***
Ночь прошла ужасно. И дело было не только в том, что Ашиан замерзла в руинах обледенелого Святилища. Она постоянно прислушивалась к хриплому и свистящему дыханию архиепископа, которое то убыстрялось, то затихало, и ловила себя на мысли о том, что раньше совершенно не задумывалась, а могут ли вампиры дышать? Теперь она вспоминала, как Серана радовалась свежему воздуху, только выбравшись из крипты, и как жаловалась на отвратительную вонь в Каирне Душ. Видимо, несмотря на то, что вампиры, по сути, относились к нежити, дыхание им было необходимо так же, как и смертным. Сначала они с Гелебором хотели перенести Виртура в Вечернюю пещеру, но архиепископ выглядел достаточно плохо для того, чтобы они от этой идеи отказались. В результате Драконорожденная и паладин устроили его за поваленными колоннами в Святилище, уложив на мягкие шкуры, которые Ашиан успела умыкнуть на всякий случай в жилищах фалмеров. Правда, об этой детали она решила умолчать. После полуночи где-то в глубине Святилища раздался подозрительный шум и Гелебор отправился посмотреть, в чем там дело. Драконорожденная разрывалась между желанием отправиться с ним и остаться с Виртуром, но в результате выбрала последнее и только плотнее запахнула свой плащ, закутываясь в него, точно в меховой панцирь. После ухода паладина еще некоторое время доносился неясный гомон, но затем и он смолк. Ашиан сидела в полной тишине, обволакиваемая мягким светом северного сияния. Она даже стала понемногу согреваться и впадать в ленивую дрему, когда ее едва не подбросило пугающее осознание того, что в разрушенном Святилище действительно не было слышно никаких звуков. Драконорожденная рванулась к архиепископу, в панике подумав о самом худшем. Запутавшись в своем плаще, она едва не рухнула на снежного эльфа, но в последний момент споткнулась еще и об обломок колонны, который поменял траекторию ее падения. Растянувшись в полуметре от Виртура, Довакин подняла голову и со смешанным чувством облегчения и испуга встретила взгляд горящих в темноте глаз вампира. Теперь она снова слышала звук его дыхания — рваного, неровного, но свидетельствовавшего о том, что один из последних представителей древней расы все еще жив. В каком-то роде. — Я … — робко начала Ашиан, внезапно растеряв всю свою решительность, — я могу чем-нибудь помочь? Виртур продолжал смотреть на нее и неуверенность Драконорожденной с каждой секундой возрастала вместе с неловкостью. — Твои … ваши раны … их можно как-то излечить? — Излечить? — хрипло повторил архиепископ и зашелся в свистящем тяжелом кашле. Ашиан осторожно подобралась поближе. Она не сомневалась, что он способен причинить вред, даже пребывая в таком плачевном состоянии. И Драконорожденная не ошиблась: едва она оказалась в пределах досягаемости, Виртур схватил ее за запястье, чтобы удержать на месте, и попытался применить заклинание вытягивания жизни, которым пользовалось большинство вампиров для восполнения своих сил, но, видимо, был настолько слаб, что это ему не удалось. Ашиан отпрянула от него, вырвав руку из захвата. — Прекратите! — рявкнула она. — Я — не враг. Я действительно хочу помочь! Архиепископа снова скорчило на импровизированном ложе от кашля. Он попытался перекатиться на бок и застонал сквозь зубы, прижимая ладонь к груди. — Есть заклинание, позволяющее исцелять вампиров, — продолжила Довакин. — Но я его не знаю. Может быть, вам оно известно? Прошло минуты две, прежде чем она получила еле слышный отрицательный ответ. Ашиан с досадой потеребила края своего плаща, думая, какие еще могут быть варианты, но усталость, вызванная напряжением последних нескольких дней, буквально сковывала ее мысли, заставляя их течь вяло и медленно. Дыхание Виртура понемногу выровнялось, но