После Совнгарда

      18 день месяца Утренней звезды 4Э206.              Триумфальное возвращение в Вайтран омрачилось двумя вещами. Первой была коллективная жалоба ярлу от жителей Рорикстеда за испорченный монумент Гьюкара. Второй — то, что полукровка до сих пор не объявился, хотя Драконорожденной очень бы хотелось посмотреть на их встречу с архиепископом.       На равнине внезапно ощутимо потеплело и снег превратился в стылую грязь, которую горожане с проклятиями месили ногами. Тяжелые серые тучи плыли по небу, готовые пролить холодный дождь. При такой погоде все предпочитали сидеть дома и греться у очага. Ашиан исключением не была. Правда, сидела она в Йоррваскре, слушая нытье Вилкаса. Помещения после пожара уже привели в порядок, однако воин все равно был недоволен и настаивал на серьезном ремонте. Предвестник вяло отнекивалась, не видя в этом особого смысла. Она была очень довольна тем, как окончилась встреча с двемером и намеревалась сосредоточиться на выслеживании глубинного эльфа, чтобы довести их стычку до логического конца и, наконец, прибить его голову над воротами Вайтрана. Однако подозревала, что фалмеры не оценят такой кровожадный порыв.       Одавинг по ее просьбе вернулся на Глотку Мира, чтобы поведать своим собратьям о том, что с ним случилось. Драконорожденная, наверное, десять раз попросила его быть осторожным, после чего возрожденный ящер улетел в немалом раздражении. Нуминекс по-прежнему был где-то неподалеку: порой она слышала его рев в затянутых серой мглой небесах.       На второй день после их с Виртуром возвращения наконец-то прибыл Эрмион, который, как оказалось, встретил на обратном пути отряд Стражи Рассвета и все это время помогал им выслеживать какого-то опасного вампира. Кровосос был схвачен, уничтожен и полукровка с охотниками пошли каждый своей дорогой.        — А у вас тут какие новости? — поинтересовался Эрмион, закончив взахлеб рассказывать о своих приключениях.       Ашиан, как раз спровадившая Вилкаса тренировать новичков на заднем дворе, пожала плечами:        — Все скучно и обыденно. Разъяренная толпа чуть не сожгла Йоррваскр, а пока мы с ней разбирались, Анкано убил Императора и сбежал.        — Погоди, что? — Эрмион усмехнулся. — Это шутка такая?        — Нет, чистая правда, — невозмутимо отозвалась Драконорожденная. — Пока ты там вампиров по лесам искал, мы развлекались, как могли.       Полукровка потер шрам на левой щеке. Он не выглядел удивленным, но молчал, что было для него совсем нехарактерно.        — Почему он это сделал? — наконец произнес он.        — Он — бывший талморец, — ответила Ашиан. — Я была беспечна, решив, что он порвал со своим прошлым, но, как выяснилось, это была лишь иллюзия.       Ей показалось, что при последних словах Эрмион хотел что-то сказать, но затем передумал.        — И ты не знаешь, где он может скрываться? — после непродолжительного молчания спросил воин.        — Наверняка уже уплыл на Саммерсет. Оставаться в Скайриме ему не было смысла. А я вот сижу здесь и жду, когда на меня обрушится гнев генерала Туллия.        — Но ты не виновата в том, что произошло … — начал было Эрмион.        — Я — Предвестник, — возразила Драконорожденная. — Я отвечаю за все, что происходит в Йоррваскре. А смерть Императора — это не какая-то мелочь, которую можно замять.        — Не ты же его убила.        — Я проболталась о нем Анкано. Этого достаточно.        — Если так дотошно разбираться, то именно я позволил Анкано остаться, несмотря на то, что он даже не проходил вступительного испытания — очень хотелось спихнуть на кого-нибудь бумажную работу.       Ашиан неопределенно хмыкнула, усаживаясь за стол и опираясь локтями на столешницу. Ее эйфория, связанная с воплощением Одавинга и победой над двемером, за эти дни успела поутихнуть и подозрения, относящиеся к Эрмиону, вновь зашевелились в глубине души. Отчасти этому способствовало последовательное нагнетание паники в письме, которое оставил Анкано. Ничего особо конкретного в его послании не было. Однако бывший советник ожидал, что случится крупная неприятность, в которой он наверняка, с первого взгляда, будет замешан. Маг предупреждал, что в таком случае, если представится возможность, он возвратится в Алинор, чтобы выяснить, что случилось с Эстормо, так как уверен, что все эти события взаимосвязаны, но перед отбытием обязательно заедет в Винтерхолд, чтобы поставить в известность о произошедшем Мирабеллу. И, если на Саммерсете его будет ждать смерть, по крайней мере, хоть архимаг будет знать истинную подоплеку всего.       