После Совнгарда

             8 день месяца Заката солнца 4Э205.              Из Ривервуда они выехали затемно. Эрмион клевал носом в седле, изо всех сил пытаясь делать вид, что он бодр и свеж. Даже мелкий кусачий паршивец притих в своем мешке, наверное, переваривая съеденную за завтраком куриную ножку.       Первоначально Ашиан планировала ехать через Вайтран, но затем вспомнила о том, что в Йоррваскре ее поджидал вечно недовольный всем Вилкас, и решила добираться через туманные и дремучие леса Фолкрита. Подсознательно Драконорожденная чувствовала угрызения совести: будучи преемницей Кодлака, она в последнее время совершенно пренебрегала своими обязанностями, хотя и не сомневалась в том, что ее присутствие не очень-то и обязательно, так как Вилкас удержит всех Соратников в узде. Но даже генералу Туллию она черкнула пару строк, сообщая о том, что Стража Рассвета не заинтересована в сотрудничестве, и теперь отправленный ею гонец был, наверное, уже на полпути к Солитьюду. А вот воинский орден, формально пребывающий под ее началом, не видел своего Предвестника уже довольно продолжительное время и не получал от нее никаких вестей. Помимо этого, тан Вайтрана до сих пор не дала ответа Балгруфу, а, точнее, его брату. Замуж Ашиан не собиралась, по крайней мере, не за Хронгара и не сейчас, но вот как об этом сказать помягче, чтобы не спровоцировать возможную негативную реакцию ярла, она не представляла.       К полудню Драконорожденная и ее спутник въехали под густую сень фолткритских лесов и их почти тут же окружила невесомая дымка полупрозрачного тумана. В этой части Скайрима было теплее, чем в Рифтене, однако все равно отчетливо ощущалось приближение зимы: темные, лишенные листвы ветви топорщились над дорогой изломанными линиями, холодный воздух горчил увядшей листвой, а мелькнувшее в просвете между деревьями озеро было уже покрыто тонким, словно мутная пленка, льдом. Ветер, однако, утих и вокруг царило почти неестественное безмолвие, нарушаемое только стуком лошадиных копыт.        — Так что с фалмерами? — неожиданно спросил Эрмион, словно продолжая ранее начатый разговор.       Ашиан вздрогнула, выныривая из своих мыслей.        — Что? — переспросила она. — Что с фалмерами?        — Ты — первый человек на моей памяти, который хорошо к ним относится.        — Хорошо? — удивилась Драконорожденная. — Я их убивала в той пещере, так же, как и ты.        — Но при этом ты не испытываешь к ним отвращения и ненависти, как другие.        — Ты тоже спас эту мелюзгу.        — Спас, — согласился альтмер. — Но только потому, что этого хотела ты. И я до сих пор не думаю, что это хорошая идея. Кстати, ты так и не сказала, куда хочешь его отвезти.       Ашиан тихо вздохнула, машинально всматриваясь в сгущающийся на дороге туман. Разбойники в этих местах не были редкостью, да и помимо них могла бродить всякая нечисть, вроде вампиров или оживших трупов. К тому же, не стоило забывать о мятежниках Фрокмара, продолжавших славное дело Ульфрика. Вряд ли они бы упустили возможность захватить в плен Драконорожденную, беспечно путешествующую по лесной чаще.        — Дай угадаю, — предложил Эрмион. — Мы едем в Благую землю?       Ашиан устало покосилась на любопытного спутника. За неделю совместной поездки альтмер показал себя только с хорошей стороны: вместе с ней разбивал лагерь, оборонялся от хищников, в меру болтал. И постепенно ледяная стена недоверия между ними стала немного подтаивать, однако что-то в охотнике на вампиров ей все равно не нравилось. Что-то неуловимое, словно рябь на воде от легкого ветерка.        — Кто тебе сказал о Благой земле?       Эрмион закатил глаза.        — Честное слово, ты что, думаешь, я глухой? В форте все знают о вашем безумном путешествии с Сераной. И о том, что вы встретили двух нормальных снежных эльфов. И о том, что теперь в этой долине остался только один. Ты его так оберегаешь? Но, судя по тому, что я слышал, он прекрасно может постоять за себя.        — Я его друг, — произнесла Ашиан. — По крайней мере, надеюсь, что он считает меня своим другом. Естественно, что мне хочется обезопасить его от неприятностей, в том числе — оградить от праздного любопытства. Он слишком долго был один, но теперь это изменилось. И я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы ему не был причинен вред.        — Об этом я и говорю, — с улыбкой пояснил Эрмион. — Ты относишься к этому слишком трепетно.       Драконорожденная нахмурилась: формулировка ей не понравилась.        — Обыкновенно я отношусь. Так бы поступил любой человек, встретив последнего нормального представителя этой расы.        — Ничего подобного, — возразил страж. — В Серане я не увидел ни капли твоего благоговения, только тень жалости — и все.       