было все таким же свистящим и поверхностным. — Есть еще какой-нибудь способ? — спросила Драконорожденная. — Не может быть, чтобы вы его не знали, вы ведь столько столетий были вампиром! Архиепископ едва слышно что-то пробормотал. — Что? — не разобрала Ашиан, по горькому опыту зная, что к снежному эльфу лучше не приближаться. Виртур повернул к ней голову. — Кровь, — более отчетливо повторил он. С мыслительными процессами у Драконорожденной этой ночью было действительно не очень. — И … что с ней надо сделать? — бестолково уточнила она. — Разве … твоя спутница не рассказывала тебе, что вампиры таким образом могут восполнить свои силы? Самый … быстрый способ. Каждое слово фалмер словно выталкивал из себя. Было видно, как сознание снова ускользает от него: горящий взгляд тускнел, а выражение лица становилось все более отрешенным. И Ашиан понимала, что если архиепископ снова впадет в забытье, то он уже никогда не откроет глаза. Наверное, именно это обстоятельство подстегнуло Драконорожденную на еще один глупый поступок. — Я могла бы … поделиться своей кровью, — предложила она. — Если вы пообещаете не навредить мне. Серана рассмеялась бы в голос, услышав такую нелепицу, но это было единственное, что Ашиан смогла придумать. Ей даже не пришло в голову, что надо дождаться Гелебора, все еще находившегося где-то у входа в храм. Драконорожденной казалось, что стоит упустить хотя бы минуту — и все будет кончено. — И зачем тебе это? — прохрипел Виртур, видимо, усомнившись в здравом рассудке своей собеседницы. — Ты же человек. И я пытался убить тебя. — Разве у вас есть время, чтобы раздумывать над моими мотивами? Фалмер через силу втянул в себя воздух и снова закашлялся. — К тому же, — поспешно добавила Ашиан. — Я — Довакин. Считается, что в моих жилах течет кровь дракона, благословленная Акатошем. Виртур чуть приподнялся, на его губах мелькнула слабая усмешка. — Божественная кровь, — прошептал он. В мерцающем изумрудном свете северного сияния выглядел он действительно словно хищник: горящие голодные глаза, бумажно-белая кожа, резко заострившиеся скулы и явно выпирающие из-под тонкой верхней губы клыки. Ашиан застыла, запоздало почувствовав животный страх. Правда, при этом осознавая, что для него уже не время: архиепископ протянул к ней чуть дрожащую руку ладонью вверх, приглашая приблизиться. Драконорожденная медленно подвинулась к нему, ощущая себя так, словно находится в одной клетке с опасным зверем. Она рассчитывала, что вампир ограничится ее запястьем для поглощения крови, поэтому не ожидала молниеносного броска. Сначала ей показалось, что ее шею пронзили ледяные гвозди. Ашиан взвыла, а затем дыхание перехватило и из горла вырвался лишь хрип. Она попыталась высвободиться из мертвой хватки фалмера, но все тело обмякло, наотрез отказываясь слушаться свою хозяйку. В голове успело мелькнуть: «Как трэллы это выносят?!», но боль тут же смыло жаркой волной неестественной эйфории. В голове Драконорожденной словно что-то щелкнуло, давая ей понять, что все абсолютно правильно и хорошо. Ашиан чувствовала, как кровь бежит по артериям и венам, устремляясь к месту глубокого укуса, насыщая своей силой древнего вампира. Она ощущала, как он жадно выпивает ее жизнь, не обращая внимания на быстро холодеющие конечности и бледнеющее лицо, но противиться ему не хотелось. Запрокинув голову, она смотрела на переливающееся в небе северное сияние, с каждой секундой становившееся все ярче. Где-то вдалеке послышался чей-то крик, но голоса она не узнала; а затем руки архиепископа разжались и его несостоявшаяся жертва безвольно упала на каменный пол. Реальность навалилась быстро и безжалостно: в шее снова вспыхнула боль, все тело закоченело от холода, голова кружилась от