Драконорожденная не знала, что и думать, поскольку Анкано оступался уже не первый раз, но, с другой стороны, зачем ему впутывать во все это еще и Мирабеллу? Волшебница отличалась весьма здравыми суждениями и не повелась бы на откровенное вранье. И потом, она, как и Ашиан, знала, что представляет из себя бывший советник. Вряд ли бы Анкано удалось обвести ее вокруг пальца.       Предвестник осознавала, что скорее бы прибила своего родственничка, чем дала бы ему оправдаться в тот момент, когда обнаружила его над телом мертвого Императора. Или его бы убили скорые на расправу Соратники. А вот Мирабелла даже в тяжелых ситуациях сохраняла способность трезво мыслить. Она бы наверняка сначала выслушала бывшего советника. Кто знает, что бы он поведал. Ведь теперь, когда гнев улягся, Драконорожденная понимала, что стоявший с окровавленным мечом маг очень походил на яркую иллюстрацию, не хватало только огромной вывески с надписью: «Это сделал он!».       Поэтому сейчас она внимательно наблюдала, как отреагирует Эрмион на любую фразу. Но так и не могла обнаружить ничего подозрительного. Полукровка не отпирался, что именно он позволил альтмеру остаться в Ордене, вполне естественно повел себя, услышав известие о смерти Тита Мида, к которому относился довольно равнодушно, не юлил, не переигрывал, изображая безутешное горе, просто походил на человека, давно привыкшего самостоятельно искать выход из создавшейся ситуации и не сеять панику.       Эрмион уселся рядом с ней, подперев щеку кулаком.        — Почему ты думаешь, что Туллий приедет лично?        — Погиб монарх! От такого трудно отмахнуться.        — Я бы на его месте не поехал, чтоб не привлекать внимания. Все ведь думают, что настоящий правитель находится в Сиродиле. А тут ни с того, ни с сего в Вайтран заявляется командующий имперским легионом в Скайриме. Наверняка это вызовет подозрение. Скорее всего, самое бóльшее, что он сделает — отправит кого-нибудь с дальнейшими инструкциями.        — Ты бы так и сделал, если бы был военачальником?        — У меня бы не убили правителя, — ответил Эрмион. — Большая ошибка оставлять монарха в том месте, куда постоянно приходят новые люди.        — Императора охранял костяк Соратников. Доверенные лица.        — Анкано мы тоже доверяли — и вот во что это вылилось.        — Это было единственной ошибкой. И я до сих пор не могу понять, как он прошел мимо Торвара и Ньяды.        — Торвар часто приходит в Йоррваскр навеселе, он мог заснуть, а Ньяда — на что-нибудь отвлечься.        — Торвар никогда не бывает пьяным во время выполнения задания, — запротестовала Ашиан. Но при этом знала, что немного кривит душой. Пару раз норд отбивался от врагов, будучи совершенно нетрезвым.        — Сама посуди — его поставили охранять дверь в твою комнату, толком не объяснив причину. Вряд ли он относился к этому с должным рвением и ответственностью.        — Ньяда наверняка ему рассказала, зачем они там сидят.        — Вполне возможно, но это не исключает возможности того, о чем я говорил. Йоррваскр дает им ощущение защиты и безопасности. Они могли запросто ослабить бдительность: к примеру, пойти перекусить и не заметить Анкано.        — Они надежны, — отрезала Предвестник. — И больше я это обсуждать не намерена.        — Как скажешь, — пожал плечами Эрмион. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.        — Есть еще кое-что, — помолчав, произнесла Драконорожденная. — Помнишь, мы встречали эльфа в лесах Фолкрита?        — Хочешь сказать, группу эльфов, — поправил ее полукровка.        — Да, но я сейчас говорю конкретно об их предводителе. Я столкнулась с ним позже, в Маркарте. И он украл душу Одавинга. Знаешь, кем он оказался?       