Ашиан промолчала.        — И сомневаюсь, что она будет снисходительно относится вот к таким, — альтмер указал на шевелящийся мешок.        — Это ее личное дело, — отрезала Предвестник. Она не собиралась обсуждать со своим спутником поступки и индивидуальные предпочтения вампирши.       Эльф хотел сказать что-то еще, но в этот момент из тумана показалось несколько путников. Все они были одеты в теплые плащи с капюшонами и вооружены короткими мечами из золотистого металла. Ашиан напряженно застыла в седле, Эрмион шевельнул пальцами, потянувшись к рукояти своего оружия. Незнакомцы замедлили шаг. Драконорожденная пригляделась: судя по росту и худощавому телосложению, это были эльфы. Ей мгновенно вспомнился недавний разговор Израна и Сераны об уничтожении талморского отряда, непонятно какими судьбами оказавшегося в рифтенской глуши. Но если повстречавшиеся только что путники также были юстициарами, то их нахождение в мрачных лесах Фолкрита было объяснить еще сложнее. В двемерские руины они могли полезть хотя бы за редкими артефактами, а здесь талморскому отряду ловить было совсем нечего, за исключением простуды и сомнительных приключений.       Эльф, шедший впереди всех, поднял голову, разглядывая Предвестника и ее спутника темными, словно обсидиан, глазами, в которых едва различимо улавливался отстраненный интерес.       «Смотрит, словно на диковинных зверей, угодивших в ловушку», невольно подумала Ашиан, стискивая пальцы, меж которыми уже мелькали искры грозового разряда.       Отряд эльфов, вроде бы, не проявлял открыто агрессии, но, в то же время, вокруг них отчетливо сгущалась атмосфера невысказанной угрозы, которая в любой момент могла перерасти в нечто более существенное.       Неизвестно, чем бы закончилась эта встреча посреди пустынного леса, но тут из тумана донеслись воинственные крики и меж темных стволов деревьев показались вооруженные до зубов люди, на щитах которых был грубо намалеван медведь.        — Мятежники! — мрачно буркнула Ашиан. — А то мы тут совсем заскучали без них!       Эрмион думал недолго:        — Гони! Гони! — крикнул он Предвестнику.       Та не заставила себя упрашивать, лягнув лошадь пятками по бокам. Алли сорвалась с места так быстро, что Драконорожденная едва не вылетела из седла. Путь им преградило двое партизан, но всадники буквально смели их с дороги, галопом вырываясь из засады. Что произошло с талморским отрядом, можно было только гадать, но Ашиан очень сомневалась, что те смогут выйти живыми из этой схватки: мятежников было ощутимо больше и они всегда ненавидели представителей Альдмерского Доминиона.       Драконорожденная и ее спутник мчались во весь опор, все больше углубляясь в лес, до тех пор, пока крики битвы не затихли вдалеке.        — Только этого еще не хватало, — проворчала Ашиан, натягивая поводья и оглядываясь назад. Лошадь послушно сбавила шаг. — Здешние леса просто кишат мятежниками. Наверное, лучше все-таки было ехать через Вайтран.       Эрмион согласно хмыкнул. Как назло, фалмерский детеныш в очередной раз поднял визг, точно хотел, чтобы его услышала вся округа.        — Чего ему надо? — тяжело вздохнула Драконорожденная.        — Откуда я знаю? — удивился альтмер. — Может, голодный. Может, просто из вредности орет.        — Дай ему вяленое мясо.        — Твоя очередь, — заявил ее спутник. — Меня утром он уже покусал.       Ашиан подъехала ближе, развязывая мешок, из которого тут же показалась лысая голова с торчащими в разные стороны остроконечными ушами. Недолго думая, мелкий пакостник примерился для укуса, но Предвестник успела ловко всунуть ему в рот кусок вяленого мяса и снова стянула завязки. Некоторое время из мешка доносилось только чавканье.        — Знаешь, мне кажется, это не совсем правильно, — задумчиво изрек Эрмион.       Драконорожденная внутренне напряглась, думая, что он опять заведет речь о том, что фалмеры подлежат уничтожению и мелюзга, с которой они возятся — не исключение.        — Раз уже мы взялись его спасти, — продолжил эльф, — или, хотя бы, попытаться, то, может, не стоит его все время держать там?        — И как мы будем объяснять людям наличие у нас живого фалмера? — возразила Предвестник. — К тому же, он все время кусается, а завязывать ему рот тоже как-то не очень гуманно.        — Ну ладно, — согласился альтмер. — Надеюсь, твой снежный эльф что-нибудь придумает. Жаль будет, если все наши усилия пропадут даром.       Позади снова послышался невнятный шум и лязг. Ашиан обеспокоенно прислушалась.        — Надо уезжать, — шепнула она.        — Подожди минутку, — произнес Эрмион, взмахивая ладонью для заклятия.        — Что ты делаешь? — с подозрением спросила Драконорожденная.        — Накладываю иллюзию, — пояснил эльф. — Она не очень сильная и продержится пару часов, но, думаю, нам этого хватит, чтобы миновать опасный участок дороги, да и туман сделает свое дело.        — Что за заклинание? — заинтересовалась Ашиан.        — Оно поможет проскользнуть нам незамеченными и неуслышанными. Что-то вроде невидимости, но более слабое. Наши силуэты будут все равно вполне различимы, если подойти ближе. Если хочешь, потом могу научить.       Предвестник пожала плечами: к неизвестным заклинаниям, которые не были записаны в специальных книгах и не изучались Коллегией Винтерхолда, она относилась настороженно.       К вечеру туман стал таким густым и плотным, что, казалось, его можно потрогать рукой. Опустившиеся сумерки только усугубили видимость, которая стала практически нулевой, и путешественникам пришлось сделать привал.       Ашиан даже решилась развести костер на небольшой полянке, окруженной со всех сторон соснами. Она полагала, что в такой мгле их вряд ли кто-нибудь обнаружит, а погреться бы не мешало. Огонь мутным желтым пятном запылал меж сложенных на скорую руку камней, хоть немного рассеивая непроницаемый купол темноты. Драконорожденная уселась на поваленное бревно, разглядывая эльфа, расположившегося напротив. Он все-таки развязал тесьму мешка, наблюдая за детенышем, который с опаской вытянул шею, принюхиваясь.        — Смотри, чтоб не удрал, — негромко произнесла Ашиан. — Иначе все труды насмарку.        — Не волнуйся, никуда он не денется. Я ослабил завязки только, чтоб он голову высунул и воздухом подышал.       Внешность маленького фалмера была такой же отталкивающей, как и у взрослых: те же кожаные наросты на месте глаз, те же вытянутые щели ноздрей, тот же тонкий рот, полный мелких острых зубов. Эрмион разглядывал существо без брезгливости, но и без какой бы то ни было теплоты.        — Удивительно, — наконец произнес он.        — Что?        — Посмотри, в кого превратилась эльфийская раса. По-моему, до такой степени не деградировал ни один народ.       Услышав его голос, детеныш зашипел сквозь зубы, поворачивая к альтмеру свое обезображенное лицо.        — Гелебор считает, что это не только последствия яда, который их вынудили принимать двемеры, — произнесла Ашиан.       Глаза Эрмиона блеснули.        — Так твоего таинственного снежного эльфа зовут Гелебор?        — Уверена, ты уже слышал его имя от Сераны.        — Нет, вашу историю я знаю только в общих чертах. И то в основном от стражей, которые участвовали в штурме замка Волкихар. Серана, знаешь ли, не очень любит распространяться на эту тему.        — Рассказывать особо и не о чем. Нам нужен был лук Ауриэля, хранившийся во Внутреннем святилище, и Гелебор его отдал.        — Вот так просто? — недоверчиво уточнил Эрмион.        — В общем и целом.       Эльф помолчал. Где-то в темноте над их головами тревожно прокричала птица, затем, словно вторя ей, издалека послышался тоскливый и глухой волчий вой. Ашиан поежилась, неосознанно подвигаясь ближе к альтмеру. Волков она не боялась, но в этом туманном ночном лесу, полном хищников и опасных противников, ей все равно было не по себе. И, как это ни странно, она даже немного порадовалась тому, что сейчас сидит у костра не одна.        — Надо полагать, он отдал вам ценнейший артефакт после того, как вы убили архиепископа? — уточнил Эрмион, нарушив тем самым неуютную тишину.        — Да. После того, как мы устранили его брата и восстановили доступ ко Внутреннему святилищу. Гелебор решил, что я буду достойным хранителем лука. И даже благословил те эльфийские стрелы, которые были в тот момент у меня в колчане. Ну знаешь, чтобы они наносили еще бóльший урон нежити. Эти стрелы очень нам помогли в битве против Харкона — отца Сераны и предводителя клана Волкихар.        — И где сейчас лук?       Ашиан натянуто улыбнулась:        — В исключительно надежном месте.        — И все же, — не сдавался альтмер. — Твоя странная дружба и взаимовыручка с последним снежным эльфом отнюдь не объясняет твоего отношения к их деградировавшим потомкам.       Он кивнул на детеныша, что-то угрожающе шипящего себе под нос.        — Ну ладно, — сдалась Драконорожденная. — Я вижу, что твое любопытство граничит с бестактностью и ты от меня не отстанешь. Хорошо, я тебе скажу, тут нет никакой страшной тайны. Даже в нашей семье все относятся к этому по-разному. Кто-то считает полной ерундой, кто-то — не заслуживающей внимания правдой. Для меня это, скорее, груз ответственности, который свалился через поколения.       Эрмион придвинулся поближе, чтобы различить выражение лица Предвестника.        — Ты меня заинтриговала.       