После Совнгарда

             12 день месяца Утренней звезды 4Э206.              Рассвет, серый и мрачный, застал двух уставших путников на дороге, ведущей к Рорикстеду. Еще около полутора часов езды — и можно было бы погреться в таверне этого небольшого городка. Однако Драконорожденная и архиепископ свернули в сторону, направляя своих лошадей прямо на заснеженную равнину, где вдалеке, словно зубы гигантского животного, топорщились выщербленные камни монумента Гьюкара.       Ашиан была уверена, что двемер не собирается действовать честно и их ждет ловушка, но на кону стояла душа Одавинга и она готова была рискнуть ради старого друга. Не являйся разменной монетой в этом сомнительном предприятии Виртур, так она и вовсе бросилась бы в отчаянную авантюру, сломя голову. Сейчас же Драконорожденная словно оказалась меж двух огней и терзалась тревогами и сомнениями, боясь оступиться и навредить обоим.        — Ты должна твердо помнить одну вещь, — произнес фалмер, поравнявшись с ней.       Предвестник вопросительно на него глянула. В тусклом свете занимавшегося утра отчетливо были видны усталость и напряжение на ее лице. Однако в глазах читалось упрямство и намерение идти до конца.        — Ни при каких обстоятельствах не позволяй панике или ярости захлестнуть тебя, — продолжил снежный эльф. — Двемеры очень часто используют эмоции противника против него самого. Твой ум должен оставаться холодным и трезво оценивать ситуацию. Любой промах или осечку необходимо превращать в свое преимущество. Вспомни все, что ты знаешь о драконах, их душах и Криках. В любом случае, у тебя информации больше, чем у него. И это должно стать твоим оружием. Если боя не избежать, не думай обо мне — я способен сам о себе позаботиться.        — Я поняла, — коротко ответила Ашиан.        — Он будет осторожен, поскольку не знает, что сейчас я далеко не так могущественен, как прежде. Возможно, это сыграет нам на руку, а возможно и нет.        — Я собиралась притвориться, что по-прежнему считаю его представителем Альдмерского Доминиона.        — Не стоит недооценивать его проницательность. Если мы с ним в прошлом действительно были знакомы, делать вид, что ты пребываешь в абсолютном неведении относительно его этнической принадлежности, будет просто глупо.        — Почему мне раньше не пришло в голову то, что кто-то из двемеров мог вернуться или вообще остаться в Нирне, — с досадой произнесла Драконорожденная. — Я даже не рассматривала такую возможность. А, между тем, наличие новых видов автоматонов должно было меня хотя бы насторожить. Я обвиняла во всех бедах Доминион и нашу неподготовленность к войне. Я негодовала из-за недальновидности Императора и бездействия военачальников. А оказалось, во всем виноват один-единственный эльф, который решил поиграть в бога и считает, что ему все дозволено. Одно непонятно — зачем ему сотрудничать с Талмором? Ведь, скорее всего, их планы уничтожить Нирн идут вразрез с его намерениями.        — На этот вопрос я тебе ответить не могу, — покачал головой фалмер. — Но, может, все это — часть какого-то его безумного эксперимента. И он использует альтмеров в своих интересах.       Они подъезжали все ближе к монументу. Уже можно было разглядеть запорошенные снегом подношения на небольшом возвышении.        — Надо было вместо тебя взять кого-то еще, — пробормотала Довакин, напряженно оглядывая пространство впереди.        — И он сразу бы обнаружил подмену. Не берусь судить, какими бы это грозило последствиями. Что если бы в таком случае он сразу же уничтожил душу твоего дракона? Ты сама знаешь, что этот народ жесток, мстителен и коварен.        — А еще — непунктуален, — произнесла Ашиан, привставая в стременах и оглядываясь. — Минула неделя, а он не соизволил явиться.       