Эрмион шутливо развел руками:        — Алинорским королем?       Ашиан прищурилась, внимательно рассматривая полукровку. Возможно, было ошибкой говорить ему о личности военачальника Азмеша, но если полуэльф действительно являлся его шпионом, то глубинный эльф наверняка поставил его в известность о сражении возле монумента и еще более подозрительно будет, если она промолчит, тем самым демонстрируя свое полное недоверие.        — Не угадал. Двемером.       Улыбка сползла с лица Эрмиона, а глаза стали напоминать ледышки.        — Что? — негромко спросил он.        — Он какой-то двемерский военачальник, — повторила Драконорожденная, вполне довольная реакцией воина, хоть и понятия не имела, что она означает. — Теперь можно не удивляться тому, что изо всех щелей лезут новые автоматоны. Он мог спокойно пройти через весь Черный Предел хоть с целым отрядом помощников, потому что прекрасно знает, где и как можно пробраться незамеченным, а потом наладить производство этих машин. Или активировать уже имеющиеся в каких-нибудь секретных мастерских.       Эрмион молчал, сжав губы в тонкую полоску. Потом откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.        — С чего ты взяла, что он двемер?        — Его узнал один из фалмеров, живущих в моем доме.        — Конечно же, — пробормотал полукровка. — Значит, ты наврала мне про убийство архиепископа тогда в лесу?        — Я не говорила, что убила Виртура, — холодно ответила Ашиан. — Я сказала, что мы его устранили.       Эрмион усмехнулся:        — Понятно. Правда, искусно замаскированная между строк. Ладно. Но откуда взялся двемер? Ведь их народ сгинул.        — Не знаю. Он не пожелал раскрыть эту тайну. Единственное, что стало ясно — это то, что нам теперь стоит быть гораздо более осторожными.        — Да, — согласился Эрмион. — С двемерами шутить не стоит. Они лишены чувства юмора. По крайней мере, в нашем с тобой понимании.        — Выше моего понимания и то, что он сотрудничает с талморцами.        — Сотрудничество с двемером может иметь непредсказуемые последствия для Доминиона. Как бы им не пришлось потом об этом пожалеть. Твои фалмеры, я думаю, это подтвердят. И ведь было у меня ощущение, что с этим отрядом что-то не так! Семеро эльфов не могут уничтожить целый лагерь бешеных нордов и при этом не понести никаких потерь.        — Вряд ли один двемер, даже при всей своей одаренности, ощутимо ударит по Доминиону, — заметила Ашиан. — Пусть у него будет хоть целая армия автоматонов. И какой смысл ему сначала помогать, а потом вредить? И еще совершенная загадка, зачем ему уничтожать мир?       Эрмион дернул головой, словно отбрасывая мрачные раздумья, в которые погрузился:        — В каком смысле — уничтожить мир?       Если он только притворялся неосведомленным — то уж очень хорошо.        — Анкано, случайно, не проболтался тебе о доктрине Талмора?        — Он вообще мало болтал. Но я знаю об их идее превосходства эльфов над людьми.        — Этот постулат там тоже присутствует. Но я говорю об уничтожении Нирна через разрушение Башен. Их, вроде, было восемь. А сейчас осталось две. В чем выгода двемеру приближать конец света? Правда, мне он сказал, что можно построить новые Башни. Но по какой причине ему тогда содействовать разрушению существующих? Если он не хочет уничтожать мир, зачем помогать Талмору?        — Что? — на лице Эрмиона проступило неописуемое волнение. — Какой конец света? Какое разрушение мира? Не может быть!        — Может.        — Подожди. Ты, должно быть, ошибаешься. Альдмерский Доминион собирается захватить все земли, чтобы утвердить главенство эльфийской расы и потом править!        — Тот, кто тебе это сказал, врал без зазрения совести, — припечатала Ашиан.       Полукровка заметно нервничал. Драконорожденная гадала, действительно ли он был введен в заблуждение или все это игра на публику. У нее оставалось все меньше сомнений относительно того, что Эрмион был в чем-то замешан. И это «что-то» определенно относилось к Талмору, хоть, возможно, юстициары не посвятили полуэльфа во многие детали. Может быть, ему обещали теплое место под солнцем в чудном, новом мире, если он будет сотрудничать, и при этом забыли упомянуть, что этот мир не предполагает существования Нирна.       