***
— Я не знала, что ты принимала участие в битве, — немного удивленно призналась Ашиан, узнав проскользнувшую в лабораторию женщину. Драконорожденная была здесь одна. Айкантар ушел еще час назад, заявив, что хочет как следует выспаться. Сорин Журар тоже куда-то запропастилась, а Мирабелла снова присутствовала на каком-то совещании у Туллия, выступая в качестве главного эксперта по магическим вопросам, поскольку глава Синода оказался предателем и теперь представлял из себя ледяную статую. Темноволосая нордка усмехнулась, сверкнув рубиновыми глазами: — А почему я не должна была принимать в ней участие? Изран здесь. Стража Рассвета здесь. По-моему, очевидно, что и я буду неподалеку. Хотя с логикой и здравым смыслом у тебя всегда были проблемы, я помню. Драконорожденная не повелась на подначку, продолжая полировать лезвие меча Аранмина. Оружие было в превосходном состоянии, но ей надо было чем-то себя занять, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. А их было много. Двемеры до сих пор никак не обнаружили себя. Это настораживало. Она теперь обладала способностью Алдуина поглощать души живых существ, не только драконов. Это пугало. Ашиан не понимала, кем стала, но, судя по отсутствию рычания и оскорблений Пожирателя Мира, его такое положение дел вполне устраивало. В голову Драконорожденной даже закралась мысль о том, что теперь он ее контролирует в гораздо бóльшей степени, чем она его. Но чем это может обернуться, Ашиан не знала. Пока она удерживала ситуацию под контролем, однако расслабляться не стоило. Драконорожденная чувствовала на себе испытующий взгляд вампирши и ожидала, когда та начнет разговор первой. Серана прошла по лаборатории, осматривая царивший на столе творческий беспорядок. Потом, сдвинув двемерские шестеренки, пузатые пробирки и свитки заклинаний, уселась боком на стол возле Ашиан, продолжая молча наблюдать за ней. — Это тебе Виртур такой меч подарил? — наконец поинтересовалась вампирша. Драконорожденная в изумлении воззрилась на нее, лишь спустя пару мгновений сообразив, что Серана ничего не знает о том, кем на самом деле являлся Эрмион, некоторое время живший в форте Стражи Рассвета и помогавший охотникам на вампиров. Но посвящать в эти детали дочь Хладной Гавани желания как-то не было. — Это меч Аранмина, — ответила Ашиан. — Того фалмера, который был в Аванчнзеле. — Из тебя вышел бы настоящий ценитель древностей, — ехидно заметила Серана и тут же поспешно добавила. — Жаль, что он помер. Вроде, казался нормальным, не то что твой архиепископ. Не расскажешь, откуда он взялся? Драконорожденная отрицательно мотнула головой. Сочинять на ходу не хотелось, а врать - тем более. Настаивать вампирша не стала. Видимо, не так уж сильно ее интересовало появление еще одного снежного эльфа. Тишина длилась несколько минут, потом дочь Хладной Гавани все-таки ее нарушила: — Давно хотела спросить — почему Виртур? Есть нормальные, достойные мужчины - воины, маги. Среди Стражей. Или даже твоих Соратников. Зачем тебе нужен этот чокнутый фалмер? Он же …Он другой. Не такой, как мы. Ему четыре тысячи лет. Он даже мыслит иначе. Ашиан подняла голову и уставилась на вампиршу тяжелым немигающим взглядом. Тема, поднятая Сераной, была не слишком удачной. — Другой? Откуда ты знаешь, какой он? Откуда ты знаешь, какая я? — Ты, во всяком случае, не сидела многие века в долине, мечтая отомстить богу. — Ауриэль простил Виртура. История с пророчеством закончена. И, кстати, тебе тоже не одна тысяча лет. И ты тоже сотни лет была заперта в крипте. — Не по своей же воле! — Нет, не по своей, — взгляд Драконорожденной не становился теплее. — И вампиром ты тоже