Между вдохом и выдохом

       К сожалению, я отчетливо поняла, что, оставаясь с Северусом в палате на ночь, рискую привлечь очередные неприятности, когда во вторую ночь дежурная медсестра поинтересовалась у меня о том, где наши родители. Применять амулет отвода глаз не решилась, да и не поможет он, если знаешь, куда смотреть.        Очевидных решений проблемы было два: через камин, что установлен в приемном отделении, можно было попасть в Дырявый котел — единственную знакомую мне гостиницу. Или стоило кататься на автобусе домой. Первый выход может сулить еще бо́льшие проблемы, все-таки контингент в пабе не самый законопослушный.        Поймать врача удалось при вечернем обходе на следующий день.        − Сэр, извините, пожалуйста, — решилась окликнуть его только после того, как тот развернулся, чтобы покинуть палату. — Можно задать два вопроса?        Мужчина посмотрел на наручные часы и, переведя взгляд на меня, кивнул.        − Насколько я понимаю, эта болезнь свойственна только магам. Тогда я не понимаю... С магическим миром мы практически не контактируем, а с единственным магом брат общался только в январе, но сейчас же апрель…        − Не знаю, знакомо ли вам понятие инкубационного периода, но это — промежуток времени от момента заражения до проявления симптомов болезни. У взрослых заболевших Драконьей оспой этот период в среднем два месяца, у маленьких детей — до полугода, — он чуть нахмурился, но продолжил: — Чаще всего болезнь передается воздушно-капельным путем, то есть по воздуху. Но возможно, вы или ваши родители контактировали с волшебником и принесли инфекцию домой на одежде или руках. А непривитые дети до пяти лет попадают в особую группу риска.        Так получается, что переносчиком могла быть и я… с момента последнего выхода в магический квартал прошло чуть больше полугода, что вписывается в рамки, озвученные доктором, и Майкл, который приехал из Хогвартса…        − Как долго в среднем проходит лечение? — и поспешила дополнить фразу, видя, как нахмурился мужчина: — Я вас не тороплю, не поймите неправильно. Мне просто важно знать, когда ему станет легче.        − На весь курс лечения уйдет не меньше месяца, и больше трех недель ребенок будет в бессознательном состоянии, поэтому я и советовал вам отправиться домой.        − Спасибо за то, что нашли время ответить на вопросы, сэр. Если потребуются дополнительные зелья, у нас есть возможность оплатить их. — Мужчина только кивнул в ответ и вышел, не прощаясь, из палаты.        Я же тяжело опустилась в кресло, растирая лицо ладонями.        Месяц. Это же так много…        Подойдя к ребенку, прикасаюсь к его личику, после чего целую в лобик.        − Прости, Северус. Я приеду завтра рано утром, малыш.        Сглотнув подступивший ком в горле, отступаю обратно к креслу и, взяв с него сумку, покидаю палату, кинув на прощание печальный взгляд на беспомощного и больного брата.        Без Северуса дома было непривычно пусто, тихо и одиноко. Это совсем не то одиночество, которым можно наслаждаться — наоборот, страх потерять брата навсегда вводил в ступор и порождал тянущую боль в груди. За прошедшие годы я полюбила его всем сердцем.        Возможно, что напряжение, ни на миг не отпускавшее меня эти дни, дает о себе знать — меня долго трясет под одеялом прежде, чем я проваливаюсь в беспокойный сон.        На следующий день я прихожу еще до утренней капельницы.        − Привет, солнышко. − Снова касаюсь его ладошки, пряча ее в свои руки. − Не знаю, слышишь ли ты меня, ведь врач сказал, что ты сейчас спишь... — робкая улыбка едва коснулась губ. − Я думаю, что тебе может быть спокойнее, если ты будешь слышать мой голос.        Заниматься самокопанием и винить себя в возможной причине заболевания ребенка я не стала. И так проблем выше крыши, да и ситуацию это не изменит, так что свершившееся принимаю как очередное неизбежное испытание. Лишь бы последствий для детского организма не было.        В восемь приходит медсестра. Не мешаю ей, скромно стоя в сторонке, пока зелье не докапает до конца. А стоит ей убрать иглу и, залечив ранку, покинуть палату, снова подсаживаюсь к Северусу.        Негромко я начинаю по памяти рассказывать все знакомые детские сказки. Смешные и не очень, поучительные и бессмысленные.        Дни пролетают незаметно, лишь механически отмечаю вечера, когда пора ехать в пустой дом.        