Между вдохом и выдохом

       Подхватив очередное письмо, адресованное Майклу, Хоуп, ткнувшись головой в мою раскрытую ладонь, взмахнула на пробу несколько раз крыльями и, обронив несколько мелких перышек, вылетела в открытое окно.        Переписывались мы с парнем редко, но регулярно: раз в месяц я получала письмо и с той же частотой отправляла ему свое. В каждом письме было хотя бы несколько строк про Эдварда, с которым дружил Северус, или еще какие новости, записанные со слов брата.        Молодой отец чувствовал себя прекрасно и никаких неудобств не испытывал, полностью окунувшись в мир грядок и навоза. Он ни о чем не жалел, и, читая его послания, я не могла увидеть фальши в написанных словах. Повезло, не иначе.        После ужина мы с Северусом ушли в оранжерею пить чай, дедушка же скрылся в кабинете: ему предстояло подготовить письма некоторым нашим поставщикам с намерением продлить договоры, срок заключения которых подходил к концу.        Не прошло и десяти минут, как к нам перенесся с помощью эльфа сильно взволнованный мистер Принс.        — Ада, Северус. Что бы сейчас ни происходило, нельзя принимать зелья, пока все не закончится. Я в Принц-мэнор. Отец только что сообщил мне, что магия, поддерживающая защитный контур, иссякла. Удачи мне. — И, больше ничего не объясняя, исчез в вихре аппарации, оставив нас изумленно хлопать глазами.        Первые приступы скручивают нас одновременно в гостиной, сдвоенным всплеском раскидывая по углам мебель. Магия, по ощущениям, будто выплескивается, причем не равномерно, а будто волнами.        Как только становится легче, прошу перенести нас в комнату Северуса.        Появившиеся после первого выброса Сойка и Себастьян больше их не допускают, гася всплески магии каким-то своим способом. Лишь благодаря эльфам удалось избежать разрушительных последствий.        Магия бурлила с час, даря незабываемые ощущения бегающих под кожей муравьев — несмертельно, но ничего приятного в этом не было. Брату было немного хуже, чем мне и, к сожалению, я ничем не могла ему помочь. Смотреть на мучающегося ребенка было морально тяжело, но мне пришлось не только укладывать его в постель, но и сдерживать, чтобы он не навредил сам себе, пытаясь расцарапать кожу, наивно предполагая, что это принесет облегчение.        Абстрагироваться от собственных ощущений удается с трудом и то только тогда, когда полностью сосредотачиваюсь на брате. Зрение отмечает все, словно фотографии, концентрируясь на мелких деталях и с трудом объединяя их в единую картину.        Зажмуренные глаза. Ресницы, слипшиеся от слез. Волосы, влажные от пота. Губы, сомкнутые в тонкую, почти невидимую нить. Венку на шее, что бьется очень быстро в такт сердцу. Длинные пальцы, вцепившиеся в мое запястье.        Будут синяки. Не страшно.        С трудом удается думать о чем-то конкретном дольше десяти секунд — мысли скачут, как блохи, с одного на другое. Плохо, я привыкла к ясному мыслительному процессу, а сейчас чувствую себя непривычно беззащитной. Лишь примерно я понимаю, что сейчас происходит, и, откровенно говоря, не знаю, как к этому относиться.        Провела свободной ладонью по предплечью и, шумно выдохнув сквозь сжатые зубы, убрала руку. Захотелось чесать кожу еще сильнее. Даже без медитации было ясно, что магия буйствует внутри тела. Это не-вы-но-си-мо.        Напряжение в воздухе было почти осязаемо.        Стоит ли рисковать жизнью ради возможности стать чуточку сильнее? Старший Принс считает, что да, и сейчас он фактически ставит свое будущее на кон, решив «переподключить» алтарь на себя. «В мире, где все решают знания и сила, глупо пренебрегать любой возможностью увеличить как первое, так и второе». Может, он и прав.        Нам-то плохо, каково же тогда сейчас ему?        Все как началось неожиданно, так и закончилось, позволяя расслабленно откинуться на спинку кресла и расплакаться от облегчения. Боль ушла, как и неприятные ощущения под кожей. Северус с трудом разжимает пальцы и устало прикрывает покрасневшие глаза и вымучено, будто извиняясь, улыбается. Сил сказать друг другу что-нибудь подбадривающее у нас нет.        Восстанавливающее и укрепляющее приходятся как раз кстати, их приносит Себастьян где-то вначале. В очередной раз делаю в уме пометку о том, что после защиты на подмастерья рун, которая состоится в конце августа, надо подумать и попытаться сделать что-то со вкусовыми качествами хотя бы этих двух зелий. Еще с зимы планировала, да, как говорится, руки никак не дойдут.        Сойка накладывает на нас очищающее щелчком пальцев, практически прочитав мою невысказанную просьбу. Волна прохладной магии приводит в чувство.        Не прошло и минуты, как Северус крепко засыпает. И пусть время едва перевалило за девять вечера, усталость взяла свое.        