стала не по своей воле. Я знаю. Но вот почему ты продолжаешь считать это даром и не стремишься к излечению — это выше моего понимания. Несмотря на естественную для вампиров бледность, Серана вспыхнула от негодования: — Пройти через этот кошмар, чтобы потом отвергнуть бессмертие и свои силы?! Ашиан скривилась, точно увидев какое-то мерзкое насекомое: — Бессмертие? Силы? Ты себя вообще слышишь? Все это — иллюзия, обман. От твоего отца осталась лишь горстка пепла! И, я уверена, в царстве Молага Бала ему сейчас несладко. Ты хочешь того же для себя?! Даэдропоклонство до добра не доводит. Ты это знаешь. Люди, которые обладали гораздо бóльшим могуществом, чем ты, могли бы это подтвердить, но — увы! — они были убиты своими же хозяевами. Почему ты так и не исцелилась, когда была такая возможность? Серана соскочила со стола. Глаза ее сверкали. — Я не поклоняюсь Молагу Балу! — почти выкрикнула она. — И ты вообще не понимаешь, о чем говоришь! Ты не знаешь, каково это … — Хвала Акатошу, что не знаю! — прервала ее Ашиан, тоже вставая и откладывая клинок в сторону. — И, кажется, это ты не можешь понять, что пока являешься вампиром, то все равно принадлежишь Молагу Балу! Неважно — поклоняешься ты ему или нет. Ты не думала о том, что битва может закончиться не в нашу пользу? Или что многие полягут в ней? И мы можем быть в их числе. И тогда твоя душа окажется в Хладной Гавани — в полной власти Даэдрического Принца! — Неизвестно, где в таком случае окажешься ты! — Известно, — возразила Ашиан, покачав головой. — Ну конечно! — губы Сераны искривила усмешка. — Ты же у нас божественных кровей! Великий Довакин! Спасительница Тамриэля! Только, знаешь, не всем повезло быть отмеченными богами! — Это налагает огромные обязанности, если ты не в курсе. И немногие с ними согласятся. — Я же говорю — ты исключительная. Вместо мирного диалога выходил скандал, но Ашиан слишком устала, чтобы сглаживать конфликт. — Да, я — исключительная, — сухо подтвердила она. Алдуин довольно рыкнул, соглашаясь с ее словами. — Потрясающе! — процедила вампирша сквозь зубы. — Не могу поверить, что после того, как мы столько раз спасали жизнь друг другу, все заканчивается вот так! И на самом деле ты оказалась всего лишь высокомерной и эгоистичной стервой! — Может быть, — пожала плечами Драконорожденная. — Однако ты подзабыла, что эта эгоистичная стерва раз за разом вытаскивает Тамриэль из пропасти. Дочь Хладной Гавани зло фыркнула. На это ей возразить было нечего. Ашиан отвернулась, снова усаживаясь за полировку меча. Серана была слишком упряма, чтобы внять голосу разума. А, может, слишком тщеславна, чтобы отказаться от своей силы. Так или иначе, напрасно сотрясать воздух Драконорожденная не видела смысла. В приоткрытую дверь заглянул незнакомый усатый имперец в форме легионера. — Довакин, — пробасил он. — Там генерал Туллий велел передать, чтобы все шли на внутренний двор. Через полчаса он будет произносить речь перед войсками в честь победы. — Победы, — глухо повторила Драконорожденная. Туллий упорно продолжал отрицать угрозу существования двемеров и игнорировал ее предупреждения. — Ну да, победы, — жизнерадостно ответил легионер. — Мы же наголову разбили этих желтомордых. Ну, с твоей помощью, знамо дело. Ашиан кивком головы подтвердила, что приняла к сведению его слова. А затем, вложив меч в ножны, снова обернулась к Серане. — Прощай, — произнесла Драконорожденная, следуя какому-то странному внутреннему озарению. — Больше мы не увидимся. Жаль, что ты восприняла мои слова как следствие моего высокомерия. Я лишь хотела, чтобы ты поняла: твоя сиюминутная сила не стоит вечности в Хладной Гавани. Вампирша собиралась что-то сказать, но Ашиан, больше ничего не слушая, прошла мимо нее и имперца. Внутри Драконорожденной зрело нехорошее предчувствие скорой беды, которая вот-вот должна была разразиться над ними.***
