Когда-то…
— JooRRRR! — раскатисто и глухо прозвучало в замутненном сознании.
Он попытался ответить и открыть глаза, но веки, казалось, были налиты свинцом, а язык и вовсе не ворочался. Хотелось остаться в уютной темноте, переждать, отдохнуть.
— JooR! — не унимался хрипловатый бас. — FahLiiL! Анкано!
На этот раз магу удалось разлепить сухие, потрескавшиеся губы и что-то нечленораздельно промычать. Потом он почувствовал легкий толчок в бок.
Темнота отступала, оставляя его в безжалостной реальности. Альтмер различал запах гари и слышал треск пламени. От земли шел сильный жар.
Потом пришло понимание — его звал Одавинг. Звал по имени. И этот невероятный факт заставил эльфа открыть глаза.
— Боги! — ему захотелось немедленно снова провалиться в бархатную тьму беспамятства.
Его окружало пепелище. Выжженная, развороченная земля топорщилась осколками камней и фрагментами искореженных частей автоматонов. Ветер гонял по берегу изорванную ткань оболочки дирижабля. Вдалеке высились остатки Адамантиновой Башни. Но страшнее всего была почему-то тишина.
Тишина пронизывала все пространство острова — неестественная, мрачная, словно предвестница чего-то еще более ужасного.
Одавинг молча смотрел на Анкано, давая ему немного прийти в себя.
— Что произошло? — хрипло прошептал маг. Сухое горло саднило.
— Ты упал, — спокойно констатировал дракон. — Я успел подставить крыло, чтобы задержать падение, но у самой земли ты все-таки свалился.
Альтмер потер ноющий затылок, чувствуя набухающую шишку на голове. Судя по всему, приложило его от души.
— Я имею в виду, что случилось здесь? — он обвел рукой ту часть острова, которая попадала в поле зрения.
— Беру свои слова обратно, FahLiiL, — заявил Снежный Охотник. — Ты еще относительно нормальный. А этот KRUZiiK KROнас всех чуть не угробил.
— Ты о чем? — не понял Анкано. — Двемеры что-то сделали?
— Нет. Это тот жрец, ODUS FahLiiL QahNaaR PaaL — победил врагов.
— Виртур?
— GEH! Да!
Анкано со стоном сел, прислушиваясь к треску пламени. Похоже, он умудрился проспать конец света. Выгоревшая равнина на мгновение закружилась перед глазами, и маг ощутил звон в ушах. Стиснув зубы, на которых тут же заскрипел песок, он оперся ладонью о растрескавшуюся землю и дождался, пока все вокруг перестанет плыть.
— Хочешь сказать, это Виртур устроил?
— GEH!
— Боги! Наверное, он с успехом смог бы составить конкуренцию Алдуину.
Одавинг промолчал. Шутка повисла в воздухе, и Анкано почувствовал ее неуместность. Нехорошее предчувствие юркой змеей вползало под ребра.
— Где Ашиан?
Снежный Охотник повернул голову к разрушенной Башне. Казалось, он тоже прислушивается к гулу пламени.
— Где-то в развалинах.
Значит, Драконорожденной удалось выжить при падении дирижабля.
— А Виртур?
— ODUS FahLiiL DILON. Он погиб, Анкано. Растворился в воздухе как GaaF … призрак. JooRE … смертные так не уходят.
Маг задержал дыхание.
Что бы ни случилось, Ашиан не должна потерять над собой контроль.
— Но цели своей он добился, — продолжил Одавинг. — Нумидиум уничтожен. Равно, как и двемерская LahVU — армия.
Ярость, желание мстить и уничтожать не должны вытеснить ее остальные чувства.
— Ты видел Ашиан?
Обычно словоохотливый дракон снова отвел взгляд.
— GEH. Но … она DIVON AUS. Охвачена страданием. NiiD Pah HON. Никого не слышит.
Если Драконорожденная позволит всему этому поглотить себя, то мы будем иметь дело уже не с ней, а с Пожирателем Мира.