О состоянии Северуса никто не говорит, но и лишних суетливых движений в его сторону тоже не делают. Это наблюдение подводит к тому, что все идет в штатном режиме и особых поводов для волнения нет. Однако в сознание ребенка решили привести только четыре недели спустя.        К этому дню мальчик выглядел на самом деле хорошо — пятна окончательно исчезли, а температура уже с неделю не поднималась.        Протерев кулачками веки, Северус открыл глазки и проморгался, а, осмотрев палату, чуть нахмурился.        Сейчас в помещении, помимо меня, был еще тот самый доктор, который месяц назад назначил Северусу лечение.        − Как себя чувствуете, молодой человек? — доброжелательно проговорил врач.        − Хорошо, — подозрительно смотря на мужчину, сказал ребенок и, найдя меня взглядом, немного расслабился. — Я болел?        − Все верно, но сейчас все показатели в норме. — Доктор повернулся ко мне и проговорил: − Мы продержим его еще два дня для наблюдения, после чего выпишем.        − Спасибо вам, − шепчу севшим от волнения голосом.        − Не за что. У меня такая работа. Обед будет через час. — Коротко кивнув, он выходит из помещения, оставляя нас, наконец, вдвоем.        Подхожу к Северусу и прижимаю его голову к своей груди, целуя его в макушку.        − Я так рада, что ты поправился.        − Долго я болел? Мне казалось, что я просто спал. Крепко-крепко, — лепечет ребенок, обнимая меня.        − Не дольше положенного. Почти все дети и взрослые иногда болеют. — Успокаивающе погладила его по голове. — Хорошо, что теперь ты здоров. Что-нибудь хочешь?        Он немного подумал и ответил:        − Пижамку.        − Конечно. — Отстраняясь, отхожу к креслу и достаю из лежащей на нем сумки пижаму для Северуса.        Переодевание не заняло много времени — мы даже успели немного поговорить, когда на тумбочке возле постели, где обычно стояли зелья, появился поднос с едой. Аккуратно поев, ребенок снова лег и, слушая сказку, заснул под звук моего голоса.        Пока была возможность, я тоже быстро сбегала в буфет перекусить.        Два дня пролетели незаметно. Ребенок без капризов воспринял мое решение уехать домой спать, ведь я обещала вернуться утром. В день выписки, несмотря на довольно спокойное поведение, было видно, что Северусу уже не терпится побегать.        Последнее диагностическое заклинание показало доктору полное восстановление организма после Драконьей оспы, и мне на руки выдали листок с порядком приема витаминного зелья, чтобы побыстрее восстановить ослабший после болезни иммунитет.        Кататься на Ночном рыцаре Северусу не понравилось — сказал, что его тошнило, только иного варианта попасть домой пока не было. Сомневаюсь, что нам продадут билеты на автобус в Коукворт без сопровождения взрослого.        Дома было непривычно. Было ощущение, что я этот месяц вообще ничего не замечала. Например, пропала вязаная обивка кресла или на столе отсутствовала белая скатерть... Что же, похоже, у копировального ящика обнаружился временной лимит.        Пока Северус убежал к себе в комнату проверять своего вязаного крокодила, я проверяла тетрадь из самой первой партии, на обложке которой я прорисовывала единственную руну «постоянства». Тетрадь была на месте, а вот из двух купюр на комоде лежала одна, очевидно, только настоящая.        Видимо, многие вещи тоже со временем пропадут, но, в принципе, не все так плохо. Три года — это хороший срок. И, наверное, впредь надо записывать, что и когда копирую, дабы избежать в будущем неприятных сюрпризов.        Философски пожала плечами, принимая ситуацию такой, какая она есть.        Убрав все перья в гостиной от сыча, я покормила Хоуп и отправилась готовить теперь уже для нас. К счастью, в шкафчике еще оставались несколько флакончиков витаминного зелья — с появлением овощей и фруктов я перестала его добавлять в воду.        Из денег у меня в наличии осталось чуть больше семидесяти галеонов. Надолго ли их хватит? Сомневаюсь. Тем более, если случится какой форс-мажор. За пополнением нужно будет идти в банк. Дебильная система — ни чековых книжек, ни банковских карт. Нужны деньги — вперед в единственное банковское отделение во всей Англии, а то, что твоим ключом может воспользоваться любой маг, — проблемы не гоблинов. Нужно лучше следить за своим имуществом.        Разбирая сумку от вещей, которые брала с собой в Мунго, вспомнила, что надо забрать школьные тесты. Хотя, прямо говоря, не до этого было.        Как и в прошлый раз, вместе с тестами пришло уведомление об экзамене.        