Пространство двора было заполнено легионерами всех мастей. Легат Рикке о чем-то оживленно переговаривалась с легатом Фейсейсендилом. Легат Адман, нахмурившись, о чем-то слушал капитана Алдиса. По центру солдаты на скорую руку сколотили импровизированную сцену, откуда Туллий планировал толкать речь. И Ашиан в который раз вяло удивилась дисциплинированности и исполнительности имперских легионеров. Около закрытых ворот, прямо на земле расположились Стражи Рассвета во главе с неизменно мрачным Израном. Драконорожденную они не заметили. Онмунд, стоявший в толпе рядом с Брелиной, помахал бывшей однокурснице рукой. Брелина что-то крикнула, очевидно, приглашая ее составить им компанию. Вид магов — улыбающихся и расслабленных — всколыхнул в Драконорожденной довольно теплые воспоминания о Коллегии. Не хватало только Дж’зарго, который, вроде, успел драпануть на одном из кораблей Лисандира. Однако несмотря на первый порыв подойти к волшебникам, она отрицательно покачала головой и ограничилась тем, что махнула им в ответ. Затерявшись среди гомонящих легионеров, Довакин быстро отыскала взглядом застывшего на стене Виртура, рядом с которым находились и Анкано с Мирабеллой. Архимаг что-то говорила бывшему шпиону. Судя по жестикуляции, в чем-то убеждала. Анкано пару раз пожал плечами. Взобравшись к ним по узкой каменной лестнице, Ашиан подошла к Виртуру. — Все хорошо? — Пока да, — произнес фалмер и, помолчав, добавил. — Но мне неспокойно. — Могу сказать то же самое, — пробормотала Драконорожденная, вглядываясь в обманчиво безоблачный горизонт. Она знала, что где-то там бескрайняя синева неба прерывается клубящейся серой массой. — Анкано рассказал мне, что сейчас происходит практически на всем пространстве Тамриэля, — обратилась к ней Мирабелла. — Если честно, мне сложно это понять, но если этот туман … этот бесформенный хаос невозможно пересечь, то и нападение двемеров исключается, так? — Если только они не прибыли сюда раньше, — устало ответил архиепископ. — До того, как Акатош стал менять окружающую реальность. — Во время боя их никто не видел, — возразила архимаг. — Это не значит, что их тут нет. — Даже если все они находились бы под заклинанием невидимости, такое количество меров невозможно было бы скрыть. Они бы выдали себя так или иначе, — заметил Анкано. — Не говоря уже о том, что заклинания подобной мощи просто не существует. — Ослаблять бдительность не стоит, — произнесла Ашиан. — Я понятия не имею, какие знания вложил в их голову Хермеус Мора. Но то, что они превосходят наши — это несомненно. — Я попросила Фаральду и еще нескольких магов пока поддерживать барьер над Башней, — сообщила Мирабелла, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть едва мерцающий магический купол. — Но, как мне кажется, это лишнее. Двемеров здесь нет. Ашиан ничего не ответила, тоже бросив взгляд на барьер, а затем — на Нуминекса, сидевшего на самой широкой части стены. Огромный ящер чем-то напоминал ей сердитую нахохлившуюся серую птицу. Крыло дракона уже начало регенерировать, а заживляющие заклинания, которые Драконорожденная убедила его принять от магов, ускоряли этот процесс, но до окончательного выздоровления все еще нужно было время. И соратник Алдуина с завистью смотрел на кружащих в вышине собратьев. — Что именно говорил тебе Даэдрический Принц тогда, у ворот Вайтрана? — внезапно спросил Виртур. Алдуин злобно оскалился внутри нее. Ашиан вспомнила, что