Себастьян замирает в изножии кровати, будто прислушиваясь к чему-то, и с еле слышным хлопком исчезает, чтобы спустя пару минут вернуться обратно практически в истерике. Такое поведение я вижу впервые у эльфа, и сердце сжимается в страхе.        Оставляю свою домовую присматривать за Северусом, сама же с помощью Себастьяна перемещаюсь в лабораторию и забираю коробку с зельями первой необходимости. Очередной рывок, сопровождающийся чуть слышным хлопком, и мы оказываемся у массивных искусно вырезанных черных деревянных дверей.        Волосы электризуются, норовя встать дыбом от разлитой в воздухе магии. Каким-то внутренним чувством понимаю, что стою перед ритуальным залом. Мне становится страшно. Во-первых, я понятия не имею, можно ли в него входить, или меня просто может стереть в пыль магия, что клубится внутри, во-вторых, не ясно, в каком состоянии Августус и могу ли я помочь ему.        — Ты уверен, что я могу зайти?        — Только вы и младший хозяин сможете зайти туда, ритуал окончен, прошу, поспешите, мисс Адалинда. — Эльф в панике начал выкручивать себе уши. Его огромные глаза наполнились слезами.        Потребовалось немало сил, чтобы дверь поддалась, впуская меня внутрь темного круглого помещения. На плечи будто накинули пуховое одеяло, так знатно меня прижало. Ощутимо, но не смертельно. Освещения в ритуальном зале не было, но при этом было все прекрасно видно. Сосредоточением всей магии был алтарь, что располагался в центре помещения и выглядел просто как огромный кусок камня. Обманчивое первое впечатление.        Подперев спиной каменный постамент, сидел дедушка, хотя его я признала не сразу: он будто постарел на несколько лет и похудел на десяток килограмм, настолько изможденным был его вид. Сердцебиение прощупывалось с трудом, зрачки никак не реагировали, а сам мужчина находился в бессознательном состоянии.        Магичить в ритуальном зале запрещалось (исключение составлял сам процесс), и рисковать я не стала: влила ему в рот состав восстанавливающего зелья, хуже от него не будет точно. На себе нести мужчину было выше моих сил, так что, ухватив его за предплечья, поволокла в сторону выхода — это были самые длинные пятнадцать метров в моей жизни.        Эльф, стоило нам появиться в коридоре, перенес нас в какое-то помещение, но времени рассмотреть комнату не было. То, что «Люмос солейм», замерший над нашими головами и освещавший комнату ровным мягким солнечным светом, вышел ярче обычного, я отметила, но акцентировать на этом внимание не стала, потом, все потом.        Отлевитировав дедушку на кровать, я тяжко выдохнула, и спустя несколько мгновений в него полетели все известные мне диагностические заклинания медицинской направленности. Критический уровень магического и физического истощения, и больше ничего. Как хорошо, что с этим смогу справиться даже я. Зелья мне в помощь.        — Приведи в порядок комнату. — Недовольно морщусь, когда задетый плечом балдахин выпускает облачко пыли.        Стоило стабилизировать состояние, как я мгновенно уснула, свернувшись калачиком на другой стороне кровати, накрывшись покрывалом. Ночью приходилось дважды просыпаться, проверяя невольного пациента, и вливать в него зелья.        Утром, с помощью эльфа, проведала Северуса и, убедившись, что он хорошо себя чувствует, привела себя в порядок, после чего вернулась обратно. Брат — уже взрослый мальчик, так что сам найдет, чем себя занять; если что, у него Сойка на подхвате. Она и присмотрит, и подстрахует.        Влив очередную порцию зелий в рот мужчине и помассировав горло, я еще раз продиагностировала дедушку. Чудесно, похоже, он в самое ближайшее время очнется. Вот и хорошо. А пока можно и осмотреться. Вчера было откровенно не до этого.        Комната, в которой мы находились, судя по интерьеру, была спальней. На отделанных темными деревянными панелями стенах висели гобелены, изображающие охоту на неких человекообразных существ с мощными кожистыми крыльями и длинным хвостом. На каменном полу расстелен огромный темно-синий ковер на пару тонов темнее, чем покрывало и балдахин. По обе стороны от широкой кровати расположились невысокие столики, на которых стояли подсвечники. Уверена, что в стоящем недалеко комоде можно найти запас свечей. Письменный стол все еще хранил на себе следы использования: несколько свернутых в трубочку пергаментов все так же лежали на краю, рядом с чернильницей и подставкой под перья. Возле ростового зеркала стоял торшер с ответвлением на пять свечей. Складывалось впечатление, будто их только недавно затушили. Из-за маленьких окошек-бойниц комната казалась крошечной, но это было отнюдь не так. Просто темные цвета и массивная мебель забивали все пространство, а недостаток солнечного света завершал картину.        Оставив эльфа присматривать за своим хозяином, я решила обследовать близлежащую территорию, не убирая далеко палочку.        