***
Узкая каменная лестница и темные стены, сложенные из массивных блоков, подстегивали Ашиан идти быстрее за управителем. Она хотела покончить со всем как можно скорее и, наконец, уехать из пропахшего кровью и смертью Виндхельма. В голове ее, разноцветным каскадом сменяя друг друга, мелькали картинки из детства, проведенного в Сиродиле. Она помнила, как сидя под раскидистым дубом вместе с братом и сестрой, с огромным интересом слушала отца, который всегда был прекрасным рассказчиком. Именно от него она впервые узнала про семейную легенду о выдающемся предке, убившем последнего повелителя снежных эльфов. История та настолько запала в душу девочки, что еще несколько недель после того разговора ей снились кошмары про кровавую битву на склонах Моэсринга. В то время она еще почти ничего не знала о дальнейшей судьбе этого народа — о том, как его предали двемеры, о том, как потомки атморцев с маниакальной одержимостью разрушали его дворцы и храмы, о том, как рабский труд фалмеров использовался при постройке Виндхельма. «Аши, — произнес тогда отец, — все это может оказаться всего лишь выдумкой. Снежные эльфы сгинули. Произошло это так давно, что никто теперь не отличит правду ото лжи. А свидетелей тех событий не осталось. Но если ты все же хочешь быть уверена, что являешься потомком Джофриор и Финны, есть только один способ узнать: нужно взять в руки ее меч. Тот самый, которым она убила Снежного Принца. И потом ты сама все поймешь. Мой дед говорил, что то оружие до сих пор хранится в Скайриме — в древнем городе Виндхельм, который основал Исграмор. Поезжай туда, когда подрастешь, если это все еще будет для тебя важно». Ашиан выросла. Захватила Виндхельм вместе с Имперским легионом. И теперь знала, что отец намеренно не рассказал ей всего, чтобы пощадить впечатлительного ребенка, надеясь, что по прошествии многих лет она забудет о той истории. Однако она не только не забыла, но и встретила настоящих снежных эльфов, на глазах которых разворачивалась та трагедия. После общения с ними Драконорожденной еще больше захотелось узнать правду о своем происхождении, но одновременно она этого страшилась, в глубине души понимая, что не может нести ответственность за своих воинственных предков. — Сюда, — произнес Йорлейф, сворачивая в один из боковых проходов. Они прошли еще совсем немного и оказались перед запертой дверью. Управителю пришлось повозиться с замкáми и немного нажать плечом, прежде чем она со скрипом подалась, пропуская Довакина и ее сопровождающего внутрь. — Сейчас, я зажгу светильники, — пробормотал управитель. Предвестника подмывало спросить его, не чувствует ли он ненависти или, хотя бы, неприязни к убийце его предыдущего хозяина, но ей хватало ума помалкивать. Освещенное помещение оказалось заставленным витринами с оружием и броней. Некоторые вещи были просто свалены грудой на столах или на полу. Отчетливо пахло затхлостью и плесенью. Видимо, во время гражданской войны за этими древностями никто не следил — не до того было. Ашиан растерянно огляделась по сторонам, не представляя, где среди всей этой рухляди отыскать нужный ей меч. — Йорлейф, — произнесла она, оборачиваясь к управителю. — Здесь есть какая-то система сортировки оружия? Например, по годам? — Что конкретно тебе нужно? — устало спросил норд. — Меч Джофриор, которым ее дочь Финна убила предводителя фалмеров. Йорлейф обвел взглядом ближайшие кучи хлама и уверенно повел Драконорожденную вглубь комнаты. — Все сохранившееся оружие прославленных воинов Первой эры хранится отдельно. Конечно, если оно не было с ними захоронено. Ашиан не стала рассказывать управителю, что с нее бы сталось разворошить место упокоения Финны, лишь бы узнать правду о принадлежности к ней своего