Princes of the Universe

Прошло где-то около трёх месяцев после той ночи, когда между Брайаном и Фредди завязались наконец уже не наставнико-ученические, и даже не дружеские, а вполне себе любовные отношения. Поначалу, конечно, все было отнюдь не так легко, как им обоим бы того хотелось. Разница в возрасте, жизненном опыте и принципах, а ещё имеющиеся в изобилии у обоих страхи и предубеждения, делали свое дело. Для Брайана все эти любовные переживания были чем-то новым и неизведанным, Фредди же за тысячи лет жизни они уже успели порядком опостылеть, из-за чего частенько между влюблёнными возникали разногласия. Чаще всего поводы для ссоры были таковы: Брайан обижался, если Фредди не реагировал должным образом на его робкие, неловкие и неумелые мальчишеские ухаживания, а ещё, как казалось ему порой, совсем не воспринимал его всерьез. Фредди же злился на то, с какой дотошностью любовник пытается проникнуть в самые потайные уголки его страшного прошлого, пытается из любопытства выведать вещи, которые Фредди так долго и так усердно прятал за тысячами замков памяти, желая предать их вечному забвению. И тем не менее, всё-таки в большинстве случаев, даже не смотря на частые ссоры по пустякам, между влюбленными царила просто удивительная для столь непохожих друг на друга людей гармония. Они могли ругаться до хрипоты, иногда даже драться, бить посуду из тончайшего японского фарфора, которой Фредди стал в последнее время отдавать предпочтение перед серебром и золотом, но так или иначе почти сразу после мирились и лишь становились ещё ближе, разобравшись с очередным камнем преткновения на пути своей любви. ***** — Ты начал спать, — как бы невзначай подметил однажды за ужином Брайан с радостной, самую чуточку самодовольной улыбкой. — И что же с того? Может быть я сплю, потому что ты так пылок и ненасытен, что даже меня умудряешься утомить? — усмехнулся Фредди, пошло подмигивая. — Может и так, — согласился Брайан легко. — Однако… Ты как-то говорил, что не спишь, потому что всегда ожидаешь предательства и нападения, нигде и ни с кем не можешь расслабиться полностью. Могу я сделать из всего этого вывод, что ты мне доверяешь? — Вы поглядите, как он заговорил! — закатил Фредди глаза. — Милый, тебе вредно столько читать, потому что ты начинаешь разговаривать слишком заумно. Так бы и спросил сразу, доверяю ли я тебе. — Так доверяешь?! — переспросил Брайан нетерпеливо. — Ну… — Фредди, — парень поджал обиженно губы. — Да доверяю конечно! — рассмеялся колдун, выгибая изящно затекшую от долгого сидения в одной позе спинку и потягиваясь, словно сытая кошка. Черные острые коготки на тонких пальцах и мурлыкающий голос лишь усиливали это сходство. — Ты — мой супруг, пусть и в прошлом, кому ещё, как ни тебе, мне доверять?!  — Не в прошлом! — возразил вдруг Брайан непривычно строго. — Ты и сейчас мой супруг! Такие союзы, закреплённые магией, вечны, их невозможно разорвать! — Откуда… — начал было Фредди растерянно, но любовник не дал ему договорить. — Откуда я знаю это? Я это чувствую, как чувствую чужие мысли, чужие страхи и чужое удовольствие. Ты ничего почти мне не рассказываешь о нашем прошлом, но что-то я все равно вспоминаю, смутно правда, слишком спутано. — Ладно, — Фредди тяжело вздохнул и, нахмурившись, потер нервно лоб, — я как мог оттягивал этот момент, но думаю, что настало время рассказать тебе правду, ты уже готов ее услышать, мне кажется. Спрашивай, что именно ты хочешь знать, я на все отвечу. — Почему мы участвовали в бунте? Каких целей добивались? Кем вообще мы были? — протораторил Брайан на одном дыхании. — Оххх, — протянул колдун, прикрыв устало глаза, — это будет долго, так что устраивайся поудобнее. Поерзав нетерпеливо, Брайан наконец примостился как можно удобнее и приготовился слушать. — Когда мы пришли в этот мир, он был еще совсем юн, многое ещё не было создано, многое подлежало изменению… — начал Фредди тихо. Взгляд его затуманился, черными провалами зияла теперь в его глазах пустота времен таких древних, что не помнили их ни самые старые горы, ни седые пучины самых старых океанов. И Брайан почувствовал, как осторожно касается наставник его сознания, открывая внутреннему взору поражающие воображение образы, каких не видел он до этого дня даже в ярчайших своих снах. — Смерть и жизнь тогда были единым целым. Планета, настолько плодородная, что кинь на землю сухую ветку, и из нее вырастет дерево, была невероятно смертоносной. Мы очень долго боролись за право