Притворись...

— Могу я спросить? — сидим в занюханной пивнушке недалеко от моего дома, и я не могу справиться с недоумением от того, что неопрятная груда развалившаяся напротив — тот самый некогда Могучий и Великолепный Тор… Впрочем, давно пора привыкнуть к тому, что прошлое стремительно тает, оставляя после себя горький флер потери. Как оказалось, я потерял не только Тони — почти всех, кем восхищался, и кто был для меня ориентиром. От блестящей команды земных героев сейчас остались лишь Беннер, примирившийся со своим Халком и отошедший от дел, снова исчезнувший с радаров Бартон, и вот… Сын Одина поднимает на меня взгляд, прихлебывая из гигантской кружки какую-то невозможную дрянь местного разлива, и дружелюбно кивает: — Валяй… — Как получилось так, что в 2012-м твой брат, — стараюсь говорить, как можно спокойнее, дабы не вызвать у здоровяка излишнего беспокойства своим интересом, — привел в Нью-Йорк читаури? — Хмм, — Тор шумно делает большой глоток пива, и щурится: — А что ж ты его сам не спросишь? Пожимаю плечами, толком не зная, что и ответить. По правде говоря, интерес к Локи, никак не связанный с его потрясающим умением притворяться Тони Старком, у меня возник недавно, после того случая с ранением. Лафейсон умышленно или случайно обнаружил свое непонятное ко мне неравнодушие, спасая, а когда вытащил из бездны, был по-настоящему заботлив, не отталкивая и не дразня. Этот момент стал для меня поворотным, схожим с якорем… Именно Локи позволил мне вновь ощутить собственную нужность кому-то кроме Мэй, любовь которой безусловна. Впервые, после ухода Тони, почувствовать себя живым… — Мне хочется узнать подробности от тебя, — отвечаю все же нехотя. — Хочешь сказать, что ему ты не доверяешь? — ухмыляется Тор, а потом меняется в лице и продолжает тоскливо: — И это правильно, парень, Локи из тех, кто постоянно норовит причинить боль… Я чуть с ума не сошел, в тот, последний раз, когда его Танос… «Больше не воскреснет…» и ведь поверил, гаду, им обоим… Я оплакивал его, в который раз, а он… Горестный вздох Тора кажется мне больше похожим на всхлип, и заставляет поспешно отвести глаза. — Локи — лжец и здесь уж, как говорят у вас в Мидгарде: «горбатого могила исправит», нужно держать с ним ухо в остро, а то оглянуться не успеешь, а он, зараза, снова лживо убьётся, и живи потом с этим, — спустя несколько мгновений подводит итог своей речи Одинсон. Возможно он прав, кому как не брату лучше других знать, что из себя представляет Локи Лафейсон, однако что-то не позволяет мне поверить полным нетрезвой обиды словам Тора. Именно это что-то и родило внутри вопрос про нападение, что-то — открывшееся мне той ночью… — Так все же, — я довольно неловко пытаюсь вернуть нашу странную беседу к интересующей теме, — что тогда случилось в 2012-м? Неужели он никогда тебе не рассказывал? — Танос случился, — как-то нехотя отозвался Тор, снова присасываясь к кружке с пивом, — он поймал Локи в плен и отправил его на Землю за тессерактом, и в случае провала угрожая жестокой расправой, да еще для верности вручив скипетр, который на разум ему влиял, раззадоривая старые обиды. Видать не знал тогда фиолетовый урод, что расправиться с моим братцем не так-то просто… Тор говорил что-то еще, утирая широкой ладонью смоченные пивом усы, но последних слов я уже не слышал, прокручивая в голове сказанное ранее. Танос… Да, информация была не проверенная, и не умаляла она всего того кошмара, что в далеком прошлом устроил Лафейсон в Нью-Йорке, но то, что Локи ударил по принуждению, ведомый чужой волей, делало его в моих глазах лучше, оправдывая появившуюся внутри меня симпатию, настолько сильную и живую, что мысль о том, чтобы отпустить Тони, больше не рвала меня на части.