Ласточкины гнезда

Наступает третий день, и Муми-тролль видит, как его родители идут через лес по тропинке к дому Мюмлы. Они машут ему, каждый вооружился зонтиком, чтобы спрятаться от проливного дождя. — Муми-тролль! — кричит папа, обгоняя маму, и подбегая к тому месту, где Муми-тролль сидит на крыше коттеджа. У Муми-тролля тоже есть зонт, который он подвесил как импровизированный навес. Папа смотрит на Муми-тролля, приподнимает шляпу и прищуривается. — Во имя всего белого и тролльего, так вот, где ты был? Мы с мамой уже организовали поисковой отряд! Муми-тролль наклоняет голову, рассматривая их обоих. — Правда? — Иногда отряд из двух существ — это всё, что нужно, — отвечает мама, присоединяясь к папе перед коттеджем. — Чем ты всё это время занимался? — Тут дерево упало, — начинает объяснять Муми-тролль, напрасно указывая на то, что осталось от упомянутого дерева после целого дня рубки тупым топором Мюмлы. — А я сказал, что останусь и помогу дочери Мюмлы восстановить дом. — Даже с твоей стороны это улучшение, — ласково говорит мама, настолько, что Муми-троллю требуется секунда, чтобы понять, что это не совсем уж и комплимент. — Как это ужасно. Где же бедненькая дочь Мюмлы? Муми-тролль берет другой сланец, чтобы приделать его. Теперь, когда он присматривается, его мешанина из новых сланцев выглядит слегка кривовато. — Её мать тоже здесь? — с любопытством продолжает мама, и папа громко стонет от явного разочарования. — Боже мой, Мюмла здесь? Она ведь не собирается в гости? — спрашивает он, и мама успокаивающе берет его за руку. — Дочь Мюмлы пошла искать ягоды на обед, — отвечает Муми-тролль, все равно начиная прибивать следующей сланец. Криво или нет, но всё-таки выполненная работа, и он хочет хотя бы получить признание за то, что выполнил её под дождем. — Мы думаем, что Малышка Мю на пляже, в доме Мюмлы. Сам я её еще не нашел. — Я думаю, что нет. Они, должно быть, миновали друг друга, она вернулась сегодня утром, — говорит мама, а папа начинает задумчиво тереть подбородок таким образом, что сулит только беду нервам бедного Муми-тролля. — Не уверен, что такая шиферная крыша долго протянет... — Она вернулась? — переспрашивает Муми-тролль, чуть не роняя молоток. — В Муми-дом? — Да, дорогой, — отвечает мама, пряча лицо под зонтиком, и оглядывается. — Знаешь, я думаю, что твой отец совершенно прав. Кровля вышла не самая лучшая. Может, пусть он поработает? — Поработает? — тупо повторяет Муми-тролль, но папа уже оживляется. — Замечательная идея! — говорит он, хлопая лапами. Он подходит к лестнице, которую Муми-тролль поставил возле коттеджа, закрывая на ходу зонтик. — Заодно покажу, как работает настоящий мастер-тролль. — Вот-вот, — соглашается мама, снова глядя на Муми-тролля. — А ты ступай домой. Может, наконец спросишь Малышку Мю об этой своей книге. — Да… да, думаю, спрошу! Муми-тролль позволяет папе занять его место. Муми-тролль чуть ли не спрыгивает с крыши от волнения, лестница скользит в грязи, но ему удается спуститься без происшествий. Он забирает папин зонтик с того места, где тот его оставил, и останавливается, чтобы поцеловать мать в щеку за сообразительность. На обратном пути Муми-тролль чувствует, что идет быстрее, чем когда-либо, с более тяжелым весом на душе, чем когда-либо. С одной стороны, нужно добраться до Малышки Мю до того, как она откроет свой болтливый рот. С другой стороны, это потребует разговора с Малышкой Мю и терпения неизбежного запугивания, которое она ему устроит. Она потребует правды, если она её еще не знает. Она может заставить его сказать это просто ужасного удовлетворения ради. Он думает о том, что сказала дочь Мюмлы. В таком случае все в долине узнают об этом раньше Снусмумрика. Если он вообще когда-нибудь узнает. Когда Муми-тролль возвращается на луг, первым делом он, как всегда, видит палатку Снусмумрика. Он останавливается как вкопанный, когда замечает, что полотнище входа в палатку было поднято с тех пор, как он видел