We are made from broken parts.

Gene Deer - Midnight Healing 1942 год Они наконец разошлись в разные стороны. И каждый ощущал за собой какой-то шлейф недосказанности. Выглядевший словно кот, объевшийся сметаны, Джек потопал на урок Зельеварения. Тело приятно ныло после того, что с ним творили шесть часов назад, и хотя глаза слипались от недосыпа, подростковый организм чувствовал себя невероятно свежо и сладко. Джек решил, что Слизнорт с его котлами и склянками могут подождать, а потому свернул покурить перед парой в опустевший Внутренний двор. В этом году слишком рано начал падать снег. Было только начало октября, а весь замок уже накрылся белым пуховым одеялом, которое сдувало при малейшем порыве ветра. Каменная кладка двора была покрыта тонким слоем льда и Альфард, поскользнувшийся там однажды, умудрился угодить в Больничное крыло со сломанным запястьем. Ни ветер, ни холод, ни лед не имели никакого вреда для Фроста. Он в одной рубашке спокойно шел к клуатру с тем, чтоб примостить на парапете задницу. Перекинутая через ремень сумки школьная мантия подметала собой снег с плит. Джек, запрыгнув на каменный подоконник, закурил сигарету, прислонился спиной к колонне и довольно сощурился, глядя на солнце и предаваясь воспоминаниям. Для Джека это была самая странная в его жизни ночь с девушкой. Нет, понятное дело, у него этих ночей было не так уж много... пятнадцать лет же всего парню. Но из тех, что были, эта - самая непонятная и захватывающая. Все случилось после празднования дня рождения Юджина. Парень он довольно общительный, поэтому в гостиной Когтеврана собрался весь мил свет: начиная от четверокурсниц Пуффендуя, заканчивая шестикурсниками Слизерина. Фитцерберт каким-то образом заколдовал бронзовый молоток в виде орла на двери так, что тот вместо того, чтобы задавать привычные каверзные вопросы на эрудицию, впускал приходящих после того, как рассказывал пошлые и смешные частушки. Когда Фрост пришел в пункт назначения, немного опоздав из-за очередной отработки, внутри уже творился настоящий хаос: куполообразный потолок с расписными звездами дрожал от топота нескольких десятков тел; изящные арочные окна выдавливались наружу из-за оглушающе громких звуков резвой джазовой музыки; многие напились и сосались по углам; те, кто еще не потеряли способность стоять на ногах, танцевали, будто в последний раз в жизни. Девушки в ярких летящих платьях, в чулках, с переливающимися в свете свечей украшениями и с искрящимися улыбками шустро перебирали точеными ножками на невысоких каблуках; парни, все как один, в подтяжках, рубашках с закатанными рукавами и классических брюках, подхватывали их и вытворяли с ними такие трюки, что абсолютно деревянный в танцевальном навыке Джек невольно засмотрелся на сие представление, застряв около двери. В этот вечер не имела значение расцветка галстука. Все забыли о межфакультетских конфликтах, что раздирали своды Хогвартса с начала его существования. Блэк сидел за столом в окружении шестикурсников с Гриффиндора и они о чем-то болтали и смеялись, попивая алкоголь и косясь на стайку девочек неподалеку. Эти же девочки грызли соломинки в высоких стаканах, подпирали стены и, как они думали, незаметно поглядывали на парней в ответ, делая вид, что их это не волнует. Джек отыскал глазами Юджина. Тот стоял в другом конце гостиной около лестниц, ведущих в спальни. По его состоянию было видно, что он перешагнул порог трезвости рюмки четыре назад, потому как он попытался опереться о стенку рукой, но промахнулся и чуть не улетел носом в перила. А еще он разговаривал с раздирающе очаровательной Эльзой в шелковом ночном халате и с распущенными волосами. Она была без макияжа, в тапочках, и выглядела в приглушенном свете факелов так по-домашнему уютно, что Джеку пришло в голову сильное странное желание уткнуться носом в ее волосы и просидеть наедине в обнимку перед камином всю ночь. Однако ее милое лицо было искажено хмурым тяжелым взглядом, и было понятно, что их беседа с Фитцербертом не очень дружелюбна. Фросту пришлось обойти гостиную по кругу, прижимаясь к стенам, чтобы