в том, что осталось [in what remains]

— Ты хотел со мной поговорить? Данте, облокачивающийся на перила лестницы, оглянулся через плечо, и Неро поморщился: как же он хреново выглядел с этими тёмными кругами под глазами и недельной, неухоженной щетиной, срань господня. Как будто не спал целый месяц, что было, разумеется, неправдой: за последние несколько дней Неро как минимум трижды заходил в спальню, и видел, как он дремал у постели Вергилия. Грустное зрелище, но увы — переживать потерю всегда тяжело. Неро было хорошо знакомо это чувство, поскольку пять лет назад они с Кирие пережили свой личный траур. Данте подпёр щеку ладонью, опираясь локтем на перила. — Мм… ага. Я тут вспомнил кое-что, о чём тебе стоит знать. — И о чём же? Мужчина глубоко вздохнул, проводя рукой по лицу и волосам. — Что ты знаешь о своих родителях? — У нас с Кредо и Кирие были одни родители. — автоматически вырвалось у Неро, и он тут же встряхнул головой. — Ну, то есть, именно они меня воспитывали, пока я был в приюте. А что такое? Ты наконец-то заметил, что у нас с тобой, ну… — он неопределённо махнул рукой сначала на пепельные волосы Данте, а потом на свои. — Ты никогда об этом не спрашивал. — Ну, я думал, что ты тоже не в курсе. — пожал плечами Неро. Отчасти это было ложью, потому что от желания задать Данте конкретный вопрос его внутренности скручивались в Гордиев узел. — Может, я какой-нибудь десятый кузен в третьем поколении, или что-то типа того. — Не-а. — ответил Данте. Его губы — но не глаза — тронула едва заметная улыбка, как часто бывало. С того дня, когда они впервые встретились, это всегда заставляло Неро слегка нервничать и напрягаться, сдерживая свой пылкий нрав. Прямо как сейчас: внутри всё затрепетало, словно его тело уже заранее догадалось о том, что сейчас будет сказано. Неро переминается с ноги на ногу. — Тогда в чём дело? По крайней мере он был не единственным, кто боролся с собой. Нерешительность Данте никогда ещё не была настолько ощутимой. Узел затягивался всё сильнее. Да выкладывай уже, подумал Неро. Прежде чем я окончательно свихнусь. Но Данте молчит слишком долго, и между ними продолжает висеть неловкая тишина. — Ну, как бы, я могу попробовать догадаться… — наконец, чересчур сипло произнёс парень, но Данте, судя по всему, решил притвориться глухим. — Слушай, просто скажи уже, что хотел. Пусть это и… — Вергилий — твой отец. Ух. Здрасьте, он живёт в какой-то сраной мыльной опере. И хочет получить полную компенсацию за все вложенные в свою жизнь силы и время, потому что это шоу — полный отстой. — Мой… — Неро даже не может договорить до конца, слепо хватаясь рукой за перила, потому что уверен, что его коленные чашечки отрастили крылья и вылетели нахуй из суставов. На одну бесконечную секунду у него в глазах темнеет, оставляя в поле зрения одного лишь Данте. В виске запульсировала кровь. — Как ты об этом… Как давно… Ты уверен? Это он тебе сказал? — Нет. — ответил охотник. Он не сдвинулся ни на йоту, глядя на Неро нечитаемым взглядом, а его губы были сжаты в тонкую линию. — Я это заподозрил ещё в тот день, когда впервые тебя встретил. Можно сказать, нутром почувствовал, но… не был до конца уверен. До тех пор, пока не увидел реакцию Ямато. — он снова вздохнул. — И тогда уже окончательно понял, что это так. Неро пристально уставился на него. — Вергилий — мой отец. — Ага. — И ты знал об этом… пять лет? — Около того. — Получается, что ты мой дядя. — Выходит, что так. С губ Неро срывается короткий, нервный смешок, и он бледнеет от ярости. — Почему ты мне об этом не рассказал? Данте выглядит до невозможности уставшим. — Раньше? Мне казалось, что это было не настолько важно. — Не настолько… Блять… Неро отпускает перила и подходит к нему. Тычет пальцем в сторону закрытой двери спальни, не обращая внимания на дрожащую руку. Кого это волнует? Уж точно, блять, не его. — Так, ладно, окей. То есть, за пять сраных лет об этом, сука, так сложно было… Хочешь сказать, что этот «родительский вопрос» вообще для тебя ничего не значил, да? Типа, ну нахер это дерьмо. Так, получается? — Неро… — Вот только он находится здесь уже десять дней. — продолжил парень, повышая голос. — И ему становится только хуже, он умирает, а я просто просиживал свою задницу без дела, дав вам обоим возможность побыть наедине… И теперь ты рассказываешь о том, что… что он мой отец, хотя я мог бы потратить всё это время на… А теперь даже непонятно, сколько ему вообще осталось… И Неро срывается. — ДАНТЕ, ТЫ СОВСЕМ, МАТЬ ТВОЮ, ОХУЕЛ?! — Послушай, малой… — тот примирительно поднимает руки, но в глазах Неро всё уже полыхает алым, и прежде, чем он осознаёт, его кулак сжимается и молниеносно летит вперёд, с жутким треском встречаясь со щекой мужчины. Как ни странно, Данте даже не отлетает в другой конец дома. Может, потому что Неро подсознательно сдержался ровно настолько, чтобы больше ничего не сломать, или же сам охотник защитился от него своим дурацким «гвардейским» щитом. И всё же он отшатывается, хватаясь за челюсть, и даже сплёвывает окровавленный зуб. Неро ещё ни разу не видел такого выражения на его лице. (Впервые с того момента, когда в их доме объявился Вергилий. Или же он просто никогда не знал настоящего Данте.) В нём смешались капелька удивления и много, очень много боли. Но это лишь сильнее разжигало гнев. — Эгоистичный выблядок! — парень