ее в последний раз, и тогда Муми-тролль начинает бежать. — Снусмумрик! — зовет он сквозь дождь, роняя зонтик и тут же попадая под дождь. Ответа нет, но эта палатка может быть ужасно шумной под дождем. — Снусмумрик, ты вернулся! Муми-тролль достигает лагеря и снова зовет Снусмумрика, но тот не отвечает. Наверно, его нет внутри, но Муми-тролль видит, что рюкзак Снусмумрика лежит под полотнищем, и удочка там же. Странно, Снусмумрик не оставил бы её здесь, если бы далеко ушел... Иногда у Муми-тролля бывает ужасное предчувствие. Например, когда он слишком далеко отплывает от пляжа и чувствует хватку океанского течения у его ног, такую, которое напоминает ему, что его в любой момент может унести что-то более большое, более глубокое и полностью ему неподвластное. Муми-тролль испытывает это чувство прямо сейчас, когда переводит взгляд с палатки Снусмумрика на Муми-дом. — Пожалуйста, нет, — говорит Муми-тролль и бежит по высокой траве и по глубокой грязи. Дождь проникает в его кожу. Муми-тролль роняет зонт у двери и врывается в дом, оглядывается по сторонам и замирает одной ногой внутри и одной снаружи, когда замечает стоящего в гостиной Снусмумрика. — Снусмумрик! — говорит Муми-тролль, наполовину облегченно, наполовину… нет. Что-то не так. Снусмумрик даже не вздрагивает от внезапного звука, он просто смотрит на Муми-тролля очень круглыми глазами, и Муми-тролль начинает всё в нем замечать. — Снусмумрик, ты выглядишь… ну, только не обижайся, но выглядишь ты ужасно. Снусмумрику, где бы он ни был, должно быть, пришлось очень нелегко, потому что он помятый и у него даже не зашнурованы ботинки. Дождевая вода капает с его шляпы, и Муми-тролль замечает, что он тоже промокший и весь в грязи. Кажется, что грязь у него даже в волосах, от чего они потемнели, но уже засохла в местах, подобно глине. Грязь у Снусмумрика на носу, на комбинезоне и даже на... на руках... — О… о нет, нет, — ледяной и дрожащий от страха Муми-тролль протягивает руку. — Снусмумрик, подожди... Снусмумрик поворачивает запястье, открывая новые страницы дневника в его руках, и смотрит вниз, скрывая лицо за шляпой. Он касается открытых страниц пальцами, и когда он говорит, его голос невероятно тих: — Муми-тролль, что это? — Ничего, — тут же лжет Муми-тролль. Снусмумрик вздрагивает чуть ли не всем телом, и Муми-тролль переосмысливает свой ответ. — Ты не должен был это увидеть, — отчаянно говорит Муми-тролль, хоть, конечно, и слишком поздно. Снусмумрик поднимает глаза, и его лицо выглядит так, будто оно треснуло. Муми-тролль всегда хотел, но никогда больше, чем сейчас, уметь видеть, о чем думает Снусмумрик, только по выражению его лица. — И от этого мне должно стать лучше? — Да! Нет? Это… я не знаю, ты правду хочешь? — отвечает Муми-тролль, чуть ли не ломаясь от ужасной эмоции в глазах Снусмумрика. Он никогда не видел ничего подобного. — Правда. — Снусмумрик втягивает нижнюю губу, словно напрягаясь. — Правда в том, что ты не хотел, чтобы я узнал. — Снусмумрик, нет, это не… — Конечно, до тех пор, пока я сам не выясню. Возможно, следующей весной, — продолжает Снусмумрик, тихо, но спокойно, и Муми-тролль ненавидит это. Он ненавидит, когда Снусмумрик исключает его из разговора, как будто слова Муми-тролля вообще не имеют значения. — Не надо, — обиженно говорит Муми-тролль. — Не веди себя... ну, знаешь, как. — Вообще-то нет, — внезапно раздраженно фыркает Снусмумрик. — Не знаю. Как? — Ну, так… — Муми-тролль бесполезно машет лапой, — ...