не наткнуться на танцующих. По пути он несколько раз врезался в кого-то, постоянно здоровался со знакомыми, даже прихватил со столика оставшийся на удивление полным стакан с бренди. Глотнув обжигающий напиток, он повел плечами и подошел к другу и девушке, которую он любил больше кого-либо в этом мире. Когда до них оставалось пара метров, прямо перед Джеком возник высоченный парень, которого обильно стошнило в ближайшую вазу. Эльза посмотрела на незнакомца с отвращением и жалостью, а после, глядя на Юджина, тыкнула в выворачивающего свой желудок парня рукой, как бы намекая "о чем я тебе и говорила". - Почему ругаетесь, дети мои? - наставническим тоном поинтересовался Джек, обхватив рукой плечи Малфой, но она раздраженно скинула его ладонь. - Наша староста жалуется, что я разлагаю общественный строй и порядок, - пьяный в стельку Юджин попробовал сделать серьезное выражение морды лица, но через секунду прыснул и обвел рукой гостиную. - А еще порчу антураж этого замечательного места своими попойками. Приходилось громко кричать, потому что звуки саксофона из радиоприемника, увеличенные волшебством в своей громкости, не давали услышать человека, даже если тот стоял в шаге от тебя. - Ну же, Эльза, не будь букой, - Джек все же схватил Малфой за ладонь и попытался крутануть ее вокруг своей оси. - Выпей, расслабься, и пойдем потанцуем. Эльза от такого неожиданного проявления прыти со стороны слизеринца чуть не упала, но вовремя удержалась на ногах, опершись о перила. - Во-первых, я не умею танцевать... - не моргнув глазом, солгала она. - Я тоже, - радостно заорал Джек, выпивая остатки бренди и ставя фужер на столик. - Во-вторых, вы что, с ума сошли? Завтра понедельник, нам всем на пары, а вы тут вакханалию устроили. Не хотите сами на уроки являться, так имейте уважение хоть к нам - нормальным людям. Вы спать мешаете. Эльза слегка обиженно скрестила руки на груди так, что у ее сливочного халата чуть-чуть углубился вырез и Фрост на секунду (честно, всего на долю секунды... или на десять) потерял нить разговора. Он толком не помнил, в какой же момент ее полюбил. Возможно, в тот день, когда он впервые увидел ее на платформе - такую красивую одиннадцатилетнюю девочку, уже тогда казавшейся много старше своего возраста, в тонком платьице и шляпке, в компании строгого отца и милой, явно беременной на последних сроках матери, которая держала младшую дочь за руку; возможно, в тот год, когда у него на третьем курсе начал ломаться голос и он ходил весь усыпанный прыщами, а на нее, просто идущей по коридору, уже тогда оборачивались парни - он в том числе; быть может, когда в четырнадцать у него разбушевались гормоны, и он впервые заметил, что Эльза - девушка, что у нее внезапно выросли сиськи и удлинились ноги... Он не знал этого, знал только, что жизнь бы отдал за то, чтобы она хоть раз посмотрела на него так, как он постоянно смотрит на нее. И сейчас, стоя в запруженной студентами гостиной, чувствуя, как под ногами трясется пол, и глядя на складку между нежных грудей Малфой, ему жутко сильно захотелось прижать ее к себе и не отпускать никогда. Несмотря на весь апломб, который он преподносил другим, как главную сторону себя, он все же был очень чувствительным. Это походило на болезнь. - А я что, не наложил заглушающие чары? - притворно удивился Юджин (Джек медленно вынырнул из воспоминаний) и хлопнул себя по лбу, разлив на пол половину содержимого своего бокала. - Упс, промашечка. Щас все будет. Он пошел искать свою волшебную палочку по всему помещению, выпытывая у окружающих это настолько громко, что аж получилось заглушить звуки музыки, и раскачивался так, будто ходил по корабельной палубе. Джек хотел было ему сказать, что палочка торчит у него из заднего кармана штанов, но Юджина в этот миг утащила радостно вопящая толпа сокурсников в центр танцпола. Парень, глядя, как именинника поднимают на руки и несут по всей гостиной с криками "С днем рождения!", здорово развеселился и, засунув руки в карманы, принялся в порыве энтузиазма от души доставать Эльзу: - Малфой, Малфой, Малфой, Малфой... - Фрост, Фрост, Фрост, - передразнила его Эльза и чуть запрокинула голову. - Сколько раз я просила тебя так не делать? - Что не делать? - слегка опьяневший Джек низко склонился прямо над ней и расплылся в улыбке. - Не раздражать. - Кого не раздражать? - Меня. - А что не так с тобой? Эльза зарычала от безысходности. Джек фыркнул и призвал с подоконника почти пустую бутылку Jack Daniel's. - И чего ты прицепился к моей фамилии?.. - она с досадой обвела глазами гостиную и облизнула пересохшие губы. Джек сглотнул, взглядом поймав мелькнувший розовый язычок, но тем не менее ответил: - Думаешь, тебе не повезло? Вон, гляди, в мою честь виски назвали, и не жалуюсь же, - он ожидал, что на его реплику она хоть как-то отреагирует - смешком ли или закатившимися глазами, но Эльза все продолжала кисло смотреть на трясущих своими телами подростков, а потому он продолжил, стараясь не терять мгновение близости. - К тому же, твою древнюю, как трусы Мерлина, фамилию я произношу отнюдь не из высшего желания. - А зачем тогда, позволь узнать? - Я думаю, тебе она не идет. - Это почему же? - Эльза уже ждала от него какое-нибудь очередное обидное или грязное высказывание, отчего слегка удивилась, когда он, причмокнув губами, ответил: - Тебе бы больше подошла моя фамилия, - Джек достал сигарету и закурил, предложив одну Малфой, но та отказалась. - Эльза Фрост... Миссис Фрост, как тебе? Звучит, да? Можно бы устроить. Он снова склонился над ней, серьезно глядя прямо в два глубоких озера перед ним и, словно дракон, выдыхая дым из носа. Эльза терпеть не могла запах табака, поэтому шарахнулась назад, врезавшись спиной в тележку на колесах, на которой жалобно звякнули бокалы. Но перед этим на долю секунды, помимо навязчивого тошнотворного запаха никотина, она успела почувствовать непонятный мужской морозный аромат, от которого у нее почему-то кожа покрылась мурашками... - Я пошла спать. И она развернулась, явно намереваясь уйти, однако, словно ей назло (и к вящему удовольствию Фроста), из динамика радиоприемника полилась тягучая жаркая музыка и пробирающий до дрожи гортанный голос. - Пошли танцевать, - это был не вопрос. Парень просто взял ее за руку и повел в центр гостиной, где уже разбились по парам другие студенты. Эльза растерянно захлопала глазами и попыталась слабо воспротивиться твердо намеренному с ней покружиться в обнимку Джеку. - Я же сказала, я не умею танцевать. - Дорогая моя, - Джек резко тормознул и с участвующей ухмылкой деликатно приобнял опешившую Малфой за талию. - Ты же чертовых голубых кровей. Полагаешь, я правда поверю в то, что ты не умеешь танцевать, в то время как вас, леди, обучают всему на свете, начиная от верховой езды, заканчивая рисованием? Она мысленно чертыхнулась. Он, заметив смятение в ее взгляде, мягко взял ее руку и повел в неуклюжем медляке. - Еще оправдания будут? Эльза завертела головой вокруг и ее глаза зацепились за нарядное яркое платье одной из девушек. - Я неподходяще одета, - решительно сказала она и топнула ножкой, как бы ставя на этом точку, а затем, чуть-чуть зардевшись, тихо добавила. - Если быть начистоту, то я почти раздета. - Я был бы не против увидеть тебя без этого "почти", - похабно улыбнулся парень. Эльза покачала головой, поджав губы. Какая-то девчонка, разрядившаяся в пух и прах, одарила стоящую в одном халате Малфой назидательным и надменным взглядом. - А если серьезно, кому какое дело до того, как ты одета? - он прижал ее покрепче к себе. - Мне нравится как ты выглядишь, а на мнение остальных тебе должно быть все равно. Эльза зло подумала, как же легко ему было твердить это, когда ни разу в жизни он не терзался мыслями о том, что делает что-то неправильно. В то время как саму девушку со дня ее рождения заставляли стремиться к совершенству - уметь все и при этом быть послушной безропотной рабой, - он целыми днями занимался тем, что просто развлекался. Был обычным ребенком, потом обычным подростком. Говорил, что хотел, одевался, как того сам хотел, и никто не стоял над душой, ввинчиваясь в душу едкими словами о том, что из него ничего