жить на ней, и в итоге она покорилась, приняла нас, как первых своих детей. И мы превратили её в рай на земле, — Фредди улыбнулся мечтательно и печально. — Ах что это были за времена! Магия была для нас, как для вас ремесло, и наши маги владели ей столь же ловко, как умелый мастер инструментом. А потом в мир пришли люди… — Погоди, — перебил его взволнованно Брайан, отвлекшись от созерцания образов чудных дворцов, людей в диковинных одеждах, невиданных растений, птиц и животных, — если люди пришли после нас, то кто тогда мы? Мы не люди? — Не люди, конечно! — рассмеялся Фредди бархатистым мягким смехом. — Никакой человек не может заживлять любые раны, не может жить вечно, не может читать чужих мыслей, не может быть таким сильным! — Так кто мы? — Не знаю, — мужчина пожал растерянно плечами, — мы не придумывали себе названий. Но люди звали нас богами. Мы покровительствовали им, упивались их поклонением, оно придавало нам сил. Но мы заигрались, — голос колдуна стал мрачным, строгим, словно голос судьи, зачитывающего смертный приговор. — Нам стало мало власти, мало силы, и началась война, кровавая дележка земель, богатств, рабов. Магов, которых и так было мало, ведь это очень редкий дар, а научиться магии, не будучи магом от рождения, невозможно, становилось все меньше. Мы были грозным оружием, часто залогом победы, и потому враги либо пытались любой ценой переманить чужих магов на свою сторону, либо истребляли их с особой жестокостью, вырезали целыми семьями, ведь дар обычно передается по наследству. — Фредди с едва слышным стоном запрокинул голову. Лоб его прорезала тонкая полоска морщин, и из носа тонкой струйкой текла теперь темная густая кровь. Ему явно тяжело было говорить, точнее тяжело было держать в узде свою память и оберегать чужой разум, позволяя собеседнику увидеть лишь малую часть своих воспоминаний, так, чтобы не навредить его ещё не окрепшему толком сознанию. — Сама земля не вынесла этих бесчинств — продолжил колдун прерывающимся от напряжения голосом, — и восстала против нас. Маги связаны с ней неразрывно, она питает силой их, а они питали силой ее, мы контролировали мир, каким он был прежде, повелевали стихиями, поддерживали баланс в природе, защищали людей от чудовищ. Когда нас стало совсем мало, контроль ослаб, и магия, дикая и необузданная вырвалась на свободу, разрушая все на своем пути. Монстры заполонили окрестные леса и горы, земля перестала давать урожай, пожары, наводнения и ураганы бушевали повсюду, люди вымирали целыми городами от голода и стихийных бедствий. Тогда, чтобы спасти наш мир от разрушения, мы приняли решение избрать достойнейшего из нас, чтобы навеки он стал нашим верховным правителем, и с междоусобными войнами было покончено. Это был очень ответственный выбор, и мы ошиблись, выбрали не того человека! Абсолютная власть развратила его абсолютно. Он превратился в тирана. Он не собирался спасать этот мир, он собирался уничтожить всех магов, а с ними и всю магию в нем, он хотел быть выше всех, править единолично, ни с кем не считаясь. На сильнейших из нас открыли охоту, слабых поработили, и нам не осталось ничего, кроме как попытаться свергнуть его. Но было уже слишком поздно и, как ты знаешь уже, мы проиграли эту войну… — Фредди замолчал, понурив голову и закрыв руками болезненно побледневшее лицо. Брайан напрягся, потянулся сам сознанием к чужому сознанию, но оставил эту затею, едва ощутив, как неподъемный груз чужих, недоступных ему воспоминаний обрушивается на плечи, и боль сдавливает виски. Парень поднялся, приблизился к любовнику и, встав за его спиной, опустил руки на чужие ссутуленные плечи, принимаясь мягко разминать их тонкими сильными пальцами. — Отдохни, остальное расскажешь позже, — прошептал он, нежно целуя наставника в висок, влажный от выступившего от переутомления холодного пота. — Ты очень устал! Фредди потянулся, накрыл теплой ладонью чужую руку, замер, склонив голову к плечу и прикрыв глаза. — Все хорошо, — Брайан не видел этого, но точно знал, что губы колдуна тронула легкая улыбка, — не волнуйся за меня! Я могу продолжить. — Ты уверен? — Иначе я бы не сказал этого. Брайан кивнул и, оставив на щеке наставника лёгкий поцелуй, опустился рядом с его креслом на пол, на волчью шкуру, которую Фредди успел в последний момент наколдовать, и замер, словно ребенок примостив голову на чужих коленях и обняв их их мягко руками. С тихим вздохом он прикрыл глаза и приготовился слушать дальше, чувствуя, как тонкие