Дом ощущался… странно. Складывалось впечатление, будто он присматривается ко мне и, к счастью, не воспринимает меня враждебно. Однако мне было здесь неуютно: темные цвета, каменная кладка, странные гобелены на стенах, маленькие окна, массивные двери. Пустые длинные коридоры словно нарочно подхватывали любой шорох, многократно усиливая его звучание, разнося эхом далеко вперед, предупреждая таящихся там монстров о том, что добыча двигается в их сторону.        Да уж… в таком огромном особняке, за пределы которого я еще не выходила, можно запросто свихнуться, если жить одному. Это, несомненно, родовое поместье, где одновременно должно проживать несколько поколений волшебников: множество жилых комнат на этаже на это недвусмысленно намекают. Этот дом был главным. Он ощущался главным, а тот, в котором мы проживаем сейчас, ничем иным, как «летним домом» или домом для отдыха, не являлся.        Найдя окно, застекленное прозрачным стеклом, а не витражным орнаментом с очередной эпической битвой, я очистила его заклинанием. Поднявшись на носочки, выглянула наружу, но толком ничего не увидела: какие-то заросли, сараи или предназначенные для чего-то хозяйственные постройки. Не густо.        В конечном счете масштабы дома поражали, как и наличие всякой мелкой нечисти, куда ни посмотри: шторы, темные углы, любые шкафы, ящики. Расплодились.        Боггарт. Рано или поздно, но мы должны были встретиться, и я искренне рада, что это произошло один на один. Я и без его напоминания знала, чего боюсь — тот самый глубокий и самый дикий страх.        Картина, что открылась моему взгляду, буквально парализовала меня. Пусть и осознавая, что это проделки боггарта, сил придумывать что-то смешное не было.        — Инсендио. — Перевертыш загорелся мгновенно, вспыхнув как спичка, истаяв за несколько секунд.        Только на душе было паршиво и сердце еще долго больно билось в груди. Кинув последний взгляд на шкаф, из которого появился боггарт, я передернула плечами — как-то больше нет желания натыкаться на подобное. Решив не испытывать судьбу и свои нервы на прочность, я вернулась в комнату.        Можно было бы проанализировать увиденное, но к чему? Я и так знаю, что боюсь боли, боюсь потерять себя, лишиться памяти, сломаться. Просто одно дело знать это на подсознательном уровне и совсем другое — встретиться с этим лицом к лицу.        Несмотря на общий ужасающий вид, в себя мистер Принс пришел спустя полчаса после моего возвращения.        — Работы предстоит много, — с какой-то тоской в голосе произнес мужчина, медленно передвигаясь из комнаты в комнату. Хотя да, о чем это я — это дом, в котором он вырос и прожил, наверное, большую часть жизни, вот и ностальгирует. — Торопиться никуда не будем. После ремесленного экзамена пройдемся еще раз, осмотрим все и подумаем, как быть.        Тоскливо осматривала помещения, я примерно прикидывала, во сколько выльется ремонт и наведение уюта. Про рунное «оснащение» тактично молчу, ибо оно бесплатно. Кажется, кому-то придется налечь на сложные составы для продажи — счет в банке и сумма в сейфе не настолько богаты на нули.        Мрачновато здесь, хотя мысль о наличии библиотеки грела душу. Ведь здесь должна была сохраниться библиотека?        После сытного обеда в малой столовой, в которой нам накрыл Себастьян, мы ненадолго расходимся. Пока дедушка занимается защитой и ритуалами, я, набравшись смелости, медленно передвигалась по дому, от комнаты к комнате устраивая геноцид «живности» и отрабатывая бытовые чары. К счастью, со своим страхом я больше не встречалась.        Когда я рассматривала коллекцию оружия, найденную в одной из комнат, то у меня закралось сомнение, что не зельями одними были сыты Принцы. Как-то этот момент в образовании я упустила, интересно, а Северусу дедушка рассказывает про предков-Принцев? Велись ли какие хроники рода? Все ниточки ведут в библиотеку. И я очень-очень хочу там полазить.        Каждый раз, произнося очередное заклинание, я прислушивалась к себе, так что по итогу дня могла с уверенностью сказать, что колдовать мне стало чуточку легче и заклинания получались капельку сильнее. Наверное, так бы ощущалось изначально, исключи я магию до одиннадцатилетия.        Привязав Род к алтарю, дедушка подписался не только под правами, но и под обязанностями. С прискорбием пришлось осознать, что на постоянное место жительство уехать за границу и переждать местную гражданскую войну там мы теперь не могли. Вот и обратная сторона медали.        Экзаменационная неделя прошла как в тумане, разрывая меня на части между магическим и обычным миром, так что о том, что выбрали нового министра, я узнала постфактум из утренних газет. И, как и ожидалось, Прюэтт пролетел.        В себя пришла ненадолго только для того, чтобы заказать пошив парадно-выходных мантий и нанести на них полный комплекс защитных рун собственной разработки.        