едва не захлебнулся словами. — Что значит «не настолько важно»?! Если тебе было похуй, это не значило, что… что мне..! Но Данте лишь молча покачал головой. — Неро? — с лестничной площадки послышался голос Кирие. — Не подходи! — рыкнул в её сторону тот, вновь приближаясь к Данте. Тот даже не попытался вырваться, когда Неро сгрёб его левой рукой за воротник: эта несвойственная охотнику покорность одновременно тревожила и приводила в ещё большее бешенство. А потом Неро мягко ухватили за вторую руку, и он тут же попытался выдернуть её. Кирие лишь сжала крепче. — Отпусти его, Неро. — Он это заслужил. — парня трясло от ярости и боли. — Позже ты об этом пожалеешь. — возразила она. — Пусти его. — Да всё нормально, маленькая мисс. — невинно сказал Данте, которому ещё и хватало наглости улыбаться, обнажая окровавленные зубы. — Зуб всё равно уже отрастает. Дай ему выпустить пар. — Заткнись! — рявкнул Неро. Его грудь тяжело вздымалась, а ноздри трепетали от ярости… но в итоге он всё же медленно разжал пальцы, оставляя на ладони молочно-белые следы от ногтей. Когда парень, наконец, отступил от Данте, Кирие немного ослабила хватку. — Давай-ка спустимся вниз. — предложила она. — И там поговорим. Данте… Тот молча махнул рукой, вновь держась за щеку и делая вид, что ему всё равно. И отвёл взгляд, пряча лицо под взлохмаченными волосами. — А знаешь, что во всём этом самое забавное? — горько усмехнувшись, едко сказал ему Неро перед уходом, и успел заметить, как переменилось выражение лица Данте, когда он произнёс: — Все эти годы я думал, что мой отец — это ты. *** К счастью, Кирие услышала вопли Неро как раз в тот момент, когда шла за закусками для играющих во дворе детей. Она усадила его за кухонный стол и стала нарезать яблоки. Какое-то время они молчали: Неро прожигал взглядом деревянную поверхность стола, слушая скрип керамического лезвия ножа, и отчётливо представлял в голове ярко-красную и тонкую, словно бумага, спираль, падающую в раковину. Нарезав яблоки дольками и разложив их на блюде, Кирие ушла во двор, а когда вернулась, то парень уже был готов к разговору. — Что ты слышала? Девушка села рядом, кладя руку поверх его. — Только последние пару фраз. Что произошло? Неро сглотнул, всё ещё не в силах оторвать взгляд от стола. Точнее, от бледного круга на нём: Хулио как-то забыл про подставку для горячей еды. — Он сказал, что Вергилий — мой отец. Кирие на мгновение замолчала, осознавая смысл сказанного. — Ох, Неро… — Я спросил, почему он ничего мне об этом не говорил, а он ответил, что это было «не настолько важно». — Неро слегка сгорбился. — Ну да, для него, такого охуенно крутого во всех отношениях, может и не важно. Но ты ведь помнишь, да? Вы с Кредо всегда были моей единственной семьёй. И всё же мне с самого детства хотелось… Я просто хотел знать… — Да, я помню. — мягко сказала Кирие, поглаживая большим пальцем тыльную сторону его ладони. — Но уверена, что у него были причины молчать. Он ведь, по-моему, тоже потерял семью? Неро ничего об этом не знал. Они с Данте никогда, блять, о таком не разговаривали. Их общение вообще редко когда сводилось к задушевным беседам. — Как-то это не катит за оправдание. — Как бы то ни было, сейчас у него на глазах умирает родной брат. — произнесла Кирие. — И ты, и я, и Нико — мы все пережили подобное в своей жизни. Быть может, Данте лишь хотел оградить тебя от боли. Как говорится — счастье в неведении. — Тогда захрена он сказал мне об этом сейчас? — Неро прикрыл глаза свободной рукой. — Спустя столько лет, так чертовски поздно? Последний раз, когда я видел Вергилия, у него уже не было ног. Он же на глазах разваливается, и с этим никто и ничего не может сделать. — он горько рассмеялся. — И если бы я так и остался в неведении, то моими последними словами ему было бы «Я буду внизу». Можешь, блять, себе это представить? — Но всё же Данте тебе рассказал. — Кирие сжала его руку в своей. — Подобного уже не случится. — А ты в курсе, что он такой же придурок, как и Данте? Даже сам Данте его так называл. — голос Неро дрогнул. — Может, это и к лучшему, что я ничего не знал. Он ведь меня бросил. Какой из него отец? — Быть может, он и сам о тебе не знал. И Неро вдруг вспомнил тот острый, пронзительный взгляд Вергилия, спрашивающего его имя. Проявлял ли он к нему интерес из-за Ямато… или по какой-то иной причине? — Похуй на него. — наконец, хрипло произнёс парень. — Похуй на них обоих. У меня есть отец? Хорошо. Он умирает? Замечательно. Двадцать четыре года без него прожил, и ничего, как-то сам неплохо справлялся. Не был нужен тогда… — его голос надломился. — значит, и сейчас не нужен. Когда Кирие встала, Неро нервно сжал кулак, но она лишь склонилась над ним, обнимая за плечи. И его, наконец, прорвало. Он крепко прижал её к себе за талию, пряча слёзы в потёртой ткани платья, и Кирие начала мягко баюкать его, пропуская короткие пепельные пряди между пальцами. Неро усиленно старался не испачкать её в соплях, но ничего не мог с собой поделать: лишь рядом с Кирие ему было комфортно, лишь рядом с ней он чувствовал себя одновременно любимым и уязвимым. И всё, что ему сейчас оставалось делать — стараться не рыдать в голос, как малое дитя. Впрочем, Кирие никогда не была против подобного. — Всё хорошо… — успокаивающе произнесла она. — То, что ты чувствуешь — это нормально. Это значит, что тебе не