потери крови так, что Ашиан казалось, будто остатки колонн водят вокруг нее хоровод. Кто-то тряс ее за плечи и Довакин, с трудом сфокусировав взгляд, узнала в белом пятне Гелебора. — Ашиан, скажи что-нибудь! — расслышала она. Видимо, паладин повторял эту фразу не первый раз. Язык Драконорожденной ворочался с трудом: — Мне холодно, — промямлила она. — Зелья …в моей сумке … — Сейчас. В губы ей по истечении пары минут ткнулся стеклянный край сосуда. Ашиан глотнула лекарство, чувствуя, как в голове проясняется. Теперь она различила силуэт Виртура, невозмутимо сидящего позади брата, словно ничего и не произошло. Похоже, ему действительно стало лучше благодаря ее крови. Гелебор истолковал ее взгляд по-своему: — Он больше не причинит тебе вреда, — произнес он. — Я прослежу за этим. Драконорожденная только теперь начинала понимать, что архиепископ чуть не убил ее. Снова. А еще ему все-таки удалось ее разозлить. И лишь благодаря выдержке ученицы Седобородых, он до сих пор не улетел с балкона, подброшенный силой ту’ума. — Почему она осталась? — внезапно спросил Виртур. Спрашивал он, похоже, брата, совершенно не принимая в расчет Ашиан, но ответила ему Драконорожденная. — Потому что я хочу помочь, — холодно заявила она. — Вам обоим. И я надеюсь, что впредь вы воздержитесь от подобных выходок, потому что даже мое терпение не безгранично. — Помочь в чем? — скептически поинтересовался архиепископ. — Для начала вы должны исцелиться от вампиризма. В ночной темноте прозвучал издевательский смех фалмера. Впрочем, это было ошибкой, поскольку рана его, судя по всему, так и не затянулась полностью, и тотчас вернулся надсадный кашель. Ашиан подождала, пока он стихнет, и добавила: — А когда эта проблема будет решена, вы постараетесь вернуть себе расположение Ауриэля. — Мне не нужно его расположение! — отрезал Виртур. — Правда? Тогда почему вы так болезненно отреагировали на то, что он от вас отвернулся? Четыре тысячи лет ждать осуществления своей мести — это не слишком ли много для того, кому не нужно расположение его бога? За столько времени могли бы себе другое занятие найти. — Что ты понимаешь о богах, девчонка?! В голосе вампира прозвучала такая ярость, что Гелебор невольно заслонил Драконорожденную. — Сначала я ждал, — продолжил Виртур, не обратив внимания на движение брата, - надеялся, что Аури-Эль пошлет мне какой-то знак, знамение, что он исцелит меня. Я молил его о снисхождении. Но время шло и чуда так и не свершилось. Все мои молитвы и просьбы остались без ответа. И тогда я понял, что богов забавляют смертные. Мы для них лишь игрушки. И я захотел отомстить. Доказать, что даже со смертными надо считаться. Ашиан нахмурилась. — Конечно. Вместо того чтобы отправиться к толковому целителю, ты предпочел обвинить Ауриэля в том, что он не излечил тебя. Вместо того чтобы самому решить эту проблему, ты отсиживался в Святилище четыре тысячи лет и пестовал свою обиду, точно великую ценность. Ну, если уж тебе так нужен знак свыше … Драконорожденных посылают боги в час великой нужды, так что, можешь считать, что я то самое знамение, которое ты так долго ждал. Довакин негодовала и даже не заметила, как перешла от уважительного обращения к фамильярному. Впрочем, архиепископ не придал этому никакого значения. — «Знамение»! — он пренебрежительно фыркнул. — Не очень-то ты похожа на посланника богов. — А мне надо было спуститься прямиком из Этериуса? — возмутилась Ашиан. — Если не хочешь принять мою помощь — пожалуйста, но тогда не говори, что Ауриэль отвернулся от тебя, потому что именно ты сейчас отвергаешь его. Значит, тебе нравится быть вампиром! — Что за чушь! — Вовсе не чушь. Я — Довакин, моя кровь благословлена Акатошем, а Акатош — нордский аналог Ауриэля. Так