Сахар и сталь

На улице, над кронами деревьев, что плотными рядами окружали поместье Уэйнов, поднялось светло-золотое солнце. Наступило утро пятницы, и хотя ночные холод и морось еще не скрылись из воздуха, с наступлением дня вокруг стало теплее. Будто кто-то включил для земли Готэма слабый подогрев — именно так Брюс мог бы описать погоду за окном, если бы оказался сейчас на пробежке. Однако сегодня хозяин поместья был не настроен на тренировки. Он лег спать за несколько часов до рассвета и теперь собирался поехать в город, чтобы закрыть последние пункты своей подготовки. Ночью Уэйн планировал наконец-то выйти в патруль. Прошло двое суток с того дня, как Джокер сбежал из лечебницы Аркхем. Все это время Брюс провел в особняке. Он запер себя от полиции и прессы и погрузился в душевные метания между чувством вины, отвращением и раскаянием из-за того, что узнал. Он не хотел верить, что их с клоуном связывало нечто большее, чем придуманное родство… Но ему все же пришлось обратиться в лабораторию для срочной доработки а-блокатора. Бэтмен не мог иметь слабости перед преступниками. Уэйн не хотел дискредитировать свой образ непоколебимого возмездия, который он кропотливо и упорно создавал от ночи к ночи в течение полутора лет. Однако Джокер одним своим появлением ставил под угрозу все его старания. Этот клоун уже добился от Брюса всего, что он хотел. Темный рыцарь был обязан остановить этого чокнутого омегу прежде, чем несокрушимая воля оставила бы и его. Уэйн был близок к отчаянию, когда задумывался о своей участи. А еще ему было стыдно. И тошно. Он вспоминал, как метался по простыням в безумной горячке, стоило ему в первый раз уловить тот запах, что сжег его под броней костюма до тла. Воспоминания о поимке Загадочника и поездке в Аркхем навсегда въелись к Брюсу на подкорку. Он уже не мог от них избавиться, и даже нынешнее знание о владельце того аромата не притупляло ощущений. Тело предательски покрывалось мурашками, как только фантазия проигрывала возможное повторение событий. Альфред и прежде не считал Брюса жизнерадостным воспитанником, но в эти два дня тот побил все рекорды мрачности. И чем больше Уэйн думал, как это исправить, тем смурнее он становился. — Возможно, вам стоит все же поделиться со мной тем, что вас тревожит? — аккуратно предложил дворецкий, подходя к Брюсу, пока тот выбирал себе в гардеробе пальто. — Опасно водить машину в таком состоянии, сэр. — Все в порядке, Альфред, — ответил Уэйн, пытаясь напустить на себя деловой, а не просто угрюмый вид. — Я справлюсь. Брюс постарался глубже зарыться в шкаф, чтобы избежать проницательного взгляда. Он так и не отважился признаться опекуну в том, что его чаяния дождаться от Уэйна скорого брака и наследников были неисполнимы. По крайней мере, не с «истинной» парой. Ведь Брюс не собирался жениться на клоуне, да и Джокер вряд ли захотел бы иметь от кого-либо детей. — Если это из-за выбора мисс Квинзель, сэр… — начал Пенниуорт. — Нет. Это не связано с ней. Брюс надеялся, что звучал не слишком грубо. Он пытался уберечь сердце Альфреда от боли, но тот будто специально напрашивался на удар. Пенниуорт не отставал от Уэйна с вопросами на протяжении всего времени, что они провели в особняке. Возможно, это было одной из причин, почему Брюс при первой же возможности захотел лично выехать в город за блокатором альфа-реакций. — Я буду после обеда, — сообщил он, наконец выбрав пальто и поскорее накинув его себе на плечи. — После офиса я договорился заехать в полицейский участок. Комиссар Гордон все еще ждет меня для дачи показаний. Уэйн не отрицал, что искал любой предлог, чтобы избежать с Альфредом разговора о личном. Хотя объясняться с