лучше со своей просьбой к господину де Жевру.       — Извините меня, Франсуаза, за мой порыв, вы правы.