всё равно. Конечно же не всё равно… — Пусть это прекратится… Она поцеловала его в макушку. — Все мы — просто люди. Даже Данте с Вергилием демоны лишь наполовину. Не знаю насчёт Вергилия, но слышала, что Данте допустил в своей жизни немало ошибок. Однако я также знаю и то, что он хороший человек. Нам просто нужно найти подход друг к другу. Общий язык. — Ты всегда слишком хорошо думаешь о людях. — Я не критикую, потому что ты абсолютно такой же. — Неро почувствовал, как она улыбнулась. — Данте дал тебе время. Да, совсем немного, но всё же это гораздо лучше, чем если бы он так ничего и не рассказал. И, честно говоря, мои советы тебе сейчас ни к чему. Ты ведь сам всегда знаешь, что должен делать. — И всё равно это приятно слышать. — пробормотал парень. Они ещё какое-то время стояли в объятиях друг друга, пока его всхлипы не утихли, а слёзы не высохли. — Спасибо. — поблагодарил он, решив наконец-то оторваться от неё. Кирие всегда была живым бальзамом для его эмоциональных всплесков, спасительным облаком на ослепительно ярком небе. Она улыбнулась в ответ, протягивая коробку салфеток. — Я всегда готова помочь. Неро забирает их, и его взгляд мрачнеет. — Что бы я без тебя делал?.. — А вот это уже вопрос без ответа. — пока он вытирал лицо, девушка вновь села рядом. — И всё-таки немного странно, правда? — Что именно? — Если Вергилий — твой отец, то ты, получается, внук Спарды. — она подпёрла ладонью подбородок, покусывая внутреннюю сторону щеки. — Мы, конечно, что-то подозревали после всего случившегося, но не думаю, что даже сам Санктус догадывался о том, что ты был связан с этим напрямую. Неро в недоумении сморщил нос. — Разве это так странно? — То, что целый остров поклонялся твоему дедушке, как Богу? — Окей, ладно, это действительно странно. — его взгляд упал на собственные колени. — Знаешь, я всегда думал, что если кто и мог оказаться моим отцом, то это был бы именно Данте. Он порой вёл себя так, словно… На сей раз Кирие мягко коснулась его предплечья. — Он заботится о тебе, Неро. Позволяет охотиться вместе с ним на демонов, общается с тобой, даёт советы — я вижу всё это со стороны. Пусть он и скрыл от тебя правду, но уверена, что на то была причина. — И всё же я не обязан быть ему за это благодарным. — Конечно же нет. — сказала девушка. — Но для начала тебе стоит его выслушать. А уж потом решать, что со всем этим делать. Неро крепко сжал в пальцах салфетку. Снова встречаться лицом к лицу с Данте было дико страшно: одно лишь воспоминание о той пустой, сдержанной улыбке заставляло его чувствовать себя полным дерьмом. И пусть он понимал, что не причинил бы Данте какого-то значительного вреда, но всё же был рад, что Кирие его остановила. О, жестокость. Ну конечно же они, блять, родственники. За то короткое время, что он видел Вергилия, уже можно было сделать вывод, что тот также был связан со Спардой. — Отстой какой-то. — буркнул парень, откидываясь на спинку стула. — Ну, некоторые вещи порой выбирать не приходится. — заметила Кирие, поглаживая его запястье. — Зато мы вольны сами решать, что с ними делать. Со стороны гаражной двери вдруг послышался стук, и они переглянулись. — Ну ты там закончил плакаться? — раздался из-за неё приглушённый голос. — Можно нам уже войти? — «Нам»? — переспросила Кирие, и Неро приглушённо зарычал: — Нико… Дверь со скрипом открылась, и послышались шаги: топот сапогов, за которым следовал чей-то чуть более лёгкий шаг, и ещё один, похожий на стук каблуков. Нико зашла на кухню первой. — Столкнулась с ними по пути сюда. — она указала через плечо на Триш и Леди, которые прошли следом, с оружием наготове: у первой был нереально огромный меч — Спарда, а у второй за спиной висела Калина Энн. Неро снова яростно протёр руками глаза, хмуро взглянув на подругу, и Нико вскинула брови: — Ну ты как, норм? Закончил рыдать, как сучка? Его аж передёрнуло от смущения. — Заткнись. Нико примирительно подняла руки, неосознанно отражая недавний жест Данте. — Всё-всё, закрыли тему. Всем нам время от времени надо поплакаться. — Да захлопнись уже! Кирие поспешила вмешаться, вставая, чтобы поприветствовать охотниц. — Рады снова видеть вас обеих. — обратилась она к ним. — Как идут дела? — О, да просто шикарно. — Триш ослепительно улыбнулась ей. — Носимся тут, как две безголовые курицы, в поисках непонятно чего. И всё из-за прихоти нашего дорогого идиота. Демонесса проницательно взглянула на Неро, но ничего не сказала. Леди, меж тем, выглядела невероятно рассерженной. — Ну и где он? — Уже здесь. — раздался голос со стороны лестницы («Данте!» — взвизгнула Нико), и Неро подавил дрожь, благоразумно решив не смотреть в его сторону. — Вам обязательно глумиться надо мной при каждой встрече? С самооценкой-то у меня проблем нет. — Если это как-то задевает твоё раздутое эго, то да, обязательно. — ответила Леди, бросив на него короткий взгляд. А потом медленно и раздражённо цокнула языком. — Ну а второй где? — Наверху. В ровном, казалось бы, голосе Данте прозвучали предостерегающие нотки, и Неро невольно взглянул ему в лицо. И тут же пожалел об этом, потому что выглядел охотник ещё хуже, чем раньше, и это даже несмотря на то, что на его щеке уже не было никаких следов от удара. Однако мешки под глазами ещё никогда не были настолько видимыми. — Дерьмово выглядишь. — заметила Триш, и он ухмыльнулся. — Я само