они с архиепископом так и не поговорили толком о Хермеусе Море, так как затем последовало разоблачение Аранмина и события закружились в безумном вихре. — Если кратко, то он уверял меня, будто дни этого мира сочтены, но он готов спасти меня, если я буду ему служить. Он сказал, что может поведать о моем противнике все, что я пожелаю, о всех слабых сторонах. И теперь я понимаю, что говорил он … вовсе не о Доминионе. — Он мог лгать? Ашиан помолчала, вспоминая свое общение с Владыкой Апокрифа еще в те времена, когда был жив Мирак, а Септимий Сегоний изо всех сил пытался решить головоломку запертого двемерского куба. — Нет. Вряд ли. Ни мне, ни Мираку он никогда не врал. Во всяком случае, я такого не помню. Может, из-за того, что мы оба - Драконорожденные, а к ним Хермеус питает какую-то странную привязанность. Но вот Септимия он обманул, сказав, что в кубе находится сердце бога. Чокнутый старик хотел во что бы то ни стало до него добраться и это в конце концов его погубило. — Мирака Даэдра тоже уничтожил, — напомнил Виртур. — Да, — согласилась Ашиан, чувствуя странное сожаление, которое упорно пытался вытеснить своим негодованием Алдуин — Пожирателя Мира, очевидно, до сих пор задевало предательство жреца. — Но только после того, как он захотел вырваться из-под влияния Хермеуса. — Если он так сильно хочет привлечь тебя на свою сторону, — заметил архиепископ, — то с легкостью солжет, лишь бы осуществить задуманное. Даэдра никогда не отличались тщательным подбором средств, если задумывали достичь желаемого. Ашиан пожала плечами, ощущая, как стена под ногами чуть дрогнула и завибрировала, словно в нее врезалось что-то тяжелое. — Что это? — пробормотала она, глянув вниз. Но у подножия укреплений ничего не было, а мерцающий барьер продолжал укутывать Адамантиновую Башню, как невесомое покрывало. Виртур перевел на нее вопросительный взгляд. Во дворе наметилось оживление: показался Туллий в сопровождении Тибериуса Крея, легионеры, заметив имперского командующего, поспешно выстроились ровными рядами, приготавливаясь слушать генерала. — Это была нелегкая битва! — начал Туллий, поднявшись на возвышение. — В ней мы потеряли многих хороших бойцов. Но нам удалось отстоять Империю и наше право … — Где Эленвен? — шепнул Анкано. — На последнем совещании она сказала, что слишком устала и собирается отдохнуть, — тихо ответила Мирабелла. — Вряд ли она побежит освобождать своего пленного короля. Там хорошая охрана, да и Эленвен не из тех, кто поддерживает проигравшую сторону. — Это уж точно, — усмехнулся маг. — … но в этом заслуга не только людей, но и эльфов, орков, аргониан — всех народов, населяющих … — Получается, мы со всех сторон защищены барьером? — уточнила Ашиан у Мирабеллы. Что-то не давало ей покоя. Неясное чувство тревоги, зародившееся еще в лаборатории, продолжало нарастать. Виртур, судя по всему, ощущал нечто похожее, внимательно осматривая двор и окрестности, находящиеся за его пределами. — Да, — подтвердила архимаг. — Башню окружает магическое поле. Я предупредила об этом Туллия на совете. Он считал подобную защиту лишней, но особенно не протестовал. Я распорядилась снять барьеры с дальних укреплений и перебросила чародеев, поддерживающих их, сюда. Она указала почти на самую вершину Адамантиновой Башни, над которой кружили драконы. — Двемеров здесь нет, — успокаивающе продолжила Мирабелла, верно истолковав напряжение Драконорожденной. — Даже если бы они решили высадиться в заливе, драконы их бы уже заметили. Единственное место, где можно ожидать атаки — это внутренний двор. Но здесь только имперская армия. Ты сама видишь. То, что говорила архимаг звучало