***
— Можно я буду спать в комнате Мирона? — на одном дыхании выпалил Шурик. Юра успел достать часть вещей из сумки и замер, так и не дойдя до шкафа. Он с подозрением покосился на Шурика. — Почему ты спрашиваешь моего разрешения? — Просто мы с тобой на даче обычно спали в одной комнате, — оправдывался Шурик. — Вот я и… Юра приподнял брови и продолжил раскладывать вещи. — Мне абсолютно без разницы, с кем ты спишь. — Х-хорошо, — запнулся Шурик. — Только не говори остальным, ладно? — Да больно надо, — спокойно ответил Юра. У Шурика словно камень с души упал. Как хорошо, когда лучший друг относится ко всему с пониманием. Облегчение продлилось недолго, потому что следом Юра уточнил: — Так вы встречаетесь? — Огурка! — встрепенулся Шурик. — Ну почему ты постоянно это спрашиваешь?! — Я, блядь, даже не знаю, — нервно усмехнулся Юра. — А для чего ещё тебе с ним вместе ночевать? Книжки перед сном читаете? — Ты всё не так понял! Мы просто спим! — Шурик сделал особое ударение на слове «просто». — Как друзья! — Это теперь так называется? — Я серьёзно! В дверь постучались. На пороге оказался Мирон. — Нас обедать зовут, — сообщил он. — Идём, — кивнул Юра. — Мы к этому ещё вернёмся, — пробурчал Шурик. — Пожалуйста, не надо.***
— А это не опасно? — поинтересовался Шурик. — Это всего лишь пневматика, — ответил Мирон. Все Шершанские, кроме Стаси и Юры, уже успели пострелять по банкам, но никто не смог повторить рекорд Мирона. Его снайперский талант воспевали уже который вечер. Шурик полдня докучал Юре, пока его не выставили за дверь, поэтому застал на заднем дворе одного Мирона, самозабвенно расстреливающего всевозможный мусор в десятый раз подряд. Шурика на самом деле не интересовала стрельба. Его больше волновало, откуда у Мирона вообще взялось ружьё. Это пугало. Насколько же он был буйный? — А его можно другим использовать? Или только тебе? — Да кому угодно. Оно безобидное. Хочешь попробовать? — Не очень, — Шурик покачал головой и сделал два шага назад. — А зря. Помогает снять напряжение, — поделился Мирон и в очередной раз зарядил точно по банке. — С каждым выстрелом чувствую, как становится легче. — В натуре? — неожиданно для себя заинтересовался Шурик. Уж чего-чего, а напряжения разного толка в нём было предостаточно! Перспектива снять его казалась привлекательной. — Ладно, я попробую, — Шурик мялся недолго. — Только не смейся. Ружьё оказалось куда тяжелее, чем он представлял. Поднять его не составило труда, а вот держать ровно… К тому же, Шурик не был уверен, что делает это правильно. — Тебе помочь? — предложил Мирон. — Погоди, я сам разберусь! Шурик уже давно старался держаться подальше от Мирона и не касаться его без надобности. Хватало того, что они обнимались по ночам. И, слава Богу, именно перед сном у Шурика не пробегало ни одной пошлой мысли. Но кто знает, что может случиться днём? Проверять не хотелось. Шурик несколько раз поменял положение рук, пока не нашёл, как ему показалось, самое удобное. Он примерно запомнил, как это делал Мирон, и попытался повторить по памяти. — А куда целиться? — прищурившись, уточнил Шурик. — Видишь вертикаль? Она должна быть по центру, — подсказал Мирон. — Блин. Это сложнее, чем кажется… Раздался выстрел. Шурик еле удержал ружьё в руках. Банка стояла на месте как ни в чём не бывало. — А чего оно так дёргается?! — недовольно выпалил Шурик. — Ты держишь криво, — цокнул языком Мирон. — Давай покажу. Мирон всё-таки подошёл ближе. Шурик напрягся, но виду не подал. После нехитрых манипуляций, Мирон выставил ружьё под правильным углом. «Главное не думать ни о чём таком, — крутилось в голове Шурика. — Ничего особенного не происходит!» — Ага, вот так, — похвалил Мирон. — Только локти ещё чуть выстави в стороны. Шурик послушно держал нужную позу и уже готовился к успеху. Но не тут-то было! Мирону зачем-то понадобилось прижаться вплотную и обхватить руки Шурика своими. — Сосредоточься и смотри в центр, — шепнул Мирон на ухо. — Когда будешь готов стрелять, делай упор на ладони. Если рука дрогнет — промажешь. Шурик вообще больше не мог думать о стрельбе и почти не слушал, что говорит