очарование, благодарю. — Ты уверен, что его можно оставлять одного? — напряжённо спросила Леди. Улыбка Данте мгновенно испарилась, и он скрестил руки на груди. — Уверен. — Ты ведь знаешь, что он натворил. И на что способен. У Неро в животе неприятно скрутило. — Что… что он сделал? Леди окинула его взглядом, тоже складывая руки на груди, и снова посмотрела на Данте. — Ты держишь своего брата в этом доме вместе с Кирие, Нико и их детьми, и до сих пор ничего им не рассказал? Ты в своём уме вообще? Её взгляд горел такой злобой, что было даже удивительно, как она не прожгла в голове Данте две дымящиеся дыры. — Леди… — начал было он. И Неро вдруг с шумом вскочил со стула, царапнув ножками по плитке: — Хватит с меня всех этих тайн и секретов! — внутри всё адски жгло, и лишь благодаря Кирие, что мягко позвала его по имени, ему удалось сдержаться. — Расскажите мне про него. Данте бросил на Леди кислый, раздражённый взгляд, однако та лишь вызывающе вздёрнула подбородок, и он выдохнул. — А это обязательно должны слушать все? Кто за детьми следит-то? — Я могу проверить, как они. — любезно предложила Кирие. Казалось, что напряжение, повисшее в воздухе, схлынуло с её плеч столь же легко, как масло с воды, и она тепло улыбнулась Данте. — Неро мне потом всё равно обо всём расскажет. — Оу. — тихо пробормотал тот, но всё же отошёл в сторону, давая ей пройти. — Кто-нибудь ещё? Нико пожала плечами, плюхаясь на место Кирие. Её взгляд был проницательным и острым. — А мне любопытно, так что дерзайте. — Он убийца. — произнесла Леди. — Такой же, как и мы все. — тут же вмешался Данте, прежде, чем Неро успел полностью осознать сказанное. — У всех нас руки в крови. — Вот только никто из нас не поднимал посреди города демоническую башню, которая сравняла с землёй целый район. — резонно возразила Леди. — И никто из нас не стремился открыть врата в Ад, чтобы выпустить демонов в людской мир. Послушай, Данте, я знаю, как сильно ты по нему скучал. Я там была, и я всё видела. Но кто-то из нас должен думать головой: последний раз, когда мы его видели, Вергилий был одержимым силой мудаком, который плевать хотел на всё человечество. Ответа на её слова не последовало. Плечи Данте напряглись, словно тетива, как и его челюсть, а пальцы сжались в кулак. Неро опустился обратно на стул, ощущая, как внутри него всё заледенело. Дышать стало тяжело. После тех прекрасных мгновений, что он провёл с Кирие, ободрённый её оптимизмом, он уже начал считать, что даже если у Вергилия осталось совсем мало времени, они бы могли… Ему показалось, что он вот-вот задохнётся. — Вот оно как. — произнёс Неро. — Значит, мой отец — жестокий ублюдок. — Отец? — одновременно переспросили Леди и Нико. Триш вскинула брови так сильно, что они едва не коснулись линии волос. — Так и думала. — пробормотала она. Неро сглотнул. — И ты тоже знала? — Я не была в этом уверена. — демонесса метнула короткий взгляд на Данте. — Но учитывая всё то, что тут происходило в последнее время, теперь это обрело смысл. Нико даже присвистнула. — А я-то уж думала, что это мой папаша нихуёво облажался. — Не сравнивай Вергилия с Агнусом. — возразил Данте, поднимая голову. Его губы ярко-красной полосой выделялись на бледном лице, а в немигающем взгляде опасно тлел огонь, и Нико вздрогнула, хотя он смотрел не на неё, а на свою коллегу. — Я тебя услышал, Леди. Но знаешь что? Мне плевать. Он всё ещё мой брат — мой близнец. И тебе не удастся убедить меня его бросить. Ни за что, блять, в жизни. Они какое-то время пристально смотрели друг на друга. Нико, поймав взгляд Неро, скорчила рожу и покрутила пальцем у виска, как бы спрашивая «они ебанулись, да?». Но парень был не в настроении поддерживать её настрой; ком в горле становился всё больше. Леди, наконец, вздохнула. — Что ж, тогда это остаётся на твоей совести. — и она первой отвела взгляд, добавляя чуть тише: — К слову, мне жаль, что тебе снова приходится через всё это проходить. — Я так понимаю, что вы ничего не нашли. — Данте заметно упал духом. — Ничего конкретного. — невозмутимо сказала Триш, которой, казалось, было абсолютно плевать на происходящее, и покачала головой. — Как я и сказала по телефону, большинство прислужников Мундуса довольно быстро умирали. А в данном случае информацию даже искать негде. Мундус, к сожалению, не оставил после себя никаких дневников или записей. — она на мгновение поджала губы. — Но после твоего звонка я кое-что вспомнила. Только вряд ли тебе это понравится. — Если ты про ту хрень с древом жизни, то я уже в курсе. — устало произнёс Данте. — Я найду когда-нибудь решение, которое меня устроит, а?.. — Древо жизни? — тихо переспросила Триш, и ненадолго замолчала. — А, ты про Клипот. Понятно. Значит, Вергилий тебе уже о нём рассказал? — Клипот? — вклинилась в разговор Нико. — Чё эт такое? — Иггдрасиль подземного мира. — Триш положила локоть на тыльную сторону ладони. — Древо, что кормится человеческой кровью, собираемой Эмпузами. Каждые несколько тысяч лет оно приносит лишь один плод размером с яблоко, в котором заключено средоточие всей этой крови. Вкусивший его демон станет невероятно могущественным. — она склонила голову. — Именно этот плод даровал Мундусу звание Короля подземного мира много тысячелетий назад. — И что, Вергилий попросил его достать? — раздражённо спросила Леди, ни капельки этим не