Сперва добейся!

      С появлением клавиатуры в жизни Шурика свободное время закончилось. Наконец-то он дорвался до любимого дела! За полгода в голове накопилось слишком много идей, и все они требовали выхода наружу. Шурик остервенело творил. В писательском припадке дни сменялись неделями, и совершенно незаметно подкрался конец осени.       Впервые Шурику не пришлось в панике соображать, что ещё на себя нацепить для теплоизоляции. Примерно в то же время год назад Мирон подарил Шурику настоящие ботинки. Обувь была добротная, c тех пор Шурик ни разу не простудился! Мирон оказался щедрым и внимательным. Не так уж важно, какие цели он преследовал — корыстные или нет, о Шурике никто ещё так не заботился. А о моральном комфорте Шурика пёкся чуткий Юра.       Рядом с ними Шурик меньше боялся внешнего мира. Как бы хреново не прошёл день, он знал, что ему есть, куда вернуться. Шурик даже не заметил, как перестал так много тревожиться и задумался о будущем, о себе и о насущных проблемах. Появилась осязаемая возможность реализовать свои мечты. В начале декабря Шурик задался вопросом не только о подарках, но и об украшении квартиры ёлкой и гирляндой. Ему хотелось создать дома атмосферу праздника и уюта, потому что у Шурика появилось своё место и люди, заботившиеся о нём.       Единственным человеком, который переживал за Шурика в детстве, была бабушка. К сожалению, Шурик её совсем не запомнил: она умерла, когда ему ещё не исполнилось шести лет. Годы спустя он узнал, что эта бабушка даже не приходилась ему родной. Вместо её лица Шурик оставил в воспоминаниях ощущение защищённости, когда она откликалась на его плач. В последний раз Шурик чувствовал себя принятым и услышанным в прежнем доме лишь в её объятиях. Дальше жизнь превратилась в борьбу за выживание, а от ощущения безопасности не осталось и следа. Каждый день Шурик проводил в страхе и тревоге, пока не привык к этому и наконец не смог взять себя в руки, в итоге вырвавшись из ужасного места, которое считалось его домом только до смерти бабушки. Дом умер вместе с ней.       Шурик долго искал ощущение тепла и ласки, которое ему довелось испытать однажды. Ему было с чего брать пример, поэтому он не отчаивался. Шурик мечтал о новом месте, в котором всё будет иначе. Возможно, он так часто плакал, потому что в глубине души надеялся, что однажды на его зов вернётся бабушка. Или кто-то похожий на неё, кто поймёт и успокоит. Шурик просто не знал, как привлечь к себе внимание иначе. Его не научили.       У Шурика не было семьи. Когда он начал себя осознавать, рядом с ним был вечно злой или пьяный отчим. Порой Шурик воображал, что за ним придут другие хорошие люди на замену временному опекуну, но они так и не объявились. Шурик никогда не понимал, как отчим к нему относится. С одной стороны, тот приносил домой еду, купленную на подработку в колхозе, учил Шурика вести быт самостоятельно, не выгонял Шурика на улицу (шесть дней из семи) и ни в чём не ограничивал. Шурик мог уйти куда угодно без объяснений. С другой, отчим никогда не разговаривал с ним без повода, а лишь приказывал заниматься хозяйством или не мешаться под ногами. В моменты особой жестокости отчим действовал будто в состоянии аффекта, поэтому Шурик не считал их за проявление чувств. Агрессивное поведение распространялось на всех без исключения, просто Шурик чаще остальных оказывался под рукой.       Шурик отчасти понимал обиду опекуна. Разве многие не поступили бы на его месте так же? Отчим никогда не хотел Шурика и не должен был нести за него ответственность. Мать Шурика приходилась ему невестой. Отчим любил её со школы, хотя все говорили, что она пропащая: пьёт, курит, из деревни вряд ли выберется, залетит и сгниёт в глуши. Но отчим души в ней не чаял и радовался, что она согласилась быть с ним. А когда он узнал, что станет отцом, то был счастливее всех на свете.       