Точка невозврата

      Какаши отстранился, и Сакура совсем сползла на пол и застыла, обняв руками острые коленки. Растрёпанные волосы упали на лицо, скрывая его от пристального взгляда Копирующего, но тому не нужно было видеть её глаза, чтобы понять, что девушка погрузилась в пучину страха и отчаяния, он и так отлично чувствовал её состояние. Пододвинувшись к краю стула, он осторожно перенёс вес на ногу, и убедившись, что тело нормально слушается, опустился рядом с ней и осторожно обнял за плечи. От прикосновения Сакура вздрогнула и сжалась в комок. Несколько мгновений её тело совсем не двигалось, словно даже дыхание остановилось, но стоило мужчине притянуть девушку к себе, как она, судорожно вздохнув, разрыдалась у него на груди. - Сумасшедшая! Ты даже не понимаешь, что натворила. Теперь действительно нет пути назад, но и вперед нам идти некуда. - Но почему? - Потому что я Хокаге. Я как никто другой обязан соблюдать правила. - Какие правила? И зачем вообще они нужны? - Потому что иначе нельзя. Мы живем бок о бок с гражданскими. Ты когда-нибудь задумывалась, каково им жить в деревне, где каждый второй- шиноби? Знать, что они ничего не могут противопоставить нашим силам и способностям. Сила всегда вызывает зависть и страх, а страх порой толкает людей на ужасные поступки. Вспомни Учих. - Но при чем тут это? - Судьба их клана- горький урок нам всем, наглядно продемонстрировавший, куда может завести зависть и страх одних людей по отношению к другим. Очень сложно жить в страхе. Ты можешь научить солдата преодолевать его, мы, шиноби, привыкли быть в постоянном напряжении, но обычному человеку это не под силу. Постоянный стресс просто сведёт его с ума, или же он сбежит, повинуясь инстинкту самосохранения. Лишь убедив гражданских в том, что соседство с шиноби ничем им не угрожает, мы могли получить мирное сосуществование таких разных групп людей. Именно поэтому мы живем по чётким правилам. Гражданские знают, что шиноби строго соблюдают законы. Эти законы защищают слабых. Чем большей силой ты наделен, тем жёстче рамки, в которых ты находишься. Ты, как врач, должна это понимать. Больной, приходя к тебе, вверяет свое здоровье и свою жизнь в твои руки. Что будет, если врач перестанет следовать правилам? Достаточно вспомнить Орочимару и Кабуто, чтобы понять. Самая слабая, самая незащищенная группа в любом обществе- это старики, инвалиды и маленькие дети. Те, кто не может позаботиться о себе сам, кто нуждается в опеке и защите. Преступление против них выглядит особенно уродливо и вызывает праведный гнев. Что может противопоставить ребенок опытному шиноби? Ничего. Единственная защита- наши собственные правила, не позволяющие причинить вред. Поэтому гражданские приводят своих детей и на лечение к тебе в больницу, и к нам в Академию. Они знают, что ребенку ничего не грозит. Бесклановой девочке не страшно отправляться на миссию с сенсеем-шиноби, потому что и она, и её родители знают, что её наставник сделает всё от него зависящее, чтобы ей не причинили вред. А теперь представь себе, что будут думать родители- не только гражданские, но и шиноби, если узнают, что сенсей позволил себе увидеть в ученице женщину? Станут они отправлять дочерей в академию, а потом отпускать на миссии? Будут ли доверять другим учителям? Захотят ли жить рядом с таким человеком? Знаешь ли ты хоть одну пару из Конохи, в которой один из партнеров был учителем другого? - Не знаю.       Девушка замолчала. Постепенно смысл сказанного Копирующим начал доходить до неё, однако что-то не состыковывалось, мешало принять эту, в общем-то очевидную истину. Где-то она уже видела пример. В другой деревне? Может, среди союзников на войне? Воспоминание неожиданно всплыло само. - А Югао и Хаяте Гекко? Он же был её инструктором. - Это совсем другое. У них разница в возрасте была всего год или около того. Представь, что Ли стал бы тебя тренировать в тайдзюцу. Это бы не мешало ему пытаться добиться твоей благосклонности, и никто бы не усмотрел в этом ничего предосудительного. Недопустимы отношения учителя с ученицей, как, впрочем, и учительницы с учеником, когда есть разница в возрасте, когда ученик несовершеннолетний. - Но ведь я совершеннолетняя и уже давно не Ваша ученица! - Но ты ею была. Этого достаточно. Обязательно найдется кто-то, кто вспомнит что-нибудь из прошлого и истолкует неправильно- то, как я когда-то носил тебя на руках, или гладил по голове, или обнимал и успокаивал. Припомнят и мои книги. Сенсей- извращенец, который при учениках читает такую литературу, определенно, не вызывает доверия. Потому и существует этот запрет- чтобы не было даже сомнений. Любое, даже самое невинное действие можно преподнести как предосудительное, люди всегда охотнее верят плохому, чем хорошему. - Но ведь это неправда! Это легко доказать. Существуют ментальные техники, есть шиноби, которые способны посмотреть наши воспоминания и опровергнуть любое обвинение. - И кто им поверит? Взять твою подругу Ино, которая в этом вопросе одна из лучших. Ну скажет она, что не увидела ничего предосудительного. Её тут же обвинят