***
По дороге домой она задержалась возле нового побега Златолиста. Маленькое, тонкое деревце уже успело подрасти и величаво роняло нежно-розовые, похожие на лепестки, листья на землю, словно одаривая этим своеобразным благословением жителей города. Новоиспеченный жрец Кинарет — пожилой имперец, который подобно многим бежал из Сиродила, в сопровождении старательного помощника собирал листья в корзину, чтобы потом раздать их паломникам. Приглядевшись, Ашиан узнала в помощнике Наарифина. Подойдя ближе, она кивком приветствовала жреца и юного эльфа. Наарифин остановился, пропустив своего наставника вперед. В глубине его глаз Драконорожденная различила тщательно скрываемый страх. Он боялся ее. Боялся той непонятной силы, которая позволяла ей быть с драконами на равных и с их помощью уничтожать целые армии. — Значит, ты решил стать служкой в храме? — со слабым интересом спросила Ашиан. Эльф развел руками: — Это не самый плохой вариант. К тому же, как выяснилось, у меня есть способности к магии Восстановления. — Не хочешь вернуться домой? Наарифин невесело усмехнулся: — Давайте начистоту. Ничего хорошего меня там не ждет. Я не обладаю и половиной талантов господина Анкано, а он вернулся оттуда еле живой. И уж, конечно, за мной не прилетит дракон, чтобы спасти, — он поежился. — Да и боюсь я их до жути. В любом случае, ноги моей больше не будет в армии. Ни в какой. Ни человек, ни эльф не могут потягаться с божественными силами. А лишь они решают исход битвы, вам ли этого не знать? — он выразительно посмотрел на Драконорожденную. В воздухе повисло несказанное: «Я помню, что вы были тем огромным, черным драконом». Предвестник молчала. Когда-то в Хелгене, в самом начале своего пути, она испытала ни с чем не сравнимую бурю эмоций — отчаяние, страх, надежда, восторг, восхищение. И большая часть этих чувств относилась к ее невольному спасителю. Алдуин произвел на нее неизгладимое впечатление, тогда он казался ей чуть ли не всемогущим богом разрушения. До какого-то момента она вообще сомневалась, что кому-то по силам его одолеть. Она понимала ужас, охвативший эльфийского мальчишку, когда Пожиратель Мира на его глазах обратил в пепел почти все альтмерское войско. Никто бы не остался прежним после этой жуткой бойни. — Я и мне подобные, — продолжил Наарифин, — лишь могут принимать мир таким, какой он есть. Таким, каким его делают боги. — Очень… жреческий взгляд на окружающую нас реальность, — заметила Драконорожденная. Юный эльф пожал плечами: — В таком случае, возможно, в этом храме я нашел свое призвание. — Раз ты в этом уверен, тогда удачи тебе, — искренне произнесла Ашиан. И, вспомнив напутствие жрецов, добавила. — Пусть ветер Кинарет доносит до тебя самые изысканные ароматы. Эльф благодарно поклонился и поспешил вслед за жрецом, больше не оглядываясь. В доме Драконорожденной было довольно шумно. Наконец-то приехал Айкантар, которого разыскала деятельная Ньяда, а не так давно прибыла и Сорин Журар, сопровождаемая вечно пьяным Торваром. Сорин понятия не имела, что произошло со Стражей Рассвета, поскольку отбыла в очередные руины до нападения и вот только теперь добралась до Вайтрана. Откровенно говоря, Ашиан уже успела забыть поручение, которое она сама дала Вилкасу — послать кого-то за этими двумя знатоками двемерской культуры и техники, но Соратник, как всегда, не подвел. Ньяда и Торвар были отправлены в Йоррваскр, а исследователи расположились в доме Драконорожденной, где почти сразу же погрузились в мало кому понятные дискуссии, зачастую перераставшие в жаркие споры. С Айкантаром приехала и Хроки с сыном, решившая, что жизнь в восстановленном Вайтране гораздо лучше, чем в полуразрушенном Маркарте, где на каждом шагу можно было наткнуться на какой-нибудь двемерский механизм или еще что похуже. Ашиан, недолго думая, сплавила в Йоррваскр и Хроки, надеясь, что Вилкас или Эйла найдут ей там занятие. Каково же было ее удивление, когда она увидела, как предприимчивая девица прогуливается по городу с ярлом Хронгаром, ничуть не смущаясь любопытных взглядов горожан. Анкано, услышав такие новости, даже съязвил на тему того, что после подколодной змеи Ондолемара, завлечь в свои сети простоватого брата Балгруфа Хроки не составило никакого труда и что