что, если ты отказываешься от моей помощи, значит, ты отказываешься и от его. Или ты думал, что Ауриэль явится к тебе лично? Гелебор ошарашенно взглянул на Ашиан, видимо, считая подобные ее самоуверенные слова чуть ли не святотатством. Виртур зло прищурился: — Раньше он говорил со мной! Среди всех священнослужителей я был первым! Он не мог прислать какую-то девчонку, пусть и наделенную способностями, которые недоступны обычным смертным. — Ты четыре тысячи лет грезил о мщении своему богу! С чего он захочет разговаривать с тобой лично? Не пора ли все-таки покончить с этим помешательством и начать с малого? И тогда, может быть, когда-нибудь ты снова его услышишь. Фалмер замолчал. Потом закашлялся. Посидев еще какое-то время и отдышавшись, он снова обернулся к Драконорожденной. — Предположим, я соглашусь. Как ты планируешь меня исцелить? — Сама я этого сделать не могу, — призналась Ашиан. — Но я знакома с одним колдуном. Он помог моему другу, который заразился вампиризмом. Правда, живет этот колдун довольно далеко отсюда. Прежде чем туда отправляться, надо восстановить силы. Виртур молчал. Но отсутствие явной агрессии и высокомерных реплик уже было хорошим знаком. — Ашиан, — произнес Гелебор, — я благодарен тебе за попытку, но когда ты покинешь Святилище, ты окажешься с моим братом одна. Думаю, ты уже убедилась в том, что он опасен. Я бы очень желал, чтобы он последовал твоему совету и исцелился. Но что, если посреди пути он передумает и нападет на тебя? Мне не хотелось бы, чтобы ты пострадала из-за своих благородных побуждений. Архиепископ бросил на паладина взгляд, в котором можно было различить смесь раздражения и обиды. — По-твоему, я животное, Гелебор?! — Ты только что едва не выпил всю ее кровь, — напомнил ему брат. — Это была случайность. — Я могу за себя постоять, — вмешалась Ашиан. — И у меня есть отличный защитник. — Где? — полюбопытствовал паладин. Драконорожденная поднялась, слегка пошатнувшись — кровопотеря все же давала о себе знать. Отойдя чуть дальше от двух снежных эльфов, она поискала глазами более-менее свободное от обломков место и привычно набрала побольше воздуха в легкие. Возможно, вызывать древнего дракона было и не совсем разумно — этим она выдавала один из своих могущественных козырей, но после пренебрежительных реплик Виртура уж очень хотелось покрасоваться. — DUR-NEH-VIIR! — прокатилось под ночным небом и затихло где-то в долине. В призрачно-фиолетовых всполохах на площадке Святилища появился внушительный дракон. Грузно повернувшись и шумно втянув воздух сквозь широкие ноздри, он довольно пророкотал: — Передо мной опять открыты небеса Кейзаль! Ашиан искоса взглянула на архиепископа и с удовлетворением отметила, как тот с досадой поджал и без того тонкие губы, очевидно, сообразив, что победить в одиночку Драконорожденную и призванное ею существо даже при всех своих умениях и способностях будет чрезвычайно сложно, если вообще осуществимо. Дюрневир, поняв, что его помощь не требуется, взмыл ввысь, оглашая окрестности протяжным ревом. И эхо, подхватив этот рокочущий звук, еще долго бродило по заснеженному каньону.Глава 9
7 декабря 2020 г. в 14:04
10 день месяца Восхода солнца 4Э204.
— Нет, стой! — Ашиан решительно загородила дорогу Серане, хватая ее за руку.
— Что такое? — удивилась вампирша. Заклинание ледяного копья, искрящееся на кончиках ее пальцев, бесследно истаяло.
— Не добивай его, — твердо произнесла Драконорожденная.
Серана моргнула, думая, что ослышалась.
— Ты в своем уме?!
Архиепископ Виртур, лежавший на ступенях позади Ашиан, попытался приподняться, но тут же без сил рухнул обратно. Под ним, безжалостно нарушая белоснежно-золотую гармонию красок Внутреннего святилища, расплывалось широкое кровавое пятно.