Ашиан с непонятной досадой поморщилась, то ли раздраженная его настойчивостью, то ли - предстоящим разговором.        — Ну, в конце концов, многие норды стремятся доказать свое происхождение от рода Исграмора или кого-то из его Пяти сотен. Так что, все это может оказаться не более, чем враньем. Как бы там ни было, в семье моего отца есть легенда, которая передается из поколения в поколение, и в ней говорится о том, что нашим прародителем была Финна.       На лице эльфа промелькнуло понимание:        — Ты говоришь о той Финне, которая была дочерью Джофриор и убила предводителя снежных эльфов?        — Да, — отрывисто произнесла Ашиан. — Именно о ней.        — Думаешь, фалмеры выиграли бы в той битве, если бы она не нанесла тот удар? Перевес в силе был явно не на их стороне.        — Я не знаю, выиграли бы они или нет, — вздохнула Драконорожденная. — Я лишь опираюсь на доступные мне факты, а они говорят о том, что гибель Снежного Принца окончательно сломила их сопротивление.       Она помолчала и добавила:        - Предполагается, что все мы должны быть горды тем, что являемся потомками такой героической личности, как Финна, но я не горжусь. Совсем.       Эрмион нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное:        — Ты ведь даже не норд.        — Это не совсем так, — возразила Предвестник. – Нордская кровь во мне присутствует. В конце концов, моя бабушка — нордка. Правда, это совсем не означает, что Финна мой предок. Однако если предположить, что это все же так, то я не могу перестать думать о том, что во всем виноват наш род. Мы продолжаем радоваться жизни, строим дома, растим детей, а сгинувшая из-за нашей жестокости раса уже несколько тысячелетий не видела солнца.        — Жестокости? — переспросил эльф. — Разве девчонка не мстила за свою мать?        — Это война, — сухо отрезала Драконорожденная. — На ней обязательно кто-то гибнет. Думаю, Джофриор прекрасно это осознавала, когда шла на битву. Другое дело, зачем она вообще в это ввязалась, если знала, что ее дочь может остаться круглой сиротой. Я бы поняла еще, если бы она защищала свою родную землю, свой дом, но нет — она просто преследовала уже вытесненных из Скайрима фалмеров, окончательно загоняя их так, как охотник загоняет раненое животное, чтобы добить.       Альтмер молчал, внимательно изучая ее лицо. Взгляд его скользил по лбу, глазам, скулам, губам, подбородку, словно пытаясь что-то обнаружить, но наконец спутник Драконорожденной помотал головой:        — Думаю, ты слишком впечатлилась этой историей. В тебе нет ничего от нордов. Даже если в далекой древности твои предки и несли в себе частичку крови этой Финны, то уже к поколению твоих пра-прабабушек и пра-прадедушек она полностью выветрилась.        — Хотелось бы в это верить, — еле слышно произнесла Ашиан. — Знаешь, наличие такого предка тяготит меня. Мне иногда кажется, что нам никогда не отмыться от крови. И это не пустые слова. В семье моего отца еще ни один человек не умер в своей постели за исключением брата моей бабушки. А он был жрецом в храме и поклонялся Акатошу.       Эрмион долго молчал. Было слышно только потрескивание догоравших в костре веток. Даже фалмерский детеныш перестал возиться и шипеть, свернувшись клубком в своем мешке.        — После поражения при Моэсринге, — продолжила Драконорожденная, не дождавшись от своего спутника какой-то реакции, — цивилизация снежных эльфов была окончательно уничтожена. Норды, конечно, не лишили их зрения, но они вынудили этот народ обратиться к вероломным двемерам, которые превратили их в то, что мы видим сейчас. Если бы Финна не нанесла тот роковой удар, возможно, история приняла бы совсем другой оборот. Можешь думать обо мне, как о впечатлительной идиотке, но если в моих силах как-то помочь или облегчить участь фалмеров, я буду продолжать это делать. Потому что я считаю убийство Снежного Принца чудовищной ошибкой, потому что я не могу оправдать уничтожение целой расы по причине того, что Исграмору просто захотелось мести и новых земель. Во время Ночи Слез фалмеры, конечно, убили много нордов, но этот инцидент не шел ни в какое сравнение с той беспощадной резней, которую впоследствии устроили атморцы. И, знаешь, я видела Исграмора. Так вот, он ничуть не сожалеет о содеянном. Он сказал, что на то была воля богов. И почему–то забыл, что даже Кин отвернулась от Пяти сотен, когда они возвращались в Скайрим для осуществления мести.       — Ты видела Исграмора? — медленно повторил альтмер, словно на мгновение усомнившись в здравом рассудке собеседницы.        — В Совнгарде, — пояснила Драконорожденная. — Именно там мне пришлось в последний раз сразиться с Алдуином.       