рода: она помнила о том, как трепетно норды относятся к курганам и погребальным склепам предков. — Здесь, — произнес Йорлейф, остановившись возле стойки с несколькими тусклыми, покрытыми пятнами ржавчины мечами. — Который? Управитель покачал головой и развел руками. — Ладно, — пробормотала Драконорожденная, протягивая руку к первому клинку. — Осторожнее, — предупредил норд. — Им не одно тысячелетие. Не могу утверждать, что они не рассыпятся в твоих руках. — У нас в Йоррваскре есть Вутрад, — произнесла задумчиво Ашиан, обхватывая пальцами рукоять. — На нем — ни пятнышка ржавчины, хотя он ровесник этим мечам. — Ну, ты сравнила, — протянул уважительно Йорлейф. — Это ж Вутрад! Драконорожденная ничего не ответила, прислушиваясь к своим ощущениям. Однако то ли меч был не тот, то ли Финна все-таки не являлась ее предком, но Ашиан не чувствовала ровным счетом ничего, кроме шероховатости рукояти в своей ладони. То же самое было с двумя другими мечами. — Странно, — произнесла она, доставая четвертый, — я думала, что оружие было зачаровано. Или атморцам настолько претила сама мысль о ма … Ее тело словно что-то толкнуло вперед, как будто она только что использовала ту’ум Стремительного рывка. Все погрузилось в темноту. От неожиданности Ашиан зажмурилась и распахнула глаза только тогда, когда почувствовала обжигающий колючий ветер и снег, летящий в лицо. Она находилась в эпицентре жестокой битвы, повсюду звучали яростные крики и лязг оружия, отмерявший кому-то последние минуты жизни. Впереди высились пики снежных гор, меж которыми виднелся узкий проход, который был завален мертвыми телами в белой и темной броне. Живые сражались буквально по колено в трупах. Снег с каждой минутой все больше терял свою белизну, смешиваясь с кровью и превращаясь в бордовое месиво. Атморцы бились с кровожадностью берсерков, стараясь сомкнуть свои ряды вокруг эльфийских воинов. Фалмеры отражали атаку за атакой с упорством обреченных, внезапно получивших второй шанс. В руке Драконорожденная продолжала сжимать меч, но когда она взглянула на свою ладонь, та оказалась гораздо тоньше и меньше, словно у подростка. Довакин прерывисто вздохнула, уже жалея, что жажда правды привела ее сюда: она не хотела видеть то, что вот-вот должно было произойти. Хотя, может быть, у нее получилось бы это предотвратить? Ашиан попробовала разжать ладонь, чтобы уронить оружие, но, конечно же, у нее ничего не вышло: тело принадлежало двенадцатилетней Финне, а вовсе не ее далекому потомку, родившемуся спустя многие столетия. Довакину в разворачивающейся перед ее глазами бойне была отведена лишь роль стороннего наблюдателя. — Пожалуйста, не надо, — прошептала Драконорожденная. — Акатош! Прошу, не дай этому свершиться! Белой вспышкой вдалеке показался величественный всадник. Вокруг него вихрем кружилась вьюга, жаля своим холодом, слепя и сбивая с ног тех, кто рискнул приблизиться. Копье в его руках безжалостно разило врагов, и атморцы падали один за другим в грязный, бурый снег. Ашиан на мгновение застыла в ужасе и восхищении, а затем с еще бóльшим упорством возобновила попытки взять под контроль неподвластное ей тело. Что-то обжигающе темное шевельнулось в ее душе, чей-то знакомый шепот прошелестел на границе сознания. BeyN JooR! Roo TOGaaT DREH?! Довазул плавно трансформировался в понятные слова. Презренная смертная! Что ты пытаешься сделать?! Этот голос она знала слишком хорошо. Не хватало, чтобы ей привиделся еще и Алдуин. — Акатош! BORMah! Помоги мне! — взмолилась Драконорожденная, но с губ Финны слетел только воинственный вопль, полный ярости. Всадник приближался. Ашиан уже могла различить черты его бледного, по-эльфийски утонченного лица. Мысленно она сравнивала его с тем образом, который