удивлённая. — Намекнул, скорее. — Это поможет. — со знанием дела сказала Триш. — Ты ведь говорил, что он разлагается, верно? Если мощный заряд демонической силы — это всё, что ему требуется, чтобы уничтожить порчу Мундуса, то ставлю свою левую ногу на то, что это сработает. — Триш! — возмущённо воскликнула Леди. — Я этого не допущу. — лицо Данте помрачнело, практически каменея. Однако Нико выглядела заинтригованной. — Значит, человеческая кровь, да? То есть, типа, ваш брат может просто-напросто выжать досуха несколько человек, как вампир, и ему станет лучше? Почему бы тогда не попробовать? — она запнулась на мгновение. — Не то, чтобы я предлагала именно этот вариант, но… рядом же должна быть какая-нибудь больница или банк крови. Хотя, наверное, со всем этим добром оттуда так просто не выпустят… — Этот вариант даже и рядом не стоит с плодом Клипота. — возразила Триш. — Речь идёт о каждой капле крови каждого из десятков тысяч людей, которую можно легко поглотить за три укуса. — она взглянула на абсолютно нечитаемое лицо Данте. — Мундусовская порча — это не шутки. И Вергилию, несомненно, понадобится огромное количество крови, чтобы суметь её победить. — Да, это я уже слышал. — говорит Данте, и Нико одновременно с ним выдаёт: — Пфф, замечательно. Типа, всё или ничего, да? — Вот только я хотела рассказать не о Клипоте. — Триш задумчиво нахмурилась. — Хотя это, безусловно, гораздо более действенный способ решения проблемы… Всё, что мне известно — это лишь один эпизод, свидетелем которого я была, будучи прислужницей Мундуса. — её взгляд стал отстранённым. — Твой брат тоже при этом присутствовал, но сомневаюсь, что в том состоянии, в котором он тогда находился, у него была возможность что-то запомнить. Неро заметил, как Данте скривился. Ну замечательно, блять, ещё один вопрос в постоянно растущую кучу уже имеющихся. — У Мундуса была одна теория. — продолжила Триш. — О близнецах. Две половинки одного целого; одна душа, разделённая надвое перед рождением. Скорее всего, он предполагал, что если соединить двух таких близнецов, то можно будет сформировать из них более могущественную сущность. Я была свидетелем этого эксперимента, и своими глазами видела, как он проводил слияние всеми возможными способами, до которых только мог додуматься. Физически, ментально, выворачивая кишками наружу. Это касалось только демонических близнецов, разумеется. Но итогом всегда была бесформенная и гротескная масса. — Ну и? — спросил Данте. — Ему так и не удалось осуществить задуманное. — Триш внимательно посмотрела на него. — Потому что все подопытные погибали, и я уверена, что они были не единственными. Этот эксперимент вышел за рамки слияния обычных близнецов. В ход пошли братья, однопомётники, незнакомые люди, и даже абсолютно разные виды существ. Полагаю, он хотел найти что-то вроде формулы идеального солдата. Возможно, чтобы потом поглотить то, что получилось. Подробности меня на тот момент не интересовали. — Уфф, да что с вами, демонами, не так? — поморщилась Леди. — Сейчас речь идёт непосредственно о Мундусе. — спокойно ответила Триш. — И если так подумать, то он, судя по всему, хотел попробовать сделать то же самое с тобой и Вергилием, потому что вы были ещё и сыновьями Спарды. Ну и разумеется, всё это пошло коту под хвост, когда ты… Лицо Данте потемнело. — Я понял. К чему ты ведёшь? — Опять же — это всего лишь теория. Его теория. — отмахнулась Триш. — Но если бы тебе как-то удалось поделиться своей демонической силой с Вергилием, то это могло бы — я повторюсь, теоретически — могло бы помочь ему избавиться от порчи. — Ты имеешь в виду что-то типа… переливания крови? Только вместо крови эта… — Нико распахнула глаза, вскидывая подбородок, а потом неопределённо взмахнула руками и сделала воздушные кавычки. — «демоническая сила», или как там её? — Да. — Как, блин, всё с этой силой непонятно. — пробормотала она, откидываясь на спинку стула. А потом сняла очки и протёрла их тряпочкой, которую выудила из кармана. — Он не думал о том, чтобы, типа, положить этих близнецов под одну капельницу и помолиться на удачку? Сделать настоящее переливание крови, или что-то в этом роде? — Он перепробовал всё, что ты только можешь себе вообразить. — натянуто улыбнулась Триш. — Безрезультатно. Все они погибали в жуткой агонии. — Звучит очень убедительно. — с мрачной иронией заметил Данте. — А я и не говорила, что это может как-то помочь. Либо же нам стоит вернуться к варианту с Клипотом, но по вашим взглядам я уже понимаю, что это даже не рассматривается. — Триш пожала плечами. — И если ты собираешься спросить меня о том, как же всё-таки это сделать, я тебе не отвечу. Повторюсь: Мундус перепробовал всё. Данте замолчал на какое-то время. — Знаешь, ты могла бы просто рассказать мне всё это по телефону. Фортуна от нас довольно далеко. — Что, уже прогоняешь? Как грубо. А мы ведь такой путь сюда проделали… — произнесла Триш, но её глаза лукаво блеснули, а в голосе зазвучали игривые нотки. Она чуть толкнула всё ещё хмурящуюся Леди локтем в бок. — Леди так настаивала. — Да нифига подобного! — фыркнула та. — Она хотела лично проверить, всё ли с тобой в порядке. — Умолкни, Триш! — И не подумаю. Каким-то образом Данте умудряется издать короткий, непринуждённый смешок, резанувший Неро по ушам. — Ох, Леди. А я-то думал, что ты меня терпеть не можешь. — Заткнись, Данте. Ты