Янтарные чётки

Имя его Харахур, странное и непонятное, непохожее ни на что. А. Абу-Бакар «Солнце в «Гнезде орла» У Сурхая имелись разные предположения на счёт того, что сделает старый Хабибулла с волком Нуцалом. Оставит ли себе, попробовав приручить? Сурхай видел, и народ видел, как Хабибулла речами своими укротил свирепого разбойника, заставил следовать за собою, как послушного пса, сопровождающего чабана. Или, может статься, старик убьёт недруга и сделает чучело из шкуры? — Это было б жалко, однако, — поймал себя на мысли Сурхай. И отправился в гости в Долину Садов. Хабибуллу он застал за работой, как и всегда. Наверное, ни один человек не удостаивался чести узреть старика в праздности, он всегда что-нибудь да делал. На сей раз Хабибулла вместе с незнакомым горцем окапывал вишнёвые деревья, попутно что-то показывая и объясняя. — Салам, почтенный Хабибулла! Вижу, гость у тебя, — поздоровался Сурхай. — Да не пресечётся путь, приводящий ко мне гостей! Чем больше гостей, тем богаче дом, так говорят, — радостно ответил Хабибулла, приблизившись. Незнакомец, напротив, отступил, настороженно посматривая на Сурхая. — Любопытно мне узнать, куда ты дел волка и шакалов, — перешёл сразу к делу председатель. — На цепь посадил что ли? — Я помог им превратиться в людей, — прямо ответил Хабибулла. — То есть как?! Председатель с тревогой заглянул собеседнику в лицо: видно, сказывается возраст, рассудок подводит почтенного героя. Однако взор старого Хабибуллы был серьёзен и ясен, без малейшего признака безумия. — Полно шутить, почтенный! — улыбнулся Сурхай, подавив досаду: он не выносил насмешек. — Так уж и скажи, что пожалел да отпустил на волю. — Мыслимо ли смеяться над тобой, уважаемый? — серьёзно заявил Хабибулла. — Нуцал и сейчас здесь, только скинул волчью шкуру. Пойдём к шалашу, Сурхай, тебе многое нужно узнать. Пойдём, Гебек! — позвал он и незнакомца. Тот беспрекословно оставил лопату и пошёл впереди, ступая легко и неслышно, чуть ссутулив плечи. Возле шалаша хлопотала над обедом женщина, помешивая варево в дымящемся над огнём котелке. Гебек что-то тихо шепнул ей, красавица кивнула, оглянулась на Сурхая и сразу же отвернулась. Хабибулла и его гости уселись кружком, теперь Сурхай мог рассмотреть загадочного незнакомца как следует. Гебеку оказалось лет сорок на вид, черты лица благородны и правильны. Сурхай никогда не встречал его прежде, но всё-таки во внешности Гебека ему почудилось что-то знакомое. Женщина возилась у костра, время от времени оглядываясь через плечо: по всему, она не пропускала ни слова. Сурхай подивился — не много ли пищи готовит она для троих? В следующие полчаса несчастный председатель взопрел так, будто тащил гружёную камнями арбу, и у него разболелась голова. Он слушал что-то про аждаху, про брошенное в сердцах проклятие, слушал и не верил. Но старик, перебирая в пальцах чётки, рассказывал совершенно серьёзно, более того, Гебек не опровергал его слова, словно эти двое сговорились морочить председателя. И есть другие, те, кто теперь свободны от звериных оков. Сурхай, чтобы отвлечься, стал считать зёрна в чётках Хабибуллы. Ровно тридцать и три кисточки-перемычки. По преданию, точно такие носил сказочник Юхаран. Хабибулла, несомненно, не уступал ему в красноречии. — Они ещё дичатся, но эта беда поправима, — сообщил Хабибулла. — Идите же сюда, хватит прятаться! — велел Гебек властно. Зашуршали ветви, из недр сада явились юнец с презрительно поджатыми губами, заросший всклокоченной бородой коренастый джигит и поджарые узколицые близнецы. Один из близнецов заметно хромал, опираясь на плечо брата. Все они столпились поодаль, недоверчиво косясь на важного хакима, без сомнения, понимая, что сейчас решается их дальнейшая судьба. Ошарашенный Сурхай, наверное, так и сел бы, если б уже не сидел. Чернобородого представили Харахуром. Странное имя, давным-давно никого в Стране гор не звали так. Омар, Мирза и Асхаб — это понятнее. Незнакомые, чужие лица. Харахур шумно сопел и утирал рукавом рот, остальные помалкивали. Женщина, сняв котелок с огня, положила каждому в миску порцию похлёбки. Странные люди принялись за трапезу, неуверенно орудуя ложками, будто преодолевая искушение хлебать через край. Обжигаясь, они обиженно дули на еду. — Это пройдет, — пообещал Гебек, скривив рот. — Со мной поначалу было так же… — Откуда же вы родом, из какого аула? — удивился Сурхай. — Из Хунзаха, — ответил Гебек, — но там не найти теперь никого, кто помнит нас, столь давно мы его покинули. — Из Хунзаха? А ты хорошо говоришь по-даргински, — заметил до всего дотошный Сурхай. Собеседник вздохнул, взор его увлажнился. — Моя мать родом из Кайтага и в детстве часто говорила со мной на родном языке, и первая жена… — он запнулся и как-то странно взглянул на председателя. — Кроме того, у меня хватало времени, чтобы научиться. — Пока ты был волком? — чуть не сорвалось у Сурхая с языка. Вместо этого он спросил: — Значит, ты и твои товарищи давно покинули Хунзах? — Давно. В те годы белый царь прочно восседал на престоле, — Гебек помолчал, переглянулся с Хабибуллой. — Ты, почтенный хаким, конечно, хочешь знать, кем я был тогда, но спешу разочаровать тебя. Время стёрло следы мои на земле. Хабибулла сокращённо развел руками. Сурхай набрал воздуха в грудь. О многом хотелось ему расспросить, но он и так уже знал больше, чем ему полагалось. Волка неспроста прозвали Нуцалом, и если если он одно целое с Гебеком, то значит ли это… Но к чему поднимать прошлое из могил? — Пожалуй, пора мне, — Сурхай поднялся и отряхнул колени. — Благодарю за сказку, почтенный Хабибулла, но прибереги ее для годекана. Я понимаю так… — он обвёл взором собравшихся, заметив, что и Харахур, Омар и близнецы внимают ему. — Вы ушли от притеснений царя и его слуг… Скажем, в Персию. А теперь, узнав, что у власти стоят большевики, а горцы строят новую жизнь, вернулись, избрав Долину Садов, ибо, правду сказать, нет лучше места в Стране гор. Конечно, всё вокруг чуждо и ново для вас, но вы свыкнетесь. — Так, уважаемый, всё так, — закивал Хабибулла. — Я никогда не сомневался в твоей мудрости, почтенный Сурхай, — произнёс Гебек на фарси. В голосе его звучало неподдельное уважение.