автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
191 страница, 48 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
22 Нравится 448 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 2. Глава 6. Дорога к морю

Настройки текста
Зайцы затопотали по земле задними лапами. Хар-Кар, сев на куст, поправил сползающие очки и объявил собравшимся так: — Слушайте, жители Волчьей долины! Сегодня наш повелитель отправляется в путешествие, оставив заместителем кабана Харахура, чью волю надлежит исполнять как приказы самого Нуцала! Птицы понесли его слова дальше по округе. Обитатели, четвероногие и пернатые, приняли к сведению и предались насущным заботам. У всех народилось потомство и требует корма: только успевай поворачиваться. Кому дело до причуд владыки? Пускай странствует, попутный ветер ему в спину. Авось обратную дорогу забудет. Шакал Ах спросил: — Нам с братом сопровождать тебя, господин? — Гм… Пожалуй, да, — кивнул, подумав, Нуцал. — Ваша помощь мне пригодится. Прослышала о новостях Макру, прибежала, поклонилась повелителю, помахивая длинным хвостом. — О господин мой, позволь узнать, куда несут тебя твои длинные ноги! — В Бойнак*, посмотреть на море, лукавая, — махнул лапой Нуцал. Он хотел сохранить в тайне коварный замысел, но не сдержался, выболтал. — Говорят, там нашел пристанище колдун Хабибулла, водит дружбу с самим крым-шамхалом**. Долг велит мне освободить молодого бека из-под влияния смутьяна! Лисица, разумеется, поняла, куда клонит владыка, но не то взволновало её. Кумыкские степи и морское побережье прельстили Макру, она уцепилась за возможность вырваться из осточертевших гор. Давно бы она сбежала, кабы печать проклятья не привязывала её к Нуцалу. — Возьми меня с собой, господин! — запросилась она с небывалым жаром. — Я тоже хочу видеть, как вздымаются морские волны! Что мне твои горы, Нуцал? Они прискучили мне, я люблю вольный простор, бескрайнее небо. Возьми, и я сослужу тебе службу! Мечтательно расширились щёлки зрачков, голос зазвенел удивившей Нуцала мольбой. Надменная ханша всегда считала ниже своего достоинства упрашивать его. А сейчас куда девался непокорный норов! Не собирался волк отягощать себя спутницей, да не устоял, снова уступил, как делал перед ней всегда. — Так и быть, Са… Макру! — вздохнул он, притворяясь раздражённым. — Следуй за мной. И в тот же час пустился в путь, пока ещё кто-нибудь не напросился в компанию. Звери шли той самой дорогой, где, заплатив прежде пошлину шамхалу, тянулись обозы и проезжали конные отряды. Заслышав шум колёс, цокот копыт и людские голоса, путешественники поспешно прятались на обочине. Кто же знает, чего ждать от людей — время-то уж очень неспокойное! Пули, — и свинцовая русская, и медная горская, — одинаково неприятны. Однако же безо всяких непредвиденных приключений достигли они Бойнака, раскинувшегося у подножия хребта Агашбулак. Сакли стояли словно между небом и землёй: позади высились скалы, а впереди блестели каспийские волны с белыми бурунчиками пены. Горластые чайки летали, высматривая рыбу, камнем кидались вниз, взмывая с уловом. Поскрипывая колёсами, тащилась по дороге арба. Гордо подбоченились чинары. Всё дышало хрупким, обманчивым, но всё-таки спокойствием. Не только Макру раскрыла рот от восхищения, не только шакалы примолкли, но и сам владыка Нуцал замер, вытянув шею, заворожённый открывшейся ему картиной. Нуцал привык к теснинам, окружавшим его с детства, любил их, как положено любить родной край, но и простор вскружил ему голову. Он подумал, что молодой бек, наверное, счастлив: у него есть и горы, ощетинившиеся густым лесом, есть и шепчущее море, приносящие в эти края корабли, светлый дворец его утопает в прохладной тени деревьев, соловьи поют ему по вечерам. — Господин мой, — тихо пропела Макру, не отрывая взгляда