Мирон. По спине прошлись мурашки, а сердце ушло в пятки. Шурик физически ощущал, как посреди белого дня накатывает возбуждение. Хотя никакого платья на нём не было, а контекст был совершенно другой, всё равно тело реагировало странно. — Стой, — тихо попросил Шурик. Мирон тут же отошёл. — Что такое? — Извини, мне как-то не по себе. Держи. Шурик пихнул ружьё Мирону в руки и поспешно ретировался в сторону дома. — Погоди, ты куда? — удивился Мирон. — Ты в порядке? Шурик не хотел ничего обсуждать. Он молча сбежал на верхний этаж в свою комнату и сел на кровати, укутавшись в одеяло. Шурик надеялся, что странное наваждение пройдёт само по себе. Минутой позже он осознал, насколько глупым было это решение. У них с Мироном ведь была общая комната! На пороге красовался виновник беспокойства, но уже без ружья. Он грозно потребовал объяснений: — Какого хрена сейчас произошло? Шурику хотелось провалиться сквозь землю. Ну почему это опять происходило именно из-за Мирона? Лучше бы это был Юра, тогда с ним было бы легче всё обсудить! Но Мирон совершенно точно неправильно всё поймёт! Или ещё хуже, будет думать про Шурика очень плохо. — Я просто почувствовал себя странно и ушёл, — вяло отозвался Шурик и отвернулся в стенку. — А что такого я сделал? — не унимался Мирон. — Ничего, — зажмурился Шурик. — Не спрашивай. — Я тебя чем-то обидел? — Нет. Дело не в тебе. Я… Шурик загнал в угол самого себя. Он просто не мог этого сказать. Если он признается, всё пропало! Мирон и так относился к нему демонстративно пренебрежительно, а после такого он точно перестанет его уважать. Шурик слишком хорошо запомнил, как сильно изменилось поведение Мирона, когда он предстал перед ним в платье. И если сверх того Мирон узнает о постыдном влечении, то Шурик точно станет ему противен. Его можно понять! Шурик и сам не мог взять в толк, с каких пор его тело реагирует на парней?! И ведь не на всех, чёрт возьми, а только на друга, которого было страшнее всего разозлить. Того, кто скорее всего посчитает его отвратительным педиком в платье, плюнет в рожу, выставит за дверь и прикажет навсегда исчезнуть. Уж лучше пусть считает его странным, чем бросит. А если бы Мирон всё же остался, узнав правду, то только потому, что ему польстило бы подобное внимание. Он просто слишком хорош и привлекателен для обоих полов, все бессильны против его чар, и даже убогий Шурик, бедняжка, не смог перед ним устоять. И тогда Мирон стал бы использовать его, издеваться над ним и унижать, теша самолюбие. Такой жалкий извращенец, как он, не заслуживает большего. Все варианты развития событий были просто омерзительными, но Шурик в ужасе осознал, что вполне готов был согласиться на те, где Мирон хотя бы не отказывается от него. — Я напоминаю тебе отчима? — тихо спросил Мирон. Так вот что на самом деле его беспокоило?! Святая простота! Переживал о старых травмах детства, пока Шурик старательно плодил новые комплексы и страхи своей похотью. Стыд, да и только! Шурик закрыл ладонями лицо и всхлипнул. Ему ничего не оставалось, кроме как поддержать эту сумасшедшую теорию или по крайней мере не отрицать её. Возможно, тогда Мирон окончательно от него отстанет и перестанет задавать неудобные вопросы. От того, что приходилось подло врать, Шурика накрыло очередной волной ненависти к себе. Как низко он готов опуститься, чтобы скрыть своё распутство? — Прости, — тихо прошептал Шурик, не отнимая ладоней от лица. — Мне так жаль. Мирон схватил подушку и со всей дури врезал ею по двери. Судя по звуку, от разлетевшихся повсюду перьев спасла только наволочка. — Блядь, да как я могу знать, что тебя задевает, если ты нихрена не говоришь?! — заорал не своим голосом Мирон. — Просто пиздец! Хватит делать из меня монстра! На этот раз Шурик и правда задрожал от страха. Он не на шутку разозлил Мирона. Ему стало мучительно стыдно за то, как он ранил его своим поведением и заставил чувствовать себя виноватым. — Прости, прости, пожалуйста, — шептал Шурик, как заведённый. — Прости. Даже осознавая весь ужас своего положения, он всё равно не мог сказать правду. Мирон швырнул подушку на кровать рядом с Шуриком и вышел вон. Шурик тут же стёр лживые слёзы с щёк. Он знал, что всё сделал правильно. Потерять Мирона было в десять раз страшнее, чем разозлить.***