Словно опровергая ее слова, из-за высокой серой каменной стелы показался последний представитель древней расы, давным-давно сгинувшей в веках. Двемер был облачен в длиннополую меховую куртку с капюшоном и вооружен коротким мечом, угрожающе притаившимся в ножнах на поясе. Скрестив руки на груди, мер внимательно наблюдал за их приближением.        — Имеет смысл отпустить лошадей, — тихо посоветовал Виртур.       Драконорожденная кивнула, спешиваясь. Рисковать жизнью умных животных ей не хотелось. А в случае успешного завершения всей этой истории можно было нанять повозку в Рорикстеде.       Обе лошади неспешно побрели обратно. Для Алли было не в новинку, когда хозяйка отпускала ее на середине пути, заставляя возвращаться самостоятельно в конюшни Вайтрана.       Ашиан и Виртур остановились на расстоянии, разглядывая глубинного эльфа. Похоже, тот все же сдержал, как ни странно, свое слово и прибыл на место один. Двемер, в свою очередь, пристально изучал архиепископа. Атмосфера вокруг стала накаляться. И уже по этим многозначительным ледяным взглядам их обоих Драконорожденная поняла, что разыгрывать из себя дурочку, которая не в состоянии догадаться о происхождении незваного гостя, не получится. Впрочем, двемер даже не пытался сохранить инкогнито.        — Виртур, — произнес он.        — Азмеш, — холодно ответил верховный жрец.       Глубинный эльф усмехнулся, бросил красноречивый взгляд на Ашиан и произнес длинную фразу на незнакомом языке, адресованную фалмеру.        — Военачальник Азмеш заметил, что я ничуть не удивлен его появлению, — произнес Виртур. — И считает, что ты мне рассказала о вашей с ним договоренности, чтобы заманить его в ловушку.       Драконорожденная не шелохнулась, продолжая безмолвно смотреть на двемера. Драконья кровь ураганом бушевала в ее теле, требуя действовать, растереть в порошок жалкого смертного, намеревавшегося примерить на себя роль бога. Потом слова архиепископа дошли до ее сознания, и она в замешательстве нахмурилась. Военачальник? Не ученый? Или у двемеров даже полководцы занимались наукой?        — Как тебе удалось пережить эти столетия? — спросил архиепископ. — Ведь все двемеры исчезли.        — Но тебе же как-то это тоже удалось, — уклонился от ответа глубинный эльф.        — Сомневаюсь, что причина нашего долголетия одинакова, — заметил верховный жрец.       Двемер промолчал, давая понять, что не намерен откровенничать.        — Несмотря ни на что, я выполнила твое условие - архиепископ здесь, - сухо произнесла Ашиан, решив не заострять на этой теме внимание. - Где душа моего дракона?       Глубинный эльф коротко вздохнул. Облачко пара вырвалось у него изо рта и растаяло в морозном воздухе.        — Ты рассказала о нашей договоренности архиепископу, — равнодушно проронил он на Тамриэлике. — Но я не в обиде — я ведь тоже не был с тобой честен.       Нехорошее предчувствие холодными щупальцами зашевелилось в душе Ашиан, а двемер продолжил:        — Я не смогу вернуть тебе душу – она уже служит той цели, ради которой я ее захватил.       Злость тугим жарким комом поднялась в Предвестнике, вдребезги разбивая робкую надежду вскоре увидеть Одавинга.        — Однажды я уже встречала человека, который крал у меня души драконов, — звенящим от ярости голосом произнесла Довакин, мгновенно забыв о своем обещании Виртуру сохранять хладнокровие. — Он плохо закончил.       Она не стала уточнять, что Мирака убил Хермеус Мора, так как такие подробности утонувшему в собственной гордыне глубинному эльфу были не к чему. Тьма на периферии ее сознания беспокойно заворочалась, приглушенно зарычала — Алдуин прощупывал почву, намекая, что был бы не против вырваться на волю и испепелить наглеца. Архиепископ предупреждающе взял ее за локоть, как бы напоминая этим прикосновением, что она не должна горячиться. Драконорожденная коротко выдохнула, стараясь успокоиться, помня, что от этого зависят их жизни. Однако негодование словно надоедливая мошка продолжало кусать ее — все-таки двемер ухитрился переиграть их обоих. С чего она вообще взяла, что он отдаст ей душу дракона?       