логично и разумно, но Ашиан все равно было не по себе. Туман вдалеке так и не пропал, а это означало лишь одно — ничего еще не свершилось и впереди их ждало более серьезное испытание, чем армия Доминиона. — …доблесть и мужество, благородство и честь … Внизу она заметила Айкантара и Сорин Журар, пробирающихся сквозь толпу легионеров. Легат Фейсендил, любивший железную дисциплину в войсках, поморщился, увидев опоздавших. — Много мы пропустили? — жизнерадостно спросил Айкантар, взобравшись на стену. Ашиан покачала головой: — Ничего из того, о чем следовало бы жалеть. Уверена, речь писала Рикке. Полно штампов и высокопарных слов о величии Империи. Неудивительно, что Туллий ненавидит публичные выступления. Виртур неожиданно взял ее за руку. Драконорожденная вздрогнула, словно где-то прозвучал набат. — Что бы ни случилось, ты должна контролировать себя, — буднично произнес снежный эльф. — Помни, ты — любимое дитя Аури-Эля, в какой бы ипостаси он не пребывал. Он не оставит тебя. — Почему ты опять заговорил об этом? — немеющими губами проговорила Ашиан. Что-то подобное она слышала и от Партурнакса. Но не могла вспомнить точных слов мудрого дракона. Алдуин, казалось, молотил хвостом прямо в голове. Ее тревога передалась и ему. А глухой рык ввинчивался в уши, словно отдаленный гул урагана. Архиепископ молча склонился и легко дотронулся губами до лба Драконорожденной, словно благословляя на что-то. Но привычного умиротворения Ашиан не почувствовала. Слова снежного эльфа теперь казались зловещим предостережением. Ей хотелось схватить его обеими руками — крепко-крепко, словно он может исчезнуть, и никуда не отпускать. — И если Хермеус Мора снова объявится, — продолжил Виртур, — не слушай его. Какие бы блага он ни сулил. Что бы ни обещал. Ашиан молчала, испуганно глядя в его льдисто-голубые глаза. — Почему ты мне это говоришь? — повторила она. — Ауриэль опять даровал тебе какое-то видение? — Барьер исчез! — хрипло произнес Анкано. — Что?! — переполошилась Мирабелла, вглядываясь в небо, которое раньше закрывала мерцающая пелена. — О чем вы говорите? — не поняла Сорин, на всякий случай взяв на изготовку арбалет. — … доказательство того, что мы можем принять любой вызов и выстоять! Слова Туллия казались Ашиан невнятным шумом на фоне грохочущей в ушах крови. Хотя, может быть, это был рев Пожирателя Мира. Развернувшись, она побежала по стене, понимая, что уже не успевает. Если барьер исчез, то это означало лишь одно — все маги, поддерживающие его, мертвы, а защитники Башни стали уязвимы. Но на равнине перед Адамантиновой Башней, где еще недавно шел бой, по-прежнему все было спокойно. А вдалеке безмятежно реяли разноцветные паруса кораблей Хаммерфелла. — Вот и Эленвен, — заметил Виртур, следующий за ней. — Не беги. Мы ничего не сможем сделать. И с этими словами он взял Драконорожденную за запястье, останавливая ее. На верхнем ярусе действительно мелькнул знакомый высокий и изящный силуэт бывшего первого эмиссара Скайрима. Ашиан остановилась, стиснув кулаки. Анкано снова оказался прав. Эта женщина была прирожденной предательницей. Она сдала и Доминион, и Империю, выбрав самую сильную сторону, которая уж точно не проиграет. — Это мы еще посмотрим, — прошипела Драконорожденная, готовясь мысленно отдать приказ драконам. Но так и не успела. Земля во дворе Адамантиновой Башни внезапно пошла трещинами и лопнула, точно расколотый орех, а затем, под панические крики собравшихся, стала проседать с ужасающей скоростью, словно внизу в один миг образовались чудовищных размеров пустоты. И из этих разломов непрекращающимся потоком хлынули сотни автоматонов самых разных видов и форм.