полицией было немногим лучше: в обоих случаях Брюс был вынужден врать об истинных причинах своих поступков. В подземном гараже Уэйна стояло множество машин, но только несколько из них имели яркую расцветку. Такие модели он брал для особых случаев. Сегодня же настрой Брюса был далеко не праздничным, а потому он попросил подать для себя обычный черный Мерседес 88-го года сборки. Он вышел к нему по парадному крыльцу, как к старому, верному другу. Фары машины приветливо подмигнули ему на площадке перед особняком. — Будьте аккуратны, сэр, — окликнул его Альфред от входной двери. Уэйн кивнул, чуть встряхивая темными волосами, и сел за руль. Пристегнувшись, он с нескрываемым облегчением нажал педаль газа. Послушная ему машина мгновенно разогналась и отъехала от крыльца поместья, чтобы резво развернуться, пролететь по дорожке к воротам и устремиться за кованую арку, в город, прямо по окружному шоссе. Скорость позволяла Уэйну ощутить свободу. В такие моменты все проблемы, тревоги и сложности оставались далеко за его спиной, скрываемые пылью из-под колес. Они прекращали существовать. Поэтому, не отказывая себе в удовольствии, Брюс сильнее продавил педаль газа. Его авто плавно резало осенний смог на клочки отполированным корпусом. Жаль, Мерседес не мог разогнаться так, как бэтмобиль, но после двух дней взаперти Уэйн был рад любой скорости. Он стремился поймать ощущение полета. Платная дорога до центра города была почти пуста в такое время, но Брюс не сбавил скорость даже тогда, когда въехал на общую трассу. Ему везло со светофорами, но в какой-то момент впереди из бокового ряда выскочило желтовато-пятнистое такси. Уэйн едва успел нажать тормоз. Из-за экстренного сброса скорости Брюса ощутимо тряхнуло за рулем, ремень безопасности впился ему в плечо, а сзади раздался возмущенный гудок другого водителя. Уэйн осоловело моргнул, после чего свернул к обочине. Он потер глаза, приказывая себе остыть и успокаивая подскочившее сердцебиение. Альфред был прав, когда говорил, что ездить в таком состоянии опасно. Брюс сам не заметил, как увлекся. А между тем за лобовым стеклом машины уже показалось высотное здание «Уэйн Инвестментс». До офиса компании оставалось не более минуты езды. Вздохнув, Уэйн выехал с обочины обратно на дорогу. Он запретил себе снова разгоняться и осторожно прокрутил руль для поворота. Он делал все медленно, как вдруг его машину сотрясло от мощного столкновения с бампером автобуса. В этот раз Брюс не смог ничего сделать. Мир подскочил перед его глазами, все вокруг тряхнуло, завыло и порезало болью. А следом на глаза навалился кромешный мрак. Уэйн даже не успел осознать, от чего именно потерял сознание.

***

Чувства вернулись к Брюсу не сразу, а как эхо, долго блуждавшее во тьме и наконец сумевшее отразиться от стенки. Перед глазами долго висела плотная чернота. Тело занемело от длительного нахождения в одной позе. Брюс боялся представить, в каком он был состоянии, а главное — как долго. У него шла кровь? Были скрытые переломы?.. Изо рта с хрипом вырвался судорожный вздох. Еще несколько минут назад он помнил, как ехал в офис своей компании, а сейчас не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Должно быть, Брюс еще был на улице, хотя звуки дороги сделались значительно тише, чем он их запомнил. Его куда-то перенесли?.. Гам разномастных гудков машин сменили шарканье чьих-то ног, механический лязг и басистые, чужие усмешки. Нос забил дым сигарет. Уэйн все еще не понимал, где находился. Его плечи, лишенные пальто, замерзли от редких, но прохладных порывов ветра. — …Мы выполнили ваши требования: деньги для обмена здесь! Выходите с заложником! — раздался крик Гордона в