от линии горизонта, — не остаться ли нам тут, раз уж всё равно суждено до скончания дней слушать чужую речь? Нуцал думал о том. Но сквозной простор нужен был ему не навсегда. Что делать без милых сердцу круч, царапающих тучи, и бурливых, кипящих на порогах, рек? Он ничего не ответил лисице. Долгие часы проводил Нуцал, наблюдая за Бойнаком и домом Рахман-бека лучше всякого дозорного. Всё он хотел знать: куда ездит молодой господин, с кем говорит, что думает, как глубоко душу его смутил окаянный колдун. Рахман-бек был молод, — заныло волчье сердце: в таком же возрасте, верно, сейчас и Булач; высок и статен, приветлив со всеми. Горделива его осанка, скакун слушался малейшего его знака, ни один джигит не смел соперничать с ним в ловкости. Рукоять его кинжала украшена драгоценными каменьями, золотом отделан эфес его сабли. Из ружья попадал он в подброшенную высоко монету и не знал промахов. И такой человек пригрел змею на груди, предоставил приют смутьяну, открыто заявлявшему, будто настанет время всеобщей свободы, без царей, ханов и беков, называющему войну с гяурами бессмысленным кровопролитием! Отправился раз на прогулку владыка Бойнака. Следом за ним, лихо заломив папахи, ехали нукеры, а сбоку, сквозь кустарник, стлался рысью волк Нуцал. Рахман-бек, не подозревая о диковинном сопровождающем, миновал миндальную рощу и здесь увидел человека, что-то обирающего с деревьев. А ведь орехам далеко до спелости! Чудак поклонился господину и его свите, а бек вместо того, чтоб проскакать мимо, велев нукерам вздуть воришку нагайками, отчего-то остановился и, в свою очередь, поприветствовал бедняка, заговорил с ним. Нуцал распластался на земле, ожидая, когда молодой господин соизволит продолжить прерванную поездку. Он не очень хорошо понимал по-кумыкски без толмача, да только имя, ненавистнейшее из всех имён, можно распознать и так. — За чем это ты тянешься, Хабибулла? — улыбнулся Рахман-бек, кивнув свите. Нукеры тоже заулыбались. — Мне не жаль для тебя орехов, но они неспелые. Разве не рано собирать их? — Я не орехи собираю, а гусениц, господин! — пояснил собеседник. — Если вовремя не снять их, они повредят листья, отчего дерево ослабнет. А ведь оно и без того тратит много сил, питая плоды! — Вот как… — удивился бек. — Ты не перестаёшь поражать меня, Хабибулла! Хабибулла! Да, теперь Нуцал узнал его и с удовольствием отметил, что враг изменился: скитания не лучшим образом сказались на нём. На лбу залегли морщины, в бороде появилась первая седина, но взгляд всё тот же — открытый и смелый. Волк заскрежетал зубами, жгучая ненависть хлестнула его камчой. Бек, поговорив ещё, пришпорил коня и ускакал, но он больше не интересовал Нуцала. Вниманием его всецело завладел человек, обиравший лохматых гусениц с ветвей миндаля. Мирным он выглядел, бедняк с натруженными руками, занятый благим делом, но разве обманешь Нуцала! Хабибулле много довелось скитаться, меняя аулы, оставляя по себе взволнованные умы и молодые деревца. Семья всюду следовала за ним; совестно было Хабибулле лишать покоя самых дорогих ему людей, но колесо судьбы вращалось уже неостановимо. Где считали его блаженным, раскланивающимся зачем-то с деревьями, где прозорливым, где борцом против ханского произвола — всегда всё заканчивалось тем, что приходилось спешно покидать обжитую саклю. Бекские слуги врывались в опустевшее жильё, пускались вдогон по успевшему простыть следу, да возвращались ни с чем. Хабибулла никому не открывал имён тайных своих осведомителей. Да и кто поверит, что ласточка, спикировав из лазурной высоты, прощебетала о готовящейся облаве, что старая чинара у бекского дворца подслушала приказ об обыске и зашелестела, передавая другим деревьям эстафету. И вот бесстрастная длань судьбы забросила Хабибуллу в Бойнак. Гостеприимный Рахман-бек проникся