Три глотка успокоительного еще дома и все будоражащие эмоции притупляются к моменту переноса камином в Министерство, где нас быстро вносят в реестр посетителей, отметив наши волшебные палочки. Из Атриума дедушка выводит меня достаточно быстро, и рассмотреть холл для приема посетителей удается вскользь: огромный золотой фонтан, будто специально поставленный в центре помещения, оттягивал на себя все внимание. «Магия — сила» выбиты на цоколе статуи слова, которые я воспринимаю как символ превосходства волшебников над необладающими этой самой силой.        Прием в Министерстве по случаю избрания нового министра, миссис Дженкинс, был, на мой взгляд, весьма неплохо организован и продуман. Фуршетные столы, застеленные белыми скатертями с защитными свойствами и забитые легкой закуской, приятная живая музыка, под которую можно и потанцевать в центре огромного зала, и спокойно поговорить, чем многие и пользовались, объединяясь в группы по интересам. Кому было нужно, накладывал чары, не позволяющие подслушать разговор.        Это был мой первый официальный выход в свет, и впервые меня окружало столько магов.        В принципе, мероприятие было открытое, так что народу было предостаточно: здесь были представители и молодой аристократии, и древних родов, почти весь аппарат министерства, колдомедики больницы Святого Мунго, совет попечителей и директор Хогвартса, бывший министр Нобби Лич и проигравшие гонку кандидаты, и журналисты, куда уж без них.        Было интересно все осмотреть: убранство, людей, наряды, хотя в такой толпе я чувствовала себя несколько неуютно, и лишь мистер Принс одним своим присутствием вселял в меня уверенность, тихо рассказывая мне про тех или иных волшебников прежде, чем мы подходили к ним. К счастью, дедушке неплохо удавались чары гламура, про зелья тактично молчу. Так что к мероприятию он почти полностью вернул свой привычный внешний вид, что позволило избежать множества вопросов.        На периферии зрения постоянно мелькают маги в ярко-красной форме сотрудников аврората. Иногда взгляд натыкается на лимонные мантии целителей. Большинство же присутствующих отдали предпочтение традиционным для приема цветам, однако находились и индивидуумы, не стеснявшиеся вырвиглазных расцветок одежды. Несколько раз попадались мужчины, выбравшие килт, и женщины, одетые в национальные костюмы.        Пожалуй, только на крупных мероприятиях можно оценить многообразие культур, наполнившее, или, лучше сказать, заполонившее английское магическое сообщество. Не мудрено, что последним постановлением прошлый министр запретил изучение и применение ритуальной магии. Название одно, но методики использования у всех разные, так зачем ограничивать представителей Уганду и выходцев из Азии, если можно просто запретить всем? Логика железная.        Мы с дедушкой, стоило министру произнести клятву, ознаменовавшую официальное вступление в должность, снова медленно лавируем между волшебниками, прибиваясь то к одной группе, то к другой. Меня представляли знакомым, бывшим коллегам, выпускникам, мы даже подошли поздравить лично миссис Дженкинс с победой в выборах. Как оказалось, знакомых у дедушки было предостаточно. И большую часть из них он приобрел в Хогвартсе.        Теперь многое становится понятно. Значит, Северус поедет не столько для учебы, сколько для обрастания социальными связями. С прискорбием констатирую, что Слизерин для этого подходит лучше прочих. Хотя… в этом с ним может посоперничать барсучий факультет.        О, и конечно, мы не обошли стороной и семейство Прюэттов, что пребывало в полном составе.        Смотря на этого, пытающегося держаться достойно, мужчину, я чувствую лишь недоумение. Хочется прикрыть лицо рукой и покачать головой.        Три месяца не нужного никому маскарада с оборотным зельем и ненавязчивой слежкой за девицей Прюэтт. Почти двадцать часов впустую потраченного времени и нервов. Увы, письму и трем флакончикам с воспоминаниями мистер Прюэтт не поверил, а зря, скандал прогремел знатно — как же, такое возмутительное поведение отца в отношении к дочери! Ведь главное не то, что произошло, а то, как это все преподнесли народу. Вот она — власть СМИ над окружающими: правильно расставленные акценты и все, конец даже самой кристальной репутации.        Репутация, которой добивались годы, была разрушена всего одной статьей.        Не то чтобы мне нечем было заняться, но это был шанс пустить известную мне историю по новому пути без кровопролитий, не раскрывая собственные знания гипотетического будущего. Не получилось. Либо не поверил, либо так было нужно изначально самому Прюэтту, раз он так легко положил на кон репутацию и карьеру в большой политике. А ведь мог, мог отправить сыновей, которые сейчас красовались в мантиях сотрудников аврората, хотя бы проверить информацию.        