Даже сейчас вспоминать о первенце Акатоша было тяжело. Как и о битве с ним. Громадная черная тень, промелькнувшая в сознании Ашиан, заставила ее на мгновение прикрыть глаза. Поэтому она не увидела странного выражения, промелькнувшего на лице эльфа.        — Я многое сказала ему в тот день, — призналась Предвестник. — Ну, Исграмору. В том числе и то, что его место — в Мертвых Землях!        — Почему именно там?        — Просто ничего более ужасного я в тот момент не придумала.       Эрмион усмехнулся:        — Надеюсь, ты сообщила ему, что теперь возглавляешь основанный им воинский орден?       Драконорожденная с досадой передернула плечами.        — Нет. В тот момент у меня это вылетело из головы, но, надеюсь Кодлак — мой предшественник — ему скажет.        — Жаль, что нельзя увидеть его лицо в этот момент, — пробормотал альтмер.        — Вот уж чего не жаль, — не согласилась Ашиан. — Не хочу его больше вообще никогда видеть. Тогда на мгновение у меня даже мелькнула мысль позволить Алдуину довершить начатое. Беда в том, что он, скорее, хотел править миром, а не пожирать его.       Страж бросил на нее быстрый взгляд:        — Но все же ты спасла Нирн от незавидной судьбы.        — Да, — нехотя согласилась Драконорожденная. — Я вовремя остановилась, вспомнив, что в Тамриэле живут и другие народы, помимо нордов. Да и не все норды такие упорные эльфоненавистники.       Выговорившись, Ашиан замолчала. Сердце ее заполошно колотилось о грудную клетку, словно она только что бежала, а не сидела у костра, рассказывая старинную семейную легенду. Тема была для нее очень неприятная. Но Драконорожденная понимала, что повернуть время вспять она не могла … Да даже если бы это и случилось, как бы один человек остановил огромную воинственную орду? Что ей оставалось бы делать? Встать между атморцами и фалмерами? Заслонить собой предводителя снежных эльфов? Ее бы смели и не заметили.        — В одном Исграмору, бесспорно, повезло, — с неожиданным ехидством заметил Эрмион.       Предвестник удивленно посмотрела на него.        — В чем же?        — В том, что фалмеры по своему складу мало напоминали современных эльфов. Я, конечно, говорю в первую очередь о представителях Альдмерского Доминиона. Думаю, если бы он напал на них, ему бы не поздоровилось.        — Может быть, — согласилась Ашиан. — Однако с другой стороны, Хаммерфелл вышвырнул их со своей территории, несмотря на то, что Империя лишила редгардов своей поддержки. Может и Исграмор бы их одолел. Но, как по мне, то даже талморцы по своей жестокости и коварству не сравнятся с двемерами. Так что, думаю, это хорошо, что они исчезли. Вряд ли мы смогли бы спокойно сосуществовать с ними.        — Возможно, ты и права.       Они снова замолчали, но спустя некоторое время страж все сказал:        — Спасибо за откровенность.       Драконорожденная пожала плечами:        — Я же сказала: твое любопытство граничит с бестактностью, вряд ли бы ты от меня отстал. Да и к тому же это не такая уж большая тайна. Лишь единицы придадут ей значение.        — Верно, — согласился альтмер, ничуть не смутившись повторного упоминания о своей бестактности. — Только те, кого это касается, а их почти уже и нет.       Ашиан кивнула. Она чувствовала странное облегчение от разговора, но, в то же время — смутную, пока еще не до конца оформившуюся тревогу, неясной дымкой осевшую в глубине души.        — Ладно. Попробуй немного поспать, — предложил Эрмион. — Я покараулю.        — Хорошо. Но, если вдруг что-то будет не так, ты меня буди.        — Договорились.       Несмотря на долгую дорогу и усталость, спала Драконорожденная плохо. Ей снова снились кошмары. Она брела в густом клубящемся сером тумане, из которого доносились крики и вопли. Порой перед ней возникали размытые тени, облаченные в белые, словно выцветшие одеяния. Призраки хватали ее за плечи и ладони, пронизывая все тело своими ледяными прикосновениями. Из непроглядной мглы доносился надрывный плач и стенания. Она чувствовала, что рядом постоянно кто-то идет, но не могла разглядеть сопровождающего, пока он наконец не взял ее за руку.        — Не бойся, — произнес он и она узнала голос Эрмиона.       Но рука его жалила лютым морозом и когда Ашиан повернулась к нему, то обнаружила, что лицо эльфа лишилось своих черт, став похожим на бледный плоский блин. Вскрикнув, Предвестник отпрянула от своего спутника, падая за серую пелену тумана, туда, где громче всего были слышны крики, и проснулась.       В реальности туман значительно рассеялся. Костер погас, но в мрачный лес понемногу просачивался синеватый свет раннего утра. Ашиан быстро огляделась: из мешка неподалеку доносилось тихое сопение — похоже, детеныш еще спал, Эрмион сидел к ней спиной на небольшой возвышенности, накинув на голову капюшон.        — Эй, — хриплым со сна голосом позвала Предвестник, ловя себя на глупой мысли о том, что боится увидеть лицо эльфа.       Альтмер обернулся. Конечно же, кошмар, к счастью, так и остался кошмаром. Лицо охотника на вампиров было таким же, как и вчера, с тем же шрамом, пересекающим левую половину лица от виска до подбородка, и теми же темными кругами под глазами, появившимися от недосыпа и усталости. Предвестник почувствовала укол совести.        — Почему не разбудил? — спросила она, усаживаясь и принимаясь рыться в сумке в поисках съестных припасов и воды.       Эрмион пожал плечами.        — Ты так сладко спала, что я не решился.        — Сладко … — пробормотала Драконорожденная.       Эльф молчал, глядя, как она извлекает из своей безразмерной торбы сыр, ветчину с хлебом и запечатанную фляжку с водой, а потом принимается за свой нехитрый завтрак.        — Тебе часто снятся кошмары, — констатировал страж.       Ашиан промолчала. После возвращения из Совнгарда она порой стала видеть странные и пугающие сны. Иногда, проснувшись посреди ночи, она какое-то время даже не могла понять явь это или еще нет — до того сновидения казались реалистичными. Скорее всего, дело было все-таки в том, что Совнгард был прибежищем для душ падших воинов, а не для живых людей. Пребывание в нем оставило свой отпечаток и Ашиан могла лишь надеяться на то, что со временем это пройдет.        — Думаю, нам стоит разделиться после того, как мы выедем из леса, — произнесла она, покончив с едой.       Эрмион недовольно нахмурился:        — Хочешь сказать, что до Благой земли осталось совсем немного?        — Совсем немного до портала, ведущего в долину, — солгала Ашиан.       Сон пробудил ее заснувшие подозрения относительно странного спутника. Не то чтобы она обладала даром ясновидения, но доверять своей интуиции привыкла. Та ее практически никогда не подводила. И она уже жалела о том, что разоткровенничалась накануне. Ей хотелось поскорее избавиться от общества эльфа.        — Хм. Первый раз слышу о каком-то портале.       Драконорожденная искоса взглянула на него:        — А ты так много знаешь о долине?        — Совсем нет, но, насколько я помню истории, рассказываемые стражами, туда можно попасть через сеть дорожных святилищ, первое из которых находится в Пределе. Разве не так?        — Это не единственный путь. Снежные эльфы часто пользовались платформами парагонов, которые могли телепортировать их в определенные места.        — Ага, только я что-то не видел у тебя ни одного парагона.        — Понятное дело — не стану же я таскать с собой такую массивную штуку. Парагон лежит в пещере, там же, где и платформа.       Непонятно было, поверил Эрмион ей или нет, но расспросы прекратил и молча засыпал кострище песком. Оставшаяся часть пути прошла в довольно неуютной тишине, но, к счастью, без каких бы то ни было происшествий.       Расстались они на перекрестке, от которого брали свое направление дороги в Вайтран, Маркарт и Рорикстед.        — Значит, все-таки в Предел? — усмехнувшись, спросил альтмер.        — Пещера гораздо ближе.       Эрмион не стал спорить, молча положив мешок с фалмером впереди Драконорожденной.        — Спасибо, что составил мне компанию, — произнесла Ашиан, невольно снова пристально разглядывая своего спутника, словно пытаясь определить, что же все-таки ее в нем тревожит.       Эрмион сбросил капюшон и его темные, неровно обкромсанные волосы, перетянутые на затылке тонким шнурком, развевались на ветру за спиной. Светло-серые глаза смотрели с пониманием и сожалением.        — Я тебе не враг, Ашиан, — произнес он. — И в мыслях, касающихся тебя, у меня нет ничего дурного. Надеюсь, ты доберешься до места в добром здравии. Счастливого пути.       И, сказав это, он развернул свою лошадь, пуская ее рысью по направлению к Вайтрану.       

***

      Спустя еще почти неделю, окончательно вымотанная и забрызганная дорожной грязью Драконорожденная шагнула из портала дорожного святилища на белоснежные плиты часовни Ауриэля. За время, прошедшее с их последней встречи, Гелебор убрал большую часть обломков потолка и колонн, которые обрушил его брат в тщетной попытке убить Ашиан и Серану. Чуть дальше от трона архиепископа паладин возвел небольшой алтарь Ауриэля, а почти у самого выхода, покрытого толстой коркой льда, находился застеленный шкурами шатер, где, по всей видимости, ночевал снежный эльф.        — Гелебор! — позвала Ашиан, оглядываясь по сторонам.       Мешок в ее руках пришел в движение и вредное создание внутри разоралось благим матом. Драконорожденная встряхнула его, не особо, впрочем, надеясь, что детеныш заткнется.       