Первую неделю Юра спал по десять часов в день, а иногда и больше, но от этого не сильно полегчало. Проклятое чувство усталости никак не хотело уходить. Тем временем жизнь не стояла на месте. Сестра докучала Юре каждый божий день и удивлялась, почему он так много отдыхает и не выходит с ней играть. Да и Шурик тоже диву давался, почему Юра не собирается, как и в прошлом году, проводить всё время вместе. Тем более, что они так давно этого не делали. Юра даже не знал, как объяснить ситуацию им обоим. Дело было не в том, что он не хотел. У него просто не осталось никаких сил. Где-то на второй неделе Юра смог взять себя в руки и начал чаще выходить из комнаты. Пришлось вернуться к обучению сестры. За лето она должна была выучить пять стихотворений наизусть. И стоило Юре расслабиться, как она решила, что всё можно забросить. Поэтому первым делом Юра поставил ей задачу выступать с новым выученным стихотворением перед всей семьёй раз в неделю. Зато выполнять домашнее задание по рисованию уговаривать её не пришлось. Если сестра садилась рисовать, то её за уши нельзя было оторвать от любимого занятия. Чаще всего она изображала людей и их взаимодействие. Иногда это были наброски всей семьи за общим досугом. Понятно, что пока её техника оставляла желать лучшего, но Юра видел огромный прогресс за полгода художественной школы. Хотелось бы, чтобы его видели и остальные, но в семье Шершанских редко хвалили, пока дети не показывали исключительный результат. Зато Шурик усыпал сестру комплиментами с ног до головы. Он как никто понимал её муки творца. Когда Юра выбрался из скорлупы, то обнаружил интересные новости. Во-первых, на дачу заехала невеста старшего брата, а вместе с ней её подруга, которая присматривалась к среднему. Сколько же Юра проспал…? Впрочем, он предпочёл бы остаться в неведении. Было бы здорово, если бы эти прекрасные дамы не попадались ему на глаза и сидели в конце стола. Во-вторых, отец приобрёл открытую страховку специально для Мирона и тот каждый вечер выезжал покататься на его машине по округе. Он получил права ещё в прошлом году, но из-за разбирательств с наследством не успел приобрести свой автомобиль. Так раскрылась одна из главных загадок прошлого. Те деньги, что Мирон стащил у дяди из-под носа, он уже давно отложил на тачку мечты. Один вечер Шершанские посвятили громкому празднованию победы в суде. Закатили целый пир. Отец встал и произнёс торжественную речь. Начал он с благодарности своему молодому начальнику. К тому моменту, когда в дело вмешалась третья фирма, которой подчинялись и Шершанские, и когда-то отец Мирона, Юра уже достаточно задолбался в жизни, перестал разбираться, что к чему, и присутствовал на всех встречах чисто номинально. Разве что запомнил жену начальника отца: она была похожа на прекрасную богиню. Юре было достаточно информации о том, что всё идёт к разрешению конфликта, а дальше он не включался. Поэтому сейчас внимательно слушал тост о том, как же так всё здорово сложилось. Именно третья фирма поделилась с Шершанскими своим личным адвокатом и не взяла за это с них ни копейки. Вмешались они не по просьбе отца, а потому что из-за судебных разбирательств могла пострадать репутация всей корпорации. Такого начальник отца уже позволить не мог, и потому постарался ускорить процесс. Однако обошлось без лжи и подковёрных игр: вопрос решился на исключительно правовом уровне. От этого все вышли только в плюс. Юра мысленно зауважал отца за хорошие связи и попытку, пусть и не совсем удачную, разобраться со всем самостоятельно. Но думал он хорошо об отце ровно до тех пор, пока тот не заговорил о заложенном фундаменте успешного сотрудничества Юры с Мироном. Такого поворота Юра не ожидал. Но в глазах родителей участие младшего сына в судебном процессе выглядело именно так. Они ведь не знали, что произошло на самом деле, и решили сделать выводы самостоятельно. Юра и Мирон переглянулись, но никто из них не высказался. Так ли важно, что думали