Азмеш молчал, спокойно разглядывая их двоих.        — Очень предусмотрительно с твоей стороны, Виртур, окружить себя и свою спутницу барьером, — тихо произнес он, никак не реагируя на запальчивую фразу Драконорожденной.       Ашиан оглянулась, только теперь подмечая, как неуловимо вокруг них искажается воздух, словно заключая в стеклянный куб. Оставалось только радоваться, что из них двоих хоть Виртур сохранял хладнокровие и был готов к подобному вероломству.        — Зачем я тебе понадобился? — поинтересовался фалмер.        — Ты обладаешь важной информацией, — откровенно ответил двемер. — И твои силы впечатляют. А еще ты обладаешь способностью напрямую разговаривать со своим божеством. До меня доходили слухи, что он даже даровал тебе свое оружие, которое в твоих руках может нанести катастрофический ущерб.        — Не проще ли тогда было меня убить? Чтобы я уж наверняка не представлял угрозы?        — Не проще, — качнул головой глубинный эльф. — Я не сторонник того, чтобы разбрасываться ценными ресурсами. А ценность тебя и Довакина, — он бросил короткий взгляд на Ашиан, — трудно переоценить.       Драконорожденная открыла рот, чтобы дать двемерскому ублюдку гневную отповедь, но Виртур еще сильнее стиснул пальцы на ее руке.        — Тогда ты неправильно начал, — ответил он. — Если ты хотел сотрудничества с Драконорожденной, не стоило убивать ее дракона.        — Я приношу извинения, — ничего не выражающим тоном произнес Азмеш, снова глядя на Предвестника.       «Словно неживой, — мелькнула в голове Ашиан пугающая мысль. — В их механизмах — и то, наверное, больше эмоций».        — Поздновато для извинений, — процедила она вслух. — Тебе вообще не стоило связываться со мной и драконами. Переоценка собственных сил застилает тебе разум. Ты не понимаешь, во что ввязался.       Рык Алдуина согласно вторил ее словам. Хватка Виртура становилась похожа на стиснутые вокруг ее локтя клещи.        — Почему ты хотел здесь с нами встретиться? — спросил снежный эльф. — Зачем заманивать меня и Ашиан в такое пустынное место? Ведь если бы ты действительно намеревался предложить сотрудничество, это можно было бы сделать еще в Вайтране.        — К сожалению, — медленно произнес двемер. — между нами с большой долей вероятности могло возникнуть недопонимание, а Вайтран густо населен. Вы двое -достойные противники и нашими совместными усилиями на месте города остались бы руины.        — В Маркарте тебя это не остановило, — заметил архиепископ. — А в таверне, если память меня не подводит, ты угрожал привести в действие взрывной механизм.        — В Нчуанд-Зеле это был закономерный побочный эффект после активации автоматонов, — пояснил Азмеш. — Твои одичавшие сородичи оказали яростное сопротивление, а когда поняли, что проигрывают, ринулись на поверхность, уведя за собой часть модернизированных механизмов.        — Часть?! — вырвалось у Ашиан.       Двемер улыбнулся краешком губ.        — Часть, — подтвердил он с едва заметным отголоском превосходства в голосе.       Драконорожденная молчала, пораженная открывшимся масштабом проблемы. Если та механическая орава, бродившая по Маркарту — это только незначительная доля всех новых анимункулов, то какие у них вообще шансы противостоять всему этому кошмару?        — Что касается происшествия в таверне, — продолжил глубинный эльф, — это был чистой воды блеф, и вы с Виртуром должны понимать подобные вещи. В конце концов, мне просто было интересно посмотреть на твою реакцию. Но уничтожать весь город ради того, чтобы произвести на вас впечатление или чтобы запугать — абсолютно нецелесообразно. Ваши таланты и умения уникальны. И мне хотелось бы видеть вас обоих в числе союзников, а не врагов. Намеренное уничтожение Вайтрана совершенно точно настроило бы вас обоих против меня.        — Союз с двемерами погубил мой народ, — напомнил архиепископ. — Если за прошедшие столетия ты не поглупел, то должен понимать, что мы с Ашиан откажемся от любого предложения о сотрудничестве.        — Твой народ просил об убежище, — равнодушно ответил Азмеш. — И им были известны условия. Они сами на них согласились, прекрасно зная о последствиях. Никакого равноценного союза в те времена между нами не было и в помине.       В этот раз Ашиан не дала Виртуру и рта раскрыть:        — Надо быть совсем больными на голову циничными мерзавцами и ублюдками, чтобы предлагать такие условия тем, кому больше некуда пойти! — заявила она, чувствуя, как кипящий гнев все-таки прорывается наружу, подобно уничтожающему плотину потопу. – Фалмерам грозило тотальное истребление, останься они на поверхности, вы это прекрасно знали и превратили их в своих подопытных кроликов. Однако дело не только в том, что ты один из мучителей снежных эльфов. Некоторые со временем раскаиваются в своих ужасных поступках, но это не про тебя. Спустя столетия после трагедии с фалмерами ты дал Доминиону ужасное оружие, и твое вмешательство поощрило Талмор развязать новую войну. Эльфы вторглись в Сиродил, уничтожая все на своем пути. Они кровавым маршем прошли до столицы, вырезая по дороге целые города и селения. Там погибла вся моя семья. Но и это еще не все. Теперь мне понятно, почему засохла Древняя роща в Валенвуде — я помню, что твой народ мог контролировать погоду. Скорее всего, засуха была вызвана искусственно. Тобой. Ты являешься причиной массового убийства людей в Маркарте и в Фолкрите. И после всего этого ты все еще думаешь, что между нами возможен какой-то союз?!       Двемер оставался ужасающе спокоен. Он не отрицал, но и не опровергал слова Драконорожденной. Лишь когда Ашиан немного выдохлась и замолчала, буднично произнес:        — Разве я говорил, что рассчитываю на добровольное сотрудничество? Я предполагал, что подобный исход нашего разговора крайне маловероятен, хоть и желателен. И я это учел.       В этот момент почва, покрытая ледяной коркой льда и толстым настом снега, дрогнула и лопнула, словно яичная скорлупа, а через образовавшиеся проемы хлынули полчища двемерских пауков. Однако благодаря барьеру, выставленному Виртуром, они могли лишь бестолково биться о невидимые стены, не нанося никакого вреда архиепископу и Драконорожденной. Недолго думая, фалмер призвал ледяного атронаха за пределами защитного кокона, и порождение Обливиона бесстрашно вступило в битву с механизмами. Толку от этого было мало: буквально через минуту послышался громкий треск — и атронах под многочисленными ударами анимункулов развалился на части и исчез.       Ашиан поискала глазами двемера — тот отступил за каменную стелу и наблюдал оттуда за попытками механизмов добраться до Предвестника и архиепископа. На лице глубинного эльфа застыло странное выражение. Он то и дело окидывал фалмера недоуменным взглядом, словно тот не оправдал его ожиданий.        — Мой Крик пройдет через барьер? — спросила Драконорожденная.        — Нет, — ответил Виртур. — И если численность автоматонов возрастет, я не смогу долго удерживать это заклинание.       Словно подтверждая его опасения, из разлома, громыхая, показался огромный центурион, похожий на того, которого Предвестник видела в разрушенной Подкаменной крепости, однако вместо рук-гарпунов у этого были приспособления, напоминающие буры.        — Теперь, по крайней мере, понятно, откуда они все появились, — ничуть не удивившись, заметил верховный жрец. — Похоже, под Рорикстедом теперь появилась новая система тоннелей.        — Что предлагаешь делать? — поинтересовалась Ашиан.        — Судя по его словам, он не собирается нас убивать, так что, анимункулы не станут причинять нам фатального ущерба. Но не думаю, что получиться сбежать или уничтожить всех его марионеток. На мой взгляд, единственный шанс победить — это захватить Азмеша, который контролирует механизмы.        — А это значит, что нам придется пробиваться через пауков и центуриона, — поняла Драконорожденная.       Земля снова дрогнула.        — Трех центурионов, — поправила себя Предвестник, когда из недр на поверхность выбралось еще два механизма с бурами, а за ними — около дюжины проворных золотистых сфер.       Огромные анимункулы обрушили всю свою мощь на барьер, который Виртур удерживал из последних сил. Ашиан призвала огненного атронаха, но того механическая орда смяла за считанные секунды.       Азмеш продолжал наблюдать за разворачивающимся на его глазах действием и уже не скрывал своего замешательства.        — Чего он так смотрит? — сквозь зубы процедила Драконорожденная.        — Скорее всего, ждет, пока я проявлю себя в полной мере, — флегматично предположил архиепископ. — А это значит, что все эти автоматоны — только первая волна. Проблема в том, — он на мгновение запнулся, чтобы перевести дыхание, — что я, как ты уже знаешь, не обладаю сейчас и половиной своих прежних сил. И Азмеш, переоценив меня, может нас обоих убить, на самом деле не имея такого намерения.       Ашиан похолодела.       «Zu'u ZOK SahROT DO NaaN KOLeiN!» — напомнил Алдуин, намекая, что если она выпустит его на свободу, то двемеру и его механизмам придется несладко.       Драконорожденная стиснула зубы, размышляя, что будет хуже — одержавший верх двемер или сорвавшийся с цепи Пожиратель Мира. И в этот момент вверху послышался разъяренный клекот. Ашиан с нескрываемой надеждой запрокинула голову, стараясь рассмотреть среди сизо-белых туч знакомый силуэт — Нуминекс серой тенью мелькнул в небе, обрушивая столб огня на кишащую анимункулами равнину.       Каменный монумент треснул, и отколовшаяся верхушка рухнула вниз, едва не придавив собой двемера. Драконорожденная злорадно смотрела, как он поспешно отскочил в сторону, накладывая на себя мощное заклинание защиты. В этот раз по какой-то причине баллист в механической армии не было, а атаки юрких сфер не наносили такого ущерба дракону даже в случае попадания, и Довакин воспряла духом. Если бы ей удалось на минуту выбежать за пределы барьера, она смогла бы призвать Дюрневира на подмогу Нуминексу, и тогда бы положение противника значительно бы пошатнулось, дав, тем самым, ей и архиепископу шансы на победу.       Однако радость Ашиан продлилась недолго: издалека послышался странный звук — не то гул, не то свист, воздух наполнился мерным лязгом, а затем над равниной показался силуэт еще одного дракона. Механического. Но, что еще хуже, Драконорожденная узнала эту преданную и пылкую душу, заключенную в золотистый двемеритовый сплав. Гнев затопил ее сознание. И в этот момент барьер исчез, а автоматоны всей толпой хлынули на них.       Виртур окружил себя и Ашиан ледяным вихрем, стараясь заморозить анимункулов, но холод слабо влиял на механизмы: они продолжали теснить снежного эльфа и Предвестника, постепенно сжимая вокруг них кольцо. Драконорожденная никак не могла улучить момент, чтобы призвать Дюрневира, пытаясь увернуться от сыпавшихся со всех сторон атак.        — VEN GaaR NOS! — яростно Крикнула она, заставляя пауков закружиться в воронке появившегося из ниоткуда смерча, а потерявшие равновесие сферы — попадать на землю. Она выиграла считанные мгновения, однако на центурионов ту’ум не оказал никакого воздействия. Те лишь слегка пошатнулись и возобновили атаки. Земля тряслась от чудовищных по своей силе ударов. А Предвестник постепенно начала понимать, что если Дюрневир и придет на ее зов, то его отправят в Каирн Душ прежде, чем он даже успеет взлететь.       В воздухе развернулся серьезный бой между механическим Одавингом и Нуминексом, причем, явно не в пользу последнего. Автоматон не чувствовал боли и переносил атаки живого дракона с завидной стойкостью.       