мегафон. С заложником? Уэйн не разобрался, что послужило причиной, — рефлекс или испуг, — но при фразе о заложниках его глаза тут же распахнулись. Он ожидал, что дневной свет ослепит его, но там, где он оказался, было темно. Взгляд Брюса успел выцепить из окружающей обстановки голые стены, строительную пленку и доски, прежде чем обозрение закрыла чья-то фигура. — Эй, босс, наша принцесса очнулась! — гаркнул громила в маскарадной маске и грубо встряхнул Брюса за плечо. Запах этого альфы, маслянистый и кислый, Уэйн не мог отнести ни к одному известному ему аромату. Однако следующий запах он знал хорошо. Кровь застыла в его жилах, а следом забурлила от неуместного и неуемного трепета, стоило обонянию поймать дуновение сладковато-жженной горечи. Брюсу захотелось почесать переносицу, но его руки по-прежнему не слушались: опустив взгляд, Уэйн понял, что был привязан к стулу. В его лицо врезалось горькое облако табачного дыма. — Привет, Брюс, — радостно поздоровался Джокер, наклоняясь, чтобы оказаться с его глазами на одном уровне. — Рад снова тебя видеть! Брюс не думал, что встретит это лицо с нарисованным ртом и треугольниками у век уже сегодня — прямо в тот день, когда он впервые выбрался из поместья после затяжной фрустрации. Мужчина улыбнулся ему, делая крепкую затяжку. Его шайка помощников в масках оживилась, и Брюс услышал щелчок револьверного барабана — точно под своим подбородком. Джокер приподнял его голову дулом повыше. Его зеленовато-серые глаза с интересом изучали лицо Уэйна: разбитую бровь, спутанные волосы и ноющую ссадину на скуле. — Мне так нравится разговаривать с людьми, когда связаны они, а не я! — с восторгом поделился Джокер, будто Уэйн должен был разделить его удовольствие. Брюс одарил психа угрюмым взглядом. Незаметно подтянувшись, он попробовал размять руки, чтобы достать задубевшими пальцами до гаджета в часах. Он должен был подать Альфреду сигнал о помощи. — Мне казалось, это не твой способ — наживаться на чужих жизнях, Джокер, — с осуждением проронил Брюс, чтобы оттянуть время. Его замечание заставило улыбку клоуна увянуть. Черты лица омеги ожесточились. — Ты прав. Обычно я просто убиваю тебе подобных: тех, кто слишком зазнался, паразитируя на этом городе и отравляя жизнь его честных граждан! — рявкнул Джокер звенящим от ненависти тоном. — Я так устал смотреть на ваши лживые лица с экранов, устал слушать пустую болтовню и не прекращающееся лицемерие… Как вам вообще можно верить? Голос мужчины, который недавно подскочил до фальцета, теперь упал и стал напоминать звериное рычание. Его люди согласно закивали, держа в руках оружие и с нетерпением ожидая расправы над человеком, которого они ненавидели лишь за то, что он носил фамилию «Уэйн» и имел деньги. — Ты меня не знаешь, — обронил Брюс, чувствуя, что нащупал на часах кнопку маячка. — Как ты можешь судить, будто я порчу кому-то жизнь? — Малыш У-э-эйн… я знал твоего отца, — оскал Джокера сделался ироничнее, а глаза сузились. — Ты похож на него. Вы даже пахнете одинаково. Только от него разило старой, трухлявой ржавчиной… Думаешь, я решу, что ты чист, только потому что пахнешь свежевыплавленным металлом? Бровь психопата изогнулась, а в улыбке проскользнула откровенная насмешка. Он выкинул сигарету и придвинулся ближе, отталкивая другого альфу и переходя для Брюса на громкий шепот. — Не знаю, искал ли ты того, кто это сделал, но, как по мне, твоего папашу погубило фатальное отсутствие такта! Ах-ХА-ха-Ха-хА-а! Губы Уэйна, которые мгновение назад непроизвольно распахнулись от близости омеги, теперь сжались в тонкую, бескровную полоску. Смех Джокера стал для него отрезвляющим ударом по затылку. Упоминание смерти