путного не выйдет, если он допустит хоть малейшую ошибку. Редкие дни в поместье Малфоев она помнила себя счастливой. Да, у нее было все: коллекционные куклы в детстве, изобилие еды за обеденным столом, большая часть из которой позже оказывалась на помойке, и дорогущая одежда, сшитая на заказ лучшими магическими портными. У нее было всего в избытке, но не было самого главного, того, что просто необходимо, когда ты - пятнадцатилетний ветер. Свободы. Ей хотелось бы хоть раз набраться смелости и вырваться из клетки, в которую она была заточена по праву крови с самого рождения. Хотелось вкусить плоды воли, понять, каково это - принимать решения самостоятельно, а не жить по расписанным за тебя с рождения правилам и указкам. Но, при всем ее диком влечении к независимости, зачатки бунтарства напрочь перекрывал страх перед неизвестным. Эльза знала, что проводит свою жизнь на лезвии ножа - ей на это постоянно открыто намекал отец. Говорил, что неосторожный шаг в сторону, и она бесповоротно умрет для своей семьи. А кроме родителей и своей громкой фамилии ей держаться было не за что. В этом смысле она очень сильно завидовала Анне, которая нашла в себе силы и храбрость, чтобы противостоять суровым законам чистокровного мира. Все же, кажется, отец ей врал, потому что Анна по-прежнему спокойно жила у них дома, ела с ними за одним столом. Да, для отца она перестала существовать, но Эльза не сказала бы, что это плохо, ведь младшей Малфой не доставались все колкие фразы и замечания, что беспрестанно слушала в свой адрес сама Эльза. Окунувшись с головой в свои мысли, она и не заметила, что уже примерно минуту стояла, прильнув к торсу Фроста. Одной рукой обнимала его за плечо, другую сжимал он сам и, Мерлин, его правая рука... так нежно и любовно обхватывала ее талию, будто она была сделана из хрусталя, а он боялся сломать ее. Когда он начал поглаживать ее длинные распущенные волосы, Эльза вмиг почувствовала себя так уютно и тепло, будто у нее в груди разлилась банка горячего сиропа. Она, как котенок, ткнулась носом в его шею, продолжая топтаться на месте и вдыхать теперь уже не такой бесящий запах табака и холода. Она доверилась ему. Впервые в жизни. Джек медленно умирал от счастья. Почему-то именно в этот момент, в переполненной людьми гостиной, к нему вдруг пришло безнадежно опоздавшее понимание, что все те ситуации, когда он пытался кадрить ее - дерзко и вульгарно, - были неправильными. И вообще, он внезапно почувствовал себя таким идиотом, что, вернись он с помощью Маховика Времени на полгода/год назад, хорошенько дал бы себе в нос за такую недогадливость и хамство. Ну откуда же он знал, что через считанные секунды, когда прозвучит последний аккорд, и что он, то ли боясь упустить тот шаткий миг единения, который наконец произошел между ним и его девочкой, то ли, наоборот, решив, что лучшего случая больше может не подвернуться, он все испортит своим пламенным порывом к ее губам. И что после того, как она, словно опомнившись, в ужасе отшатнется от него и убежит в спальню очертя голову, он так и будет третировать ее своими бесстыдными подкатами еще долгое-долгое время. Комнату снова наполнили пляски и шум, но у Фроста же очень громко стучала кровь в ушах. Он отошел к стене, схватил оставленную на книжной полке бутылку и, зажмурившись, глотнул сразу половину от того, что там было. Виски был теплый и невкусный. Разбухшим сознанием Джек подумал, что здорово было бы раздобыть льда (он аж забыл, что может сотворить его сам - вот насколько ему было плохо), и только эта мысль постучалась к нему в мозг, как он залпом выпил остатки. Потом кто-то притащил еще с полдюжины бутылей рома. И одинокого опечаленного слизеринца понесло. Он едва мог стоять на ногах и в своем состоянии уже даже не пытался заигрывать с девчонками. Только держался в стороне, глотал горькое пойло и безразличным плывущим взглядом оббегал присутствующих. К Юджину он не лез: тому явно было не него, ведь он сидел в окружении трех прехорошеньких девиц, которые громко смеялись над каждой его шуткой. Альфард куда-то исчез. Как полагал