Притворись...

Спустя несколько дней после визита Локи к Питеру домой, когда почти удалось преодолеть натянутость в их странных отношениях, возникшую после выпада Паркера с неудачным поцелуем, случилось следующее… Локи сразу почувствовал неладное, как только в привычно распахнутом окне, ближе к утру, когда Лафейсон уже не ждал, появилась знакомая тень. Питер двигался скованно и, подтягиваясь на руках, тяжело перевалился через подоконник, как-то неловко цепляясь за откос. Локи кинулся к окну, не тратя время на то, чтобы зажечь свет. Когда он подбежал, мальчишка уже соскользнул на пол, с видимым усилием стягивая с головы маску… — Прости… — выдохнул Питер, комкая дрожащими руками красную ткань, голос его надломился, — я… — Тсссс, молчи, я сам… — шикнул на него Локи, опускаясь рядом, осторожно и касаясь покрытого испариной лба Паркера, легко соскальзывая в чужие мысли. В этот раз Лафейсон увидел покрытую металлом, словно хитином тварь, сложно понять, человек внутри или еще кто, против которой выступил глупый мальчишка, прикрытый лишь костюмом, пусть и навороченным. Локи вздрогнул, глядеть глазами Паркера на атаковавшего было страшно, в особенности в тот момент, когда металлическая безобразная клешня ударила в живот, раздирая мышцы. Отдернув руку от лба Питера, Локи взмахом руки заставил свет в гостиной вспыхнуть, чтобы, опустив взгляд, увидеть, как Паркер зажимает ту самую рану, от которой уйти не сумел. Красное на красном не разглядеть. Как глубоко повреждение? Сколько крови потерял этот мелкий идиот? Чем нужно было думать, чтобы в одиночку сунутся к противнику заведомо более сильному? Мысль о том, что сунулся Паркер нарочно, Лафейсон до времени отогнал, с усилием отодвигая руку Паучка, и несколько мгновений просто пялясь на страшную рану. Локи зло выругался, поминая Хель и обещая себе если не собственноручно разыскать ублюдка, который разодрал мальчишку, то хотя бы натравить на него Тора.  — Не могу сейчас домой… — Тяжело дыша, прошептал Питер, — Мэй… Она с ума сойдет… — Молчи, — раздраженно повторил Локи, подхватывая его легко, словно обычного смертного, и почти не думая о том, что делает, понес недогероя в собственную спальню, чтобы осторожно опустить на единственную приличную кровать в доме. — Мне больше некуда было… — почти выпадая из сознания, продолжал оправдываться Паркер, — прости… — Идиот, — беззлобно прошипел Локи, стаскивая с Питера пропитанный кровью костюм, — мне казалось, что я давно дал тебе понять… — он осекся, запоздало соображая, что именно собрался сейчас сказать, почти пугаясь непроизнесенных слов, однако мальчишка был настолько плох, что не слушал его. Рана выглядела скверно. Локи закрыл глаза, рисуя в воздухе изумрудные руны асгардской магии, концентрируя вокруг себя силу, болезненно генерируя ее. Врачевание — тонкая наука, куда более энергоёмкая, чем создание иллюзий. О цене, впервые, Локи не думал. Они застыли: вне времени, вне миров, на самом краю Хельхейма, куда Питер неумолимо утекал, подобно песку сквозь пальцы, несмотря на сверхчеловеческую регенерацию мутанта. Локи окутал его зеленым пламенем своей магии, удерживая, не пуская… Упрямо бросая вызов заведенному Вселенной порядку. Шаг за шагом отвоевывая каждый хриплый вздох, поддерживая работу сердца, оберегая мозг, выигрывая время, чтобы срослось, затянулось, зажилось. Отстранено думая о том, смог бы он спасти мать, если бы был в момент ее смерти рядом? Фригга бы им сейчас гордилась… Почти взвыв от натуги, Локи безумно скалился, чувствуя, что мысли о матери придают сил… — Локи… Лафейсон вздрогнул, разгоняя клубившийся в голове тяжелый туман… Он обнаружил себя сидящим на полу возле постели, на которой лежал Питер. «Локи…» Сердце его забилось часто. Паркер, кажется, впервые звал его по имени. И это было наивно упоительно. Локи дернул уголками губ, поднимая голову: — Как ты? — он, пряча слабость, поднялся, и присел на край кровати. — Я думал, что умираю… Было больно и очень страшно, — голос Питера был слаб, но звучал куда лучше, чем врезавшееся в память Локи невыносимое «прости», — я знаю, каково это, уже умирал… — Так какого же рожна тебя понесло на этого парня в одиночку? — сердито фыркнул Локи, едва сдерживаясь, чтобы не протянуть руку и не коснуться слипшихся волос Паркера, и разозлившись — на себя за этот порыв, за чудовищное и опасное неравнодушие, которое переходило все границы, на Питера– вытворяющего с ним Хель знает что, Лафейсон почти зло добавил: — Не терпится присоединиться к мистеру Старку? Это было жестоко, Локи прекрасно знал, однако не сумел удержать язык. Питер побледнел сильнее и дернулся, усаживаясь. От страшной раны не осталось и следа, но все равно Локи видел, как мальчишку колотит, видел, как дрожат красивые сильные плечи, виновато поникшую голову, потупленный взгляд и причиной тому, скорее всего, была последняя злая фраза. Локи внутренне колотило ничуть не меньше Паркера. Теперь, когда опасность миновала, ему вдруг (или не так уж?) хотелось любоваться ладностью мальчишки, стройностью сильного тела, некрикливой красотой, что открывалась не сразу. Внутри зудело желание коснуться, огладить, вжаться, чтобы отпустило напряжение и страх, подобный тому, что почти лишил его разума в момент, когда Танос убивал Тора, заставив беспомощно отдать врагу тессеракт. Локи сам себе не верил, но руки его сами потянулись, стискивая чужие плечи, притягивая к себе, обнимая. — Прости… — Нет… — едва слышно вымученно отозвался Питер, не пытаясь выбраться из рук Локи, — все верно… Я дурак… — Не нужно больше так, — Локи почувствовал, как сорвавшись с плеча, его рука осторожно легла на затылок Питера, поглаживая бережно, — в другой раз я могу не справиться. — Не буду… — очень тихо отозвался Паркер всхлипывая, — я слишком поздно подумал о Мэй, как она будет… Испугался… — Вот и молодец, — вздохнул Локи, чувствуя нечто похожее на облегчение, — я рад…