Однако у отчима имелся один недостаток — вспыльчивость. Стоило кому-то пустить слушок про его любимую, как он тут же доставал охотничье ружьё и шёл разбираться с зачинщиками безобразия. Природа не одарила отчима выдающимися физическими способностями, поэтому он пользовался оружием и подручными предметами. Однажды в пылу такой ссоры он замахнулся ножом на одного мерзкого рыжего придурка, который больше остальных шутил про недоделанную семейку из бешеного задохлика и шлюхи-алкашки — и от всей души рассёк ему ногу. Пришлось везти зашивать её в соседнее село. С тех пор в деревне никто не смел про него шутить.       Всю беременность отчим заботился о любимой: вкусно кормил, уносил из дома сигареты и алкоголь, лично выгуливал и следил, чтобы ни одна тварь не посмела посягнуть на душевное спокойствие будущей матери. Сработало с точностью до наоборот: под конец срока она становилась всё мрачнее и начала бояться своего благоверного. Бедняжка вздрагивала каждый раз, когда он входил в комнату, и дрожала в его присутствии. Отчим не понимал, в чём он ошибся, но надеялся, что с появлением долгожданного первенца ситуация в семье поменяется.       В ту ночь, когда Шурик родился, его мать сбежала с рыжим уродом, бросив ребёнка в больнице. Для этого ей не понадобились ни документы, ни старые вещи. Двое исчезли без суда и следствия. Да и что можно было сделать с такими случаями в глухой деревне? Ушли и ладно! Медсестра огорошила новостью, что отчиму ещё повезло. Зачастую женщины просто-напросто била себя в живот, чтобы вызвать преждевременные роды и избавиться от нежелательного плода. А так хотя бы ребёнок остался жить, пусть и без матери. Большая удача!       Отчима захлестнуло отчаяние. Он не знал, как быть одному с ребёнком на руках. На помощь пришла родная мать. Она убедила сына, что вместе они справятся. А найти добрую женщину, которая будет растить Шурика (так ласково его звала бабушка) как своего, обязательно получится. Надо лишь верить.       Всё постепенно налаживалось. Ровно до того момента, пока на голове Шурика не проступили первые рыжие волосы. Отчим сошёл с ума от ярости и собрался утопить ребёнка, но ему помешала собственная мать. Грозилась Божьей карой и взятым на душу грехом. С тех пор каждый день в жизни отчима был наполнен ненавистью и отвращением. По нелепой случайности он стал опекуном абсолютно чужого ему отпрыска, которого нагуляла неверная невеста. А законный отец ребёнка не понёс ответственности за содеянное и выставил отчима круглым идиотом. Вся деревня узнала в Шурике буйного рыжего парня. «Даже глаза его» — так они говорили. Отчим так и не смог отмыться от позора.       Куда бы Шурик ни пошёл — в школу или в магазин — все смотрели на него с сожалением и пониманием. Это помогало выживать: добрые люди звали покушать в гости, дарили ручки и тетрадки, приглашали на подработку во время сенокоса. Вокруг царили бедность и уныние, поэтому Шурик не считал себя несчастным. Почти в каждом доме разворачивалась своя маленькая трагедия. Раз в месяц люди умирали, сходили с ума, тонули и вешались. Женщин насиловали, а мужчин забивали до смерти. Побеждал сильнейший или тот, у кого на стене висело ружьё. История Шурика не стала особенной. Можно сказать, что он чувствовал себя как все до определённого момента.       В деревне имелось около десяти обеспеченных семей. Они заведовали местной больницей и торговыми точками. Когда Шурик впервые попал домой к богачам, он будто телепортировался в другой мир. В их больших хоромах имелся санузел, ванная, а вода текла из-под крана сама. Никаких бесконечных походов за водой к колодцу. Зимой им не приходилось надевать куртку, чтобы просто сходить в туалет. И вместо протёртой между рук газеты они пользовались мягкими белыми салфетками в уборной. Шурик впервые узнал, что такое зависть.       