Один из близнецов, вроде Фабиан, приглашает на танец, улыбаясь во все тридцать два зуба. Разговор — даже светская беседа — не особо-то и клеится, поэтому каждый из нас думает о своем, медленно вальсируя по танцполу.        Думать о том, что любые попытки изменить знакомое мне по книгам будущее обречены на провал, категорически не хочется. Хочется верить, что мы живем не по сценарию, и от наших поступков хоть что-то зависит. Ведь появилась же универсальная вакцина от Драконьей оспы?! Да и еще множество мелочей!        Ну что же, у каждого есть своя голова, очевидно, что нужна она не только затем, чтобы носить шляпы и колпаки, но и думать. А если Прюэтт по неизвестной мне причине отказался прислушаться пусть и к анонимному посланию — с меня взятки гладки.        Зато зелье вышло забористое: пять часов действует, правда, из двенадцати возможных. Дедушка хоть и знал о том, что я варила, все же перечень использованных ингредиентов я ему предоставляю стабильно, не стал расспрашивать о причинах и результатах моей деятельности, показав тем самым уровень своего доверия ко мне. Это приятно. Значит, верит в мое благоразумие. Только напомнил, что Оборотное входит в перечень условно-запрещенных и, если меня поймают на его использовании, мне грозит полгода Азкабана. Заботливый какой.        Пока следила за парочкой, воспользовалась возможностью погулять вместе с толпой студентов по лавочкам Хогсмида, послушать свежие сплетни, покушать в таверне и выпить так популярное у молодежи сливочное пиво в «Кабаньей голове», посмотреть на самого Абефорта и оценить масштабы его козлиной фермы за пабом. Не удивлюсь, если узнаю, что основным поставщиком безоаровых камней в аптеки является он.        Круг танцую с моим ровесником Фрэнком Лонгботтомом, пока дедушка договаривается о продлении договора на поставку с мистером Лонгботтомом. Внутри наслаждаюсь всем: красивым платьем, хорошим ведущим партнером, музыкой, да и самим танцем. Юноша улыбчив и показательно простодушен, но цепкий взгляд выдает его. Улыбаюсь и поддерживаю светский разговор о погоде.        С иронией отмечаю, что с танцами я откровенно загонялась — здесь были и совсем неловкие и неуклюжие, но было приятно, что этот аспект собственного самообразования я не упустила — мне не хотелось выглядеть неумехой даже в собственных глазах. В конце концов, мои уроки танцев давно не ограничиваются одним вальсом, но все так же приносят внутреннее удовлетворение, позволяя отдыхать от любой информации, ослабить всю ментальную защиту и просто-напросто наслаждаться движениями под музыку.        Стоило музыкантам чуть сменить мелодию, как мы возвращаемся к своим, довольные друг другом. Фрэнк мне нравится, приятный юноша. Круцио, да? Время ведь еще есть.        Блэки. Знакомые по книгам имена соотношу с впервые увиденными лицами. Сигнус, Поллукс, Ирма, Друэлла, Кассиопея, Орион, Вальбурга, Альфард. Внимание Блэков колючее, а слова, казалось, имеют двойное, а то и тройное дно. Сколько высокомерия, аж тошно. Отвечаю на чисто символические вопросы, тщательно подбирая формулировку и под конец принимаю приглашение от собственного профессора на следующий тур вальса. За нами степенно идут Вальбурга и Орион, Поллукс и Ирма. Дедушка, в свою очередь, приглашает улыбчивую Кассиопею.        Эх. Как многочислен их род сейчас и как через каких-то двадцать лет от него ничего толком не останется. Может, как раз их гордыня и приведет к такому исходу? Жаль ли мне их? Нет.        Если с прошлыми кавалерами я чувствовала себя относительно расслабленной, то с Альфардом… мне неловко. Прикусываю слегка нижнюю губу, стараясь не смотреть в лицо напротив больше положенного. Обмениваясь редкими фразами, мы делаем несколько кругов по залу. Вежливая маска будто прилипла к лицу, а легкая улыбка не сходит с губ, однако она едва ли относится к моим глазам.        Мужчина галантен, обходителен и, не отнять, обаятелен. Интересно, все Блэки такие? Но стоит мелодии закончиться, прошу отвести меня обратно, боясь даже думать о том, что в его показной заботе есть какой-либо скрытый подтекст. Но чуть расслабляюсь, ловя себя на мысли, что Блэки не отдадут мужчину в чужой Род, а дедушка не решится нарушить данное когда-то слово, подбирая кандидата мне в мужья.        По сути, я понимала, что мой сегодняшний дебют — это как выход с транспарантом: «Готова рассмотреть ваши предложения о браке». Если это не так, то я, видимо, слепа и не вижу очевидного.        К тому моменту, как мы переходим к следующей группе, у меня начинают гудеть ноги. За три часа мне пришлось перетанцевать с двадцатью тремя партнерами, большая часть фамилий которых была на слуху.        — Малфой, Гринграсс, Розье, Лестрейндж, — обменялся с мужчинами легкими кивками дедушка, — рад видеть вас в добром здравии, позвольте представить вам мою дочь, Адалинду Принс.        