Фрост, скорее всего, нашел компанию на ночь. В остальном же, Джек больше ни с кем близко не общался. И не кому было вывалить весь сумбур, что сейчас творился у него внутри. Когда очередной стакан почти опустел, Джек подумал, что хочет спать и что его тошнит. Оттолкнувшись от стены, он неловко качнулся вперед-назад и, запутавшись в ногах, завалился на какую-то рыжеволосую девушку. Остатки рома в стакане обрызгали ее темно-синий приталенный сарафан. Девушка выругалась и схватила стопку салфеток, промокая огромное, расплывающееся на груди, пятно. - Совсем охерел? - странно, но она выглядела очень красивой, особенно когда сердилась. И даже когда ругалась. Джек, вдохновившись таким обществом, включил максимум своего обаяния и просиял в улыбке, от которой у большинства представительниц женского пола тут же намокали трусики и слетали платья. - Глубоко извиняюсь, - он тоже взял салфетку и, осушая пятно, заодно скрыто пощупал ее бюст. Бюст не подвел. Казался даже больше, чем выглядел в этом наряде. - Вот черт, а... Это же даже не мой сарафан. Впервые решила одеться как девушка, и на тебе... Спасибо, мать твою, - незнакомка зло выглянула из-под нависающих на ее глаза кудряшек. - Ой, да брось, весело же, - Джек расправил спину, выкатив грудь колесом, и стал жутко похож на павлина. - Я знаю только один способ быть мокрой в час ночи, и чтобы это было весело. И это - не он! - она откинула с лица волосы и присела на подлокотник диванчика, яростно выдув напиток из бокала. Похотливо улыбнувшись, Фрост придвинулся максимально близко, как только мог, и наклонился так низко, что чуть не столкнулся с ней носом. - Как тебя зовут, прелестное создание? У "прелестного создания" были выразительные зеленые, как у кошки, миндалевидные глаза и россыпь веснушек на переносице. Она была довольно миленькой (не сравнить, конечно, с той, которая час назад ускакала вверх по лестнице), с лисьими чертами лица и узкими бровями, темно-рыжей дымкой подчеркивающими чистый лоб. - Мерида, если так интересно. Вдруг из хамоватой стервы она превратилась в миролюбивую смущенную девчушку, и Джек мысленно поставил плюс один пунктик к своей неотразимой харизме. Он и представить не мог, что Мерида сейчас рассматривала его исключительно как объект для удовлетворения в эту ночь. И что, в принципе, они оба пришли сюда за одним и тем же. - Я Джек, очень приятно познакомиться. ___ Данброх в постели оказалась настоящим мастером своего дела. Еще ни с кем ему не было настолько хорошо, а потому он обкончался, как последний слабак, уже через семь минут после начала. А когда она слезла с него - потного и задыхающегося - на горячие скомканные простыни, он нетерпеливо и открыто начал намекать, мол пора бы ей валить отсюда. На это Мерида лишь послала его на три веселые буквы и, сказав, что она хочет спать и что ей лень тащиться до башен Гриффиндора, отвернулась так резко, что Фроста по лицу хлестанули жесткие кольца волос, и накрылась одеялом с головой. Джек слегка прифигел, но перечить не стал, сообразив, что ему же обойдется дороже. Он опустил спину на пышную кровать и подвинулся поближе к гриффиндорке, так как одеяло было всего одно, а она забрала добрую его часть. Они находились в Выручай-комнате и, ей-богу, Фрост бы ни за что в жизни не раскрыл ей тайное место их мальчишеской компании, но в слизеринской комнате пятикурсников собрался весь честной народ. А Мерида наотрез отказывалась перепихнуться в каком-нибудь пустом кабинете. Но ведь перепихнуться-то хотелось. Особенно после такого сокрушительного провала в любовном поприще на поле под названием "Эльза Малфой", из-за которого было жизненно необходимо самоутвердиться. Однако ожидаемое облегчение так и не наступило. Вслед за ощущением легкости в теле пришла тяжесть в голове и Джек, промаявшись без сна в постели минут десять, тихо поднялся с кровати и в одних трусах пошел к окну курить, размышляя, как было бы неплохо научиться заклинанию Забвения, дабы не мучиться мыслями о том, что девчонка может всем растрепать о его дражайшей Выручай-комнате. Еще минуты через три, когда сигарета