капризно. — Капризно? — повторяет Снусмумрик срывающимся голосом, и теперь он точно обиделся. Что Муми-тролль считает несправедливым и почти что так и заявляет, но Снусмумрик продолжает: — Что ж, тогда не стану утруждать тебя своим присутствием. Я уйду. Снусмумрик собирается уходить, но Муми-тролль отходит в сторону, преграждая ему дорогу, и Снусмумрик тут же отступает, увеличивая расстояние между ними. Он прижимает дневник ближе к себе, как будто боится, что Муми-тролль его отнимет. — Да ради Бога! Я не это имел в виду! — восклицает Муми-тролль в отчаянии, но Снусмумрик ничего не говорит. Только краснеет — это видно по пятнам на носу, словно от солнечных ожогов. Снусмумрик всучивает дневник Муми-троллю. Между ними витает тишина, лишь грохот дождя слышно за пределами дома. — Что это? — спрашивает Снусмумрик, на этот раз более твердо. Муми-тролль вздрагивает. — Знаешь, нельзя было его читать! Это личное, тебе бы было приятно, если...? Снусмумрик вздыхает, надувая щеки. — Муми-тролль. Скажи мне, что это. Пожалуйста. Муми-тролль все еще колеблется, а потом стонет от поражения. — Это… дорожный дневник. — Вижу, что не лопата. Чей? — Это... это сейчас не важно. — Не важно, — повторяет Снусмумрик и хмурится прямо посередине носа. — Как ты его вообще нашел? — спрашивает Муми-тролль, указывая на дневник, хотя, конечно, тут же осознает. Муми-тролль усмехается. — Малышка Мю. Конечно, эта ужасная, окаянная... о, я знал, что она это сделает. Просто знал. — Ты знал, что она не станет хранить твой секрет? Если это так, то ты должен знать, что так и есть только по большей части. Это я прочел дневник. Она меня не заставляла. — Нет, но держу пари, она все равно была чертовски убедительна, — говорит Муми-тролль, потому что Снусмумрик может говорить все, что вздумается, но Снусмумрик никогда бы не стал искать дневник, о котором не знал. И даже не заглянул бы в него, если бы нашел. Нет, только если кто-то не сказал ему, что он должен. — Ты не должен винить Малышку Мю, — говорит ему Снусмумрик, как будто Муми-тролль поступает неразумно. — Я не виню, — отвечает Муми-тролль, словно защищаясь, но Снусмумрик, похоже, не в настроении его слушать. — Если тебе нужен виноватый, вини меня, — говорит Снусмумрик, и его голос начинает дрожать под конец. Он останавливается, как будто его перебили, и делает прерывистый вдох. — Малышка Мю точно винит меня. — Что? Почему? — Муми-тролль в замешательстве, но Снусмумрик лишь качает головой, глядя в сторону. — Я не могу объяснить. Муми-тролль ощетинивается. — Ты можешь попробовать? — Во мне ли дело? — спрашивает вместо этого Снусмумрик, и Муми-троллю хочется, чтобы Снусмумрик посмотрел на него. — Моя ли вина в том, что ты решил это сделать? — Я не хотел... я не хотел, чтобы ты вот так узнал, — говорит ему Муми-тролль, будучи на грани слез. Он боится, что вот-вот расплачется, и всё это так ужасно, потому что Снусмумрик сейчас выглядит таким маленьким. — Вот ведь неразбериха, обещаю, я собирался тебе сказать — я уже пробовал, но... — Что сказать? — решительно спрашивает Снусмумрик. Он снова смотрит на дневник. — Что ты покидаешь Муми-дол? — Снусмумрик, подожди... — Никому не рассказав и не собираясь возвращаться. — Всё гораздо сложнее, — говорит Муми-тролль, потому что это правда. — Я не собирался просто взять и уйти. Во всяком случае, не один, я просто... о, Боже мой. Муми-тролль бездыханно и очень расстроенно смеется. Только когда он смеется, он осознает, что, возможно, он вообще не смеется. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Снусмумрик, но то, что имеет в виду Муми-тролль и то, что он хочет сказать, сейчас не совпадают. — Я… я не могу… я не могу тебе сказать, — удается выдавить Муми-троллю, хоть напряженно и сквозь зубы. Теперь Снусмумрик смотрит на него, что чертовски типично. Но Муми-тролль почти жалеет, что это произошло, поскольку Снусмумрик кажется таким странно чужим со своими круглыми глазами и длинным носом. Как только возможно стать таким незнакомым из-за эмоций? — Ясно. — Снусмумрик захлопывает дневник. — Еще один секрет. — Ну да! — восклицает внезапно злой Муми-тролль, и в порыве неистовых эмоций показывает на Снусмумрика. — А у тебя, значит, нет секретов? Снусмумрик мгновенно отключается, увядая внутри, как голодный цветок. Как будто погас свет, и Муми-тролль осознает, что сказал не то. — Снусмумрик, послушай, я… тьфу ты. — Муми-тролль потирает лицо обеими лапами, потеряв самообладание, и