когтистые пальцы осторожно перебирают его кудри. — Расскажи о нас, — попросил Брайан. — Кем были мы с тобой? — Ты был одним из величайших наших учёных, тех, кто пытался заменить магию наукой, а я был верховным магом. Мы постоянно спорили с тобой, во многом не сходились во взглядах, но любили друг друга все равно, — ответил Фредди с улыбкой. — Мы были обручены с тобой магией, вверены ей друг другу и душой и телом. Нашу свадьбу мы сыграли ещё до начала войны, во времена великого мира, но наше счастье не было долгим, увы. Мы встали во главе сопротивления и привели наших людей к гибели. — Это была наша вина? — спросил Брайан тихо. — Нет, — колдун только покачал головой. — Мы не виноваты, наша ошибка была лишь в том, что мы пытались отсрочить неизбежное. На самом деле даже победителей в этой войне по итогу нет, — усмехнулся мрачно Фредди. — Они прокляли нас, обрекли на перерождение, на участь сражаться против союзников, друзей, любимых, но сами в итоге погубили все, в том числе и себя. Прошлый мир умер, они все умерли, а мы живы. Смешно даже! — закончил колдун тихо. — Ужасно! — прошептал Брайан хрипло, после недолгого молчания. — Это все ужасно! Но погоди, — нахмурился он задумчиво, — ты говорил о возрасте. Мол мы меняемся, пока не достигнем того возраста, в котором были прокляты. Ты говорил, тебе было двадцать девять лет, мне двадцать восемь, а сам говоришь теперь о сотнях тысячах лет, я не понимаю! — Я просто перевел наш возраст на человеческий, — пояснил Фредди коротко. — В рамках того мира мы были довольны молоды, а в рамках этого страшно даже представить, насколько мы стары! А вообще для нам подобных возраст неважен. Мы все бессмертны, и все мы ТАМ могли выглядеть на тот возраст, на какой пожелаем. Многие сознательно выбирали образ старцев, умудренный жизнью, чтобы выглядеть солиднее в глазах людей. На силу и ловкость это никак не влияет. Запомни на будущее! Никогда не суди врага по его внешнему виду! — Я по тебе это понял ещё в первую нашу встречу! — хмыкнул Брайан немного нервно. — Почему это? А что со мной не так? — Ты невероятно силен на деле, а выглядишь так, словно тебе все кости можно одним не ударом даже, а просто неосторожным движением переломить. Очень хрупким выглядишь. Как цветок, который растет на камнях. Хрупкий хрупкий, прозрачный почти, но красивый, красивее любых других цветов, и сильный, любые ветра может выдержать, любые холода. Ты как этот цветок… — закончил парень и отвел смущённо взгляд. — Правда? — Правда, — кивнул Брайан торопливо. Фредди прищурился по птичьи и протянул задумчиво: — Слабым меня видеть хочешь?! — Я заботиться о тебе хочу! — возразил обиженно Брайан. — Ты такой сильный, независимый, я себя рядом с тобой совсем слабым и ненужным чувствую! — Глупый ты! — перебил его Фредди, обхватывая чужое лицо горячими ладонями. — Глу-пый! — повторил он по слогам. — Ты — сердце мое, душа моя, ты мой смысл жизни! Ты мне нужен, как птице крылья, как дереву корни, как солнце всему живому! Слабый, сильный, какая разница? Это все неважно! Потому что я люблю тебя! Тебя, понимаешь?! Не Дермонта, не кого-либо ещё из бессмертных и смертных, а тебя! Запомни уже это наконец! Фредди замолчал и откинулся устало на спинку кресла, запрокидывая голову. — Тебе надо отдохнуть! Пойдем в спальню, — Брайан встал и мягко, но настойчиво потянул наставника за руку, помогая ему подняться. — Изверг! — возмутился Фредди наигранно. — Прийти в себя мне хоть дай! У меня голова болит так, что я едва стою! Брайан кивнул молча и ловко подхватил любовника, хотя нет, супруга, раз уж они обсудили этот вопрос, на руки, укладывая его головой к себе на плечо. Шел он медленным ровным шагом, специально чтобы Фредди не укачивало, и когда оказался наконец в нужной комнате, то с такой благоговейной осторожностью опустил его на перину из лебяжьего пуха, что колдун не удержался, прошептал хрипло с лёгкой усмешкой: — Брайан, я не хрустальный! — и, услышав в ответ тихое и переполненное нежностью до боли в груди: «Для меня хрустальный», закрыл с улыбкой глаза. Погружаясь в объятия Морфея, Фредди чувствовал, как бережно любимый стирает мокрым платком следы запекшейся крови с его лица, оставляя потом на смуглых точечных скулах россыпь нежных, легких, словно прикосновение крыльев бабочки, поцелуев. И Фредди было хорошо, как никогда. Засыпая, он думал о том, что доверяет Брайану больше, чем самому себе, и это самое главное. А защитить их, если что, от опасности, он и сам сможет.