истлела, он заключил, что все-таки хочет пойти на завтрашнюю пару по Зельям, и через силу решил отправить свой бодрствующий мозг спать. Но уснуть так и не получилось, поскольку только он забрался под одеяло и прижался к спине Данброх, его дружок, видимо, почувствовал перед собой округлости задницы и пришел в боевую готовность. Мерида, как оказалось, не спала вовсе, потому что только ощутив, как что-то упирается в нее сзади, скинула одеяло и проворно оседлала Джека. В эту ночь они почти не спали, лишь трахались, как кролики, до самого рассвета. И когда затуманенным сонным умом Джек под утро закрыл глаза, он подумал, что был бы совсем не против пообщаться с этой гриффиндоркой еще. Утром он проспал начало пары, однако проснулся в очень благодушном расположении, хотя слегка кружилась голова, а во рту была привычная похмельная жажда. Сидя на подоконнике, он неторопливо пил воду, курил и с ленцой разглядывал узкую спину Мериды, пока та натягивала вчерашний смятый сарафан. После пробуждения у нее на голове творился настоящий кавардак: казавшиеся вчера упругими кудри сегодня выглядели так, будто Мериду крепко шандарахнуло током. - У тебя шевелюра как куст, - вслух заметил он, рукой указав в сторону ее головы. - Спасибо. - Мои слова не были комплиментом. - А мои слова не были благодарностью. - И что, ты с этим ничего не сделаешь? - Слушай, мистер тактичность, - она слегка раздраженно откинула треклятые волосы с глаз и уставилась на Джека, уперев руки в бока. - Во-первых, чтоб ты знал, девушкам такое не говорят, но ввиду того что мне срать, я пропущу твои слова мимо ушей. Во-вторых, да, я выйду из этого места в таком виде, потому что после вчерашнего мне море по колено. И, в-третьих, попрошу не рассказывать никому о том, что здесь было. Иначе я отрежу тебе яички: одно или оба. Все понятно? Вместе они вышли в продуваемый ветрами, залитый утренним солнцем пустой коридор. Резная дверь за ними с мягким стуком всосалась в стену и через секунду словно растворилась в ней. - Ты всем угрожаешь так по-детски, чтобы тебя всерьез вообще никто не воспринимал? - хмыкнул Джек, доставая вторую сигарету и протягивая пачку Мериде. - Я не шучу. На деле это выглядит гораздо хуже, чем звучит, - она невинно улыбнулась и прикурила от зажигалки парня. - Ладно уж, любительница условий. Никому ни о чем не скажу, но с уговором: мы с тобой встретимся еще. Может, не раз. Как тебе идейка? Он взглянул на нее из-под челки и приподнял бровь. Она уставилась в ответ и выдавила кривую улыбку. - Посмотрим. ___ Когда Фрост докурил и уже, кажется, даже начал чувствовать, как у него отваливается мягкое место, то неторопливо пошел в подземелья на урок, полной грудью вдыхая сырой запах влажных стен. Первым делом, как только Джек вошел, то заметил ее. Она стояла с учебником в руках и внимательно вчитывалась в буквы, но едва скрипнула дверь, ее взгляд тут же метнулся к парню в проеме. Долю секунды она шарила глазами по его лицу, а после, вспыхнув, скрыла лицо завесью белоснежных волос, которые благодаря неверному свету факелов словно переливались золотом. - А-а-а, мальчик мой, вы что-то опаздываете, - хохотнул Слизнорт, шутливо пригрозив Джеку пальцем. - Стоило бы отнять у вас баллы, но мне тут донесли, что у мистера Фитцерберта вчера был день рождения, так что я все спишу на послепраздничное недомогание. К слову, вы не знаете, где он? Джек удивленно приподнял брови, застыв у двери. Юджина не было, но этого стоило ожидать - после того, сколько Джек выхлебал прошлой ночью (а ведь он заявился, когда вечеринка уже шла полным ходом), странно, что он в принципе смог отскрести свою тушу от мягких перин, не говоря уж о Юджине. Он отрицательно помотал головой, боясь, что если раскроет рот, то весь кабинет затопит запахом перегара из его рта. - Не стойте же столбом, проходите. Сегодня мы продолжаем изучение умиротворяющего бальзама. Откройте страницу... Джек протопал к Альфарду, стоящему у огромного пустого котла и покачивающемуся с пятки на носок. По воле случая их парта была как раз позади Эльзы с ее одногруппницей. - Ты во