родители? Пусть живут в счастливом неведении. Волнение обходилось Юре дорого, а за столовое вино платили родители. Минимум три бокала за вечер становились ежедневной нормой, а не приятным способом расслабиться время от времени. Хоть Юра и смирился с тем, что родители в очередной раз молча решили всё за него, в глубине души это породило неприятное напряжение. В последнее время оно его преследовало. Уже даже не было важно, что они говорили и хотели от него, Юра заранее не ждал ничего хорошего. Будто всё общение с семьёй было обречено на лицемерие и взаимное осуждение. К счастью, всё внимание на себя быстро забрали братья со своими спутницами. С первого взгляда Юра мог сказать, что подруга невесты явно не задержится здесь надолго. Она приехала только за компанию, а средний брат уже нафантазировал, будто она останется ради него. Смех да и только. Обсуждение перешло к грядущей свадьбе старшего брата в конце осени. Пара не спеша готовилась к празднеству и совместной жизни. Тут родители не отказали себе в удовольствии дать советы будущей семье. — Главное, чтобы муж не храпел по ночам. Я с Витей так намучилась в своё время, — посетовала мать. — Это кто ещё мучился! Она так часто воровала у меня одеяло, что нам пришлось купить второе, — вставил свои пять копеек отец. — И как я не подумал об этом? — неожиданно для всех вклинился в разговор Шурик. — Гениально! — Зачем это вообще надо? — встрял Мирон. — Если вы спите вдвоём, то и без одеяла тепло. — Затем, чтобы ты перестал пинаться, когда отбираешь его у меня, — громко заявил Шурик, не скрывая обиды в голосе. Ну почему именно в такие моменты все замолкали? Лишь сверчки тихо пели вдалеке. Ужасно неловко. Кто-то в конце стола тихо хохотнул. Мать откашлялась. Цвет лица Шурика напоминал свеклу. Мирон остался подозрительно спокойным. Больше всего приличия отыскалось у отца, который быстро сменил тему. Никто не стал задавать неудобных вопросов. Это не помешало Шурику обратить на себя внимание всех собравшихся по меньшей мере десять раз за вечер. Он постоянно запинался в разговорах на самых простых словах, ронял еду на колени, дважды поперхнулся соком и под конец опрокинул салатницу на каменный пол. В общем, вёл себя так, будто его застукали за совершенно непотребным действием, и он изо всех сил делал вид, что всё в полном порядке. Надо ли говорить, что это не работало? Но именно это очевидно-дурацкое поведение Шурика оказалось тем, что вызвало у Юры улыбку впервые за долгое время. После ужина компания разбилась на несколько отдельных групп. Мать предложила поиграть в командные игры, и большинство осталось развлекаться за столом. Отец со старшим братом поехали собирать снаряжение для рыбалки в местный магазин. Мирон зачем-то присоединился к Юре в беседке. Машину в этот вечер у него отобрали, а играть он не хотел. Но зачем же докучать Юре? Мог ведь сходить прогуляться куда-нибудь далеко! Это ж ведь с ним разговаривать придётся… В ход пошёл четвёртый бокал. — Шурик будет переживать, что твоя семья теперь о нём подумает, — начал Мирон. Ага, так Юра и знал! Конечно же Мирон будет изливать ему душу! Впрочем, Юра уже достаточно захмелел, чтобы поиграть в диванного психолога. — А сам-то ты не переживаешь? — Мне похуй, — сказал как отрезал. — Тогда какое тебе дело, о чём там будет переживать Шурик? — усмехнулся Юра. — А на это мне уже не похуй. Брови Юры поползли вверх, когда он делал очередной глоток вина. Признаться честно, разговор резко стал интереснее. Мирон умел удивлять. — Я не замечал своих родителей за гомофобией, но кто знает… — За чем? Юра не сдержал смешка. Мирон никогда не слышал это слово?! — Я говорю, они не отзывались о геях плохо. Они вообще никогда не говорили об этом с нами, — объяснил Юра. — Если честно, я как раз думал, что ты гомофоб. — Это когда ненавидишь геев? — уточнил Мирон. — Вроде того. — Мне глубоко фиолетово, кто с кем спит. Почему меня должно это волновать? Юра никак не ожидал такой реакции. Мирон настолько радикально обозначал свои моральные принципы, что создалось впечатление, будто он мог разбить лицо всем, кто с ним не согласен. А Мирон