слезы снова угрожают навернуться на глаза. Он трет до тех пор, пока не опасается, что у него покраснели глаза, но, по крайней мере, Снусмумрик может подумать на это. — Я не это имел в виду. Снова тишина, и Муми-тролль задается вопросом, как ситуация может быть такой паршивой, когда он даже ничего не сказал. Казалось, хуже уже быть не может, и сразу же стало хуже. Муми-тролль оглядывает гостиную и ее странную темноту, поскольку единственный источник света — угасающий огонь в печи. Это похоже на изменчивый кошмар, и Муми-тролль отчаянно хочет, чтобы он проснулся и обнаружил, что ничего из этого не происходит. — Я тебе не лгу, — произносит наконец Снусмумрик, и Муми-тролль лишь через секунду улавливает слова сквозь дождь. Он снова поворачивается к Снусмумрику, который снова опустил и спрятал лицо. — Я и не говорил, что ты лжешь. Ты просто... ну знаешь. — Говори. — Ты уходишь. — Но я возвращаюсь, — напряженно отвечает Снусмумрик. Почти умоляюще. — Я говорю тебе, когда вернусь, и возвращаюсь. Муми-тролль хочет возразить. Хочет вспомнить о тех немногих случаях, когда Снусмумрик опаздывал, хочет вспомнить осень, когда Снусмумрик ушел, не сказав ни слова. Все это время Снусмумрик уходил и оставлял Муми-тролля позади, оставлял Муми-тролля сидеть и гадать, и гадать, и гадать... Но Муми-тролль в этот момент обнаруживает, что не может. Внезапно ему даже думать об этом кажется слишком жестоким. — Ты помнишь тот день в начале весны, день, когда я спросил тебя о Ниссе и ее магии? — спрашивает Муми-тролль, стараясь говорить ровным голосом. — В общем, я спрашивал тебя не из-за магии. Я спрашивал тебя, потому что... потому что... ты когда-нибудь делал то, чего не должен был, Снусмумрик? Снусмумрик не отвечает, но он слегка хмурится, и Муми-тролль понимает, что до него не доходит, хотя очень даже должно. — Она наложила заклинание, сама того не желая, — продолжает Муми-тролль, и это ужасно. Почему это так ужасно? — И я тоже кое-то сделал, сам того не желая. Прошлой зимой я проснулся посреди спячки. И я сказал себе, что это пустяк, просто забавная случайность, но это… это неправда. Муми-тролль снова трет лицо и протирает глаза, когда они начинают жечь. Он отказывается плакать, не при Снусмумрике. — Я кое-что понял прошлой зимой, и это… это… — Это что? — спрашивает уже тише Снусмумрик, словно съеживается. — Это дорожный дневник для нас, — отвечает Муми-тролль, закрыв глаза, как будто это смогло бы уберечь его от стыда того, что он наконец признал это. — Я хотел пойти с тобой. Я хочу пойти с тобой. Я только об этом и думал, и, — Муми-тролль неловко машет в сторону дневника, — там всё это записывал. Я не думал о том, чтобы покинуть долину, я думал о том, чтобы покинуть долину вместе с тобой. Здесь так невероятно тихо, но теперь, когда Муми-тролль начал, то, кажется, остановиться не может. Как будто облака, наконец, лопаются после слишком большого количества солнечных дней, как будто прорвало плотину в горной реке или какое-то другое великое стихийное бедствие. Муми-тролль продолжает говорить, и понимает, что у него перехватывает дыхание. — Мне мало смотреть, как ты уходишь, даже зная, что ты вернешься. Для меня этого больше недостаточно, — выпаливает Муми-тролль, и слова превращаются в ужасную кучу между ними, и Муми-тролль вынужден отвести взгляд, потому что... блин. Он плачет. — Я не хотел передумывать. Честно говоря, я даже не думал, что могу передумать. Но прошлой зимой, нет, даже осенью, меня осенило, что я не рад видеть, как ты уходишь каждый год. Муми-тролль хочет взглянуть на Снусмумрика, но обнаруживает, что не может заставить себя это сделать. Он пока не может смириться — разочарование, отчаяние. Муми-тролль знает Снусмумрика лучше, чем кто-либо. Он сбежит, как олень, который услышал выстрел, а Муми-тролль не сможет с этим смириться. Ему и так больно. — И я не мог понять почему, — говорит Муми-тролль, понижая голос, когда его охватывает смущение. А полный ужас