Фаворитка короля

      Сен-Жермен встретил Анжелику легкой прохладой. Королева с нетерпением ожидала приезда супруга из Фонтенбло. Последние новости заставили ее быть менее подозрительной по отношению к маркизе дю Плесси де Бельер. Она была удостоена небольших знаков внимания.       — Маркиза, — обратилась к ней королева. — Ваше присутствие приносит разнообразие моему двору.       Ярко выраженный акцент Марии-Терезии выдавал ее волнение. Королева проявляла настороженность ко всем красивым дамам. Прошлогодние ухаживания короля за золотоволосой маркизой не были забыты и вызывали тревогу. Королева не была глупа, двоих фавориток при дворе она могла стерпеть, но третья подорвет общественное мнение. Мадемуазель де Лавальер и мадам де Монтеспан пока проживали под одной крышей, и никто из них не собирался исчезать. А как Марии-Терезии этого хотелось, ведь они, по сути, разрушительницы ее женского счастья. Хищницы! Одна прикидывается овечкой, а другая не скрывает властолюбия. Но в последнее время у королевы появилась жалость к Луизе, ведь положение той намного хуже, чем у официальной супруги. Когда-то она была превознесена до небес любовью короля, а сейчас коротала ночи в одиночестве, чего не скажешь о королеве.       Супружеские обязанности со стороны монарха выполнялись безукоризненно. Людовик XIV в супружеской спальне никогда не выказывал пренебрежения, оставался добрым и заботливым мужем. Для нелюбимой жены такое отношение более чем замечательное. Но что же ей, королеве Франции, делать со своей любовью? Она проникновенно любящая и преданная мужу женщина. Это ее крест, ее долг — всегда выбирать интересы государства, совпадающие с желанием августейшего супруга.       Королева незаметно изучала придворную даму, о которой ходили разные противоречивые слухи, — загадочная личность с ошеломляющей внешностью. Распутницей она не была, никаких скандалов за ней не числилось, но благочестивой тоже не назовешь. Ее внешние данные не позволяли отнести ее к этой категории. Личная жизнь, всегда покрытая мраком, вызывала некоторое уважение, но ее прошлое ставило под сомнение ее добродетели. Поэтому королева от таких особ держалась на расстоянии. А лучше их держать подальше и от короля.       На воскресной мессе собрался почти весь двор. Великий проповедник, мастер богословского представления, прелат Жюль Маскарон взывал души к праведности и покаянию. Прекрасная речь для Дня всех святых. Было бы хорошо напомнить о предназначении человека и его деяниях на земле. Своим твердым голосом, он убеждал присутствующих в способности души познать святое таинство, и канонизация — эта не честь, а показатель истинного боголюбия. Епископ умело использовал уловки, чтобы подчеркнуть слабости и пороки, заостряя внимание то на одном, то на другом моменте, подтверждая грехопадение цитатами из Священного писания.       — Возлюбленные, как Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью; ибо страдающий плотию перестает грешить, чтобы остальное во плоти время жить уже не по человеческим похотям, но по воле Божией… (1 посл. от Петра 4: 12.)       Маркиза дю Плесси отчасти соглашалась со словами, долетающими с кафедры, но была в растерянности, потому что сегодня окончательно поняла, что ее недомогание и есть само божественное дарование — дитя, продолжение жизни. Да, по церковным законам — греховное дитя, но Иисус отождествлял детей с ангелами с их чистыми помыслами. Дитя зародилось в любви, такой же чистой и искренней. Анжелика ощущала, как с каждым вздохом появляется в ней привязанность к крохотному человечку, который полностью зависим от нее. Снова ей вспомнилась скала в море с детками-птенцами, и вскоре появится на ней новое чудо. Анжелика поняла, что будет любить этого ребенка, и ничто не изменит ее отношения к нему.       — Маркиза дю Плесси де Бельер! — отвлек ее от грез приятный голос.       Луиза де Лавальер прямо и с обычной теплотой смотрела на Анжелику.       — Я бы хотела переговорить с вами.       — С радостью выслушаю вас, герцогиня, — Анжелика взглядом обвела собор. — Сейчас это уместно?       — Разговор не сулит каких-либо непристойностей, — молодая женщина осенила себя крестом и начала перебирать четки.       Они стояли рядом и ощущали взгляды окружающих. Хотя Луиза де Лавальер была моложе Анжелики, но в нынешней ситуацией была человеком прошлого.       — Я преклоняюсь перед вами, маркиза, — вполголоса промолвила Луиза, не поворачивая к ней голову.       — Почему?       — Вы смогли противостоять ему.       — У каждой женщины есть не только покорность, но и гордость.       — Ах! Гордость свойственна всем людям, разница лишь в том, где и когда они ее проявляют. Конечно, ее не следует ни подавлять, ни даже ослаблять, ее нужно лишь направлять на достойные цели.       Анжелика посмотрела через кружевную шаль на собеседницу, губы которой шевелились будто в молитве, и мягкий голос был слышен только ей.       — Вы умнее меня. Вы сразу почувствовали, что можете потерять себя в нем.       «Луиза, как вы ошибаетесь! Но вы даже не сопротивлялись, а я боролось сама с собой» — подумала Анжелика, но сдержала свое признание.       — Я вернулась, сударыня.       — Но судя по разговорам, он оставил идею завоевать вас. С одной стороны, я искренне завидую вам, вашей свободе, а с другой стороны... Вы не прониклись им?       — Мадам, я и раньше не собиралась увлекаться кем-либо. Год назад я вам давала совет, и как вижу, вы предпочли другой путь.       — Я слаба, — голос фаворитки дрожал. — Я все еще надеюсь.       От ее ответа Анжелику словно колом прибило к земле, жалости к собеседнице у нее не возникло, а только пренебрежение c проблеском возмущения. Так надеяться значит просто не уважать себя!       — Что вы ожидаете от меня услышать?       — Не знаю, может совета.       «Что я могу ей сказать, если сама нахожусь в почти схожей ситуации?»       Повернувшись к Луизе, Анжелика пристально посмотрела в голубые глаза, в которых не было даже признаков увядания, молодость пока пылала. Она могла бы найти свое счастье. Зачем этот разговор? Что даст ей весть о любви короля к ней, Анжелике?       — Послушайте, вам не надоело быть угнетенной? Ваше мученичество не сопоставимо с муками Христа ведь оно не имеет никакой цели. Ваше покаяние не является благочестием. Очнитесь, сударыня! Что вас ожидает? Сегодня мадам де Монтеспан, завтра может быть кто-то еще. Терпеть выходки женщин, которые находятся в таком же положении, как и вы! Таков удел супруги, а не фаворитки.       Мадемуазель де Лавальер кивнула и вздохнула.       — Да, самоедство ни к чему не приведет. Он не тот, каким был раньше.       Обе любовницы короля смотрели на первые ряды, где находилась монаршая семья. Одна была хранительницей прошлого, другая — будущего, и обе мечтали об одном и том же.       Анжелика понимала, что ей трудно принять всех его женщин. Но когда она ощущала касание его лучей, она переставала мерзнуть, потому что все тело было объято его жаром, не отталкивающим, а наоборот притягивающим, усмиряющим все тревоги и отчаяние в потаенных уголках ее души. И это тепло разрасталось и неизбежно могло перейти в пожар, и поглотить ее. От этого ей стало страшно и захотелось уйти. Анжелика стояла на пороге новой жизни и не знала, что произойдет в будущем.       Вечером в Тюильри должен состояться маскарад в честь приезда поверенных послов для организации бракосочетании между герцогом Филиппом Орлеанским и принцессой Елизаветой-Шарлоттой Пфальцской. Договоренности были выполнены, дата назначена, поэтому последний визит был знаком вежливости.       Решено было разбавить маскарад яркими сценами из балета «Психея», о котором говорили как об интереснейшем событии этого года. Король по обыкновению хотел оставить неизгладимое впечатление на посланцев. Зал машин в Тюильри — огромный роскошный театр, без сомнения самый красивый в Европе, погружал зрителей в неописуемую феерию. Первоначально постановка длилась более пяти часов, и Людовик предложил остановиться на трех действиях, между которыми будет вечер танцев.       