родителей из уст этого психа прозвучало для Брюса как оскорбление: клоун не имел права говорить так о Томасе Уэйне. Брюс наградил Джокера ненавистным взглядом, на что тот загоготал еще громче, задыхаясь и почти роняя оружие. Ему понадобилось время, чтобы успокоиться. — Кх-х… Жаль, что кого-то учит манерам только пуля в груди! Мха-хах!.. — отсмеявшись, Джокер вернул прицел к голове Уэйна. — Хочешь такую же себе в лоб, Брюс? Ледяное прикосновение револьвера обожгло кожу Уэйна, будто жидкий азот. Брюс постарался не дрогнуть, но нарастающий в воздухе металлический привкус выдал его напряжение с головой. Он промолчал на реплику клоуна. В эту встречу Джокеру не были вколоты наркотики и его взгляд оставался ясным: озлобленным, отчужденным, с затаенной обидой и диким желанием расквитаться, но все же осознанным достаточно, чтобы допустить колебание. Брюс видел, что Джокер медлил с выстрелом. И ему не хотелось его провоцировать. А между тем из пустой оконной рамы раздался повторный крик Гордона под аккомпанемент гула лопастей новостного вертолета. Бандиты засуетились, но Джокер проигнорировал этот гам, будто жужжание мух в душный летний день. Он медленно снял револьвер с предохранителя. — Может быть, ты вырос не таким уж плохим парнем, Брюс, — протянул он, переходя на театральный, глумливый шепот, — но я предпочитаю не иметь личных привязанностей, если ты понимаешь, о чем я… Считай, что тебе не повезло со второй половинкой. С какой стороны ни глянь, ха-хах-ха-а! Психопат в очередной раз залился наигранным смехом, запрокидывая голову. А Брюс понял, что должен был его отвлечь. Альфред уже наверняка выслал к нему подмогу, и задачей Уэйна было ее непременно дождаться. Он не собирался умирать от рук клоуна. Его взгляд бегло изучил худую, острую и колючую фигуру Джокера, пытаясь вычислить его слабости. Тот, замолчав, в безумной решимости застыл на фоне толпы мечущихся мордоворотов. Уэйн видел, как клоун взывал к своему мужеству. Он хмурился, шипел, но по-прежнему тянул, держа пистолет неподвижно. Брюс понимал, что для этого требовались силы: спустить курок и стереть из жизни человека, поэтично предназначенного тебе самой судьбой. Омега грозился это сделать… но сама природа останавливала его от этой затеи. Понимание этой слабости пронзило Уэйна острой иглой и сделало тугие веревки на запястьях чуть слабее. В спине появились силы выпрямиться. Брюс взволнованно облизнулся. — Я ведь нужен вам живым, чтобы получить деньги, — попробовал он найти компромисс. — О, Брюс, для выкупа нам не обязательно нужен ты! — губы Джокера вновь расплылись в самодовольной улыбке. Мужчина мотнул головой себе за плечо, и Уэйн увидел там какого-то бету. Тот, в отличие от остальных преступников, не носил маску и был одет в обычный брючный костюм. Не такой дорогой, как у Уэйна, но похожий. В руках этого типа висело пальто Брюса и тканевый мешок — чтобы скрыть лицо в момент обмена. Эти типы собирались одурачить полицию. Уэйн сглотнул и внутренне сжался, загнанный обстоятельствами в непроходимый тупик. Это была его последняя попытка. — Ты ведь тоже это чувствуешь, Артур, — внезапно выдохнул он, не громко, но достаточно, чтобы омега расслышал. — Это влечение… Я понимаю, мы совершенно разные, но такого шанса нам ведь никогда больше не представится. Я бы хотел попробовать. Хотя бы один раз… Уэйн сам не верил, что говорил такое, но обстоятельства вынуждали его лгать. Если Джокер испытывал то же, что и он… это была единственная возможность избежать пули. Между тем ресницы клоуна вздрогнули. Его сиплое дыхание прервалось, а следом нос сделал жадный вдох. Омега боролся с собой, как скала со штормовыми волнами, однако его