перед собственной глупостью бушует, словно гневная волна. — Хотя нет. Вру. Я просто повторял себе, что не знаю почему, хотя на самом деле знаю. — Муми-тролль, — внезапно прерывает его Снусмумрик, и Муми-тролль слышит, как шуршит бумага. — Не надо. Муми-тролль невольно смотрит на него. Снусмумрик снова опускает голову, слишком крепко сжимая дневник обеими руками, и Муми-тролль видит, что страницы помялись. — Ты… правда не хочешь знать? — спрашивает Муми-тролль, внезапно чувствуя себя никчемным, как никогда. Это глубокое чувство пустоты. Снусмумрик вздрагивает, а Муми-тролль видит, как все его тело скручивается, и кое-что осознает: — Или ты уже знаешь, и просто не хочешь, чтобы я это сказал? — Ты не можешь просто... просто взять и сказать это, — шепчет Снусмумрик дрожащим голосом. Это так на него не похоже, и Муми-тролль подходит ближе, ибо как всегда, его к нему тянет. Снусмумрик этого не замечает. — Просто не можешь. Избавь себя от неприятностей и не делай этого. — Чего? — Я не могу… мы не можем... ох! — Снусмумрик внезапно поворачивается и пятится, прижимая дневник к груди. Снусмумрик качает головой, все еще пряча лицо. — Это слишком невозможно. Муми-тролль позволяет этим словам погрузиться в тишину между ними на мгновение, прежде чем ему становится ясно. Муми-тролль отступает от сделанного им маленького шага, глаза снова начинают слезиться, и на этот раз, когда он смеется, в голосе проскакивает рыдание. — А. Ясно. Муми-тролль снова смеется, хлопая себя лапой по влажной щеке. — Великая Морра, ну конечно, — говорит Муми-тролль, почти что в истерике от осознания. — Какой же я глупый тролль. И нет ничего более правдивого на свете. Муми-тролль позволил себе увлечься, позволил себе поверить в то, что ему все говорили, несмотря на то, что он знал Снусмумрика лучше кого-либо. Больше всего на свете он знал, что Снусмумрик никогда не чувствовал того, что чувствует Муми-тролль. — Невозможно, — говорит Снусмумрик, а Муми-тролль был так неосторожен, что позволил себе думать о чем-то другом, как и сказала дочь Мюмлы. Действительно, невозможно. Но... — Ты все равно послушай, — говорит Муми-тролль, вытирая лицо, будто это может помочь. Не может. — Я уже слишком далеко зашел, и я все равно никогда не умел прятать от тебя секреты. Снусмумрик наконец поднимает глаза. Муми-тролль никогда в жизни не видел, чтобы кто-то выглядел таким напуганным. Настолько, что он почти передумал говорить. Почти. — Снусмумрик... — Не надо, — снова говорит Снусмумрик, вновь поворачивая свое маленькое тело к Муми-троллю. У Муми-тролля болит горло от слез и всего несказанного, и он не думает, что когда-нибудь забудет, как выглядит Снусмумрик в тот момент. — Не говори того, о чем пожалеешь. — Я жалею об этом каждый день, — признается Муми-тролль. — Но только потому, что знаю, что это может причинить тебе боль. — Не так сильно, как я могу причинить боль тебе, — отвечает Снусмумрик, и Муми-тролль фыркает. — Ты не смог бы, — нежно говорит Муми-тролль. С этой ужасной, чудовищной любовью в голосе. — Я и не хочу, — яростно отвечает Снусмумрик, что так непохоже на его привычную тихую личность. — И это еще одна причина немедленно прекратить. — Не думаю, что получится. — Ты только сейчас так думаешь, — тихо говорит Снусмумрик, не улыбаясь, но Муми-тролль все равно чувствует, как от него исходит тепло. Он всегда чувствует, когда внимателен. — Но поверь мне, тебе нужен кто-то, кто гораздо лучше нечесаного мумрика. Ты этого заслуживаешь. Так что побереги свое сердце для этого кого-то. — Поберечь моё...? Снусмумрик, этот корабль давным-давно ушел, — слабо отвечает Муми-тролль, и лицо Снусмумрика бледнеет. — И забрал мое сердце с собой. — Муми-тролль, остановись. — Я больше не буду скрывать от тебя свои чувства, — отвечает ему Муми-тролль. — Уж лучше скрывай, — отвечает Снусмумрик, и это так ужасно слышать, что Муми-троллю это сродни удару. — Ты правда этого хочешь? — спрашивает он слабым голосом. Снусмумрик