— Когда сюда явится Гелебор, забирай лук и… и уходи. Лучше будет, если эльфы разберутся между собой сами, — предложила Драконорожденная. В голосе ее слышалось непонятное упорство, очень похожее на агрессию.
— Сами? Они за четыре тысячи лет сами не разобрались! И это стоило жизни многим людям. Из-за того, что этот фалмер создал пророчество о Тирании солнца, моя семья была разрушена! И ты хочешь, чтобы я сейчас просто развернулась и ушла?!
— А чего ты добьешься тем, что убьешь его? — холодно спросила Ашиан. – Осуществишь месть? Почувствуешь от этого удовлетворение?
Серана зло фыркнула, вырывая руку из захвата Драконорожденной.
— Да, почувствую! Да, я хочу, чтобы он пал от моей руки! Я заслуживаю хоть такой малости!
Довакин продолжала преграждать ей путь:
— Мы явились сюда за луком Ауриэля, — напомнила она.
— А еще мы обещали Гелебору убить его брата. Именно это обещание я и собираюсь сейчас выполнить. Пусти!
Вампирша попыталась обойти Ашиан, но та снова заступила ей дорогу. Серана заметила, как напряглась ее челюсть — верный признак того, что она собирается использовать ту’ум.
— Да что с тобой?! Потолок упал на голову?
Предположение было не лишено смысла: несколькими минутами ранее архиепископ обрушил своды древнего Святилища прямо на них и обломки вполне могли контузить Драконорожденную.
— Он — один из последних снежных эльфов, - упорствовала Довакин.
— Прежде всего, он — убийца!
— Правда? — в голосе Ашиан прорезалась ирония. — И кого он убил, четыре тысячи лет безвылазно сидя в долине? Напавших на Святилище Преданных?
Серана нахмурилась, честно пытаясь понять мотивы действий своей компаньонки. Понять не получалось: выходило, что Довакин ни с того, ни с сего стала рьяно защищать архиепископа, который явно был не в ладах с головой, да еще и являлся причиной событий, приведших к распаду семьи вампирши. Но, судя по всему, Драконорожденную такие мелочи не интересовали. Еще в каньоне, пробираясь по хлипким, опасно нависающим над пропастью мосткам, нордка обратила внимание на то, что Ашиан старается избегать стычек с фалмерами при каждом удобном случае, однако не придала этому значения, полагая, что та просто бережет силы. Теперь же становилось очевидно, что убийца драконов испытывает к этим существам какую-то ненормальную симпатию. Что уж говорить про тех снежных эльфов, которые не потеряли свой изначальный облик!
Впрочем, Серану не волновали предпочтения Ашиан. И неважно чем они были продиктованы — жалостью или желанием сохранить последних представителей эльфийской расы, словно редкие музейные экспонаты. У вампирши были достаточно простые представления о справедливости и воздаянии, а то, что сейчас делала ее подруга, в эти представления совершенно не вписывалось.
— Отойди, — процедила она сквозь зубы. — Не заставляй меня драться и с тобой.
Драконорожденная упрямо помотала головой. Пряди ее темных волос упали на уставшее и обветренное лицо, но в светлых глазах своей спутницы Серана разглядела огонь мрачной решимости.
— Ты мне многим обязана, — глухо произнесла Ашиан. Видно было, что говорить подобные слова ей неприятно, но она продолжила. — Я вызволила тебя из крипты, я прошла с тобой весь путь: спустилась в Каирн Душ, победила Дюрневира, уничтожила Смотрителей, пересекла весь Черный Предел и не побоюсь выступить против Харкона. Я прошу лишь об одном-единственном одолжении: оставь в покое Виртура. Большего мне не надо.
— Ты прошла со мной весь этот путь, потому что Стража Рассвета заинтересована в победе над вампирами! — возразила Серана.
— Это верно, — согласилась Довакин. — Но если бы не я, ничего бы не было. Изран не верит тебе. И в лучшем случае он бы приказал выставить тебя вон, а в худшем — убить. И ты знаешь, что я права.