сформировался еще в детстве: оригинал, пожалуй, выглядел еще более потусторонним — словно божество, по какой-то причине спустившееся в смертный мир. Финна перехватила меч крепче. Довакин чувствовала ладонью холодную рукоять злосчастного оружия, вплоть до последней выемки, словно это ее рука замахивалась им в отчаянном броске. Сердце Драконорожденной замерло. — BORMah! LooST FahLiiL! BORMah NiiD HON! BeyN JooR! Рев Алдуина был так силен, что у нее зазвенело в ушах. Темнота внутри рвалась прочь, пытаясь сбросить с себя опутавший ее клубок чувств, состоящий из гнева, страха и сожаления. NOROK NIN! Осознание того, что она ничего не может сделать, действительно жалило своей неотвратимостью. Ашиан даже не пришло в голову, что где-то здесь в снегу остывает тело еще одной ее прародительницы — Джофриор. Она не испытывала сочувствия к своим предкам, варварски уничтожавших фалмеров из-за одной-единственной допущенной ими ошибки. Снежный Принц мчался вперед, не ведая, что летит навстречу собственной гибели. И Финна, бросившись чуть ли ни под копыта его коня, изо всех сил метнула меч … Темнота опустилась на Ашиан так неожиданно, что она, не успев ничего сообразить, упала на пол уже знакомой захламленной комнаты. — Довакин! — донесся до нее испуганный голос Йорлейфа. — Да, — через силу выдавила Предвестник. — Сейчас. Перед глазами все расплывалось, в голове бушевал низкий рокочущий голос. BAIN DOVahKiiN! DaaNIK JooR! Ашиан с трудом поднялась на ноги, продолжая прислушиваться, но тьма внутри нее затихала по мере того, как выравнивалось ее дыхание и прояснялось сознание. — Что произошло? — спросила она управителя, который поддержал ее за локоть. — Ты внезапно побледнела и закричала, — ответил норд. — Сначала звала Акатоша, потом начала говорить на каком-то другом языке — я не разобрал ни слова. Предвестник перевела взгляд на меч, который выронила во время своего падения на пол. Клинок потемнел от времени, по рукояти расползались пятна ржавчины и, конечно, нигде не было и следа крови. Тысячелетия стерли все свидетельства произошедшего. — Йорлейф, поставь, пожалуйста, его на место, — попросила она. — Мне больше не хочется к нему прикасаться. Управитель, не говоря ни слова, подобрал древнее оружие и прикрепил на стойке. Обернувшись к Драконорожденной, он несколько мгновений пристально разглядывал ее, а потом полюбопытствовал: — Ты ведь что-то видела, да? Ашиан опустила вниз голову. — Да, — не стала отпираться она. — И это еще больше убедило меня в правильности выбранной стороны. «Скайрим для нордов» — это слишком жутко. К тому же норды, как истинные завоеватели, на одном Скайриме не остановились бы. — Как скажешь, Довакин, — нейтрально произнес Йорлейф. Предвестник прищурилась, внимательно глядя на него. — Кажется, теперь я поняла, почему Брунвульф оставил тебя при себе, — заметила она. Управитель пожал плечами. — Лозунги и восхваления, конечно, хороши, — признал он, — но только до той поры, пока твоя голова крепко сидит на плечах. Разве ты со мной не согласна? Не надо было быть мудрецом, чтобы понять, кого имеет в виду норд. Но Ашиан не стала поддерживать этот разговор. Массивные стены дворца давили на нее, гнетущая атмосфера душила, а видение прошлого все еще эхом звенело в голове. Единственное, чего сейчас желала Драконорожденная — это как можно быстрее покинуть Виндхельм. И темнота внутри нее одобрительно ворчала, радуясь такому решению. — Выведи меня отсюда, — коротко бросила она управителю, разворачиваясь к полуоткрытой двери.***