вчерашнем прикиде, - уловил Блэк. - И в комнате не появился. Веселая была ночка? - Естественно, - хмыкнул Джек, а затем негромко, но так, чтобы Малфой слышала, добавил, немного рисуясь. - Да чтобы я ушел с празднества без девушки? Джек не мог сказать, что хотел сделать ей больно, но когда ее плечи после последней фразы слегка вздрогнули, он почувствовал слабое мстительное удовлетворение. - Ох, покоритель женских сердец, как же я тебе завидую, - бесстрастно бросил Альфард. - Еще больше буду завидовать, когда ты сходишь за чемерицей и крысиными хвостами для зелья. - Почему я? - Ты стоишь ближе к шкафу. - На полшага! - Я же говорю, буду завидовать. Джек вздохнул и поплелся к высокому деревянному шкафу, рядом с которым уже толпились ученики. Он увидел, что Эльза хотела было сделать то же самое, но остановилась, пропуская Джека и давку около полок с ингредиентами. Почему-то это нежелание с ним соприкоснуться Фроста ужасно разозлило. Вечером прижималась к нему, а теперь нос от него воротит! Он нагло схватил все, что было нужно, прямо перед носом какой-то мелкой когтевранки и резко дернулся назад, но не заметил небольшой котел, стоящий сзади, и с гвалтом, эхом отдающимся по подземелью, опрокинул его. Слизнорт, вскрикнув, обернулся на шум. Джек стоял, широко расставив ноги, пока зелье, словно на последнем издыхании, текло к его ботинкам. Над перламутровой пленкой закручивался спиралью пар. - Ох, простите меня. У него заляпались брюки и подол мантии. И вообще, Джека передернуло от отвращения, когда он подумал, что зелье, особенно на одежде, выглядит, как мужское семя. - Ничего страшного, Джек, ничего страшного. Гораций Слизнорт лихо (насколько позволял ему его внушительный живот) промчался между партами и заклинанием заставил пролитое зелье вернуться обратно в котел, а сам котел запрыгнуть на стол. Но шокированный Джек за секунду до того, как пол и его одежда снова стали чистыми, чуть не упал, лишь почувствовав исходивший от паров во сто крат усиленный аромат апельсина, сырости и... Эльзы. - Профессор, что это было? Слизнорт удивленно глянул на ошарашенного Фроста глазами, а затем, понимающе улыбнувшись, ответил: - Это Амортенция. Мы проходили ее вчера с учениками шестого курса и вот, не убрал в нужное место, о чем теперь сожалею. Джек прошел к Альфарду, будучи все еще слегка сбитым с толку. Проходя мимо Малфой, на долю мгновения замедлился, вглядываясь в ее старательно отвернутое от него лицо и улавливая носом тонкий аромат древесных духов, а затем тихо выругался и кинул на стол связку чемерицы. Спиральный пар все продолжал закручиваться над котлом, наполняя кабинет в подземелье просто крышесносящим сочетанием запахов.

***

Спиральный пар все продолжал закручиваться над котлом, наполняя кабинет в подземелье просто крышесносящим сочетанием запахов. У Эльзы Малфой была целая куча проблем и одна огромная путаница, связанная с невыносимым слизеринцем. С того дня рождения Фитцерберта прошел ровно год и каждый день в ее светлой головке нет-нет, да и промелькнет хоть на секунду мысль о Джеке. А ведь лет в двенадцать она пообещала себе не влюбляться ни в кого, ведь ей все равно пришлось бы выйти замуж за незнакомца. Так было с тысячами женщин до нее. Так было с ее матерью. Когда Брутус находился в разъездах (по работе - в официальной версии; у любовниц - как знали все), Марисса за семью замками тихим голосом рассказывала дочерям про свою юность: про преподавателей и сокурсников, про смешные нелепые инциденты и про единственную любовь. В школе у нее был молодой человек, с которым она проводила все свое время и, как говорила со светящейся в глазах радостью и тоской Марисса, это были последние дни, когда она была безгранично свободна и счастлива. Потом в конце седьмого курса ее выдали замуж за состоятельного двадцатипятилетнего завидного холостяка Брутуса Малфоя, о былой пылкой любви пришлось забыть, и с тех пор единственными источниками света в ее душных днях оказались лишь ее дети. Естественно, Эльза не хотела такой жизни. Она видела нечто такое настоящее во взгляде матери, когда та