Снежный эльф показался из-за поваленных колонн, улыбкой приветствуя свою гостью, потом перевел озадаченный взгляд на трепыхающуюся в ее руках торбу.        — Я тут кое-кого принесла, — сообщила Предвестник, сражаясь с выворачивающимся из сукна детенышем. — Это, конечно, неожиданно, но, может, ты попробуешь воспитать из него что-то приемлемое?        — Воспитать? — нерешительно уточнил эльф. — А кто, собственно?..       Закончить вопрос он не успел, потому что существо наконец прогрызло ненавистные завязки и высунуло голову, испустив протяжный визг. Гелебор ошарашенно взглянул на далекого потомка, демонстрирующего воинственный и кровожадный норов: вытянув шею настолько, насколько это вообще было возможно, он пытался впиться зубами в свою спасительницу.        — А я-то полагала, что хуже Брейт детей нет и быть не может, — пропыхтела Ашиан, держа мелкого фалмера на вытянутых руках.       Губы паладина дрогнули в намеке на легкую улыбку. Взмахнув ладонью, он быстро успокоил детеныша заклинанием, после чего забрал его из рук уставшей Драконорожденной, которая тут же уселась прямо на ступени, ведущие на балкон храма.        — Я просто подумала, что попробовать стоит, — немного сбивчиво пробормотала она. — Знаешь, вырвать его из привычного бытового круга, научить чему-то хорошему, отнять эти ядовитые грибы, которыми они все обжираются. Может, ничего и не получится, но мы, по крайней мере, приложим какие-то усилия и поймем, есть ли для твоей расы хоть какая-то надежда вернуться к своим истокам … или все напрасно. Я бы попыталась и сама, однако я и с обычными-то детьми не особо нахожу общий язык, да и все время в разъездах. Остальные же мои друзья и знакомые скорее с радостью убьют его, чем будут с ним возиться. А ты, в отличие от них, меня поймешь.       Гелебор чуть склонил голову на бок.        — Откуда он?       Ашиан замялась.        — Я и Стража Рассвета зачищали одну пещеру, — произнесла она. — И нашли его в потайном помещении.        — Понятно.        — Попробуешь?       Гелебор перевел нечитаемый взгляд на что-то ворчащего детеныша.        — Попробую.       На лице Драконорожденной отразилось нескрываемое облегчение. Снежный эльф по-доброму усмехнулся.        — Откуда ты едешь?        — Из Рифта.        — Путь неблизкий.        — Еще бы. Пересекла весь Скайрим, чтобы доставить этого поганца. Учти, он больно кусается.        — Учту, — кивнул паладин, выпуская детеныша из мешка. Неугомонное создание резво бросилось к выходу на полусогнутых конечностях.        — Эй! — выкрикнула Предвестник, мигом вскакивая на ноги. — Он же сбежит!        — Здесь некуда бежать, — спокойно пояснил Гелебор. — Выход из часовни уже полностью блокирован льдом и снегом, а с перил он прыгать не будет — у этих существ удивительно развит инстинкт самосохранения.       Какое-то время понаблюдав за метаниями мелкого фалмера, он добавил:        — На моей памяти — это первый раз, когда я вижу столь юную особь так близко. Обычно Преданные очень тщательно оберегают свое потомство — не подберешься.        — Да, — согласилась Ашиан. — Мне приходили в голову те же мысли.       Не найдя никакой лазейки, в которую можно было бы прошмыгнуть, фалмер вернулся, настороженно прислушиваясь к звукам в часовне. Очевидно, не найдя для себя никакой опасности в уже знакомом женском голосе и спокойном мужском, он уселся на корточки возле алтаря, готовый сорваться с места в любое мгновение.        — Отдохни, — предложил Гелебор Драконорожденной. — Если хочешь, можешь поспать в моей палатке. Я пока что-нибудь приготовлю.        — Не хотелось бы тебя утруждать, — пробубнила Ашиан, но глаза у нее внезапно стали закрываться сами собой, точно фраза паладина нажала на какой-то рычаг внутри нее и она наконец-то поняла, насколько устала.        — Мне это не в тягость, — заверил ее снежный эльф. — К тому же, не так часто у меня бывают гости.       Кроме нее — никого, знала Предвестник. Серана ни разу не возвращалась в долину, чтобы навестить Гелебора, продолжавшего одиноко оставаться на своем посту рыцаря-паладина Ауриэля. И с тех пор, как доступ во Внутреннее святилище был восстановлен, ни один снежный эльф не пересек границу портала, ведущего в Благословенную землю, что свидетельствовало о практически полном исчезновении этой расы. По крайней мере, в том виде, в каком она существовала в первой эре.        — Тогда я посплю, — произнесла Ашиан. — Последишь, чтоб он не съел меня?       Она кивнула на почесывающего спину детеныша.        — Не беспокойся ни о чем, — мягко уверил ее паладин.       Удивительно, но впервые за несколько недель Довакин крепко заснула, не мучаясь никакими кошмарами.       