реакция на слова Брюса была неоспоримой. — Ты это серьезно? — спросил Джокер, оторопело выгнув бровь. Мужчина наградил Брюса таким взглядом, словно это он был сбежавшим сумасшедшим, а не клоун в алом костюме. Уэйн перекатил во рту сухой ком. Несмотря на всю абсурдность его предложения, он постарался напустить в него как можно больше искренности. — Да! — заверил он, не отводя взгляда от подозрительных глаз психа. — Я ничего не скажу полиции, это будет только наша сделка. Уэйн в любом случае не собирался вмешивать Гордона в их разборки: некоторые вопросы Бэтмен предпочитал решать за спиной комиссара. Теперь все зависело от клоуна. Джокер закусил щеку изнутри, буравя Уэйна недоверчивым взглядом. Обещание Брюса не убедило его полностью, но он хотя бы убрал палец со спускового крючка. Гул от винтов вертолета приблизился, и в незастекленные окна повалил поток ветра, от которого строительная пыль клубами взвилась в воздух. — Босс, кха-кха, нам надо торопиться! — обратился к Джокеру кто-то со спины Уэйна. — Я видел, как копы подавали друг другу какие-то сигналы! — Цыц, не мешай мне думать, — оскалился мужчина. Жгут его взгляда удерживал Уэйна в изматывающем ожидании. Секунда, другая… а потом все кончилось — с легкой и мимолетной усмешкой. Джокер опустил прицел со лба Брюса. Не удержавшись, он игриво ткнул его дулом в нос. — А ты умеешь торговаться, малыш Уэйн, — снисходительно улыбнулся клоун и обошел стул с Брюсом, попутно хлопнув того по плечу. — В таком случае, будь хорошим мальчиком и сиди смирно. Я поймаю тебя в другой раз! Уэйн повернул голову вслед психопату, ощутив его прикосновение сквозь рубашку, как жар от огонька свечи: осязаемо, но недостаточно, чтобы согреться. Частички горелой сладости осели на его одежде и попали в легкие, перебив смрад табака. Брюс проклинал себя за неподходящую реакцию, но ему внезапно захотелось продлить это касание — вопреки всем доводам рассудка. Хорошо, что веревки держали его на стуле достаточно крепко. Тем временем преступники загалдели из-за внезапной смены планов, но все же никто из них так и не посмел перечить Джокеру открыто. Этот клоун руководил ими на добровольной основе. Но они боялись его как огня. — Готовьтесь, парни! — скомандовал своим людям Джокер, уходя куда-то вдаль позади Брюса. — Если полиция готовит для нас сюрприз, мы обязаны преподнести ей такой же! Кха-ха-хА-а! Со своего места на стуле у Брюса не получалось рассмотреть помещение целиком. Он не видел, куда ушли Джокер и его банда. Однако до ушей Уэйна донесся характерный писк грузового лифта, после которого шаги бандитов стихли, что-то хлопнуло, и беспорядочный гомон пропал, оставив Уэйна в полной тишине. Практически полной — не считая криков с улицы и рева винтов. Брюс не верил, что ему удалось избежать смерти. Напряжение судорогой сошло с его плеч. Он фыркнул, а в следующий миг избавился от веревок на руках и приподнял затекшие запястья, чтобы активировать в часах канал экстренной связи. — Альфред, ты меня слышишь? — спросил Брюс, наклоняясь для освобождения ног. — Прием! Ответ с другого конца прозвучал не сразу. Брюс различил рябь помех, словно его обращение застало Пенниуорта врасплох и тому потребовалось искать уединение. — Ох, сэр! Слава богу, вы живы, — заговорил дворецкий после короткой задержки. — Я получил ваш сигнал. Комиссар Гордон уже вызвал спецотряд для штурма здания, но я могу подъехать и забрать вас во дворе. Вы еще внутри? — Да. Но Джокер собирается вывести подставного заложника, — сказал Уэйн, разобравшись с веревками на щиколотках. — Ты привез с собой бэт-костюм? Пенниуорт выдержал величественную паузу. — Разумеется, мастер Брюс. Как только я получил сообщение