заламывает руки над дневником, свернувшись клубком поверх него, как будто его подвесили над горячим костром. — Муми-тролль, пожалуйста. Мне невыносимо слышать то, что ты никогда не скажешь дважды. Лучше вообще никогда этого не слышать. Совершенно сбитый с толку Муми-тролль замирает. Снусмумрик подносит руку к лицу, прикрывает рот и снова смотрит в сторону. — Что это значит? — Ты не должен этого говорить, Муми-тролль. Ты слишком хорошее существо. Если ты это скажешь, то решишь, что это всегда должно быть правдой, а со мной так не получится, да и я бы никогда не стал тебя об этом просить. Муми-тролль думает, что где-то оступился, потому что всё это не имеет ни малейшего смысла. — Почему ты думаешь, что это не может быть правдой? — спрашивает Муми-тролль, хмурясь, но Снусмумрик не отвечает ему. Его маленькая рука все еще зажимает рот, как будто физически мешая ему говорить дальше. — Снусмумрик, пожалуйста, посмотри на меня. Снусмумрик закрывает глаза и слегка качает головой. — Снусмумрик, — тихо говорит Муми-тролль, пересекая комнату. Он протягивает руку, берет узкое запястье Снусмумрика лапой, и осторожно отводит его ото рта Снусмумрика. Снусмумрик приоткрывает глаза, и Муми-тролль видит, какие они блестящие. Как латунные пуговицы. Муми-тролль мягко и тепло держит запястье Снусмумрика. — Ты... можешь мне сказать? Снусмумрик, кажется, на секунду перестает дышать. Муми-тролль другой лапой касается плеча Снусмумрика, чувствуя, как того пробирает дрожь. — Пожалуйста, Снусмумрик, — снова просит Муми-тролль, а его сердце бьется быстро-быстро. — Скажи мне. — Я не могу, — отвечает Снусмумрик с сильным акцентом на гласных, и, ох, как же Муми-тролль всегда это любил. Он любил, любил и любил. — Тебе нужно выбрать кого-нибудь другого, ты должен знать, что тебе следует выбрать другого. — Кто сказал? — Муми-тролль передвигает лапу так, что его пальцы переплетаются вместе с пальцами Снусмумрика. — Разве я не могу выбрать сам? Эта фраза сродни дождю после слишком большого количества солнечных дней. Прорыву плотины горной реки. Великой естественной вещи, которая извергается. Так же верно и прекрасно, как когда что-то стало слишком большим и нуждается в новом пространстве для роста. — Потому что я выбираю тебя, — говорит Муми-тролль, и глаза Снусмумрика снова закрываются, но на этот раз в этом что-то менее ужасное. Все тело Снусмумрика опускается ближе, его рука становится тяжелым грузом в лапе Муми-тролля, и только Муми-тролль готов нести его. — Я выбираю тебя, Снусмумрик. — Пожалуйста, — тихонечко отвечает Снусмумрик. — Пожалуйста, если ты это не взаправду... — Взаправду, — серьезно говорит Муми-тролль, и другая его лапа приближается к талии Снусмумрика. — Это правда сейчас, было правдой, когда всё началось, и, боюсь, будет правдой до самого конца. Снусмумрик отпускает дневник, и тот с тихим хлопком падает на пол. Его рука прижимается ладонью к груди Муми-тролля. Она неподвижна и дрожит над сердцем Муми-тролля. — И я... взаправду, — говорит наконец Снусмумрик, и у Муми-тролля внезапно кружится голова, как будто что-то взорвалось внутри него. Фейерверк всевозможных цветов. Снусмумрик сжимает пальцы Муми-тролля и притягивает его поближе, чтобы они прижимались друг к другу. — Настолько взаправду, насколько возможно. — Большего мне и не нужно, — говорит Муми-тролль, не переставая улыбаться. Он хотел бы, чтобы Снусмумрик не выглядел таким несчастным из-за всего этого, но это настолько похоже на него, что Муми-тролль не может не засмеяться. Снумумрик, кажется, не слишком впечатлен. — Чего ты смеешься? — Извини, просто ты выглядишь таким серьезным. — Потому что сейчас всё серьезно. — Да, я знаю, знаю! Но я так взволнован, что трудно вспомнить. А еще у тебя грязь на носу. Не совсем так, как я себе всё представлял. Если это возможно, Снусмумрик выглядит еще более недовольным, и это только сильнее смешит Муми-тролля. Муми-тролль отпускает сомнения и обнимает Снусмумрика