Интересно, Майкл продолжил учебу в обычной средней школе? Наверное, нет, тогда было бы логичным оставить сову родителям, чтобы они могли отправлять ему тесты. Нужно будет или спросить, или навести на мысль о необходимости обычного образования. Ведь он сам сказал, что устроиться после школы в магическом мире ему будет очень трудно. Если он упустит еще и маггловское образование, то при возвращении к обычным людям рискует столкнуться с проблемами.        А вот тоже интересный момент: средняя школа в Англии обязательна. Не возникнет ли у муниципалитета к Уорренам вопрос о том, где обучается их сын? Ведь документов о зачислении или контракт на обучение Хогвартс не выдает…        В день экзамена иду в школу вместе с Северусом. Думаю, никому не потребуется объяснять, что ребенка не с кем оставить и именно поэтому я учусь на дому. К счастью, я оказалась права. И брат остался ждать меня в коридоре у экзаменационной аудитории, листая обычную детскую книжку.        А вот на обратном пути мы завернули на детскую площадку.        − Покатать тебя на качелях? — обращаюсь я к ребенку.        Северус на мгновение задумался, посмотрел на песочницу и только вчера оставленные в ней наши игрушки и перевел взгляд на качели.        − Нет. Я пойду туда. — И ткнул пальчиком в сторону песка.        − Хорошо, иди.        Опустившись на скамейку, я достала из сумки один из приключенческих романов и погрузилась в чтение, поднимая глаза на Северуса в конце каждой странички. Иногда наши взгляды встречались, и мы в этом случае тепло друг другу улыбались.        Прочитав несколько глав, я закрыла книгу и убрала ее в сумку. Так совпало, что именно в этот момент на площадку пришли Эвансы.        Что удивительно, Петуния, увидев меня, скупо кивнула, выражая, таким образом, некое подобие приветствия. Что же, мне несложно ответить таким же жестом.        В этот раз Лили пришла со своими игрушками и прямой наводкой направилась в песочницу к Северусу. Надеюсь, конфликта не будет. Петуния же, подойдя к скамейке, вежливо спросила:        − Ты не против, если я присяду?        Скептически на нее посмотрев, я приподняла кончики губ в подобии улыбки.        − Садись, это же не моя скамейка.        Продолжать разговор ни я, ни она не спешили.        Мне же оставалось наблюдать за братом, выискивая в его лице малейшие признаки недовольства. Но пока их, как и интереса к рыжеволосой девочке, не было.        Могло ли так получиться, что в той, другой, реальности Северус, не получая любви от матери и отца, нашел отдушину в Лили, сделав ее своим своеобразным якорем? Получается, что сейчас такого может и не произойти, ведь пока что точкой опоры для него являюсь я. Думаю, небольшая разница в физическом возрасте как раз сыграла здесь мне на руку.        − Тебе тяжело с ним? — наконец нарушает тишину сидящая рядом девочка.        Слегка пожимаю плечами.        − Сейчас уже нет. Тяжело было первые два года. А потом привыкла, — нежно улыбаюсь, смотря на мальчика.        Петуния же шумно выдохнула.        − А мне кажется, этот кошмар никогда не закончится. − Она грустно качает головой из стороны в сторону и решается продолжить, стоит мне только на нее вопросительно посмотреть: — У нее во всем виновата я, а родители ей верят.        − К сожалению, это не пройдет, дальше будет хуже, — не стала ее обнадеживать.        Да и о чем ей можно сказать? Что с возрастом все наладится? Так это бред. Повзрослев, Лили выйдет на новый уровень манипулирования, более тонкий. Сказать, что надо воспитывать? Хм… в принципе, еще не поздно, но этим должны заниматься все. Если мама сказала: «Нет», то все дружно говорят ребенку: «Нет», и никак иначе.        Просидев еще минут пятнадцать, я позвала Северуса.        − Пойдем домой? Вернемся сюда, как поспишь, хорошо?        Мальчик довольно улыбнулся, кивнув мне и стряхнув с ладошек песок, вылез из песочницы. Отряхивать его попу и коленочки пришлось мне под звук веселого смеха ребенка. Конечно, он и сам мог это сделать, стоило только об этом напомнить, но сейчас мне захотелось проявить таким образом заботу.        В конце лета, когда витаминное зелье практически закончилось, я не только оплатила в аптеке пару флаконов, но и заказала ряд ингредиентов.        Впервые за эти годы мне захотелось попробовать свои силы на поприще «кулинарии». Так что, вооружившись тетрадью с заметками и учебником, я вчитывалась раз за разом в инструкцию по приготовлению витаминного зелья, которое варилось на втором курсе. Судя по написанному составу, трудностей быть не должно. В теории.        