Мимолетные встречи любовников в Сен-Жермене не могли полностью удовлетворить их желания. Дворец не располагал собственным Трианоном. Как-то снижала горечь разлуки переписка. Маскарад продлит время встреч.       На бархатной подушечке лежало брильянтовое колье, подарок августейшего возлюбленного с запиской-пожеланием лицезреть его на шее маркизы. Этот подарок преподнесен ей был накануне вечером, и было затруднительно подобрать наряд к такому великолепию. Анжелика вертела украшение в руке. Оно было идентично тому, которое было на ней на свадьбе короля. Это было странно, неужели король приметил его тогда и заказал точную копию?       — Что вы за мужчина, Людовик? — задумчиво прошептала Анжелика.       Внезапно возникла идея — нарядиться в то же платье, которое было на ней при первом представлении королю, в платье из золотой парчи с пластроном, украшенным жемчугом.       После переезда в отель дю Ботрей экс-графиня забрала у сестры все вещи, оставленные на хранение, они были памятью о прошлом. Изредка Анжелика позволяла себе слабость примерить это платье перед зеркалом и удостовериться, что ее красота неизменна. Фасон был староват, но как раз подходил для маскарада. Найти шляпу старого фасона и широкую перевязь не составило труда, у младшего сына была позаимствована серебряная шпага, которая дополнила образ. Анжелика назвала себя «мадам Фронда».       Последний взгляд в зеркало окунул маркизу назад в прошлое. Перед глазами всплыл интерьер отеля в Сен-Жан-де-Люзе. Нос защекотало будто от крепкого и такого притягательного запаха табака. И внезапно холодок прошелся по спине, потому что на мгновение молодая женщина ощутила пронизывающий взгляд своего первого супруга, и сердце тут же среагировало. Будто позади в кресле он наблюдает за ее приготовлениями.       Зажмурив глаза, Анжелика попыталась отрезвить себя. Сегодня вечер воспоминаний, но посвящен он не старой любви, а первой встрече с королем, которая ей запомнилась до мелочей. Колье подсказало, что эта встреча не забыта и мужчиной.       Как только маркиза появилась во дворце, то тут же была остановлена герцогом де Сент-Эньяном в наряде сарацина. Анжелика не жаловала того из-за личной неприязни, а точнее из-за младшей сестры Мари-Аньес, которая однажды нехотя призналась, что ее ребенок был от де Сент-Эньяна. Анжелику, как старшую сестру, возмутило, что именно зрелый любовник настоял на избавлении от ребенка с помощью Ла Вуазен. Мужчина посчитал, что молодая любовница с незаконнорожденным ребенком может повредить его репутации. Напуганная бедняжка доверилась взрослому покровителю, и для нее стало ударом, что мужчина не позаботился об уходе за ней, оставив на попечении знахарки, которая, предчувствуя неприятности, выставила грешницу на улицу. Мари-Аньес ничего не оставалось, как просить о милосердии их брата-иезуита.       — Маркиза, окажите мне честь стать моей дамой на вечер.       Приветливость мужчины обескуражила Анжелику.       — Что-то я ранее не замечала большого интереса к моей персоне, — резко сказала она и, не дожидаясь ответа, продолжила путь.       — Мадам, вы вся в образе женщины-воина. Это даже интригует. Но я бы с радостью расстался с этой затеей, если бы не желание моего близкого друга быть приставленным к вам.       Лицо мужчины было раздосадовано, но глаза просили с искренностью.       — Я знаю, что вам больше по нраву господин де Лозен, но сейчас только я могу соблюсти тайну.       — А это так обязательно?       — Мадам, не навлекайте на меня немилость! Нам надо поспешить, в театре сейчас начнется балет.       Приказ короля ее возмутил. Что за глупость! Анжелика пыталась веером усмирить гнев, перебирая в уме слова, чтобы выразить ему свое негодование во время встречи. Король прошествовал в костюме патриция. Он отказывался называть себя цезарем, но лавровый венец из золота украшал его голову.       