в том, что она из дружбы нас покрывает. Если взять кого-то другого из Яманак- подумают, что она на него оказала давление, как глава клана. Это не считая того, что все сразу же решат, что я, как Хокаге, просто заставил любого шиноби сказать то, что мне выгодно. - Хорошо, а если применить особое дзюцу, не позволяющее лгать? И перед всей деревней поклясться, что до моего совершеннолетия у нас ничего не было, что я была для Вас лишь ученицей ? - В этом случае я не смогу поклясться. - Что? Но почему? - На войне тебе было лишь семнадцать. Я не знаю, в какой момент я понял, что ты повзрослела. Я увидел чудесную девушку- сильную, уверенную в себе, бесстрашную. Это было просто восхищение, да и мне было не до анализа собственных чувств, когда весь мир висел на волоске. Позже, когда Кагуя была побеждена, а Саске снова повёл себя как последняя сволочь, я неожиданно почувствовал необъяснимую боль. Не оттого, что потерпел фиаско как учитель и так и не сумел вывести его на правильный путь. Мне была невыносима мысль, что он причинил тебе боль, а я ничем не смог помочь. Я чувствовал злость и зависть. Зависть к нему, понимаешь? Из-за того, что, несмотря на все его выходки, ты по-прежнему была готова идти за ним. В тот момент я был готов убить его своими руками, но на деле ничего не мог ему противопоставить. А потом мы остались одни. Ты лежала на земле без сознания, такая слабая и беззащитная... - Представляю, на кого я была похожа. В изодранной одежде, чумазая, вся в ссадинах... - Невероятно прекрасная. - Какаши!       Девушка подняла голову, отбросив с лица спутанные пряди, и посмотрела на мужчину, лицо которого по-прежнему скрывала маска. В его графитовых глазах бушевала такая буря чувств, что казалось невероятным, что она не замечала этого прежде. - Кьюби под хвосты эти правила! Ты столько сделал для деревни, для всего нашего мира! Почему теперь ты должен принести в жертву свое счастье? Наше счастье? Это несправедливо! - Жизнь вообще несправедлива, Сакура. Особенно к таким, как мы. - И ты готов с этим смириться? - Я был готов... До тех пор, пока это касалось только меня. Но я не хочу, чтобы страдала ты. Даже в самых смелых своих фантазиях я не представлял, что однажды ты ответишь мне взаимностью. И сейчас меня раздирают противоречивые чувства. Восторг и эйфория, которые вызваны твоим признанием, борются с чувством долга. Если я нарушу правила, пострадают очень многие. Я брошу тень на всех тех замечательных шиноби, что посвятили свою жизнь воспитанию новых поколений, а ведь дети- это наше будущее. Даймио и старейшины не позволят мне остаться на посту Хокаге после такого скандала. Не то, чтобы меня это сильно волновало, я бы и сам с радостью сложил полномочия, если бы было кому их передать, но вот кому? Цунаде не согласится снова взвалить на себя эту ношу. Наруто еще слишком молод и не готов к такой ответственности. Я надеялся, что он повзрослеет, остепенится, научится быть не только шиноби, но и политиком, и тогда я со спокойной совестью передам ему шляпу с плащом. Но сейчас еще слишком рано, никто не согласится с его кандидатурой. А тот Хокаге, которого назначат вместо меня, может не захотеть отдать Наруто пост. Получается, выбрав исполнение собственных желаний, я поставлю крест на его мечтах. - Нет, Какаши, ты не прав! Я очень люблю Наруто и всегда восхищалась тем, с каким несгибаемым упорством он идет к своей цели. Если он станет Хокаге, то только потому, что достоин этого звания, как никто другой, и скоро в деревне не останется никого, кто бы был с этим не согласен. Позволь ему самому добиться своей цели. Тем более, что я не думаю, что сам он хотел бы получить исполнение своей мечты такой ценой. - А ты сама готова пожертвовать всем? Семьей, друзьями, карьерой... После того, как о наших отношениях станет известно, мне, возможно, придется покинуть Коноху... - Я была готова бросить всё и уйти за Саске. Неужели ты думаешь, что для тебя я не сделала бы то же самое? Ты- самое главное в моей жизни. Мне потребовалось стать другим человеком, чтобы осознать это, и теперь я не отпущу тебя. - Я уже не тот юноша, которого полюбила Эри... - Ты тот мужчина, которого полюбила Сакура.       Потянувшись вперед, девушка прижалась губами к синей ткани маски там, где угадывались губы мужчины. Несколько мгновений они были неподвижны, и сердце Сакуры сжалось от отчаяния. Она проиграла!       Крепкие руки обхватили худенькие плечи, немного отстранив девушку, а серые глаза потемнели и радужка почти слилась со зрачком. Копирующий смотрел ей в глаза и, казалось, прожигал взглядом насквозь. Его рука дернулась к лицу, убирая тонкую ткань, Копирующий навис над ней, вглядываясь в лицо девушки, и, наконец, накрыл её губы жадным, требовательным поцелуем, от которого Сакура поплыла, теряясь в пространстве и времени. Напряжение, не отпускавшее с того самого момента, как она приняла решение прийти сюда, покидало её тело, замещаемое восторгом и эйфорией. Всё, что имело значение- это лишь горячие губы, жадно приникшие к её губам, и крепкие руки, которые подхватили девушку и куда-то понесли.