девчонка далеко пойдет, а Ашиан упустила свой шанс. Драконорожденная только отмахнулась. Ей не было никакого дела до того, с кем встречается Хронгар и уж тем более — какие у Хроки планы на его счет. Откровенно говоря, ей вообще было мало до чего дела. Ей казалось, что мир словно выцвел, сконцентрировавшись в двух пятнах: белом — архиепископе и черном — Пожирателе Мира. И ей становилось страшно от того, что она сама в какой-то степени являлась этим Пожирателем. Айкантар и Сорин спорили по-поводу каких-то двемерских задвижек. Разногласия вызывал запирающий механизм. Бретонка настаивала на том, что в действие его приводит скрытая пружина, альтмер уверял, что все дело в противовесе. Ашиан не могла взять в толк, почему это так принципиально — ну, работает он и ладно, но решила не высказывать свою точку зрения двум энтузиастам, а вместо этого поднялась наверх. Анкано был в своей комнате — рассматривал клинок Аранмина, который фалмер оставил Драконорожденной. Тонкое, чуть изогнутое лезвие походило на дорожку, покрытую инеем — холодное, изящное и смертоносное оружие, подстать самому снежному эльфу. Меч Предвестник перенесла наверх после нездорового интереса Айкантара и Сорин, которые надумали провести какой-то эксперимент с зачарованием клинка. В спальне же бывшего шпиона меч был в полной безопасности, поскольку сюда энтузиасты-исследователи не совались, относясь к хозяину комнаты настороженно и стараясь избегать по возможности. Альтмер почти восстановился после ран, полученных в Алиноре, и даже собрался было сопровождать Мирабеллу в Винтерхолд, под предлогом того, что ему что-то необходимо просмотреть в библиотеке. Архимаг этого порыва не оценила, резонно заметив, что долгая дорожная тряска совсем не будет способствовать хорошему самочувствию едва выздоровевшего эльфа. Поэтому Анкано остался в Вайтране и маялся от безделья. Услышав шаги, маг поднял голову. — Ты ведь знаешь, что этим мечом принц устроил резню в Саартале, верно? — с едва заметным любопытством поинтересовался он. Ашиан молча смотрела на альтмера, недоумевая, какое теперь это имеет значение. Анкано усмехнулся, осторожно вкладывая клинок в ножны и помещая его на подставку. — Ты же Предвестник. Тебе не совестно владеть таким оружием? Драконорожденная пожала плечами: — Нет. — Ну, учитывая твою благосклонность к фалмерам, это неудивительно. Ашиан промолчала. — Императора тоже убил Аранмин, — напомнил Анкано, продолжая внимательно вглядываться в ее бледное лицо. — Я знаю. Ты повторяешь это по десять раз в неделю. Скажи лучше, зачем ты оповестил Талмор о том, что это твоих рук дело? — Я уже говорил — мне нужно было весомое деяние, чтобы снова расположить к себе высшее начальство. — И в результате тебе это не помогло, а талморские агенты успешно разоблачили двойника, пустив слухи по городу. Признай уже, что авантюра с Алинором была идиотской с самого начала! Тебе повезло, что Одавинг нашел тебя до того, как ты превратился в фарш усилиями твоих коллег. И, кстати, мы узнали о том, что двемеры вернулись, раньше вашего возвращения в Вайтран! — Но вам ничего не было бы известно о Нумидиуме! — возразил уязвленный Анкано. Ашиан фыркнула, словно рассерженная кошка, усаживаясь на стул возле комода. — Это, безусловно, ценнейшая информация, — ехидно буркнула она. — Только непонятно, чем она нам поможет. — Теперь мы подготовлены к его возможному появлению … — Я тебя умоляю! — Драконорожденная поморщилась. — Каким образом мы подготовлены? Как к чему-то такому можно вообще подготовиться?! Чем его уничтожать? Любое наше оружие для Нумидиума не опаснее камней и палок. — Смотря куда этот камень прилетит. К тому же, двемеры опасаются твоих драконов, значит, они представляют ощутимую угрозу для колосса. — Я разговаривала с Партурнаксом две недели назад. Драконов беспокоит появление механизма, способного поглощать и удерживать их души. Партурнакс считает, что это лишь вопрос времени, когда двемеры научатся ставить защиту от ту’ума Воскрешения. И тогда даже Алдуин не сможет помочь им вернуться. Я уговорила лишь нескольких поддержать нас в битве. Анкано прошелся по комнате. — Доминион тоже не надо сбрасывать со счетов, — негромко произнес он, остановившись и заложив руки за спину. — Первыми наверняка