Молча приседаю в реверансе и улыбаюсь. Остается надеяться, что вышло хоть капельку искренне.        Взяв на себя роль старшего в группе, Малфой представляет нам остальных присутствующих: Риддла, Крэбба, Гойла, Паркинсона, с ними, судя по всему, Принс лично был не знаком.        Кроме натуральных платиновых волос зацепиться взгляду за Абраксаса трудно, хотя в целом он женственно красив и лощен, одет в идеально сидящую мантию жемчужно-серого цвета. Вся его поза выражает превосходство и покровительство над собравшимися магами, хотя и остальные в этом ему не уступают, расточая похожую властную ауру.        Пафос — наше все.        Молодые наследники собравшихся здесь волшебников стоят чуть поодаль. Они часто бросают в нашу сторону заинтересованные взгляды и, что самое занятное, почти все они устремлены на стоящего по правую руку от лорда Малфоя волшебника.        Мужчины затевают короткий разговор, а меня приглашает на танец мистер Лестрейндж, до этого стоявший чуть в стороне, явно скучая. Его мантия была на пару тонов темнее, чем у Малфоя, цвета маренго, и ярко контрастировала с огненными волосами, разметавшимися по плечам. Внешне он был скорее приятен, чем нет. В выражении его лица и в движениях присутствовал некий налет лени и скуки. Человек-огонь — ему явно не интересно здесь находиться, такому человеку подавай охоту, битвы да сражения. Огромная ладонь, затянутая в белую перчатку, словно намекает, что партнер — любитель помахать не только палочкой, но и кулаками.        Женщины в политике? Очень смешно, и как тут узнать новости, если не танцующая больше одного танца девушка считается нарушившей этикет? Так что вальсируем, улыбаемся, внимательно слушаем и не забываем участвовать в светском разговоре.        Хотя этот партнер отличается от всех предыдущих и начинает вести беседу как раз о политике, задавая вроде невинные вопросы, узнавая мою точку зрения на различные аспекты магического законодательства. Ничего предосудительного он не сказал и не спросил, но почву прощупал. Мне до подобного уровня никогда не подняться. Для этого надо не только родиться, но и воспитываться определенным образом, впитывая основы интриг и лицедейства с грудным молоком.        Пока мистер Лестрейндж ведет меня после танца к нашему месту, быстро, но внимательно, рассматриваю всех остальных, составляя собственное мнение о «темной стороне». А потом… мне приходится опустить взгляд в пол и срочно выравнивать дыхание и сердцебиение, которое сбилось, стоило встретиться взглядом с мужчиной, что очень внимательно рассматривал меня. Плотоядно так рассматривал, чуть склонив голову к плечу.        Глубокий вдох, насколько позволяет корсет, и медленный выдох. Спасибо выпитому успокоительному. Я снова поднимаю глаза и пытаюсь улыбаться чуть смущенно, будто меня поймали на чем-то неприличном.        Риддл был красив. Не сказать, что меня этим легко удивить, но вот такую природную гармоничную мужскую красоту я лично встретила в этой жизни впервые. Ему легко можно было дать лет тридцать, так молодо он выглядел. Память, к сожалению, не могла подсказать его точный возраст. Но даже вскользь брошенный взгляд не мог не отметить высокий рост, крепкое телосложение, мантию, не новую, но явно дорогую, антрацитового цвета, фарфорово-белую кожу, идеально уложенные густые каштановые волосы, правильные черты лица и глаза цвета грозового неба.        Две секунды хватает на то, чтобы оценить мужчину, а мозгу сделать свои чисто женские выводы.        Будь мне реально четырнадцать и, не знай я, кто передо мной, могла бы и влюбиться.        Стоило взглядам снова встретиться, как мужчина улыбнулся самыми кончиками губ, но смотрелось это вполне естественно.        Спешно проверяю все идеально стоящие ментальные барьеры. Так, на всякий случай.        — Мистер Принс, позвольте пригласить вашу дочь на танец? — приятным баритоном спросил предмет моего интереса, стоило начаться новой композиции.        Хотелось предательски захныкать и трусливо свалить домой. Нет-нет-нет. Пожалуйста. Я устала, ноги болят…        От голоса мужчины по спине разбегаются мурашки. Все чувства смешались в какой-то поистине чудовищный коктейль.        Чертов Волдеморт, чтоб вы провалились!        — Не возражаю, мистер Риддл, если моя дочь не будет против, — ответил дедушка стандартной фразой, явно не улавливая мои мысли.        — Мисс Принс, могу ли я надеяться, что вы согласитесь танцевать со мной этот танец? — Протягивает мне правую руку в белоснежной перчатке будущий Темный Лорд.        Удивительно, что моя рука, затянутая не в менее белые перчатки, даже не подрагивает, когда я вкладываю ее в ладонь мужчины.        Прислушиваюсь к себе, пока мистер Риддл ведет меня к центру зала.        