всё ещё наш должник. — Так вы же всё равно ничего не нашли. — Но потратили на поиски своё время, ага? — Леди упёрла кулак в бедро. — Я запишу это на твой счёт. И да, не натвори никаких глупостей, пока не вернёшься в офис. И Данте впервые за всё это время поймал на себе взгляд Неро. — Это что-то вроде больших и тёплых обнимашек на прощание. — пояснил он, и парень ничего не смог с собой поделать, всхрюкнув от смеха. *** Всё ещё препираясь между собой, охотницы ушли в ресторан, чтобы забрать оттуда заказанную еду. Нико же, бросив взгляд на Неро и Данте, указала пальцем через плечо и выдала сумбурную тираду, из которой можно было понять только слова «Кирие», «на улице» и «увидимся позже». Данте тоже было собрался уходить на второй этаж, если бы Неро не хлопнул рукой по столу и не выпалил: — Подожди. Он остановился, оглядываясь через плечо, и Неро неловко потёр руки. — Мы можем поговорить? — Ну, как бы уже. Уф. Возвращаемся к нашим баранам. — Ты ведь понимаешь, о чём я. Данте, наконец, поворачивается к нему, в кои-то веки не улыбаясь своей фальшиво-беззаботной улыбкой. Выражение его лица было нечитаемым, словно кирпичная стена. — Я не знаю, что ещё ты хочешь от меня услышать. По-моему, Леди уже рассказала всё самое важное. — Я хочу знать, почему ты ничего мне не говорил. — сказал Неро. — Хочу узнать причину. Вот и всё. — А разве это не очевидно? — Неро хмурится сильнее, и Данте с шипением выдыхает: — Вергилий не тот, кого можно было бы назвать идеальным образцом для подражания, малой. Меня уж тем более. Поэтому я и подумал, что сделаю одолжение, избавив тебя от бремени нашей ебанутой семейки. — Не спросив моего мнения? — В том и был смысл. — Тогда зачем ты сейчас-то мне об этом рассказал? — хрипло спросил парень. — В этом-то, блять, какой смысл?! В точку. — Не знаю. — ответил Данте. — Наверное, почувствовал себя виноватым. В животе Неро слабо зашевелились обжигающе-вязкие отголоски прежней ярости, однако плечи охотника вдруг резко напряглись, и парень, наконец, понял, чем на самом деле являлось его равнодушие. Защитным механизмом. Вдох. Выдох. В воздухе тягуче, почти осязаемо витало чувство вины: Неро практически ощущал его на собственном языке. — Я имел право знать. — Согласен. — Ты скрываешь от меня что-то ещё? — Не специально. — Поклянись. — Это так необходимо? — Да. — безапелляционно сказал Неро. — Поклянись. Больше никакого пиздежа, никаких уклонений от вопросов, никаких ёбаных секретов обо мне, о тебе, или о Вер… моём отце. Это теперь и моя семья тоже, и неважно, насколько она херовая — я, блять, хочу знать о ней всё. Хочу предельной откровенности. — Чувствуется мне, что ты об этом ещё пожалеешь. — сухо заметил Данте. — Никакого пиздежа. — напряжённо повторил Неро. — Богом клянусь, Данте, я… — Ладно. — охотник тяжело вздохнул. — Клянусь. — Окей, хорошо. Можно… можно мне с ним увидеться? Данте окинул его странным взглядом. — Тебе не нужно моё разрешение. Вот только Неро прекрасно помнил нотки напряжения в его голосе, когда Леди спросила про Вергилия. Как и бледно-голубые глаза, вспыхнувшие алым после того, как Нико упомянула о нём вкупе со своим отцом. Неро прекрасно умел распознавать в людях желание защищать. И сейчас, кроме очевидного истощения и мучительных, скручивающих внутренности вспышек скорби, от Данте веяло бессильной яростью. Яростью человека, который вот-вот потеряет последнее, что у него осталось. — Ну и ладно. — сказал парень. — Тогда я наверх. *** После того, как Неро его ударил, что было крайне болезненно, Данте с горящей щекой и кровоточащим ртом молча вернулся в спальню к брату. Вергилий на тот момент ещё не спал, и однозначно слышал каждое едкое слово в их ругани, потому что даже с подушек умудрился одарить младшего таким испепеляющим взглядом, что если бы тот был чуть поменьше, то точно скукожился бы до размеров изюма. — Прибереги слова на потом. — сказал он, заползая обратно в кровать, и оказался неимоверно рад, когда его не оттолкнули. Задолго до того, как Данте услышал снизу безошибочный стук каблуков Триш и громкий голос Нико, Вергилий снова провалился в сон (забытье..?). Спал он теперь очень много, всё больше и больше времени проводя в отключке. А ведь когда-то Данте даже и представить себе не мог, что брат вообще был способен отдыхать. Наблюдать столь очевидное угасание его жизни было ужасно больно. В тот миг он с неохотой отстранился от Вергилия и покинул их тихое, временное убежище, чтобы встретиться со своими метафорическими демонами лицом к лицу. Теперь же, следуя за Неро, Данте хотел вновь остаться с братом наедине. Едва открыв дверь, парень поморщился. — Тут пахнет, как будто что-то… — и тут же замолчал. В его взгляде мелькнуло беспокойство. — Неважно. Данте не соизволил ему ответить. Он быстро осмотрел комнату, как делал всегда по своему возвращению: Вергилий лежал на кровати в том же положении, в котором младший его оставил — свернувшись на боку. Мятежник и Ямато всё так же стояли у подоконника. — Он спит. В груди Данте болезненно закололо, и его охватила странная нерешительность. Глубоко внутри он вдруг осознал, что не хочет, чтобы Неро подходил к брату. И… это было пиздец как тупо, потому что Неро — его сын, и Данте прекрасно знал, что пацан был гораздо лучше их обоих вместе взятых. Он понимал, что Неро — не угроза. Вергилий, скорее всего, отругал