Это опровергнуть было нечем, но Серана продолжала буравить взглядом Драконорожденную, всем видом показывая, что так просто не сдастся.
— Можешь забрать лук, — повторила Ашиан.
— Ты шутишь? Если я заявлюсь к Израну с этим луком одна, он даже слушать меня не станет и тогда уж наверняка прихлопнет, подумав, что по какой-то причине я от тебя избавилась.
— Я тоже приду и все объясню, но позже.
— После того, как меня красиво размажут по стенке?!
Ашиан тяжело вздохнула, с явной тревогой оглянувшись на распростертого позади фалмера, но при этом не выпуская из вида свою спутницу. Дочь Хладной Гавани слишком хорошо знала, какой смертоносной при желании может быть Драконорожденная и понимала, что противостояние с ней не окончится ничем хорошим для них обеих. К тому же, драться с подругой ей не хотелось — та действительно оказала вампирше огромную помощь. И, какая бы блажь сейчас не засела в ее голове, нордка была ей во многом обязана.
Серана с досадой махнула рукой:
— Ладно! Хорошо! Не хочешь, чтобы я прибила Виртура, я не стану его трогать. Но мы уйдем отсюда вместе. Не вижу ни единой причины, по которой тебе нужно здесь задерживаться.
Ашиан молчала.
— Что еще?
— Я побуду в долине еще немного. Чтобы убедиться, что все в порядке.
Последняя фраза снова разозлила Серану.
— В порядке? С ним?! — она кивнула в сторону бессознательного архиепископа. — По-моему, единственные, у кого не все в порядке — это мы с тобой! У нас вот-вот начнется война с моим кланом, люди моего отца дышат нам в затылок, а ты тут собралась нянчиться с сумасшедшим вампиром, которому более четырех тысяч лет! Ты себя слышишь? Предки! О чем мы тут вообще сейчас спорим?! Где же этот долбанный лук?!
Словно в ответ на ее слова последнее святилище, которое все еще оставалось запечатанным, издало глухой скрежещущий звук и медленно стало подниматься из глубин храма. Из мерцающего портала появился Гелебор, внимательно разглядывая представшую перед ним картину. Позади него, в столпе яркого света, сияло оружие эльфийского бога.
— От вампиризма можно излечиться, — произнесла Ашиан, бросив быстрый взгляд на паладина, а затем на лук, но обращаясь при этом к Серане.
— Думаешь, у него не было такой возможности за все эти годы?
— Не знаю. Может и не было.
— А я считаю, что обиженный на весь белый свет и своего бога в том числе, он и не помышлял об исцелении, поглощенный лишь мыслями о мести!
Гелебор наконец решил вмешаться и немного прояснить ситуацию:
— Насколько я понимаю, — произнес он, глядя на неподвижно лежащее тело брата, — Виртур мертв и Преданные больше не имеют над ним власти.
— Не Преданных стоит винить, — честно ответила Ашиан. — Твой брат — вампир. На самом деле это он их контролировал. И он не мертв. Но сильно ранен. Я считаю, что нужно попробовать исцелить его от вампиризма. Может быть, тогда на него снова сойдет благость Ауриэля.
— И как ты собираешься «пробовать»? — иронично поинтересовалась ее спутница. — Обычными зельями и заклинаниями тут, знаешь ли, не обойдешься.
Паладин в замешательстве посмотрел на разъяренную Серану, потом перевел взгляд на Драконорожденную.
— В Морфале живет один колдун, — нехотя пояснила Ашиан. — Он знает, что делать.
— Ты собираешься тащить его в Морфал?! Я уже начинаю думать, что Виртур заразил тебя своим безумием!
— Все, хватит, — неожиданно резко заявила Довакин. — Пока мы тут спорим, он действительно может умереть.
— Это будет лучшим выходом для всех! — безжалостно отрезала вампирша, ничуть не смущаясь присутствия последнего снежного эльфа.