Сейчас, не скрываясь и смотря на партнера, мне трудно представить убийцу и главного террориста магической Англии. Совсем. Мой страх культивирован знанием вероятного будущего, и если бы не оно, то наверняка я наслаждалась бы компанией мужчины. Хотя на его пути было уже… сколько? Больше пяти жертв, вроде.        На моем же… пока одна… Какие мои годы. От осознания, что я ничуть не лучше, кажется, последние крохи хорошего настроения покидают меня. Не то чтобы я об этом раньше не думала, но как-то раньше я не проводила параллели с Темным Лордом.        Глубокий вдох. Отгоняем неуместные сейчас воспоминания. Медленный выдох и снова легкая улыбка. Я в норме. В норме.        Пока длится танец, мужчина рассказывает крохотные истории из своих приключений. Оказывается, он лишь несколько месяцев назад вернулся в Англию. Талант, безусловный талант преподнести информацию так, чтобы собеседник не только задавал нужные вопросы, но и даже высказывал свои предположения. Чувствую, как меня захватывает очередной рассказ и беспокойство постепенно отступает.        Несмотря на то, что приходится контролировать каждое слово и следить за разговором, я с какой-то затаенной грустью отмечаю, что пост преподавателя очень подошел бы этому человеку. Он мог заинтересовать, заставить думать и даже полюбить предмет. Мистер Риддл — прирожденный оратор.        Как получилось, что разговор зашел о ментальных науках — понятия не имею, хотя я тщательно следила за ходом повествования, вроде как одна из мини-историй была с чем-то таким связана…        Все до банальности просто, и ему не нужно даже высказывать это вслух, чтобы я поняла. Им движет любопытство. В книгах вроде говорилось, что он сильный легилимент с врожденным даром. Похоже, что неспособность прочитать мои эмоции и поверхностные мысли ввели его в легкое замешательство. Мне даже немного его жаль, если он эмпат: в огромном зале сейчас более четырехсот волшебников, и каждый что-то да чувствует.        Как только мужчина слышит о ежедневных медитациях, он одобрительно кивает, заверяя меня в необходимости самосовершенствоваться на протяжении всей жизни и не бояться узнавать любые направлении магии. Никогда не останавливаться на достигнутом.        Мне грустно. Не то, чтобы я рвалась вразумлять его по поводу крестражей и делиться знанием его ужасного будущего — нет. Он сам себя приведет к этому. Просто грустно осознавать, что однажды этот харизматичный, красивый и умный мужчина станет жестоким диктатором, не считающим человеческие жизни на пути к своей цели. Хотя что-то хищное в нем и сейчас ощущается. Но не в поведении, не в словах, в них как раз все идеально, как и весь его образ. Может, во взгляде? Моя интуиция кричит об опасности.        От Вольтов на приеме присутствует только Вольт-старший, миссис Вольт, насколько мне известно, в положении и до самых родов не покинет пределы поместья. Близнецы гостят у родственников в Германии, а остальные дети слишком маленькие для посещения подобных мероприятий.        Уже дома, погрузившись в ванну, пытаюсь подобрать ассоциацию к Тому Риддлу, к тому, какие чувства он у меня вызывает. Почему-то на ум приходит пустыня: бескрайняя власть над путниками, опасные ловушки в виде зыбучих песков и всякой ядовитой смертельной живности, не умеющей проявлять жалость, обманчиво-прекрасно-безопасные оазисы и заманивающие все дальше миражи…        Уснуть в воде мне не дала моя домовая, незримо присутствующая в свободное от заданий время рядом со мной. Вначале это напрягало, с непривычки-то, но потом осталось только смириться, как с неизбежным злом.        После того, как «подарок» прошла курсы переподготовки у Себастьяна, переняв у него не только манеру речи, но и узнав наши привычки — стало легче. Поначалу, когда Сойка предпочитала биться об пол головой из-за любого пустяка, у меня чуть у самой истерика не случалась. Да и раболепие это… не привыкла я за все время общения с нормальным домовиком, коим я считаю принсовского эльфа, к подобной манере речи.        Умывшись теплой водой и смыв с себя остатки косметики, посмотрела в висящее над раковиной зеркало, в котором отображалась очень уставшая грустная девушка.        Пока я заворачивалась в тонкое одеяло, меня не покидало далекое, но ощутимое чувство сожаления, что задуманное с Прюэттом не удалось, что Риддл, талантливый мерзавец, сойдет с ума, превращаясь в кровожадного монстра. Можно было бы еще раз что-то предпринять… да нет. Не буду я влезать в эту грязь. А когда придет время отправляться в Хогвартс, поговорю с братом. Принсы останутся в нейтралитете. Именно это предложение мне понравилось больше всего, когда Августус озвучивал свои условия.        Завтрак проходит чуть позже, чем обычно, и никаких серьезных тем мы не поднимаем, хотя необходимость разговора ощущается — уж слишком задумчивые взгляды кидает на меня дедушка.        