Балет отвлек внимание Анжелики. Восторги зрителей были справедливы. Музыка Люлли великолепно сплеталась с репликами Мольера. Первый отрывок описывал подготовку дворца Амура для Психеи. Огромная гора-вулкан выросла из-под земли, словно из гиены огненной выползло чудовище. Вокруг вулкана вытанцовывают циклопы, помощники, строители. Огромные огнедышащие жернова выковывают замок небесной красоты. Анжелика задержала на миг дыхание от представленной иллюзии. Механизмы с такой синхронностью работали и перемещали декорации, что можно уверовать в колдовстве. Затем появление Венеры и Амура на фоне адского пейзажа подчеркивало их божественность и значимость. Их реплики, легкие и сатиричные, были остановлены могучей горой и танцами одноглазых помощников. Первый акт закончился, начался бал.       Первый танец король открыл с королевой, которая вскоре покинула празднества. Впечатленная постановкой, Анжелика прошла в зал, где были расставлены закуски. Оставаться под пристальным взглядом герцога де Сент-Эньяна не хотелось, так что при первой возможности она затерялась в толпе. На другом конце стола она заметила в костюме нимфы маркизу де Севинье, с которой не виделась после приезда из Фонтенбло. Но слишком большое количество желающих перекусить не давало ей возможности приблизиться и поговорить с подругой, оставалось перекидываться взглядами и жестами сожаления.       — Маркиза, вы сегодня приняли нашу сторону? — послышался голос герцогини де Монпансье, которая оказалась рядом.       Костюм дамы почти не отличался от платья Анжелики по фасону, и всем было известно об в участии во Фронде Великой мадемуазель.       — Иногда не вредно предаться ностальгии, — после приветствия ответила Анжелика.       — Вы правы, милочка, хотя, если меня не изменяет память, вы не участвовали в смуте.       — Все тогда были затронуты, — уклончиво сказала Анжелика.       — Ах! Вот и вы, сударь! — обратилась герцогиня к де Сент-Эньяну, разыскивающему мадам дю Плесси.       — Как вы думаете, герцог, Его Величество не рассердится, что многие сегодня вспомнили минувшие дни? Возможно, это будет неприятно королю?       Мужчина одной рукой поправил свой тюрбан, и сдерживая недовольство, ответил:       — Я не думаю, что ваши костюмы как-то расстроят короля. Злопамятность — не его черта.       Начался второй акт спектакля, посвященный проживанию Психеи с Амуром. Герцог тут же предупредил Анжелику:       — Не вздумайте самовольничать и не усложняйте мне жизнь. Его величество желает потанцевать с вами после этой сцены.       — Что ж! Если Его Величество так желает, то пусть сам и попросит! — неосторожно не удержалась она от колкости.       Анжелика не видела того, что происходило на сцене. Она была взбешена. Если бы не этикет, то она покинула бы зал на середине акта. Сдерживая себя, она дотянула до его окончания, постаравшись не пойти на поводу своего гнева.       Король встал, чтобы пройти в зал для танцев. Весь двор ожидал его выбора. Обычно рядом с ним место занимала какая-то из придворных счастливиц. Монарший взор оглядел всех присутствующих, оставляя без внимания мадам де Монтеспан. Людовик XIV направился прямо к Анжелике.       «Что он делает?» — в панике подумала она.       — Господин де Сент-Эньян, я вижу рядом с вами прекрасную представительницу Фронды. Я украду вашу спутницу на один танец?       Темные глаза, смотрящие в упор, приглашали ее согласиться. Сердце ушло в пятки, Анжелика растерялась, но смогла поклониться и дать обычный светский ответ.       Его ладонь ждала ее руку. Когда она почувствовала тепло, силы вернулись к ней. Они стали напротив друг друга. Людовик улыбался ей.       — Мадам, смелей! Это ваш выход, — проговорил он так, что только она могла это услышать.       Его мягкий голос снял все сомнения, прикосновения рук заставили почувствовать уверенность и придали твердость шагу. Маркиза дю Плесси танцевала рядом с королем, фокусируясь только на нем. Он тоже игнорировал всех вокруг, будто они были в зале одни. Мелодия Люлли завораживала своим звучанием и оказывала гипнотическое действие, заставляя не обращать внимания ни на кого, лишь на глаза партнера, обмениваясь признаниями, предназначенными только друг другу. Танец показался для них вечностью. Даже после последних аккордов у них не хватало мужества разбить его магнетизм.       — Вы великолепно танцуете, я недооценивал вас, сударыня.       — Сир, после такой оценки, я надеюсь, что не буду забыта вновь.       — Как я смогу забыть такую партнершу?       Монарх передал ее в руки навязанному кавалеру. Сердце переполнялась от противоречивых чувств, и чтобы как-то успокоиться, Анжелика вышла в сад.       Король прилюдно показал свое отношение к ней. Это было для Анжелики неожиданно, и она почувствовала себя уязвимой перед ним. Она знала, что настанет момент обрести статус официальной фаворитки, но сегодня это ввергло ее в шок. Она даже не заметила, как к ней приблизилась женская фигура.       — Вы! Вы такая же как и все! Я вам сегодня доверилась, а вы посмеялись надо мной!       Луиза де Лавальер дрожала, ее лицо исказилось в муках.       — Вы еще хуже, чем Монтеспан! — разрыдалась она.       — Мадемуазель, один танец ничего не значит! Я сама, как видите, прихожу в себя от неожиданности, — постаралась успокоить Анжелика молодую женщину.       Руки де Лавальер, не скрывая дрожи, завязывали бант на плаще. Женщина была на грани истерики. Она с отчаянием смотрела на Анжелику.       — Нет! Танец ни при чем. Он вас любит! Я помню этот взгляд, когда-то принадлежавший мне. Я не стану ширмой для вас. Прощайте, мадам дю Плесси де Бельер!       В голове Анжелики пронеслись ужасные картины. О чем говорит бедная женщина?       — Герцогиня, постойте! Куда вы на ночь глядя? Завтра все может измениться.       На заплаканном лице, когда-то любимом королем, появилась улыбка сожаления. Луиза покачала головой.       — Он никогда уже не будет со мной. Желаю удачи, мадам! Думаю, вы сделаете его счастливым. А мне остается в монастыре молиться за его душу.       Пока фигурка женщины не исчезла за дверьми кареты, Анжелика не могла отвести от нее глаз. Ей бы радоваться, но стало совсем грустно, ведь ее все посчитают разлучницей. Это была другая сторона медали ее жизни, и она почувствовала опустошенность.       Вернуться в зал ей не дал Бонтан, попросивший следовать за ним. Ее провели в комнату, где ожидал король.       — Анжелика! Вы меня напугали своим уходом. Я терялся в догадках, не разгадав вашей реакции.       Анжелика ничего не ответила, а лишь оперлась лбом о его плечо, ей хотелось почувствовать его руки.       — Людовик, обнимите меня!       Его не надо было просить дважды, рука гладила ее щеку, на которой явно угадывалась дорожка от слез.       — Чем моя богиня опечалена? — он завладел ее губами, чувствуя ее желание.       Анжелика ответила на поцелуй, запустив пальцы в волосы и обхватив его затылок, впилась губами в его губы. Так она смогла выплеснуть избыток эмоций. Король чувствовал ее волнение, которое передалось ему с твердой хваткой изящных пальцев на его плечах, заставляя стиснуть ее до боли. В ответ вместе с судорожным вздохом из нее вырвалась энергия, которая завладела всем ее естеством, доставляя мужчине утонченные и яркие ласки.       Подыгрывая ее необузданности, очарованный Людовик открывал для себя новую Анжелику, ненасытную, всепоглощающую и обезоруживающую. Своей горячностью и испепеляющей страстью она заставляла партнера покориться ей. Еще миг, и она бы утащила его, как сирена, в мир иллюзий. Мужское самолюбие не дало сделать это, Людовик борясь со своей страстью, оторвался и перевернул ее на спину. Он был хозяином, и уступать позиции не в его привычке. В зеленых глазах читалась растерянность и несогласие с ним. Но натиск его тела и горячее дыхание вызвали новую волну желаний. И теперь она следовала за ним по течению страсти.       