Комната

      Свет солнца мог быть как тепло ласкающим, так и беспощадно выжигающим даже спрятанные за веками глаза. Джейкоб явственно ощутил это утром следующего дня. Жмурившись, он какое-то время с недовольным мычанием ворочался по нерастелянной кровати. В конце концов он встал то ли из-за нарушенной привычки спать раздетым, то ли он поддался уговорам мира за окном начать новый день немедля. Не открывая глаз и опуская ноги на пол, Джейкоб понял, что опрокинул вроде как пустую чашку кофе на ковер. — Блять… — прошипел Джейкоб. И, похоже, что этот возглас ободрил его больше, чем луч света в глазу.       Даже в сонном состоянии парень прислушивался к застенкам. Тихо. Может, действительно привиделось? Он потёр пальцами друг от друга, вспоминая ощущение её волос в его руках. Лишь одно это чувство воскресило в голове картину прошедшего дня во всех красках.       Встав с кровати с полу-вздохом полу-скрипом человека, любящего наслаждаться сном как вкусной пищей или хорошим вином, Джейкоб с некой долей сожаления покинул свой солнечный остров под названием комната. С силой потягиваясь, он направился по светло-серому коридору, пусть и не до конца понимал пункт назначения. Дверь в ванную была открыта, и свет оттуда ложился на ламинат тёплым прямоугольником. Не было смысла пытаться подойти незаметно. С Иви это никогда не удавалось. Джейкоб заглянул внутрь. Она стояла у зеркала в ванной, и, потупив всё такой же погасший взгляд в раковину, неуклюже собирала спутанные волосы в привычную причёску. Пряди то и дело вылезали из-под пальцев. Странными, необычно неумелыми движениями девушка подбирала волосы вновь и вновь, но всё повторялось. Джейкоб стоял и смотрел. Прежняя Иви в таких ситуациях гневно бы взвыла и в ярости вцепилась бы в волосы, но сейчас её локти то и дело устало опускались. — Подумать только. Великолепная Иви Фрай не может заплести себе волосы. Не думал, что доживу.       Джейкоб сам не понял, когда открыл рот и начал говорить, но услышал, что в его голосе было что-то капризное.       Иви подняла вверх свой тяжёлый взгляд и уставилась на него через зеркало. Будто её глаза были вылиты из чугуна, и ей самой стоило титанических усилий воли ими двигать. Может будь так, это объяснило бы её новую привычку смотреть на что-либо с мертвецкой хваткой. В отражении он видел, как приоткрылись её губы, а тело всколыхнулось при вздохе. Словно вздохнула впервые за сутки. — Давай я. — сказал Джейкоб, срываясь с места и уже орудуя прихваченной с ванной полки расчёской.       С огромными усилиями он сосредоточился на распутывании её пальцев и волос. Мягкие не узловатые с закруглёнными кончиками пальцы были такими же, какими он их помнил. Всегда двигающиеся отточено плавно, не проявляющие ни капли свойственной многим девушкам неврастении, очень больно бьющие и тыкающие его во время игр руки. Сколько он помнил, Иви никогда не делала роскошный маникюр. Аргументом против нападок сокурсниц ей служило убеждение в том, что гораздо важнее то, что она сделает этими руками, нежели их внешний вид. Для неё всегда был в моде розово-телесный цвет. Возможность видеть этот лак на этих ногтях вызывала трепет под ложечкой. Не то чтобы он скрывал это, но пока он разглядывал ногти сестры, своими пальцами парень то ли разминал, то ли раскручивал суставы и костяшки. Может быть это была лишь прелюдия перед её волосами. Спутанные ещё больше ото сна, они всё равно были подобны волнам взбурлившей тёмной реки, в которую Джейкоб хотел окунуть руки. Но ощущение на себе пристального взгляда из зеркала быстро отрезвило. Фрай хмыкнул. Уголок его рта быстро взметнулся вверх.       Как это похоже на неё.       Волосок за волоском, узелок за узелком, локон за локоном он блаженно монотонно расчёсывал волосы Иви. Перед глазами на миг промелькнуло воспоминание из детства, где отец нежно и ласкающе расчёсывал волосы сестры перед сном. Было в этом нечто таинственное и завораживающее. Их таинство, за которым Джейкоб мог лишь наблюдать, ревниво перебирая кончики коротко остриженных волос у себя на затылке. Иви… Она всегда была его любимицей. — «Пожалуй хватит» — подумал он, убирая расчёску в задний карман брюк и разделяя волосы на три части.       Боясь то ли прервать это чувство сонной грёзы, то ли показаться человеком, у которого что-то не получается, он направил усилия всего своего тела и ума на безукоризненное плетение. — Подумать только. Неудержимый Джейкоб Фрай умеет плести косички.       Звук не своего голоса чуть не ввёл парня в ступор, но он лишь самодовольно повёл плечами, как бы говоря: «Меня не так-то просто застать врасплох. Тебе стоит постараться.» — У меня было много практики. Есть много женщин, знаешь ли, которые не прочь побывать в руках стилиста Фрая.       Лицо в зеркале скептично подняло бровь вверх. О да. Это движение ей давалось очень хорошо. — Для тебя всегда действует скидка, сестрёнка. — сказал Джейкоб, задорно подмигнув. — Ну вот, готово.       Отражение покрутилось и перекинуло простую косу через плечо. Смешно незамысловатая и чуть расхлябанная она сверкала в белом стерильном свете лампы. Рот вытянулся в знаменитую дьявольски хитрую улыбку. В детстве она умела этим напугать. Очарования добавляли коварно блестящие глаза, но сейчас они отражали лишь холодящее свечение светильника. Стороннему наблюдателю было бы сложно выбрать, что смотрелось страшнее. Наконец обернувшись, Иви похлопала того по плечу. Из её движений мигом исчезла былая тяжесть, и теперь сквозила желанная насмешливость. — Разве тебе не пора на работу? — «Чёрт!» — выругался Джейкоб про себя.       В течении всего времени после устройства на работу ему удавалось, пусть и с мучениями, придерживался распорядка дня без опозданий. Сегодня в первый раз он забыл о своём деле. Иви, конечно же, знать это было не обязательно. — Именно. — не стирая улыбку со своего лица, ответил парень.       Жизнеутверждающе, хоть и со спешкой из-за опоздания, он направился обратно в комнату. Сняв с вешалки дополнительные брюки и пиджак, он вспомнил, что шёл в ванную за бритвой. Недолго думая, решил не бриться. Небрежность входила в список легко прощаемых ему грехов.       Сейчас был именно тот момент, когда можно было позволить себе поторопиться, и он пулей вылетел в коридор, крикнув что-то на прощание. Дождь всё также накрапывал, а ветер теребил ворот рубашки, хоть и отдавал несвойственной грозе сухостью и спёртостью. Но Джейкоб впервые чувствовал за долгое время забытый уют. Он помнил чувство замирания от вида холодной и почти неживой Иви и понял: её к нему привело не простое желание увидеться с братом. Осознание, что сестра доверилась ему в момент беды, приносило ему облегчение и некое напоминание о том, кто он есть. Мысль о том, чтобы спросить о причине появления, ни разу не пришла Джейкобу в голову.