ударят они. — Генерал Туллий тоже так считает. Он думает, что теперь основная цель Талмора — Адамантиновая Башня. Мы должны удержать ее любой ценой. — И генерал наверняка хочет видеть тебя в первых рядах защитников. — Да. Он уже прислал письмо. На самом деле, насколько я понимаю, он еще направил запрос в Винтерхолд, чтобы Коллегия прислала несколько опытных магов. Альтмер пренебрежительно усмехнулся: — Там некому ехать, кроме Мирабеллы и Фаральды. — Ну, я бы не была настолько категоричной. — Все так и есть. К тому же, насколько мне кажется, генерал Туллий переоценивает опасность: даже если Адамантиновая Башня не устоит, в любом случае остаются еще две. Ашиан ощутимо напряглась: — Две? — Глотка Мира и Нумидиум, — пояснил маг. — Двемеры приложат все усилия, чтобы они уцелели. Им невыгодно разрушение Нирна. — Азмеш говорил, что можно воздвигнуть рукотворные Башни, — вспомнила Драконорожденная. — Но это поставит нас в зависимость от глубинных эльфов, чего они, собственно, и добиваются. Так что, о Нумидиуме можешь забыть. — Ты предупредила Туллия о возвращении двемеров и создании нового колосса? — Да. Но мне неизвестно, как он отреагировал. На первый взгляд в войсках ничего не поменялось. — Я с тобой еще кое о чем хотел поговорить, — неуверенно произнес Анкано. — Опять ты что-то натворил? Альтмер покачал головой, вытаскивая из ящика комода небольшой куб с типично двемерским орнаментом и протягивая его Драконорожденной. Та забрала устройство, взвесила на ладони, а затем внимательно вгляделась в скругленные углы. — Откуда это у тебя? — Забрал из кабинета Хиделиона перед уходом. Что это такое? — Похоже на двемерский словарь, но те, которые я видела раньше, были больше. — Словарь? — Ну, точнее — что-то вроде портативного хранилища данных. Для того, чтобы получить доступ к сведениям, которые в нем хранятся, необходимо специальное оборудование. Но, уж извини, в ближайшее время лазить по двемерским городам я не собираюсь. — Там наверняка важные сведения. Может быть, чертежи Нумидиума. — Анкано, даже если там есть эти чертежи, нужно время, чтобы понять их. Айкантар до сих пор бьется над расшифровкой создания сфер и центурионов, а их устройство намного проще, чем у Нумидиума. Конечно, есть еще один вариант … Ашиан оборвала саму себя, словно сообразив, что проболталась о чем-то. — Договаривай! — потребовал маг. — Скорее всего, Виртур может что-то придумать, — нехотя призналась Драконорожденная. — Нет уж, — альтмер мигом растерял энтузиазм. — С ним я связываться не буду. Он странный и глядит на всех, как на насекомых. — Все ты придумываешь … — Не придумываю. Может, только с тобой он разговаривает на равных. А ты просто этого не замечаешь. Ашиан не стала спорить. На самом деле мысль о том, что архиепископ как-то выделяет ее из толпы других, грела ей сердце. — В Коллегии наверняка бы придумали, как извлечь данные, — пробормотал Анкано после непродолжительного молчания. — Ты все-таки из-за этого туда так рвался? — почему-то недовольно спросила Ашиан. — А почему же еще? — удивился маг. Драконорожденная хмыкнула: — Мирабелла тебе ничего не сказала? На лице альтмера явно читалось недоумение: — Что она должна была мне сказать? Ашиан махнула рукой, решив не влезать в чужие отношения, которые и без того были запутанными, но не удержалась от пояснения: — Ничего. Я просто подумала, что ты собрался туда ехать из-за Мирабеллы, но, видимо, ошиблась. Анкано прищурился, пристально разглядывая Драконорожденную: — Откуда уверенность, что я помчусь в Винтерхолд за Мирабеллой? Ашиан пробубнила что-то неопределенное. Неожиданно ей стало смешно — бывший шпион и архимаг Коллегии походили на неловких подростков, которые изо всех сил делали вид, что ничего между ними не происходит. А, между тем, время утекало безвозвратно, все больше приближая их к масштабному сражению, после которого лежало неизвестное будущее, предугадать которое было невозможно. — Если она тебе все-таки дорога, лучше скажи ей об этом, а не строй из себя неприступную каменную глыбу, — посоветовала она, вставая и кладя куб на край комода. — Очень скоро станет не до теплых чувств и объяснений. Однако когда не остается недосказанности между близкими людьми, становится легче смотреть в лицо смертельной опасности. Анкано подарил ей задумчивый взгляд, в котором чуть заметно светилось что-то, похожее на сожаление: — Ты проделала долгий путь, — произнес он, — и очень изменилась. Я помню тот вечер в Солитьюде и легкомысленную девчонку, веселящуюся на празднике. В тебе от нее почти ничего не осталось. — Это плохо? — Не плохо, но и не хорошо. Ты словно ребенок, который вырос и перестал улыбаться. — Вот теперь ты говоришь точно, как дядюшка, — усмехнулась Ашиан. — Может, тоже повзрослел? — Может быть, — не стал спорить Анкано.***