бы брата за то, что тот показывал его в таком состоянии, но что поделать? Он всё равно почти 80% времени проводил в отключке. Данте оставил Неро стоять у двери и обошёл кровать, садясь на стул. Пацан, чуть замявшись, медленно зашагал следом, и охотник стиснул зубы, пытаясь сдержать инстинктивный рокот в горле. Судя по всему, ему это удалось, потому что Неро не остановился. — Он ведь не притворяется, правда? — всё так же тихо спросил он. — Вергилий — худший актёр на планете. — ответил Данте. — И даже будучи одержимым силой ублюдком, он всегда был до безобразия честным и искренним. Порой даже слишком. — …Любил повыпендриваться? — Любил повыпендриваться. — Данте ничего не смог с собой поделать, нежно улыбнувшись уголками губ. — Значит, всё, о чём говорила Леди — это правда? — искоса взглянул на него Неро. — К сожалению. Данте предполагал, что пацан будет задавать вопросы. Зачем так за него цепляться? Зачем спасать бессердечного убийцу, не испытывающего ни капли сочувствия к человечеству; чей взгляд всегда обращён лишь к небу, и никогда — на тех, кого он сокрушил на своём пути к намеченным вершинам? На всё это у Данте был лишь один ответ. Всегда один и тот же. Но Неро молчал. Внимательно рассматривал неподвижное, наполовину сокрытое одеялом тело Вергилия, скорее всего запоминая каждую мелочь: серебристые волосы, затенённое лицо, так похожее на его собственное, чёрные вены и зияющие трещины, что уродовали его кожу, словно открытые язвы. Пустоту чуть ниже бёдер, где должны были быть ноги. — Ладно. — наконец, сказал он. — «Ладно»? Неро стрельнул в него раздражённым, пусть и болезненным, взглядом. — Ну, он же всё ещё твой брат, верно? Ты ведь сам так сказал. — затем снова повернулся к Вергилию. — А я… И замолчал, не договорив. Данте поднялся со стула и хлопнул его по плечу, отчего парень вздрогнул, словно испуганный поросёнок. Но охотник ощущал себя слишком великодушным, чтобы над этим пошутить. Не сегодня, по крайней мере. — Если тебя это утешит, то мне кажется, что этот придурок вообще о тебе не знал. Неро опустил голову. — Думаешь?.. — Ну, — дразняще усмехнулся Данте, и тот вновь с тревогой взглянул на него. — он тоже считал, что твой отец — это я. *** После того, как Неро рассеянно вышел из спальни, сверкая красными кончиками ушей, Данте привстал коленом на матрас и потянулся к брату, кладя руку ему на плечо. — Эй. — позвал он его, слегка встряхивая. — Эй! Вергилий медленно — очень медленно пошевелился. — Чего тебе?.. — неразборчиво пробормотал он. Данте ощутил такое сильное облегчение, что у него даже перехватило дыхание. — Ты, блять, не двигался. Вергилий безэмоционально фыркнул, снова закрывая видимый глаз. — Привыкай. Охотник стиснул зубы. Облегчение испарилось так же быстро, как и появилось, оставляя внутри сосущую пустоту. Он скользнул рукой с плеча Вергилия к его подбородку. — Голову поверни. — сказал он, уже поворачивая её к себе. Без единого усилия, потому что брат не сопротивлялся. Руку тут же окутало густое облако пыли, и… Данте с громким шипением выпустил из лёгких воздух, когда Вергилий снова открыл глаза. Глаз. Один. Треть его лица исчезла, словно кто-то вырвал из него целый кусок. Не было видно ни черепа, ни мышц, ни крови — вместо них была одна сплошная чернота. И гниль, расползающаяся по коже вокруг дыры. К горлу Данте подступила тошнота. — Как ты вообще до сих пор жив..? — Ммм. — Вергилий. — Данте ослабил хватку, придержав его за подбородок, и стёр с него остатки пыли большим пальцем. — Ещё даже двух часов не прошло. Всё же было в порядке… — Можешь попросить порчу разлагать меня чуть помедленнее. — предложил старший, но охотник был не в силах разделить его летаргическое веселье. Он надеялся, что его высокомерный братишка всё-таки осознает, что лежит на смертном одре. — Попробуй. — Да чёрт подери, Вергилий! — Данте настолько резко потянулся за Мятежником, что нащупал его рукоять в мгновение ока. Но когда он прижал вену к потрескавшимся губам брата, тот не стал сглатывать, и кровь потекла из уголка его рта по подбородку. — Ну же, Верг. Не будь ребёнком. Веко старшего затрепетало, словно он с трудом удерживал глаз открытым; его радужка, всегда столь яркая и льдисто-голубая, была мутной и потемневшей. — Больше не нужно, Данте. Его лёгкие и сердце острыми когтями пронзила боль, и Данте показалось, что он захлебывается в собственной крови, ощущая во рту её металлический привкус. И слышит со стороны свои булькающие, предсмертные вздохи. Но нет — он все ещё был жив и здоров, и его сердце всё ещё билось. А Вергилий — его близнец, его вторая половинка, частичка его души, его отражение, единственный, кто понимал его с полуслова… был уже почти готов уйти туда, куда Данте не мог за ним последовать. — Ну же! — повторил он, и это вышло слишком резко. — Ты ведь не хочешь, чтобы я считал тебя слабаком, правда? — Ты говорил, что никогда не считал меня слабым. — Это первый раз. — и Данте выронил Мятежник, который тут же грохнулся на пол с громким лязгом. А потом сел на край кровати и обхватил руками то, что осталось от Вергилия. Тот не сопротивлялся, прижавшись здоровой щекой к груди брата. — Ты дрожишь. — Да ладно? — Данте глухо, коротко смеётся, и шепчет: — Почему ты? Почему это всегда должен быть ты?.. — Ну, тебе всегда везло гораздо больше. — чертовски тихо отвечает Вергилий. — Само собой. Всеобщий