Людовик властно придвинул ее к себе и почувствовал ее изнутри и то внутреннее пламя, которое медленно стало пробираться в него и пленять. В его голове вихрем пронеслись встречи и мгновения, связывающие их, и во всех моментах Анжелика была прекрасной и не отталкивавшей его. Она еще не знала, что получила ключ от его сердца. Бронь мужской гордыни треснула. Он сам боялся признаться в этом, много лет боролся против собственного сердца, ибо страшился печали, страданий и забвения. А сегодня мужчина понял, что убежать от истинных чувств невозможно. В его сердце жила настоящая любовь.       Ее руки не отпускали его, и он приходил в себя на ее груди, вслушиваясь в мелодию ее сердца.       — Как вам, мое наваждение, эти покои?       Подождав пока любовница осмотрится, продолжил:       — Скоро нас ждут здесь все ночи.       Анжелика прижала его голову к себе и позволила заключить себя в объятия. Несколько минут они лежали в тишине.       — Зачем вы так сделали сегодня?       Он поднял пылкий взгляд к ее лицу, но в душе подумал о своей уязвимости, поэтому схитрил.       — Вы в этом платье мне вскружили голову. А неплохо ведь получилось?       — Вы многих расстроили.       Пару секунд любовник изучал ее, не понимая причину ее беспокойства.       — Рано или поздно всем все станет известно.       — Мадемуазель де Лавальер уехала.       Король приподнял брови в удивлении.       — Анжелика, вы переживаете за Луизу? Вы должны привыкнуть к ее выходкам, она всегда уезжает. Завтра вернется.       Его холодная ирония и самоуверенность отрезвили молодую женщину. Отстранившись, она возмутилась.       — Она уехала в монастырь, и меня поставила об этом в известность.       Его глаза потемнели и посерьезнели. Сдвинув брови на переносице, монарх почувствовал неудовольствие от внезапной новости.       — Что вы наговорили ей утром на службе?       — Вы вините меня? — выпалила Анжелика.       Она никогда не позволила бы себе такую низость, как устранение соперницы. Судя по взгляду короля, он был крайне недоволен. Обида жгла Анжелику изнутри, значит он так и не узнал ее. В бешенстве натягивая на себя платья, Анжелика ощущала его пристальный взгляд. Но попыток остановить ее король не делал.       — Вы могли ее облагоразумить.       — Я? Вы думаете, что я способна потакать вашим бывшим любовницам! Они же женщины!       — Я не позволю, что вы вмешивались в дела, связанные с матерями моих детей. Они должны находиться при мне. Не думайте, что я изменю свое решение.       От нахлынувшего возмущения ее стали душить слезы. Анжелика с бессилием топнула ногой. Людовик недовольно тряхнул головой.       — Все, с меня хватит! — воскликнула Анжелика, понимая, что через секунду не выдержит и наговорит много обидного, но, как ей казалось, справедливого. — Я ухожу! Я не ваша собственность!       — Мадам! Вы снова забываетесь.       Анжелика была в дверях, когда эта фраза долетела до ее ушей, и ей показалось, что она прожгла ее насквозь, образовав в груди дыру. Она повернулась и посмотрела на мужчину с негодованием, так горько ей было слышать это.       — Ваше Величество, может для вас это игра, но для меня это реальность. Я сегодня ухожу не от короля, а от мужчины, которому доверилась. И пока он не захочет понять меня, я не смогу вернуться к нему.       Король не остановил ее. Ей пришлось некоторое время задержаться в полумраке зала, чтобы прийти в себя, вытереть слезы и постараться незаметно покинуть дворец.       Садясь в кареты на прогулке, все заметили, что король не в духе. Маркиза де Монтеспан, предчувствуя неприятности, радовалась, что мадемуазель де Монпансье едет с ней в королевском экипаже. Известие о монастыре распространилось вмиг, и виной был танец короля с маркизой дю Плесси. Напряжение в воздухе было ощутимо. В карете Людовик XIV мрачно уставился в окно.       — Бедная Луиза! Так расстроилась, что поспешила спрятаться, — неосторожно пожалела соперницу Атенаис.       В ответ она получила безразличный взгляд и предложение:       — Если вы, мадам, так переживаете за герцогиню, то можете присоединиться к ней. Я буду не сказано счастлив!       Атенаис кинуло в жар. Почувствовав начало конца, она зарыдала. Великая мадемуазель понимая, что является свидетелем ссоры, поддержала маркизу слезами, чтобы не стать новой жертвой гнева короля.