обеими руками за талию, притягивая его как можно ближе. Их носы приближаются. Смех Муми-тролля гаснет, как свеча, а сердце бьется в горле. Он так близко к лицу Снусмумрика, что у него скоро косоглазие будет. — Теперь мне можно поцеловать тебя? — спрашивает Муми-тролль, чего он не собирался делать, но все равно хочет. На самом деле он потерял счет, как долго он этого хотел. Снусмумрик подпрыгивает, словно паук. — Оу. — Снусмумрик наклоняется вперед и снова отступает. Он выглядит так, будто балансирует на краю обрыва. — Возможно. Да, думаю, можно. — Ты не уверен? — Нет, — отвечает Снусмумрик, но его руки очень плотно впиваются в шерсть Муми-тролля, чуть ли не до боли. — И от этого мне еще больше хочется, чтобы ты это сделал. — Ты бесстрашный, — говорит Муми-тролль, и сейчас он колеблется, затягивая паузу, потому что что, если это не так, что, если это не то, о чем он подумал? Что, если Снусмумрик не уверен, потому что ему это не нравится? Но ни одной из этих мыслей недостаточно, чтобы остановить сердце Муми-тролля, которое все равно бьется от жажды попробовать. — Храбрый у нас ты, — говорит Снусмумрик, опуская глаза до кончика носа Муми-тролля. Это удар под дых в лучшем смысле. — И всегда таким был. — Храбрый или глупый. Или что-то в этом роде. — Или что-то в этом роде, — тихо повторяет Снусмумрик, и, может быть, дело в том, насколько маленьким он кажется или как приятно на него смотреть, но Муми-тролль наклоняется вперед с закрытыми глазами, прежде чем успевает себя остановить. Их носы соприкасаются, и Муми-тролль никогда раньше этого не делал. Он целовал фрекен Снорк в щеку, миллион раз видел, как целуются его родители, но ничто не приготовило его к тому, каким теплым он внезапно становится. Он горит, аки переваренный чайник. У Снусмумрика такой маленький нос, да и вообще маленькое лицо, что Муми-тролль ощущает себя так, будто он чувствует его всем кончиком носа. Когда Муми-тролль отстраняется через несколько долгих секунд, он не может даже заставить себя открыть глаза. У него аж перехватывает дыхание, и он готов простить своих родителей за то, как они позорятся, если так будет каждый раз... Его мысли останавливаются как вкопанные, когда он чувствует странное ощущение, когда Снусмумрик снова сокращает расстояние и прижимает то, что похоже на его губы, к кончику носа Муми-тролля. Глаза Муми-тролля открываются и видят, что Снусмумрик снова отступил, а его щеки яростно краснеют. Сердце Муми-тролля переворачивается, как блин, подогреваясь с обеих сторон, когда он понимает, что только что сделал Снусмумрик. — Это был поцелуй мумрика? — Что-то вроде того, — приглушенно отвечает Снусмумрик, кажется, очень смутившись. — Извини, не удержался. — Надеюсь, ты никогда не захочешь сдерживаться, — серьезно говорит Муми-тролль и снова начинает смеяться. Снусмумрик хмурится. — Извини, я просто... я просто очень счастлив. Снусмумрик моргает и протягивает руки вверх, чтобы погладить Муми-тролля по щекам. Он повсюду мягкий, и так хорошо вписывается в то место, где Муми-тролль его притянул к себе. — Великолепное создание. Муми-тролль усиливает хватку и поднимает Снусмумрика, который пищит от удивления, когда Муми-тролль начинает его крутить. Это было слишком внезапно, и Муми-тролль чувствует, что они вот-вот рухнут, но ему удается удержать их в вертикальном положении. Один из ботинок Снусмумрика слетает на повороте, и Снусмумрик смеется — этот задыхающийся, веселый звук, который Муми-тролль хотел бы слушать всегда. Какой же это подвиг — настолько рассмешить Снусмумрика. Они оба все еще смеются, как вдруг кто-то спускается по лестнице, услышав суматоху. — Чем вы тут занимаетесь? — рявкает Малышка Мю с перил. Она смотрит на них сквозь решетку. — Смеемся, — весело отвечает Муми-тролль, все еще держа Снусмумрика в руках, а Снусмумрик втягивает голову в плечи, но улыбается. — Тебе тоже стоит попробовать для разнообразия. Малышка Мю продолжает хмуриться, прежде чем издать преувеличенный