всего-навсего не интересовался тем, как живут другие. За некоторым исключением, конечно. Одно такое рыжее исключение сейчас показывало шарады. Кто бы мог подумать, что из этих двоих именно у Шурика возникнут сложности с принятием себя в обществе? — А вот он как раз боялся, что все сделают неверные выводы, — пояснил Мирон. — Такие уж неверные? — покосился на него Юра. — Мы просто спим вместе. Юра очень долго и молча смотрел на Мирона. Что ж, теперь он понимал, почему Шурик не спешил всем сообщать о своей личной жизни. Ещё бы! Ведь Мирон находился в полной уверенности, что в этом нет ничего необычного. Они явно стоили друг друга. — По лицу вижу, что ты тоже не веришь, — заявил Мирон. — А зря. Сам бы попробовал и понял. Быстрее засыпается. — Ты зовёшь меня к вам в постель? — уточнил Юра. — Места всем хватит, — загадочно улыбнулся Мирон. Юра никак не мог понять, Мирон так плохо флиртует или он реально настолько тупой? Что-то ему подсказывало, что второе. — Нет уж, спасибо. Юра поднял бокал в честь своего отказа. Мирон пожал плечами. — Я готов спать только с любимым человеком, — признался Юра и обнял бутылку вина. — Только представь: пышногрудая милашка с нежной кожей гладит тебя по голове. И в её объятиях так тепло и сладко… Юра прикрыл глаза, предаваясь мечтам о той самой. У неё определённо были бы длинные золотистые кудрявые волосы и самая сияющая улыбка. О, да! На меньшее Юра не согласен. — А обниматься с другом — это какая-то жалкая имитация. Я не настолько отчаялся, как вы, — усмехнулся Юра. Как бы ни была тяжела жизнь, он намеревался сохранить свою честь. Хотя мир жесток, и кое-кто уже успел его опорочить! — До сих пор зол на Шурика, что он украл мой первый поцелуй. Ну вот кем надо быть?! Не для него моя роза цвела, блин! — Вы целовались? — Мирон холодным голосом прервал монолог Юры. — К моему глубочайшему сожалению, — пожаловался Юра. — И это было просто ужасно. Я ему доверял, а он! Ладно, Юра порядком драматизировал, но он ведь и правда мечтал отдать всё первое особенному человеку. Такой уж он был романтик! И это Мирон считал себя консервативным… ага, как же! Зажимался со своим дружком, будто это в порядке нормы. А теперь сидел с мрачным лицом. Может, потому что завидовал белой завистью выдержке Юры? — Крепись, — Юра сочувствующе похлопал его по плечу. — Разберёшься со всеми делами и найдёшь себе нормальные отношения. Я в тебя верю! Мирон мрачно смотрел в сторону играющей компании. — И Шурику найди кого-нибудь, ладно? А то ему что-то ужасно не везёт…***
На дворе стояла глубокая ночь. Все ушли по кроватям кроме Юры. Спать совершенно не хотелось, а идти в дом за алкоголем было поздно. Если Юра попробует добыть бутылку вина, он точно перебудит всех. А что если и правда спать не одному? Тогда стало бы легче? Если бы Мирон поуговаривал Юру чуть дольше, он бы мог согласиться поспать втроём. Вот только Юра не хотел мешаться. Шурик больше не переживал из-за отсутствия Юры в своей жизни, хотя раньше расстраивался до слёз. Теперь же он просил помочь своему драгоценному Мирону ценой общения с ним. Шурик рассказал о том, что они спят с Мироном, только потому что это больше не получилось бы скрыть. Хотя раньше именно к Юре он бежал рассказывать все новости первым. Теперь же в приоритете оказался Мирон, а у Юры не было ни сил, ни желания восстанавливать прежнюю близость. По иронии судьбы именно с Мироном он общался больше, но только потому что Юра оказался ему полезен. У всех есть кто-то особенный. Кто-то ближе него. У Юры же осталась только сестра. Но и она однажды выйдет замуж за парня из рекламы. И Юра останется совсем один. Хотя кого он обманывал? Он с самого начала был один. Странно, когда он пытался убедить себя в этом, что-то глубоко внутри сопротивлялось этому. Будто за ним кто-то следил. И этот кто-то считал иначе. — Тогда попробуй меня переубедить, — сказал Юра вслух и тихо рассмеялся. Где это видано, чтобы он говорил сам с собой, будто у него за спиной прятался воображаемый друг? Разве не забавно? Похоже, Юра медленно сходил с ума. Или дело было в том, что он уже неделю не мог до конца протрезветь.