участием к нему, с удовольствием слушал его истории. Сыновья отделились, завели собственные семьи. Хабибулла и Ашура одни остались в маленькой сакле. — Не опасайся за свои листья, уважаемый, — Хабибулла погладил шершавый ствол миндаля. — Теперь вредители не погрызут их. Пусть орехи созревают спокойно! Нуцал не поверил глазам и ушам: колдун беседовал с деревом так же непринуждённо, как с человеком. Мало того — миндаль качнул ветвями, хотя ветер на него не дул. О, проделки шайтана! Видел бы всё крым-шамхал! — Значит, Хабибулла, хочешь ты лобызать сапоги захватчиков, норовящих закабалить Страну гор? Мечтаешь отнять не тобою нажитое и раздать таким же оборванцам, как ты сам? Знай, никогда не рухнут царские дворцы — не родилась ещё та рука, что пошатнёт их незыблемый камень, никогда хан не покорится простолюдину! Чтоб мне лапы лишиться, если не придумаю, как извести тебя! Что мне отныне терять? Взбесился Нуцал, распалённый гневными мыслями, забыл обо всём на свете. Он подпрыгнул, скребнул землю задними лапами, взбрасывая выдранные пучки травы. Тут-то Хабибулла обнаружил наблюдателя, крикнул ему, но волк, опомнившись, бросился прочь — только пушистый хвост его замелькал меж дерев. Отныне ни дворец, ни молодой властелин, ни морские дали не занимали Нуцала. Он вместе с Макру подкарауливал Хабибуллу, отвлекаясь лишь на приносимую шакалами еду, он выучил наизусть распорядок дня врага, он понимал, что и враг знает о нём: вон сколько у него соглядатаев. — Но спит же он когда-нибудь? — озадачился Нуцал. Он был терпелив и удача наконец улыбнулась ему. Хабибулла с раннего утра работал по хозяйству, а после обеда отправился в лес за хворостом, набрал вязанку, да, видно, притомился. Сбросив с плеч ношу, он, на радость Нуцала и Макру, снял бешмет и подложил под голову, намереваясь немного отдохнуть. Но стоило ему лечь, как налились тяжестью веки, рассеялись мысли, приятно ослабли утомлённые мускулы. — Вздремну немного, — зевнул Хабибулла. Да и уснул крепко, даже похрапывал. А зверям того и надо! Макру подкралась бесшумно, как при охоте на птицу, вся содрогаясь от страха, подцепила зубами край бешмета и стала мало-помалу тянуть из-под головы спящего. Нуцал шёпотом подбадривал подругу. Что она возится? Тут рвануть разок — и довольно, колдун всё едино дрыхнет, пушкой не пробудишь! Хабибулла зачмокал губами, забормотал неразборчивое. Макру отпрянула, но, понукаемая волком, опять приблизилась и потянула бешмет. Нуцал весь извёлся, покуда вожделенный предмет одежды не перестал служить владельцу подушкой и не поволокся, ухваченный лисицыными зубами. Волк лапами развернул бешмет, фыркая, зашарил по нему носом, сунулся в карманы. Он искал волшебные чётки. Без них что угодно можно сделать с колдуном, язык его закостенеет, потеряв красноречие. Пробудись, пробудись, почтенный Хабибулла, в недобрый час умаялся ты! Волк в сердцах схватил бешмет пастью, тряхнул хорошенько: что-то выпало в траву. Возликовал Нуцал так, что едва не завопил во всю глотку: у лап его лежали те самые чётки с красными кисточками. Недолго думая, он бросился на них — хап! — но тут же выплюнул и взвился на дыбы, сдержав визг. Янтари обожгли ему рот, словно горячих углей из костра хватанул. — Кусается, повелитель? — съехидничала вредная Макру. — Бери их ты! — грозно зарычал Нуцал так, что у лисы кровь застыла в жилах. Волчьи глаза полыхали неукротимой яростью, как тогда у Гебека, во дворце в Шемахе. — Бери, кому говорю! * Бойнак (кум. Уллу Бойнак) — село в Дагестане, по его территории пролегал торговый путь из Дербента и Астрахани. В прошлом резиденция крым-шамхалов. Возможно, имеет отношение к столице гуннов Варачану. Ныне носит название Уллубийаул. **Крым-шамхал — титул наследника шамхальского трона.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.