Она пробыла в Благой земле еще день. Гелебор, очевидно, был рад ей, хоть и демонстрировал это в своей обычной сдержанной манере. Детеныш держался от них на расстоянии, но нападать не пытался, видимо, понимая разницу в силе. Он по-прежнему грозно шипел и даже пару раз швырнул в Ашиан пару камней, но еду, оставляемую последним хранителем Святилища Ауриэля, забирал исправно. Драконорожденной все это напоминало процесс приручения дикого животного и она могла лишь надеяться, что паладин добьется хоть какого-нибудь положительного результата.        — Постараюсь навестить тебя в ближайшее время, — говорила Драконорожденная Гелебору, идя вместе с ним к порталу.        — Куда ты теперь?        — Планировала в Каирн Душ, — вздохнула Ашиан, — повидаться со старым другом.        — Ты говоришь о том драконе-нежити? — уточнил эльф.        — Да, именно о нем.        — Но что тебе мешает призвать его в Тамриэль? Насколько я помню, раньше ты так и делала.       Драконорожденная застыла на ступеньке святилища. Мерцающие внутри него порталы, ведущие в разные места Благой земли, отбрасывали на ее лицо мягкий свет, лишь подчеркивающий замешательство Предвестника.        — Понимаешь, Гелебор, после битвы с Алдуином …       Она замолчала, но затем решительно продолжила:        — Я почему-то не могу больше, как и раньше, пользоваться ту’умом. Словно горло перехватывает и Крик не находит своего воплощения. Как думаешь, могли ли боги … Мог ли Акатош забрать у меня этот дар?       Паладин задумчиво склонил голову:        — А что ты чувствуешь, когда пытаешься Кричать?        — Не знаю. Я пытаюсь, но не могу. Словно внутри меня непреодолимая стена.        — И кто ее воздвиг?       Ашиан озадаченно моргнула.        — Откуда мне знать? Это образное выражение. Может, я физически больше не могу этого делать? Может, мои связки после битвы в Совнгарде больше не в силах выносить этот ужас …       Она осеклась.       Ужас. Вот что она испытала во время схватки с Пожирателем Мира, когда его дыхание плавило камни, когда его когти рвали ее броню и плоть, а ту’ум древнего дракона, казалось, переворачивал землю и небо. Тогда она поняла, что должна быть ему равной, чтобы победить, что позади нет никого, чтобы ей помочь. И она вложила всю свою силу в Крики … И эта сила сокрушила Алдуина. И испугала ее саму. Как может не напугать хаос, огненным шквалом разнесшийся по обители Шора? Как может не напугать осознание того, что после Совнгарда эта мощь возросла в разы и она не знает, сумеет ли ее как-то сдержать? Алдуин смеялся над ней, называл жалкой Йорре, которая никогда не сравняется своим могуществом с Дова. Возможно, в чем-то он прав? Может, смертные, достигнув своих пределов, просто теряют власть над этими силами? И силы начинают управлять ими?        — Я не знаю, что мне делать, Гелебор, — промямлила она, заметив, что снежный эльф продолжает внимательно смотреть на нее. — Могла ли я действительно сама … в каком-то смысле запечатать свой дар?       Паладин ответил не сразу:        — Боюсь, я не могу считать себя сведущим в подобных делах, — признался он. — Возможно, лучше всего будет обратиться к тем отшельникам, живущим на Глотке Мира?        — Я спрашивала Арнгейра. Он сказал, что со временем способности восстановятся. Но прошел почти год.        — Поговори с ним еще раз. Объясни все подробно.        — Я хотела поговорить обо всем как раз с Дюрневиром.        — Ашиан, — взгляд Гелебора стал тяжелым. — Не сочти мою тревогу о тебе навязчивой заботой старого эльфа. Но ты мой друг. И мне было бы спокойнее, отправься ты в монастырь, а не в Обливион. Последнее время меня гложет какое-то смутное предчувствие приближающейся катастрофы. Прошу, не усугубляй его.       Драконорожденная удивленно взглянула на паладина: она не могла вспомнить, чтобы он когда-то говорил столь эмоционально. Поэтому, поколебавшись, она согласно произнесла:        — Хорошо. Я отправлюсь на Высокий Хротгар.       Гелебор чуть наклонил голову в знак признательности:        — Благодарю, что прислушалась к моим словам. Да осветит Ауриэль твой путь.       Предвестник слабо улыбнулась, направляясь к порталу, но эльф остановил ее жестом:        — Ашиан.       В голосе его она уловила нерешительность, словно он давно хотел задать вопрос, но тянул до последнего.        — Да? — удивленно откликнулась Драконорожденная.        — Как мой брат?        — Когда я видела его в последний раз, у него все было хорошо, — заверила его Предвестник. — Хочешь что-нибудь ему передать?       Гелебор отрицательно покачал головой.        — Нет, пожалуй, не стоит.       Ашиан постояла еще немного, словно ожидая, что он добавит что-то еще, а потом, махнув на прощание рукой, шагнула вперед, исчезая за мерцающей пеленой портала.