Уехав из Виндхельма, Ашиан первым делом направилась в Вайтран, собираясь заняться проблемами своего ордена, однако рутинные дела по поимке разбойников и разборки среди горожан никак не могли отвлечь Предвестника от одолевающих ее мыслей. Получившую неопровержимое подтверждение о своих предках Драконорожденную грызла совесть. Она и раньше периодически доставала ее, но теперь обрела для этого полное основание. Ашиан даже написала брату в Сиродил о том, что ей удалось выяснить и что проклятое происхождение теперь не дает ей покоя. Ответное письмо пришло довольно быстро, но облегчения не принесло. Франдар советовал ей выкинуть все из головы и не маяться ерундой. В конце концов, замечал брат, они с ней не в ответе за предков-идиотов. Голос Алдуина, порой проявлявшийся в ее снах, был с ним полностью согласен. Правда, обзывал он не только прародителей Драконорожденной, но и саму Ашиан. Эти загадочные сны стали еще одним источником беспокойства для Предвестника. Она не понимала, почему продолжает слышать первенца Акатоша, и была этим фактом, мягко говоря, озадачена. Впрочем, Довакин списывала все эти странности на преследующие ее кошмары. Помимо всего вышесказанного, ее продолжала угнетать потеря способности Кричать. Но исправить создавшееся положение она не могла. Все, что Ашиан оставалось — это надеяться, что однажды ту’ум вернется. Вилкас, недовольный окончанием гражданской войны, но не высказывающийся по этому поводу прямо, придирался к ней по каждой мелочи. То он считал ее методы слишком жесткими, то — слишком мягкими. То он ворчал по поводу распустившихся братьев по оружию, то ругал ее за жесткую дисциплину. Драконорожденная огрызалась, не собираясь давать ему спуска. Эйла, ни с того, ни с сего решившая проявить женскую солидарность, поддерживала ее почти во всех их спорах. Фаркас, огорченный таким положением дел, старался слиться с окружающей обстановкой, хотя брат то и дело пытался привлечь его на свою сторону. Закончилось все дракой на заднем дворе, после которой Вилкас убежал зализывать раны в Нижнюю кузницу, а Ашиан вообще уехала из Вайтрана. Якобы на коронацию. Однако мысли относительно древней битвы, произошедшей на Солстейме, мрачной тучей висели над ней и заставили ее еще в самом начале повернуть в сторону дороги, ведущей к подножию Глотки Мира. Она хотела увидеть Виртура, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, что, в конце концов, спасение одного из последних представителей древней цивилизации ей не привиделось. В Айварстеде Драконорожденная наткнулась на отряд Стражи Рассвета. Охотники на вампиров возвращались в форт с очередного задания и остановились в «Вайлмире» пропустить кружечку-другую. Среди них оказалась и Серана. — Надо же, кого сюда ветром занесло, — произнесла дочь Хладной Гавани. — Какими судьбами? — К Седобородым, — коротко ответила Ашиан. — Я думала, ты поехала на коронацию. Разве не тебе Элисиф обязана короной, а весь Скайрим — окончанием гражданской войны? Драконорожденная отрицательно покачала головой, ничего не отвечая. Серана бросила быстрый взгляд на сидевших чуть поодаль товарищей и понизила голос: — А где твой кровожадный друг? Взгляд Предвестника в одно мгновение стал колючим. — Как видишь, его здесь нет. — Я-то думала, вы с ним теперь не разлей вода. — Довакин! — окликнул ее кто-то из охотников, не дав грубым словам сорваться с языка Драконорожденной. — Присоединяйся к нам. — Я бы с удовольствием, — отозвалась Ашиан. — Но, простите, ребята, очень спешу. — Конечно-конечно, — ехидно произнесла Серана, — иди. А то вдруг Седобородые куда-нибудь денутся из монастыря. — Если хочешь, чтобы я осталась, так и скажи, а не ёрничай. — Мне все равно. Несмотря на явную холодность со стороны вампирши, Драконорожденная все-таки подсела за стол к охотникам: ей, без сомнения, не помешало бы отдохнуть перед покорением горы. За общими воспоминаниями о былых вылазках и сражениях с вампирами незаметно пролетел