Гелебор шагнул к брату, осторожно поднимая того за плечи и прислоняя к белым перилам каменной лестницы. Виртур не открывал глаза, его облачение было пропитано кровью и лишь слабое дрожание век свидетельствовало о том, что он еще жив.
- Разве не ты просил нас его убить? - обратилась нордка к паладину.
Тот молчал, низко склонив голову. Вампирша скрестила руки на груди, испепеляя фалмера взглядом.
— Ты можешь ему как-то помочь? — спросила Драконорожденная Гелебора.
Серана демонстративно отошла подальше, всем своим видом показывая, что не желает иметь ничего общего с этим коллективным сумасшествием.
— Если бы мой брат не являлся вампиром, было бы достаточно простого заклинания или зелья, чтобы рана хоть немного затянулась и остановилось кровотечение, — произнес паладин. — Но, боюсь, я понятия не имею, что делать с такими повреждениями у … созданий, подобных ему.
Из лекций Колетты Ашиан помнила, что существуют специальные заклинания, позволяющие исцелять раны нежити. Однако с магией восстановления Довакин дружила плохо и уж тем более она не представляла, каким образом можно хотя бы частично излечить древнего вампира, чью грудь насквозь пронзило заклинание ледяного копья.
— Ладно, — Драконорожденная поискала глазами свою сумку, заброшенную куда-то в пылу битвы. — Насколько мне известно, вампиры отличаются повышенной регенерацией. Пока просто перевяжем его.
— Ты ничего не забыла? — поинтересовалась Серана.
Ашиан с удивлением повернулась к ней.
— Ты о чем?
— Лук Ауриэля, — раздраженно напомнила компаньонка, махнув рукой в сторону появившегося святилища.
— Я же уже сказала: можешь его забрать. И, если не хочешь в одиночку отправляться к Израну, подожди меня в Вайтране.
— Ты хоть понимаешь, что по дороге на меня могут напасть люди моего отца и отобрать лук?! Такое впечатление, что за последний час ты поглупела раз в десять.
Ашиан промолчала, наконец обнаружив свою пропажу под развалившейся колонной. Вытаскивая сумку из-под обломков, она сосредоточенно думала. С самого начала знакомства с Сераной Драконорожденная не переставала ждать от нее какого-то подвоха. Ей нравилась прямолинейность вампирши и ее своеобразный юмор, но даэдропоклонникам подопечная Седобородых никогда не доверяла. И хотя на протяжении всего их продолжительного путешествия нордка не давала ни одного повода усомниться в своих намерениях, небольшой осадок все равно оставался. Ашиан могла понять убийственные намерения Сераны по отношению к Виртуру, но, снедаемая гипертрофированным чувством вины, не хотела упускать единственную возможность спасти последнего представителя древней расы. Даже если он этого спасения не заслуживал.
Однако теперь обиженная на подругу Серана вполне могла рассказать о местоположении Благой земли каким-нибудь искателям приключений и Довакин не представляла, как этого можно избежать. Да, пожалуй, она бы рискнула и отдала могущественный артефакт эльфийского бога вампирше, надеясь при этом, что та не использует его во зло и будет взамен держать язык за зубами. Но Серана сама отказалась от лука, исключив тем самым возможность своеобразного подкупа.
— Я бы предложила тебе остаться здесь, — произнесла Ашиан, — но не думаю, что ты так долго выдержишь присутствие архиепископа.
— Единственная здравая мысль за последние полчаса, — буркнула вампирша. — Ладно, так и быть, буду ждать тебя в Вайтране. Только заканчивай со своей блажью побыстрее: нам еще предстоит вернуться в форт Стражи Рассвета, а затем — штурмовать замок. И не забудь взять с собой лук. В конце концов, у тебя куда больше шансов отбиться от подчиненных моего отца в случае нападения. Если ситуация будет совсем уж скверной, ты просто призовешь Дюрневира.
Драконорожденная ничего не ответила, провожая взглядом уходящую к порталу спутницу. Их совместное путешествие заканчивалось совсем не так, как ожидалось. Но Ашиан была готова пожертвовать дружбой с Сераной ради жизни одного из последних снежных эльфов.