До этого его вполне устраивала собственная жизнь без мамы и папы, но когда Шурик увидел, с каким комфортом вели быт богатые люди, его охватила настоящая злость. Шурик считал, что это несправедливо. Большинство людей в деревне имели одинаковые условия проживания, так почему одним — всё, а другим — ничего?!       Ответ крылся в светящейся коробочке с кнопочками. Так Шурику объяснил мальчик из богатой семьи по имени Антон. Его папа целыми днями сидел за этой штукой и печатал. Складной экран имелся и у Антона. На нём он играл в стрелялки и учил английский язык. Антон показал Шурику, как работает интернет. О, дивный новый мир!       Полгода Шурик втирался в доверие к добродушному сыну богачей, а его семья с радостью принимала нового друга. Убогий голодранец даже ужинал с ними за одним столом, когда приходил в гости. Шурик вёл двойную жизнь. Он вынашивал план, как вынести чудо-техники — так называемый ноутбук — из богатого дома и выстроить путь к лучшей жизни по законам джунглей. Его усилия не прошли даром: однажды он пришёл в гости к Антону, вынес ноутбук, когда тот отошёл за сладким, и не вернулся.       Вина Шурика в случившемся была слишком очевидна. Вечером того же дня на порог отчима заявились раздосадованные родители за объяснениями. Отчим не стал разбираться, кто прав, кто виноват, и встретил их с охотничьим ружьём. Больше они не приходили, а на улице обходили Шурика за версту. По деревне прошёлся слух о маленьком воришке, но репутация Шурика не сильно пострадала. Большинство селян считали, что Шурик, подобно Робину Гуду, имел полное право отхватить своё. С богачей не убудет! Лучше бы поделились по-доброму, а не вынуждали бедняжку течь слюнями и идти на крайние меры. Шурик сам считал, что поступил по справедливости.       Чувство вины накрыло Шурика только через пару лет, когда богатая семья перебралась в большой город, а он так и остался жить в обветшалой деревянной избе. Кто знает, как повернулась бы жизнь, если бы он не повёл себя так ненадёжно? Быть может, добрые богачи забрали бы его с собой? Шурик осознал, что будет искупать вину за содеянное до конца своих дней. Ноутбук стал мрачным напоминанием о том, как сильно он оступился от зависти, злобы и отчаяния.       Отчим не задавал вопросов, откуда у Шурика появилось дорогое устройство, но не стал отбирать или ломать его. Даже когда он напивался, то бил только Шурика, а не его вещи. Шурик наивно видел в этом своеобразную заботу. Да, может, отчим его и ненавидел, но имел на это полное право. И для человека, который предпочёл, чтобы Шурик не рождался вовсе, он вёл себя очень даже неплохо. Могло быть и хуже. Самым страшным местом в деревне был детский дом. Об ужасах, творившихся там, знали все. Попадание в него было равносильно долгой и мучительной смерти. Как бы сильно отчим его не избивал, Шурик всегда испытывал благодарность за возможность оставаться вдали от детского дома. Если бы он попал туда, то никогда не смог бы выбраться в Москву.       Шершанские напоминали богачей из деревни. В этот раз Шурик вёл себя иначе. Он больше не собирался повторять ошибок прошлого. И это дало свои плоды! Очень скоро Шершанские стали заботиться о нём. А с появлением Мирона Шурик осознал простую истину: он не мог выбрать, в какой семье родиться, но он мог выбрать, кого ею называть. Мирон тоже остался без родных, но при этом не опускал руки и планировал завести свою собственную семью. Шурик мечтал о том же самом. Не о жене и детях, а о людях, которых он мог бы назвать «своими».       В глубине души Шурик уже давно считал Юру и Мирона частью своей стаи. Ближе них у Шурика никого не было. Быть может, в будущем появится кто-то, с кем захочется остаться рядом навсегда, но прямо сейчас он мог рассчитывать только на друзей. Шурик лишь надеялся, что это чувство взаимно.