вечер. Даже Серана немного оттаяла и уже не смотрела на Предвестника взглядом каменной горгульи. А с души Ашиан хоть и не упал камень, но стал, как будто, немного легче. Впрочем, возможно, этому в немалой степени способствовали две бутылки медовухи. На воспоминаниях встреча старых товарищей по оружию не закончилась. Кому-то пришла в голову отличная идея проводить Драконорожденную на Высокий Хротгар. Зачем это делать чуть ли не посреди ночи, никто толком объяснить не смог, а более-менее здравомыслящая Серана отговаривать их не стала, хоть сама и осталась в таверне. Конечно же, в дорогу с собой стражи захватили еще вина и мёда. Дойдя с Ашиан примерно до четвертой скрижали, охотники на вампиров повернули назад, объясняя это тем, что не хотят тревожить Седобородых. Предвестник потащилась дальше в полном одиночестве, освещая себе дорогу маленьким огоньком света, ругаясь сквозь зубы и допивая остатки медовухи — исключительно для того, чтобы согреться. И вот сейчас она стояла на пороге Высокого Хротгара, еле держась на ногах от горячительных напитков. — Здравствуй, Довакин, — спокойно приветствовал ее Арнгейр, глядя на пошатывающуюся Драконорожденную. — Здрав-вствуй, Арнгейр, — приветствовала она в ответ наставника. — У в-вас все хорошо? — Все в добром здравии, Довакин, — кивнул монах, продолжая внимательно разглядывать подопечную, но не спеша при этом ее порицать. — Проходи к очагу, погрейся. Я сейчас разогрею ужин. Что тебя привело сюда в такой поздний час? Ашиан пожала плечами. — Ты ж-же говорил, что Высокий Хротгар — мой в-второй дом и всегда открыт для меня? — Это так, — подтвердил отшельник. — Но твои визиты редко бывают беспричинными. — Значит, с-сейчас как раз время для этой редкой карте … категории. А где Виртур? Арнгейр бросил на нее быстрый взгляд. — Полагаю, уже пошел спать. — Он н-не доставляет вам беспокойства? — Нет, — ответил монах. — Он удивительно неприхотлив. Больше всего его расстраивает то, что Акатош никак не отвечает на его молитвы. — Ауриэль, — поправила наставника Драконорожденная. — Акатош, Ауриэль — это лишь разные имена одного и того же божества, — пожал плечами Арнгейр. — Эльфы просто обожествляют одни его умения, а люди — другие. Ашиан совсем не была настроена спорить с отшельником, да и тема эта совершенно ее не волновала. Единственное, чего ей хотелось — это увидеть снежного эльфа. Причем, немедленно. Поэтому, дождавшись, когда Арнгейр отправится в кладовую на поиск оставшихся запасов еды, она, недолго думая, пошла в комнату Виртура. Архиепископ спал, положив левую руку под голову. Светлые ресницы его дрожали — очевидно, сны фалмеру снились не самые приятные. Драконорожденная застыла на мгновение на пороге, разглядывая снежного эльфа, а потом решительно шагнула вперед, цепляясь сапогом за стул и благополучно переворачивая злополучный предмет мебели. От грохота Виртур проснулся и подскочил, быстро призывая ледяного атронаха одной рукой, а другой зажигая под потолком яркий сгусток света. Увидев растянувшуюся на полу Ашиан, он молча помог ей подняться. Атронах занимал половину помещения и Драконорожденная, не придумав ничего лучше, попыталась разбить его молнией, чтоб освободить пространство. До этого мирно стоявшее порождение Обливиона, защищаясь, обрушило свою ледяную конечность на Предвестника и архиепископа. Виртуру ничего не оставалось, как самому развеять призванное существо, которое с громким хлопком исчезло. — Ты пьяна, — констатировал снежный эльф, без сомнения, уловив убойный запах нордского меда, исходивший от Довакина. — С-самую малость, — икнула Ашиан. Виртур поджал и без того тонкие губы. — Похоже, что не самую. Что-то случилось? — Можно я сяду? — спросила Драконорожденная и, не дожидаясь