предавалась ностальгии об ушедших временах, отчего становилось вмиг страшно, что когда-то эта холодная сдержанная леди была беззаботной и солнечной, а теперь вынуждена ежедневно накладывать на лицо маску учтивых улыбок и вежливого равнодушия. И Эльза ужасно боялась стать копией матери, боялась, что ее жизнь превратится в аналогичное подобие существования. Поэтому Джек Фрост был ошибкой, сбоем в системе из круговорота одних и тех же лиц и фраз. Но все равно, даже сейчас на уроке Зельеварения, на котором два совмещенных факультета проходили жизненно важную для девушек тему - приворотное зелье, из головы Малфой не шел этот невозможный парень с холодными руками и такой беспечной дурашливой улыбкой, от которой сердце ходило ходуном в ребрах. Он сидел в соседнем ряду, слева от нее, и они вместе со своим закадычным другом Блэком липли к Сецилии Розье и Элии Макнейр, что находились перед ними. Альфард водил пером по спине Элии и та угадывала, что же он писал. Джек скалился в ухмылке, почти полностью распластавшись животом на парте, по его руке, протянутой между слизеринками, бегали морозные узоры и катались маленькие льдинки, из которых Фрост делал всякие причудливые штуки. Эльза, боковым зрением покосившись на них, заметила, что девушки тихо смеются, прикрывая рты ладошками и не очень убедительно отмахиваются от парней. Слизнорт уже во второй раз сделал им замечание. Эльза завидовала. - Кто знает, как называется это зелье? - спросил Слизнорт у безмолвной толпы учеников, указывая на котел со спиралевидным паром. Все молчали, а Малфой не понимала, как они могут так тупить, ведь год назад в этом самом месте это же самое зелье было пролито на пол. Уж Джек-то не должен забыть. Но и он ничего не сказал, а потому Эльза решилась ответить за всех и вскинула руку. - Это Амортенция, сэр. - Отлично, мисс Малфой. Вы знаете ее главную характеристику, этакую отличительную черту? "Это зелье заставляет сходить с ума." - Это зелье пахнет для каждого по-разному, в зависимости от того, что человеку нравится. К примеру, я чувствую запах земли после дождя, мяты, новых книг и... морозного утра. Джек вздрогнул. Да так, что это увидела половина класса, включая Эльзу. И пока Слизнорт самозабвенно продолжал тарахтеть про свойства и опасность Амортенции, Эльза кинула на парня в соседнем ряду секундный взгляд, которого, впрочем, хватило для обмена безмолвными словами. Но от этого все стало только запутаннее. Снежные и ледяные фигурки пропали с руки Фроста. Он отстал от Розье и Макнейр и до конца урока сидел ссутулившись, бездумно глядя прямо на учителя, и выглядел так тоскливо, что Малфой вдруг впервые за шесть лет захотелось увидеть его наглым и беспринципным весельчаком. А Эльза все смотрела на его длинные пальцы, безвольно свисающие с края парты, на его венозные предплечья, открытые из-за закатанной по локоть рубашки, и на нее снова и снова сваливался груз годовой давности. У Эльзы Малфой была целая куча проблем и одна огромная путаница, связанная с невыносимым слизеринцем. У Джека Фроста был детский характер и шуточное отношение ко всему, что происходит в его жизни. И если раньше Эльза считала его инфантильность чем-то дурацким и недостойным ее внимания, то сейчас поняла, что, пожалуй, для ее спокойного отчужденного нрава более подходящего человека не найти. Однако в ее разум вихрем снова ворвались нравоучения отца о ее будущей роли, как жены, будто он прямо сейчас видел то, что творилось в ее голове и порицал за такое слабоволие. Она отдала бы свою душу, лишь бы ее догадки относительно Джека не оказались правдой, и он ушел из ее мыслей. Но, похоже, парень никуда не торопился. Эльза знала, что, наплевав на все чувства и закрыв для себя навсегда свободу действий, она и дальше будет вести свою игру, делая вид, что Джек Фрост ей абсолютно безразличен и противен. А потому она сидела весь оставшийся урок, проклиная все на свете и без конца вдыхая аромат зимы и табака, которым просто несло от Фроста. Но судьбе было угодно так, что когда прозвенел колокол, она ужасно банально и заурядно столкнулась с ним в дверях.