Виртур оттолкнул Драконорожденную в сторону, посылая в центурионов пылающий шар, похожий на маленькое солнце. Взрыв сбил одного огромного анимункула с ног, а у другого оторвал верхнюю конечность, но третий продолжил наступать, выверено и четко нанося удары. Разлом снова выплюнул из глубин целый рой механизмов, похожих на пауков, но более мелких и прыгучих.       И Ашиан отчетливо осознала, что она, архиепископ и Нуминекс погибнут, если прямо сейчас не уступить Алдуину и не позволить ему снова творить все, что заблагорассудится. Отпустить Пожирателя Мира — значило выдать свой главный козырь ненавистному врагу и поставить под угрозу ближайшие поселения, но иного выхода она не видела. Можно было, конечно, вызвать метеоритный дождь, однако он посыпался бы и на их головы. Но едва она решила озвучить свое согласие первенцу Акатоша, как произошло что-то странное.       Внезапно механический дракон словно застыл в воздухе, пропустив направленный удар Нуминекса, а затем, как будто потеряв какой-то ориентир, бестолково заметался в небе, словно не в состоянии решить, куда ему лететь и что делать.       Виртур продолжал в одиночку сдерживать натиск автоматонов и даже снова выставил барьер, который, правда, исчез через минуту, а Драконорожденная, отчетливо ощутив присутствие души Одавинга, с возрастающим изумлением наблюдала за хаотичными рывками механического дракона, пока на нее не снизошло озарение.       Двемер просчитался. Драконы — дети Акатоша. Дети божества. И сами являются носителями отголосков этой божественной сущности. Победить их может только Довакин, который тоже получает свой дар от божества. Каким бы интеллектом не обладал Азмеш, в нем не течет драконья кровь, в нем нет ни капли могущества, дарованного Акатошем. А, значит, все его попытки подчинить дова будут обречены на провал. И душа Одавинга никогда не покорится ему, какую бы хитроумную машину он ни изобрел, дракон всегда будет сопротивляться навязанному ему существованию. Виртур был прав: она знала больше, у нее было преимущество, а глубинный эльф не понимал тех вещей, которые были для нее естественны и привычны.       Она взглянула на Азмеша, по-прежнему стоявшего вдалеке. Успел ли он сообразить, в чем заключалась его ошибка? Наверное, нет — двемер в замешательстве следил за метаниями механического дракона, быстро щелкая рычажками на небольшой коробочке. В какой-то момент он поймал взгляд Ашиан и замер, сообразив, что все пошло не по плану.       В глазах Драконорожденной явно читалось торжество, которое бывает у победителя в переломный момент битвы. Взмахнув рукой, она впечатала огненный шар в подбирающихся к ней анимункулов, а затем, запрокинув голову, Крикнула три заветных Слова:        — SLEN TiiD Vo!!       Равнину тряхнуло, словно над ней прокатился гром. Механический дракон застыл, а потом со скрежетом стал медленно падать. Двемеритовую громоздкую конструкцию корежило, яркие всполохи молний пробегали по ней, мелкие детали отскакивали, дождем осыпаясь на землю. Издав насмешливый клекот, Нуминекс ушел в сторону, напоследок дыхнув огненной струей в сторону двемера, и яростно спикировал на атакующий рой автоматонов.       Механическая оболочка дракона разваливалась на части, а из нее, точно птенец из скорлупы, выбирался Одавинг. Пылающие нити его души собирались в скелет, который с непостижимой скоростью облачался в плоть. И уже через несколько мгновений Снежный Охотник расправил красные крылья, стряхивая с себя остатки металлического каркаса. Молнией мелькнув на небосводе, он ринулся на защиту Довакина, превращая равнину в море огня, плавя и уничтожая на пару с Нуминексом снующих внизу анимункулов.       Впервые на лице глубинного эльфа так сильно проявились эмоции — недоверие, удивление, сожаление и даже страх. Снова посмотрев на Ашиан, он, ничего не говоря, склонил голову, как бы выражая тем самым уважение к ее силе, а затем отступил в сторону разлома. Он успел спрыгнуть в тоннель в тот самый момент, когда над равниной прогремел еще один ту’ум — на этот раз призывающий Дюрневира.