хрипящий звук из глубины горла. — Хемулевы хвосты, ну наконец-то! — говорит она, снова изображая тошноту. — Знаете, такие вещи стоит за закрытыми дверями делать. Никто не хочет вот это видеть! — Совершенно верно, так что просим нас извинить, — отвечает Муми-тролль, и Снусмумрик снова громко смеется. Муми-тролль не думает, что когда-либо в своей жизни был рад звуку. Малышка Мю их не оставляет наедине. Вместо этого она швыряет в них пригоршню гальки, Морра знает, где она её только раздобыла. Кажется, она никогда не ходит без того, что можно бросить в сторону Муми-тролля, если она должным образом мотивирована. Маленькие камушки попадают Муми-троллю прямо в бок, и хоть они слишком легкие, чтобы оставить синяк, всё равно чувствуется. — Вы оба абсолютно отвратительны, надеюсь, вы это знаете, — чопорно заявляет Малышка Мю, явно будучи выше всей этой ерунды. — Лучше заканчивайте то, что вы тут начали, я не собираюсь еще сто сезонов терпеть ваш плач друг по дружке. — Я вообще не плакал! — рявкает Муми-тролль, защищаясь, поскольку он очень даже плакал. Много раз. Но он не хочет, чтобы Снусмумрик знал об этом. Муми-тролль ставит Снусмумрика на пол и видит, что его лицо снова стало пустым. Тот взгляд Снусмумрика, который говорит Муми-троллю о том, что он думает о чем-то далеком и, вероятно, слишком сложном для Муми-тролля. Выражение лица нацелено на Малышку Мю, которая смотрит на него в ответ. Взгляд длится всего мгновение или около того, но Муми-троллю кажется, что эти двое только что поговорили без его ведома. А потом все кончено. Малышка Мю издает еще один неприятный рвотный звук, прежде чем убежать обратно по лестнице. Муми-тролль выжидает секунду, прежде чем решить, что ему всё равно. Все равно с этим ничто не сравнится. — Итак, — говорит Муми-тролль, начиная с храбростью в голосе, в который закрадывается неловкость, когда Снусмумрик встречается с ним взглядом. Теперь они стоят отдельно друг от друга, и Муми-тролль не знает, как попросить, чтобы они... так не стояли. — Что теперь? — А сейчас должно что-нибудь быть? — Ну… я бы хотел… понимаешь... — Муми-тролль с треском провалился с ответом, и от смущения он невольно весь распушился. Он тут же пытается пригладить шерсть, пытаясь притвориться, что он чешет шею. — Божечки, можешь себе представить? Я понятия не имею. Снусмумрик пожимает плечами. — Я тоже. — Но у тебя всегда есть план! — Да неужели? — спрашивает Снусмумрик, наклоняя голову, и Муми-тролль фыркает. — Отсутствие плана — это сам по себе план, — говорит Муми-тролль, и Снусмумрик хмыкает, пощипывая подбородок. — В таком случае, — говорит Снусмумрик, протягивая руку. Муми-тролль принимает её и знает, что слишком сильно её сжимает, но Снусмумрик, похоже, не возражает. — Давай посмотрим, куда нас приведет этот день. — День приведет нас под дождь. — Мы и так уже мокрые, — замечает Снусмумрик, и Муми-тролль просто обязан вновь его поцеловать. Он делает это быстро, слишком быстро, и они неловко сталкиваются друг с другом, но это восхитительно. Как терпкая ягода, как теплый кофе, как... как... Как что-то слишком великолепное, чтобы этим можно было насытиться. Муми-тролль задерживает дыхание, когда их носы прижимаются друг к другу, и он выдыхает, когда они отстраняются, держа Снусмумрика так крепко, как будто он вот-вот исчезнет. — Ну, полагаю, раз уж заварил кашу, так не жалей масла, — говорит Муми-тролль, имея ввиду дождь, но Снусмумрик хитро щурится и косо улыбается. — Тогда давай заварим целую кастрюлю. А лучше вообще котел, — поддразнивает Снусмумрик и ускользает, пробежав при этом руками по рукам Муми-тролля, чтобы взять его за лапы. Снусмумрик вытаскивает Муми-тролля под дождь, в темный вечер, который накрывает их, как одеяло. И Муми-тролль целует его снова и снова. И снова до тех пор, пока Муми-тролль не начинает задаваться вопросом, выветрится ли когда-нибудь запах кожи Снусмумрика из его легких после дождя и надеется, что никогда не выветрится.