Возле собственной спальни Драконорожденная остановилась. Из-за неплотно прикрытой двери лился мягкий свет. Не удержавшись от соблазна, она чуть толкнула створку, заглядывая внутрь. Как и ожидалось, архиепископ пребывал в глубокой медитации. Сидевший на коленях и опустивший голову Виртур был словно окутан бело-серебристым сиянием, похожим на туман, сквозь который пробивается лунный свет. Порой в этом свете вспыхивали золотистые искры, напоминающие всполохи далеких солнц. Завораживающее зрелище вызывало в Драконорожденной противоречивые чувства — с одной стороны она им восхищалась, с другой — ощущала ползущий холод ледяной тревоги, вспоминая об очень похожем сиянии, которое окружало Аранмина в тот роковой день. Хоть архиепископ и говорил, что подобное явление — естественная вещь для жрецов Ауриэля, так как появление такой ауры свидетельствовало о том, что солнечный бог их слышит и с благосклонностью принимает молитвы и восхваления, но прогнать неприятное чувство Ашиан не могла. Впрочем, этот свет был ей странно знаком, словно раньше она уже испытывала нечто подобное, но вот когда — припомнить не могла. Почувствовав, что за ним наблюдают, Виртур поднялся с колен, оборачиваясь. Сияющий ореол вокруг него истончился и пропал. — Прости, что помешала, — произнесла Ашиан. Снежный эльф продолжал смотреть на нее, ничего не говоря. Драконорожденная ощущала, что по мере того, как возрастала благосклонность Ауриэля, архиепископ становился все более отстраненным, словно раз за разом пересекая невидимую грань, отделяющую мир богов от мира людей, а затем нехотя возвращаясь. — Ауриэль все же простил тебя? Виртур задумчиво переплел пальцы, глядя куда-то сквозь Драконорожденную. — Я смею лишь надеяться на это. Но порой он отвечает мне — это правда. Ашиан не знала, что еще сказать и уже жалела, что прервала уединение снежного эльфа. Потоптавшись еще немного, она неловко махнула рукой в сторону двери: — Ладно, я пойду … — Подожди. Предвестник застыла, вопросительно глядя на архиепископа. — Иногда я вижу тебя совсем иначе, — негромко произнес он. — Словно крылатую черную тень в ревущих языках пламени. Ашиан почувствовала, как холодок пробежал по спине. — Наверное, ты видишь не меня, а Алдуина. — Может и так. Дело в том, что если я вижу только Алдуина, то тогда где же ты? Драконорожденная невесело улыбнулась: — Алдуин — Пожиратель Мира, сын бога времени, сам бог. Скорее всего, меня просто не видно за ним. — Так не бывает. В комнату заглянул Гелебор. Бросив нечитаемый взгляд на брата, он обратился к Ашиан: — Только что прибыл один из отшельников Высокого Хротгара. — Отшельник? — изумленно переспросила Драконорожденная, перебирая в уме все самые ужасные варианты развития событий, которые могли заставить кого-то из Седобородых спуститься в мир обычных смертных. — Скорее всего, он не доверил гонцу то, что мы просили прислать, — успокоил ее Виртур. — Идем. Внизу, сидя в кресле возле полыхающего камина, их действительно ожидал Арнгейр с внушительным свертком в руках. Монах выглядел настолько чуждым повседневной обстановке дома и возвышенным над мирской суетой, что даже Айкантар с Сорин прекратили спор и с нескрываемым любопытством таращились на неожиданного гостя. Увидев свою подопечную в сопровождении верховного жреца и его брата, отшельник поднялся. — Я решил принести такую ценную вещь сам, — негромко произнес он, пропуская взаимные приветствия и подтверждая догадку архиепископа. — Совсем не хотелось бы, чтобы она попала в руки врага. Ашиан молча приняла из его рук сверток, сбрасывая ткань. Блеснуло переплетение изгибов, покрытых изящным орнаментом, всполохи пламени отразились на светлом металле. Ладонь Драконорожденной сжимала лук Ауриэля.