***

      — Блин, уже снег пошёл? — удивился Шурик, выныривая из писательского запоя. За окном стемнело. — Мирон же без шапки на тренировку пошёл. Вот дурак, — пробурчал он и покачал головой.       Изначально Шурик планировал сделать что-нибудь полезное на ужин, но настолько вдохновился собственным творением, что захотелось отметить очередную законченную главу сладким. Из морозильника Шурик выудил тесто и вишню. Ничего не мешало Шурику слепить основу с нуля, но стало лень. Первый год он ещё кайфовал от роли домохозяйки и возможности заказать любые дорогие продукты. Но когда он перепробовал самые интересные блюда, готовка стала рутиной, и он нередко прибегал к замороженным ингредиентам, как и сегодня. По качеству такая стряпня ничем не уступала домашней.       В процессе многое пошло не по плану. Во-первых, кончилась корица, которую Шурик обожал пихать в выпечку. Во-вторых, теста оказалось слишком много для одного пакета вишни, и пришлось достать ещё и малину. Шурик не был уверен, что эти две ягоды хорошо сочетаются. В-третьих, выяснилось, что из рулета вытекает весь сок, если не залепить крепко оба конца и не засыпать щедро крахмалом начинку.       У Шурика редко случались неудачные дни готовки, и выпадали они всегда как-то ужасно не вовремя. Ему хотелось успеть сделать рулет до прихода Мирона, но час пролетел в одно мгновение. Под конец Шурик засуетился и закончил блюдо с ощущением горящего дедлайна. Впрочем, получить достойный результат это не помешало. Тесто пропиталось соком ягод и поменяло свой цвет, а квартира наполнилась запахом свежей сладкой выпечки.       Шурик сервировал рулет на столе и остался собой доволен, несмотря на все трудности. Внешняя часть рулета оказалась хрустящей, а начинка сохранила мягкость и сочность. Шурик не удержался и съел два некрасивых кусочка, которые отрезал в начале и в конце — рулет таял во рту, а сочетание вишни с малиной грозилось переехать в любимый рецепт вареников.       К счастью, Шурик успел со всем разобраться до того, как вернулся Мирон! Обычно тот не задерживался ни на минуту или приходил раньше, но сегодня он очень удачно где-то запропастился как раз на те полчаса, которые были так необходимы Шурику, чтобы закончить.       Через час Шурик проголодался. Мирон всегда предлагал поесть первым и имел неуёмный аппетит, и Шурик шёл ужинать вместе с ним, даже если не хотел. Главное вместе! А голод Шурик всё равно чувствовал намного позже Мирона. Рядом с ним Шурик уже успел забыть, что это за чувство…       Когда Мирон не вернулся через полтора часа, Шурик понял, что дело дрянь. Пришло время звонить отцу Юры.       После переезда к Мирону Шурик получил чёткую инструкцию, что делать в том или ином случае, если «что-то пойдёт не так». Например, если в квартиру постучатся незнакомые люди, если он встретит подозрительных личностей в подъезде, или если Мирон однажды не вернётся. Инструкции хранились на сломанном ноутбуке, но Шурик на всякий случай выучил их наизусть, хоть и надеялся, что они никогда не пригодятся.       Это было сделано ради его же безопасности, но в данный момент Шурик ненавидел тот факт, что Мирон не пользовался мобильным телефоном. Ему хотелось плюнуть на все правила и позвонить ему. Узнать, что с ним всё в порядке. Шурик верил, что с ним всё в полном порядке, ему лишь нужно было об этом узнать! Но телефона не было. Какая глупость!       Вместо Мирона Шурик позвонил отцу Юры и обрисовал ситуацию.       — Только не это… Мы ведь почти успели, — тот тяжело вздохнул. И Шурик прекрасно понимал его расстройство. Из бесед за ужином он знал, что в данный момент Мирон со старшим Шершанским подготовили все документы для суда и со дня на день собирались подать заявление, чтобы отобрать права на фирму. После этого дядя уже не смог бы докопаться до Мирона, ведь в деле замешано слишком много людей, и проходить оно будет на виду у правоохранительных органов. Это означало, что Мирон мог наконец-то перестать скрываться и оглядываться на улице по сторонам во время каждой вылазки из дома. Ну почему ему понадобилось пропасть именно сейчас?!       Отец Юры продолжил:       — Слушай внимательно: в коридоре на шкафу под потолком лежит кейс. В нём ты найдёшь сменную личинку для замка и все нужные инструменты…       Шершанский чётко описал дальнейшие действия. Шурику следовало собрать вещи первой необходимости и срочно уходить из квартиры. Дверь с новым замком на ключ закрывать не требовалось. На случай, если Мирон всё-таки вернётся. За то время, пока Шурик соберёт вещи, отец Юры пообещал найти временное проживание и уладить все вопросы, чтобы Шурик ни о чём не беспокоился, а «там дальше посмотрим»… Шурик пропустил половину монолога мимо ушей и прервал неуверенно:       — Постойте, я не совсем понял. В каком смысле «если вернётся»? — Шурик особенно выделил слово «если».       С того конца провода долго не отвечали.       — Ситуация очень серьёзная. Если его нашли, он уже вряд ли вернётся, — мрачные слова прозвучали как приговор. Шурик промямлил обещание перезвонить, когда разберётся с делами в квартире.       В одночасье хороший вечер превратился в страшный сон. Удивительно, но Шурик совсем не паниковал. Он сделался тихим и незаметным, прошмыгнул в коридор, влез на стул и нашёл нужный ящик. Как давно Мирон его там оставил? Неужели готовился к этому? Знал, что в один прекрасный день просто возьмёт и не вернётся, а Шурик разберётся, что делать? Узнал модель замка и подобрал нужную деталь заранее? Конечно же, зануда-Мирон продумал даже это. Может, и место на кладбище себе уже присмотрел? Чтобы никому не доставлять лишних хлопот. А что? Вполне в его духе!       Ловкий Шурик разобрался с замком и проверил новый ключ. Всё сработало. Затем Шурик прошаркал в свою комнату и пробежался по ней взглядом. Неужто он больше никогда сюда не вернётся?       Через полчаса позвонил отец Юры и удостоверился, что Шурик справился с заданием.       — Молодец! Теперь записывай адрес, который продиктуешь таксисту, хорошо? Только отключи на всякий случай электричество в квартире, а то мы ещё не знаем…       — Я не уйду, — перебил его Шурик спокойно.       — Шурик? — переспросил отец Юры. — Ты чего?       — Я никуда отсюда не уйду, — повторил Шурик.       На другом конце провода явно замешкались.       — Послушай, ты должен кое-что знать: дядя Мирона, Лев Григорьевич, крайне опасный человек. Мирон никогда не говорил тебе, но он не исключает вероятность, что его отец ушёл из жизни не без помощи брата…       — Дядь Вить, не надо, — прервал Шурик. — Не рассказывайте мне то, что Мирон держит в секрете. Всё в порядке. Я понимаю ситуацию. Я не маленький.       — Мирон мне не простит, если я тебя оттуда не выведу. Я сам себя не прощу, — если до этого голос из трубки звучал вкрадчиво, то теперь отец Юры перешёл на сердечные уговоры. — Подумай о Юре! Это ведь он тебя в это втянул.       Манипуляция с Юрой показалась Шурику слишком отчаянным, но смешным шагом. Нужно было очень плохо знать собственного сына, чтобы предположить о нём подобную глупость. Юра больше всех предупреждал Шурика о двойственной натуре Мирона. И первым делом наехал бы на Шурика со словами: «А я говори-и-ил!»       — Прекратите, пожалуйста. Юра не дурак. Он знает, что я себе на уме, — отшутился Шурик. — Всё будет хорошо. Если Мирон попросил не закрывать дверь на ключ, он собирался вернуться. Я его знаю.       — Вероятность такого исхода — пятьдесят процентов. Если придёт не он, то придут они, понимаешь? — отец Юры перешёл на шёпот.       — Понимаю, — подтвердил Шурик. — Спасибо Вам большое за помощь! Больше не звоните сюда, ладно? Будет нехорошо, если они найдут в моём телефоне Ваш номер.       — Эй, не вздумай! Не выключай…       Шурик сбросил звонок, поставил телефон в авиарежим, а затем очистил всю адресную книгу и старые переписки. Отрезал последнюю ниточку, соединяющую его со старшим Шершанским. Ясное дело, что связь по интернету осталась, но Шурик не собирался включать планшет и давать отцу Юры возможность уговаривать его уйти и дальше. Если же Шершанский отчается и придёт за Шуриком лично, то поставит под угрозу всю семью, поэтому делать он этого не станет. Дальше Шурик был сам по себе.       Решение далось Шурику легко. А какие у него были варианты? Удрать в самый тяжёлый для Мирона момент? Возможно, отцу Юры это показалось отличной идеей, ведь он считал себя ответственным за несчастного и неприкаянного Шурика. Но если он относился к Шурику как к неопытному и бесполезному для сложных взрослых ситуаций, то какого чёрта это отношение не распространялось на Мирона? Почему Мирон должен был выбираться из всего этого в одиночку? Потому что наверняка попросил об этом сам. Шурик так и видел эту картину: Мирон заявил отцу Юры в лицо, мол, если что-то пойдёт не так, бросайте меня сразу же, забирайте рыжего идиота с собой и ждите, когда я сам выйду на связь, доверьтесь мне! И Шершанский послушался… будто Мирон не был таким же ребёнком, который понятия не имел, как просить о помощи. Почему Шурик нуждался в защите, а Мирон — нет?       Отец Юры не знал, что Мирон даже приготовить себе еду не способен, что уж говорить о стирке и уборке? Шершанский не видел Мирона, когда тот не мог сомкнуть глаз всю ночь от переживаний и не находил себе места, если что-то не получается. Шурик бесконечно уважал Мирона, но это не значит, что он не замечал его недостатков и слабостей. Вероятно, один лишь Шурик понимал, что внешняя идеальность и самостоятельность Мирона за закрытыми дверьми трещали по швам.       — Какой же бред, — Шурик закрыл лицо рукой и тихо усмехнулся. Долбанный Мирон и его идиотские планы, в которые он никого не посвящал! Это не Шурик был невнимательным, это Мирон всё держал в себе. Мирон опять решал за всех, что им делать, будто у людей не было своей воли. — Что ты вообще о себе возомнил?       Что бы ни было в плане Мирона, он заранее провалился. Шурику стало так приятно от разрушения чужих ожиданий. Обидно, что его считали трусливой крысой и бесполезным грузом. Мирон понятия не имел, через что прошёл Шурик перед встречей с ним. Шурику не терпелось увидеть самодовольное лицо Мирона и заявить: «Ты думал, что мне скажут спасать свою жопу и я уйду? Выкуси, придурок!».       Возможно, Шурик отдавал за момент тщеславного торжества слишком большую цену. Стоило ли рисковать жизнью ради такой мелочи? Мог бы подождать Мирона в безопасном месте, чтобы потом наорать на него, мол, какая же ты тварь, заставил меня волноваться, как ты посмел! Но Шурик до этого выживал в таких дерьмовых условиях, что даже не сомневался в своей способности выбраться из любой западни. В самом худшем случае он предполагал, что умрёт один лишь Мирон, погребённый под гнётом собственной иллюзорной всесильности. И Шурик должен был успеть перед этим сказать ему всё, что он о нём думает!