Перенеся горелку в подвал, начала подготовку: протерла стол и ножи, вымыла котел, нашла все нужные травки в банках и выложила их на стол в порядке использования. Рядом положила палочку — Эванеско еще никто не отменял. Но, думаю, она не пригодится, все-таки мне не одиннадцать лет, чтобы из-за ошибки в порядке приготовления у меня взрывался котел, а следовать маминым инструкциям я смогу. Пусть и несильно, но они отличались от информации в учебнике.        За всеми моими действиями внимательно наблюдал мой маленький хвостик — Северус. Видимо, дар к этой области был у брата врожденный и никакие жизненные обстоятельства не могли на это повлиять. Он зорко следил за тем, как я толку в ступке сухие листья, измельчаю стебли, тру корни, нарезаю пришедших из аптеки флоббер-червей.        Мы договорились, что он может постоять вблизи только при подготовке ингредиентов. В период же самой готовки Северус либо сидит в кресле-мешке, либо вообще уходит из помещения.        Еще тридцать секунд, снимаю самый маленький литровый котелок с горелки и ситечком убираю с поверхности зелья остатки трав. Варева получилось чуть меньше половины — четыреста-четыреста пятьдесят миллилитров.        Что же, цвет зелья соответствует нужному — насыщенный синий, аромат — горьковато-травянистый, на вкус пробовать не решилась.        − А можно мне? Можно, Ада, пожалуйста. — Ловлю его взгляд, полный восторга и надежды, и отступаю в сторону, делая приглашающий жест.        Ребенок, несмотря на переполняющие его энтузиазм и энергию, слез с кресла и, взяв ящик, на котором стоял ранее, в ручки, перенес его на то место, где была я. Забравшись наверх, Северус подвинул коробочку с чистыми фиалами и, наполнив большую пипетку, аккуратно заполнил еще горячим зельем флаконы. Я же стояла позади, контролируя каждое его движение во избежание возможных неприятностей. Закупорить флаконы надо будет, только когда остынет зелье.        − Ты молодец, Северус. — Улыбаюсь ему, как только ребенок отложил пипетку, заполнив все фиалы витаминным отваром. — Ни капельки не пролил.        Он поднимает на меня свои темные глаза и вглядывается в лицо.        − Можно мне в следующий раз что-нибудь сделать? — с надеждой звучит его голос.        − Конечно, — взлохмачивая его черные волосы, отвечаю брату.        Совершенно не знаю, каким он был в другой реальности, но в этой он спокойный, любознательный и рассудительный.        Однако переставлять зелье в аптечку я не торопилась — сделать это надо только после заключения аптекаря. Чуть позже один из флаконов отправляю с просьбой о проверке, положив в конверт пару сиклей. На что получаю в скором времени ответ, что зелье сварено превосходно и полностью соответствует стандарту. Единственное, что меня убедило, — это печать аптеки, которая теперь красовалась на фиале с зельем.        Получается в разы выгоднее, если варить самой. Самое главное — строго следовать инструкции и не забывать про технику безопасности. Например, очищать нож хотя бы обычной тряпочкой после каждого использования или убирать волосы, чтобы в котел не попало ничего лишнего. В последнем случае я использовала косынку, покрыв ей собранные в крошечный хвостик волосы.        Перепроверив ящик комода с зельями, выписала те, которые уже неоднократно использовались. Все же, пока Северус учился ходить, без синяков не обошлось, как и без мелких царапин.        Теперь приходилось раз в неделю спускаться в подвал и учиться варить что-нибудь простое, не взрывоопасное и относительно быстрое — стоять по пять-шесть часов я пока желанием не горела. Хорошо, что соответствующие пометки были.        Северус как губка впитывал материал и безропотно выполнял любую доверенную ему работу. Естественно, ничего сложного и под полным контролем, но и отказать я ему не могла — понимала, что гасить желание мне помочь у ребенка нельзя, значит, надо занять полезным делом. Растереть в ступке до пыли маленькие камушки, натереть корешки. И доверяла я ему только безопасные ингредиенты, опять же по несколько раз напоминая сказку про мальчика-зельевара, у которого не получались зелья из-за его торопливости и несоблюдения техники безопасности.        А спустя несколько недель я поняла, как меня увлекло зельеварение. А что, магических сил не требует, неприятных ощущений не создает. Что до сосредоточенности, так проблем с этим у меня нет. Сплошная польза.