Такая вероятность существовала, но, возможно, все это — лишь ее разыгравшаяся паранойя, а полуэльф просто высказывает свои личные мысли по поводу целей Доминиона и действительно потрясен открывшейся правдой. Словно подтверждая теорию о своей невиновности, Эрмион произнес:        — Да никто мне ничего не говорил, но это же вполне логично. Талморцы на каждом углу кричали о своей исключительности. Я всегда думал, что они хотят править всеми землями, превратив людей в своих слуг.        — Нет, — безжалостно развеяла его домыслы Драконорожденная. — Людям в их концепции вообще нет места. Задача Талмора — стереть план смертных из мироздания и, как эльфы полагают, восстановить тем самым естественный порядок вещей.       Полукровка снова потер шрам.        — Но если так, — бесцветным голосом проговорил он, — то Доминион необходимо остановить.        — То есть, раньше ты в этом сомневался? — поддела его Предвестник.        — Нет, конечно, — поспешно проговорил Эрмион. — Но теперь все выглядит даже еще более чудовищно, чем возможность тотального порабощения.        — Все это выглядело чудовищно с самого начала. Только приверженцы идеалов Талмора могут одобрять что-либо подобное.        — Ашиан … — нерешительно начал полуэльф. Вид у него при этом был такой виноватый, что Драконорожденная внутренне подготовилась к плохим новостям или откровениям.       Но в этот момент в Йоррваскр с чрезвычайно важным видом ворвалась Лидия, потрясая в воздухе письмом.        — Тан! Тебе послание от генерала! Рада видеть тебя в добром здравии! Говорят, ты с кем-то сражалась около Рорикстеда?       Довакин еле подавила вздох. Надо же было хускарлу вернуться так не вовремя.        — Я тоже рада тебя видеть, Лидия. Давай письмо и подожди меня дома. Что ты хотел мне сказать? — снова обернулась она к Эрмиону.       Но тот уже успел натянуть на лицо привычное равнодушно-насмешливое выражение:        — Да нет, ничего такого, что бы сравнилось по важности с письмом командующего имперскими войсками в Скайриме. Я же тебе говорил, что сам он не поедет.       Ашиан отвела глаза, чтобы полукровка не увидел в них досаду.        — Как знаешь.        — Тан, там еще приехала та волшебница из Винтерхолда, — снова вмешалась Лидия. — Сидит у нас дома.        — Какая волшебница? — уточнила Драконорожденная, хотя уже догадалась, о ком речь.        — Такая маленькая бретонка с короткими волосами и тихим голосом.       Ашиан подумала, что сейчас самое время побеседовать с архимагом Коллегии и прояснить кое-какие вопросы. И заодно сказать Виртуру, что Эрмион вернулся. Может быть, архиепископу удастся вывести его на чистую воду.       

***

             Мирабелла сидела за столом с тарелкой ароматного бульона и кружкой травяного чая, которые ей расторопно предложил Валдимар. Фалмеров не было видно. Наверное, Гелебор, как обычно, заперся в алхимической лаборатории, а Виртур находился наверху. Братья старались как можно реже пересекаться, что в пространстве небольшого дома было нелегкой задачей.       Ашиан вздохнула, сбрасывая возле двери грязные сапоги и вешая на крючок теплый плащ.        — Здравствуй, Мирабелла.        — Здравствуй.       Архимаг Винтерхолда, как обычно, выглядела сосредоточенной и спокойной. Но в глазах ее Драконорожденная разглядела тень тревоги. Анкано наверняка был в Коллегии и рассказал о гибели Тита Мида. Только вот, какую версию случившегося?        — У меня к тебе важный разговор, — произнесла Мирабелла, вставая. — Где нас не могут подслушать?        — Можно здесь говорить, — ответила Ашиан.       Бретонка красноречиво повела глазами в сторону двери, за которой доносилось бульканье и позвякивание.        — В моем доме находятся только те люди, которым я полностью доверяю.        — В Йоррваскре ты тоже всем доверяешь?        — Речь пойдет об Анкано, верно?       Мирабелла кивнула.        — Что у вас здесь происходит? Он рассказывал мне … пугающие вещи. Император действительно мертв?        — Да, — подтвердила Ашиан, кладя все еще нераспечатанное письмо Туллия на полку и усаживаясь в кресло возле камина. — Мы все видели Анкано, который стоял над его телом с мечом в руке. Но, насколько я понимаю, тебе он рассказал, почему так произошло. И, разумеется, он тут ни при чем.       Волшебница опустилась обратно на скамью, облокачиваясь на стол спиной и скрещивая руки на груди.        — С чего бы начать? Когда мы распрощались с ним на дороге из Айварстеда, то довольно сильно повздорили. Он получил загадочное письмо от Эстормо и у него появилась сумасшедшая идея вернуться в Алинор, чтобы самому во всем разобраться. Только вот, предлога подходящего не было и он опасался, что за фальсификацию смерти его могли казнить на родине. Я заподозрила, что на самом деле он просто сожалеет о том, что покинул Талмор, но Анкано заявил, что Эстормо не склонен к истерикам и не стал бы писать такое на пустом месте, что происходит нечто серьезное, а мы пребываем в неведении. Мы с ним долго спорили, в конце концов, он отправился в Вайтран, а я — обратно в Винтерхолд. Признаться, я сильно рассердилась, так как до этой ссоры полагала, что он все-таки смог измениться к лучшему и не грезить мечтами о возвращении в Талмор.       Мирабелла замолчала, потому что на лестнице появился архиепископ и замер, глядя на архимага.        — Добрый день, — с холодной вежливостью приветствовала его бретонка.       Фалмер кивнул.        — Что дальше? — спросила Ашиан.       Волшебница напряженно молчала.        — Я помешал? — поинтересовался Виртур, глядя на Драконорожденную.        — Нет, — ответила Довакин.       Мирабелла ничего не сказала. Архиепископ бросил на нее короткий взгляд.        — Я буду наверху, — произнес он, уходя.        — Так что? — снова спросила Предвестник, решив не объяснять волшебнице, что Виртур знает больше, чем можно предположить.        — Неделю назад в Винтерхолде снова объявился Анкано, — продолжила архимаг. — И, если честно, меня …встревожил его рассказ.        — Могу представить. Что именно он рассказал?        — Как попал к Соратникам и познакомился с неким Эрмионом. О том, что этот … человек с самого начала показался ему немного странным. И чем дальше, тем это чувство усиливалось. Настораживало все - от техники боя и владения магией школы Иллюзии до обнаружения в его сундуке древнего меча, принадлежавшего, как считал Анкано, наследнику фалмерского престола.        — Это действительно так. Меч узнал Виртур. Эрмион сказал, что купил его у каджитов. Он знал, что клинок — фалмерской работы.        — Анкано думал, что этот Эрмион, должно быть, шпион какого-то еще выжившего снежного эльфа, который одержим жаждой мести, а оружие получил в награду за свои заслуги. Все это звучало настолько нелепо и нескладно, что мне даже сначала показалось, что наш ненормальный альтмер пьян.       Мирабелла помолчала, вспоминая драматичное появление мага в Коллегии. Стояла глубокая ночь, свирепая вьюга выла, точно хищный зверь, а снег пеленой спадал с затянутого тучами неба. Продрогший и растрепанный Анкано, одетый в легкий дорожный плащ, стоял на пороге Зала Стихий, слегка пошатываясь от усталости, и совсем не напоминал того высокомерного талморца, которого много лет назад чародеям представил Савос Арен.        — Потом он рассказал мне, что Император был убит. И что все, в том числе и ты, считаешь его виновным в произошедшем.        — А на самом деле, он не виноват?        — Анкано утверждает, что Тита Мида убил Эрмион. И я, не знаю, по какой причине, но, все же, ему верю.       Ашиан отвернулась, рассеянно рассматривая пляшущие язычки пламени в камине. Она не была удивлена рассказом Мирабеллы, ожидая чего-то подобного. И все же одна деталь не вписывалась в эту историю.        — Эрмиона не было в Йоррваскре, когда был убит Император, — произнесла она, снова глядя на архимага. — А Анкано застали на месте преступления с окровавленным мечом в руке. Он объяснил этот факт?       Чародейка кивнула:        — Объяснил.        — Интересно послушать — что.       Мирабелла встала, пересаживаясь в кресло рядом с Драконорожденной и вытягивая ноги ближе к камину. Несмотря на обычную аккуратную прическу и довольно чистое дорожное одеяние, вблизи в ее глазах была видна не только тревога, но и усталость.        — В тот день Эрмион встретил Анкано недалеко от Йоррваскра и предложил сразиться на мечах. Насколько я поняла, такие тренировки были обычным явлением и Анкано ничего не заподозрил.        — Да, — вспомнила Ашиан. — Эрмион обучал некоторое время моего драгоценного родственничка владению клинком. В обмен на это Анкано занимался различными хозяйственными делами в Йоррваскре.        — Ясно. Однако в этот раз тренировка не состоялась. Едва они оказались на заднем дворе, где не было людей, Эрмион наложил на Анкано мощное заклинание, которое заставляло повиноваться прежде, чем наш бывший шпион что-то соображал. Но и это еще не все.        — Я примерно знаю, что произошло дальше, — негромко произнесла Драконорожденная. — Затем он зачаровал толпу перед Йоррваскром. Наверное, чем-то вроде Катавасии. Люди стали бить всех без разбору и ворвались в пиршественный зал. А Эрмион, воспользовавшись неразберихой, проскользнул внутрь вместе с Анкано, который не мог сопротивляться.        — Он наложил на них обоих заклятье Невидимости, — подтвердила волшебница. — Они прошли к комнатам, где жил Тит Мид, и потом Анкано был вынужден наблюдать, как Эрмион убивает Императора, не в силах этому помешать.       Ашиан глубоко вздохнула, чувствуя, что все ее смутные подозрения, наконец, обретают под собой вполне осязаемое основание, а вверх темной волной поднимается негодование.        — Он не знает, почему этот мерзавец сотворил такое?        — Анкано сказал, что Император не был удивлен тому, что кто-то все-таки явился по его душу, но спросил из каких побуждений действует убийца — пришел ли он по собственной воле или просто выполняет чей-то заказ.        — И что этот ублюдок ответил?        — Эрмион сказал, что именно он является истинным правителем Скайрима и что вскоре вернет то, что принадлежит ему.       Ашиан застонала, обхватив голову руками:        — Только нового Ульфрика Буревестника нам не хватало!        — Анкано решил, что полуэльф сумасшедший, потому что его действия не поддавались никакой логике. Одно было ясно — он старается выставить виноватым в гибели монарха кого-то еще и, к сожалению, альтмер для этого подошел. Скорее всего, Эрмион догадался, что он — бывший талморец и, если что, его причастность будет неоспорима. В общем, он вручил Анкано меч после того, как расправился с нашим правителем, и издевательски напомнил про зачарованные свитки, которые сам когда-то дал ему. Затем этот полукровка снова стал невидимым, но неизвестно, покинул ли помещение, когда туда ворвалась ты с Соратниками, или решил досмотреть все до конца.        — Анкано сам производил впечатление сумасшедшего, когда мы открыли дверь, — заметила Ашиан.        — Конечно, он же находился под действием заклинания. Он сказал, что окончательно пришел в себя только возле конюшен, когда седлал свою лошадь. И надеялся, что ты все-таки прочитала его письмо, а не бросила нераспечатанным в огонь.        — Письмо я прочитала. И знала, что он планировал заехать в Винтерхолд, если что-то случится, а потом отправиться на острова.       Мирабелла помолчала.        — Я отговаривала его, — тихо произнесла она, не глядя на Драконорожденную. — Хотела, чтобы он вернулся в Вайтран, к тебе. Чтобы все объяснил. Я бы поехала с ним. Но он сказал, что не может не использовать такой шанс. В Талморе наверняка закроют глаза на то, что все считали его мертвым, когда узнают, что Император погиб от его руки. И тогда он сможет подобраться ближе, чтобы понять, что произошло на самом деле - почему Эстормо был в такой панике и как Доминиону удалось расшифровать чертежи двемерских механизмов.       Ашиан покачала головой:        — Анкано только все усложнил. Если он всерьез не собирается сражаться на стороне Талмора, они его быстро выведут на чистую воду и утопят в какой-нибудь канаве.       Мирабелла плотно сжала губы и сильнее обхватила пальцами подлокотники кресла.        — Я знаю, откуда у них взялись чертежи, — продолжила Предвестник. — В Доминионе есть двемер. Самый настоящий.        — Что?! — потрясенная волшебница повернула к ней голову.        — Это правда. Я не знаю его мотивов, но он опасен. И определенно что-то задумал, так как, судя по его словам, уничтожать мир не собирается. Он использует Альдмерский Доминион, но его цели неясны.        — Ты с ним разговаривала?!        — Да. И сражалась. Около Рорикстеда. Виртур его знает. Его зовут Азмеш. Он был военачальником двемеров. Дальним родственником Кагренака.        — Боги! — прошептала Мирабелла. — Тогда Анкано сунулся прямиком в змеиное логово.        — Думаю, дядюшка понимал всю опасность своей затеи. Только оживший двемер в его планы не входил. Он собирался как-то оповещать нас о результатах своего расследования?        — Он сказал, что свяжется, но не сказал — как.        — Жаль. Стало быть, предупредить его мы не можем.        — Но … но мы должны!       Драконорожденная нахмурилась, раздумывая:        — Честно говоря, не представляю, каким образом это можно сделать, — призналась она. — Нам остается только ждать. И пока ждем, надо заняться еще одной угрозой, которая исходит от Эрмиона, чтобы не получить нож в спину в самый неподходящий момент. У меня были подозрения, что он тоже работает на Доминион. Это бы объяснило убийство Императора. Но с чего он вдруг вообразил себя правителем Скайрима? Может, он возглавляет еще каких-нибудь бунтовщиков? Не Братьев Бури, а до сих пор неизвестных? Но я никогда не видела у него таких наклонностей. Он никогда даже не намекал на то, что собирается захватить эту страну. Неужели, правда свихнулся?        — Где он сейчас? — спросила чародейка.        — Недавно был в Йоррваскре. Но я не могу просто прийти и бросить ему в лицо все эти обвинения. У меня нет доказательств, а только на слова Анкано, переданные тобой, я не могу опираться.        — Я знаю, — согласилась Мирабелла.        — Надо все-таки попросить Виртура поговорить с ним. Ему полукровка тоже кажется подозрительным.        — Еще кое-что, Ашиан, — неуверенно проговорила архимаг. — Анкано просил тебя не доверять слишком фалмерам. Их интересы могут разниться с твоими.        — Я лучше него знаю, на что они способны. С чего Виртуру или Гелебору предавать меня?        — Им по четыре тысячи лет, — возразила Мирабелла. — Их устремления могут быть за гранью твоего понимания.        — Я понимаю драконов. А их вообще создал Акатош в начале времен.       Дверь распахнулась и в дом зашла Лидия, а за ней — смутно знакомый остроухий паренек.        — Проходи, — буркнула ему хускарл и обернулась к Драконорожденной. — Тан, тут этот эльф говорит, что ему срочно надо переговорить с тобой, потому что так велел Анкано, если вдруг случится что-то важное, а его в это время не окажется в городе.       Ашиан с интересом посмотрела на паренька. Тот мельком оглядел дом, остановил свой взгляд на ней и коротко поклонился:        — Добрый день. Меня зовут Наарифин.        — Я тебя помню, — не подумав, произнесла Довакин. — Ты пытался проткнуть мое крыло мечом.       Молодой эльф моргнул, на лице его отразилась паника и он шагнул назад, врезавшись в замешкавшуюся у двери Лидию.        — Ч-что?.. — пролепетал он, видимо пытаясь сопоставить образ грозного Пожирателя Мира и молодой женщины, сидевшей у уютного камина.        — Забудь, — быстро произнесла Предвестник, сообразив, что сболтнула лишнее. — Подойди. Это тебя Анкано заставил следить за Эрмионом?        — В общем, да, — подтвердил Наарифин, все еще с опаской глядя на Драконорожденную. — У меня есть конфиденциальная информация, которую я должен сообщить вам лично.       Ашиан переглянулась с Мирабеллой, привставшей из своего кресла.        — Хорошо, я слушаю. Можешь говорить. Люди, которые здесь находятся, в курсе происходящего.       Альтмер нерешительно потоптался на месте:        — Но господин Анкано велел передавать вам сведения только наедине.        — Наарифин, — вздохнула Ашиан. — то, что ты мне скажешь наедине, потом придется повторно пересказывать тем, кто здесь находится. Я просто экономлю время.        — Ладно, — сдался эльф. — Как вы уже знаете, я некоторое время ... вел наблюдение за тем, кто называет себя Эрмионом.        — И что ты выяснил?        — Что он совсем не тот, за кого себя выдает. Во всех смыслах.