Сегодня по плану у нас посещение окрестностей Чичестера, и аэродром Гудвуд в частности.        Спустя двадцать минут, потраченные на переодевание, мы вышагиваем из камина в «Дырявом котле», откуда на такси едем на вокзал, чтобы сесть на электричку.        Аппарировать, не зная координат и визуально не представляя точку выхода, невозможно. Домовика попросить перенести тоже — у него примерно такая же проблема. Вот мы и путешествуем по Англии на обычном транспорте. Добравшись до города в восточной части Англии, ищем недалеко от вокзала место для аппарации. Я снимаю координаты и вношу их в ежедневник, чтобы было. В случае необходимости можно будет сделать порт-ключ, спасибо подарку крестного.        Бесценная рукопись из коллекции Олливандеров содержит в себе не только общедоступную информацию, но и секреты по обходу защиты международных порт-ключей. Мне оно пока не требуется, но все же.        Как оказалось, если перемещения внутри страны никак не фиксируются, то нарушение границы очень даже, что, в принципе, логично, но, как говорится, если есть закон, то найдутся те, кто сможет его обойти. Не удивлюсь, если узнаю, что в любой уважающей себя семье есть подобные разработки.        Пока прогуливаемся по городу, отмечаю для себя то, как гармонично переплелась архитектура разных периодов. Кажется, что достаточно протянуть руку, чтобы прикоснуться к истории. И рассмотрев одну из главных достопримечательностей города — Кафедральный собор на Маркет-кросс, ловим такси, чтобы вовремя добраться до аэродрома.        Город совершенно не напоминал Коукворт: здесь кипела жизнь. Обилие зелени, благоустроенных парков, дорог, привычно-непривычный шум машин, а еще люди. Много разновозрастных людей с живыми глазами и ярко выраженными эмоциями на лицах.        Высадив нас на Клейпит-лейн, таксист указывает направление, в котором дальше нам предстояло двигаться самостоятельно. Догадаться было несложно — народ нестройной толпой шел именно в нужную сторону. Погода выдалась на удивление солнечная и безветренная, и мы, вливаясь в поток таких же туристов, неторопливо пошли вперед.        Запрокидывая голову вверх, придерживаю шляпку и щурю глаза от яркого солнечного света. Трехчасовое шоу заканчивается поднятием десятка воздушных шаров в небо. Красиво.        Счастливая, обнимаю со спины Северуса, прижимая его к себе и целуя макушку. Просто потому, что хочу.        Семья — это не только общая кровь, но и воспоминания, эмоции и чувства.        Перекусив в ближайшем кафе, продолжаем гулять дальше по городу. Солнце еще высоко.        К вечеру ежедневник пополняется несколькими записями: постановка «Дядя Ваня» Чехова в Чечестеровском фестивальном театре в середине июля и ежегодные скачки на Гудвудском ипподроме, выпадающие на последние числа июля и захватывающие первые дни августа.        Пока гуляли, случайно наткнулись на ипподром, где детям предлагается возможность за двадцать фунтов покататься на лошади. И пока Северуса учат кататься верхом на одной из специально обученных лошадей, мы с мистером Принсом делимся впечатлениями от вчерашнего вечера. Пока свежи воспоминания.        — Что думаешь о Риддле? — спрашивает он под конец.        — Ты о новом «лидере» молодой аристократии? — хмыкнула я, поправляя манжеты платья. — Я им восхищена, что уж скрывать. Лидер по натуре, привыкший добиваться своего хитростью и манипуляцией, типичный представитель «зеленых». Прирожденный политик. Специализируется на ментальных науках, боевой магии и ритуалистике. Специалист широкого профиля, — глубоко вдохнула чистый воздух, в котором ярко слышится аромат свежескошенной травы. Мои наблюдения снова переплетаются со знанием печатной истории: — Злопамятный и нарциссичный. Опасный человек, от которого надо держаться подальше. Отомстит всем, кто позволил себе пренебречь им.        — Уверена? — прищурился мужчина.        — Такие люди никому не доверяют и никого не прощают, — пожимаю плечами. — Сам по себе и сам для себя.        Теплые лучи солнца мягко грели лицо. От удовольствия жмурюсь и довольно улыбаюсь: все тревоги остались где-то далеко, сейчас же меня переполняют умиротворение и спокойствие.        Мы еще долго разговариваем, пока не вышло оплаченное время Северуса кататься на лошади. Слушая восторженного ребенка, делящегося с нами впечатлениями, мы идем обратно, накладывая по пути отвод глаз. Найдя недалеко закуток, переносимся с помощью домовиков, чтобы и у эльфов осталась память о месте.        Две недели до отправления в Копенгаген, столицу Дании, куда меня с дедушкой должен перенести зарегистрированный международный порт-ключ, я предавалась праздному ничегонеделанию, если к нему можно отнести наведение порядка в записях и пролистывание книг «для легкого чтения». И чем ближе был день экзамена на присвоение звания «подмастерья рун», тем волнительнее я себя чувствовала.