о выкупе, я сразу же решил, что он вам понадобится! Голос дворецкого был полон боевой готовности, как если бы ему все еще было тридцать и он только вернулся с фронта. Уэйн одобрительно хмыкнул. Возможно, именно благодаря этому бете он развил в себе столько упрямства и стойкости. Альфред с малых лет учил Брюса сохранять бдительность, и этот навык уже множество раз спасал молодому альфе жизнь. Уэйн поднялся со стула и на онемевших ногах двинулся к той арке, что была похожа на выход. Он искал лестницу с этажа или дверь, но из-за пыли и висящей пленки эта задача превратилась для него в прохождение лабиринта. Многоквартирный дом, в который привезли Брюса, был пустым. Стройка замерла в нем на этапе отделки, отчего под ногами валялись груды стройматериалов и банок краски. Стекла в окнах отсутствовали, а с некоторых дверных проемов клоками свисал защитный брезент. Лифты работали, но Уэйн не рискнул вызывать кабину обратно. Как только он выбрался на лестничную клетку, то тут же сорвался на бег по протяженной веренице ступенек. Затекшие ноги с трудом слушались его на поворотах, но у Уэйна не было возможности дать им отдых. Пытаясь обогнать время, Брюс проскочил пять или шесть этажей прежде, чем достиг двери в общий коридор. Там, за металлическим массивом, словно скрежет жуков в спичечном коробке, раздавался шорох десятка тяжелых ботинок. Голоса преступников громко перебивали друг друга, но мигом смолкли, как только заговорил Джокер. — Простите за ожидание, комиссар! — сипло обратился клоун к людям на улице. — Наша главная звезда долго пудрила носик! Уэйн услышал, как группа клоунов распахнула входную дверь в дом. Они вывели к полиции мнимого заложника с мешком на голове и угрожающе дернули затворы автоматов. Этот трюк был такой же возмутительный, наглый и низкий, как нападение на самого богатого человека в городе прямо посреди белого дня. Джокер оказался редкостным мерзавцем, и сейчас, не ощущая его запаха, у Уэйна получалось его ненавидеть. Ненадолго переложив на плечи полиции обязанность разбираться с похитителями, Брюс прокрался по тамбуру в одну из квартир на первом этаже. Он выбрал самое дальнее от входа помещение и вышел из него через окно, чтобы оказаться на улице с заднего фасада. Альфред ждал его неподалеку от машины, припаркованной между экскаваторами. — Мастер Брюс… — его лицо выразило беспокойство из-за потрепанного вида хозяина. Уэйн и близко не представлял, насколько плохо он выглядел. Его мысли были далеки от этого. Он практически не ощущал боли в коленях или ребрах, зато, будто раскаленный уголь, чувствовал в своей груди потребность как можно скорее вернуться назад, к стройке, чтобы остановить клоуна и его преспешников. Брюс обязан был исправить ошибку, которая стоила Готэму одного мирного дня. — Где мой костюм? — только и спросил он у дворецкого. Поджав губы, Пенниуорт без лишних слов открыл перед Уэйном заднюю дверцу машины. Оглядевшись по сторонам, но не заметив свидетелей, Брюс залез в салон. Ему понадобилось не больше пары минут, чтобы надеть на себя черную броню и обвести глаза краской. Шлем плотно сел по форме его головы. Бэт-коготь с щелчком был прикреплен к поясу возле отсека с бэтарангами, а плащ — закинут за плечи. Альфред снова открыл дверцу, и из нее на свет вышел уже совсем другой человек. Бэтмен кивнул дворецкому в скупом, но благодарном жесте, а затем выстрелил крюком вверх, чтобы зацепиться за строительный кран и взмыть в воздух. — Тебе лучше уехать отсюда, Альфред. Скоро здесь может стать небезопасно, — предупредил Брюс дворецкого по передатчику из шлема. Если Джокер рассчитывал, что Бэтмен работал только по ночам, то его ждал неприятный сюрприз.