любимец… — «Везло»? Я больше, чем уверен, что этот мир нагнул и жёстко трахнул нас обоих. — возражает охотник, и убирает с его лба сальные волосы, зачёсывая их назад, как обычно делал сам Вергилий. Теперь же у него не было для этого рук, а Данте по неопытности пришлось потратить две попытки, чтобы сделать, как надо. Дыра на лице старшего оказалась ещё больше, поэтому Данте старался на неё не смотреть. — Я хочу сказать, что ты в любом случае ошибаешься. — Даже мать тебя любила больше. — Ну это уже смешно. — он сглатывает ком в горле. — Она любила нас одинаково. И погибла, пытаясь тебя найти. Вергилий долго молчит. — Я даже не помню её лица. — У меня в офисе, на столе стоит её фотография. — отвечает Данте. — А ещё я знаком с одной демонессой, которая, как ни странно, выглядит, как её точная копия. Надирает задницы и охотится на всякую нечисть. Тот Вергилий, которого помнил Данте, уже рассвирепел бы от ярости. Но теперешний только слабо посмеивается вперемешку с кашлем: — Поразительно. — Она сейчас здесь. С амулетом. Вергилий, пожалуйста. Пожалуйста, держись. Прошу тебя, не сдавайся. — Не делай привычки попрошайничать, это некрасиво. — Придурок. — Данте прижимается щекой к его макушке. А потом заменяет щеку губами. Вергилий сильно вздрагивает. — Данте… — Это несправедливо. — Ты уже говорил. — Когда я был маленьким, то думал, что раз мы близнецы, то всегда будем вместе. Потому что так и должно быть. — Да. — вздыхает Вергилий. Данте снова целует светлую макушку. — Верг. — его голос звучит мягче, чем когда-либо до этого. — Я сейчас сделаю одну очень глупую вещь. Туманный взгляд старшего, наконец, немного проясняется. — Какую? — На самом деле, даже две. — сказал Данте. — Потерпи меня немного. Он ненадолго задерживается губами на влажном, холодном лбу брата. А затем в одно мгновение приподнимает за подбородок, наклоняется и целует в его собственные. И Вергилий застывает от неожиданности. Что ж, не всегда я такой предсказуемый, думает Данте. Это не лучший, даже близко не самый лучший поцелуй. Во-первых, он чертовски целомудренный, похожий на едва ощутимое прикосновение бабочки, а во-вторых — несмотря на всю браваду Данте, в его висках так оглушительно бился пульс, что он удивлялся, как вообще мог что-то видеть перед собой, и уж тем более — ярко заблестевший от шока глаз старшего. Губы у Вергилия тоже были сухими, потрескавшимися и шелушащимися. И медными от крови. Но Данте хотел сделать это давно, ещё будучи подростком. Хотел, представлял, отказывался, и в итоге упустил возможность. Так что да. Этот поцелуй был вполне себе неплох. Он резко отстранился, передвигаясь к краю кровати прежде, чем старший мог вспомнить, что головой тоже можно нехило ему врезать. А когда поднялся, то Вергилий резко и отрывисто взмахнул обрубком руки: — Данте..! — прорычал он, но тот не был готов смотреть ему в глаза. — Едем дальше. — мужчина наклонился, чтобы взять Мятежник, и поставил его у изголовья кровати. А потом потянулся к Ямато: она ему тоже понадобится. — Данте… — ослабевающим от усталости голосом прошипел Вергилий, и охотник замер, когда услышал: — Ещё раз. Данте берёт катану и чувствует, как его лёгким в груди становится тесно. Он закрывает глаза. Даже несмотря на облегчение вперемешку с агонией, что острой болью пронзили сердце, его губы расползаются в неконтролируемой улыбке. — Кто я такой, чтобы тебе отказывать? — говорит он, и позволяет себе вернуться к кровати, притягиваемый яростным взглядом старшего. На сей раз Вергилий возвращает поцелуй. — Пытаешься превзойти моё мастерство? — поддразнивает его Данте, и тут же вскрикивает, когда брат прикусывает ему губу. На этот раз выходит интимнее, но всё так же целомудренно. Данте хочется, чтобы этот поцелуй не прекращался, он хочет поцеловать его как следует, но на губах старшего уже чувствуется прогорклый привкус неизбежной смерти — едкая кислота порчи, что второй кожей облепляла его распадающееся тело. Если не считать укуса, то Вергилий больше не размыкает губ. Когда Данте, наконец, отстраняется, он даже не пытается этому противиться: удержать младшего без рук всё равно бы не вышло. Они смотрят друг на друга: выражение лица Вергилия всё такое же нечитаемое, но его единственный глаз сияет льдистыми переливами, а в молчании — тысячи невысказанных слов. Видит бог, но не может Данте снова его потерять. А уж после Мундуса, Аркхама, Аргосакса, Санктуса, да даже после самого Вергилия… этот мир был слишком многим ему обязан. Данте обнажает Ямато: подобно шёлку, она легко выскальзывает из ножен, сияя кристальным светом. Тихая и прекрасная, как горное озеро. И охотник впервые чувствует её вибрацию, которая холодными, слабыми покалываниями пробегает по позвоночнику. Вот так, мысленно говорит он ей. А потом смотрит на брата. Волной нахлынувшая усталость вновь смывает с него привычное хладнокровие, и на его лицо возвращается беспокойство: взгляд Вергилия мечется между Данте и своим любимым оружием. — Не дуйся, братец. Ты ей всё равно больше нравишься. — натянуто улыбается охотник. — Что ты делаешь? — Хочу проверить одну теорию. — и он медленно отворачивает Ямато рукоятью от себя. Скользит руками по цубе и ниже, по тонкому, словно лента, сверкающему острию клинка. — Давай оставим рубрику «вопрос-ответ» на потом, лады? И одним мощным, резким движением вонзает её себе в грудь.