разрешения, плюхнулась прямо на разворошенную кровать. Фалмер, не сказав ей ни слова, поднял валяющийся на полу стул и сам уселся на него. — Прости, ч-что я тебя разбудила, — виновато попросила Предвестник. — Что случилось? — повторил архиепископ. Ашиан сидела, слегка покачиваясь, и пыталась собраться с мыслями. — Я … ох, — она зажмурилась, потерла лицо руками, потом снова взглянула на снежного эльфа. — Мы взяли Внид … Виндхельм. Гражданс-ская война закончилась. — Поздравляю. Но вряд ли бы ты преодолела такой путь, чтобы сообщить мне только это. Драконорожденная помотала головой, потом несколько раз кивнула, затем опять помотала. Она даже не знала с чего начать свой рассказ, и был ли вообще смысл посвящать фалмера в свои родственные перипетии. В конце концов, выудив из потока хаотичных мыслей одну мало-мальски приемлемую, Довакин выпалила: — Я его видела! — Кого? — уточнил Виртур. — Вашего Снежного Принца. Архиепископ нахмурился, потом откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Похоже, нордским пойлом дело не ограничилось, — заметил он. — Н-ну, не вживую, конечно, — поспешила добавить Ашиан. — Ты что, успела съездить на Солстхейм? Драконорожденная несколько мгновений пыталась сообразить, причем тут Солстхейм, а потом возмущенно воскликнула: — Ты думаешь я бы с-стала копаться в его останках?! — Честно говоря, до сегодняшнего дня я бы не подумал, что ты можешь до такой степени напиться. Поэтому, смею предположить, что ты меня еще чем-нибудь удивишь. — Не была я на Солм … Сост …С-солх … Даэдр-ра! — она раздраженно хлопнула ладонью по кровати. — Солстхейме, - любезно выговорил за нее фалмер. — Да. Не была я там. Виртур вздохнул, похоже, утомленный бессвязным разговором. — В Виндхельме х-хранится меч, которым его убили, — пояснила Предвестник. — И … и когда я его взяла, т-то у меня было в-видение. К-как б-будто я — Финна, то есть, что я — в ее теле … В общем … Ашиан резко замолчала, переживая вновь развернувшуюся перед ее глазами битву, а затем еле слышно добавила: — Я его убила! — Если учесть, что в момент гибели нашего правителя до твоего рождения оставалось несколько тысяч лет — тебе надо было очень постараться. Но, во всяком случае, это хороший урок на будущее — не хватать древние мечи с таким мрачным прошлым. Драконорожденная подозрительно зашмыгала носом. — Нет, только твоих пьяных слез не хватало, — безжалостно заявил архиепископ. — Иди спать. — Ты не злишься? — выдавила Ашиан. — На что именно? — Н-на Финну. На меня. — Единственное, на что я сейчас злюсь — это на твой пьяный бред. В честь чего ты вообще так набралась? — Ох … я встретила по дороге Серану и охотников на вампиров … с-сама не ожидала … — Понятно, — прервал ее Виртур и повторил. — Иди спать. — Н-но мне вас всех т-так жалко! Вс-сех фалмеров! — Сомневаюсь, что твои выкрики как-то исправят ситуацию, — заметил снежный эльф. — Могу поспорить, что завтра тебе будет стыдно за свое поведение. — А ес-сли я бы была виновата, ты бы меня простил? — Виновата в чем? — В гибели т-твоего н-народа? — Ашиан, ты ни в чем не виновата, угомонись и иди в свою комнату. — Ну, пожал-луйста, прости меня! Пребывающая во власти терзающей ее вины за поступки предков Драконорожденная не собиралась уходить до тех пор, пока не услышала бы заветные слова от свидетеля тех событий. — Хорошо. Если для тебя это так важно, я тебя прощаю. Довольна? Предвестник кивнула, но вид у нее при этом был все такой же жалкий. — Теперь ступай, - велел фалмер. Ашиан послушно встала и, пошатываясь, побрела к выходу. Но у самой двери остановилась, задумавшись, а потом произнесла: — Он красивый. Ну, ваш Принц. Подумав еще, она добавила: — Но ты красивее, чес-стно. Утром ей действительно было очень стыдно.