Анкано с трудом поднялся на ноги. Все вокруг снова закачалось, но теперь не так сильно. Выжженный остров наводил ужас. Если даже Нумидиум был уничтожен этой атакой, то кто остался вообще?
— Одавинг, ты, случайно, не видел ту волшебницу, которой помог перед нападением на корабль двемерского короля?
— NiiD, Анкано.
Альтмер подавил в себе возникшее желание немедленно пойти и разыскать Мирабеллу. Как бы ни грызла его тревога, было кое-что важнее. Если верховный жрец Ауриэля был прав, то охваченная горем Ашиан могла принести много бед.
— Можешь отнести меня к Башне?
Дракон наконец-то посмотрел ему в глаза.
— Я прилетел попрощаться, Анкано. BORMah TINVaaK DOV. Отец призвал всех драконов.
— Что? Почему?!
Одавинг покачал массивной головой, словно выражая тем самым одновременно и растерянность, и сожаление.
— Zu NiiD MINDOK. Я не знаю этого. Но могу предположить, что это связано с Алдуином.
Маг ощутил, как опять заворочался тугой ком дурных предчувствий под ребрами. Снова и снова в разговорах всплывал древнейший дракон. Снова и снова смутная, но от этого не менее устрашающая угроза маячила неподалеку. И была еще одна загадка, связанная с Драконорожденной.
— Скажи мне, Ашиан имеет какое-то отношение к возможному появлению Алдуина?
Снежный Охотник громко выдохнул серый дым из ноздрей. Было видно, что ему не хочется говорить, но он считает, что должен.
— DOVahKiiN ThURI AhRK ALDUIN LOS GeiN. Драконорожденная и Пожиратель Мира — суть одно.
Анкано непонимающе глянул на крылатого ящера, про себя проклиная привычку драконов говорить загадками.
— О чем ты?
— Придет TiiD … время — и ты поймешь. И оно уже совсем близко. LeiN OBLaaN. Этому миру придет конец. И мы можем лишь HIND … надеяться на Акатоша. Алдуин его первенец — да. Но и людям BORMah благоволит.
— Ты говоришь о том, что Алдуин все-таки разрушит этот мир, но почему? Я не вижу ни одной причины этого делать.
— Причина найдется, Анкано. Она всегда есть. Одна кальпа идет на смену другой. Однако мне жаль этого мира, поэтому я надеюсь, что он уцелеет.
— Разве драконам не все равно? — с горечью поинтересовался маг.
— Обычно так и есть, но в этой кальпе я нашел GRah-ZeyMahZIN — боевого товарища.
Анкано готов был поклясться, что крылатый ящер улыбается.
— Я тоже рад, что мы нашли общий язык, — признался альтмер. — И все же … почему ты думешь, что Акатош призвал вас по причине уничтожения мира?
— MahFAERaaK LOS FUL. Так было всегда. DOV — драконы уходят в конце одной кальпы, чтобы вернуться в начале другой.
Маг помолчал, чувствуя, что несмотря на духоту и жару от расползшихся по острову пожарищ, его бьет озноб.
— Сколько же тебе лет, Одавинг?
Дракон усмехнулся, сверкнув острыми, как кинжалы, клыками:
— По нашим меркам я еще молод. Но я помню предыдущую кальпу. И ту, что была до нее.
Анкано растеряно молчал. Он не представлял себе такой продолжительности жизни. Воистину, драконы были детьми бога времени.
— Может, все-таки отнесешь меня к Башне? — нерешительно спросил маг. — Ведь ты можешь задержаться еще на несколько минут?
Снежный Охотник фыркнул:
— Ты никогда не сдаешься, да? Хорошо. Залезай.
С высоты картина разрушений выглядела еще более масштабно. Анкано потрясенно молчал, пытаясь высмотреть выживших в буро-огненной мешанине. Какое-то движение он уловил лишь возле развалин Адамантиновой Башни. Те, кто уцелел, стаскивали раненых туда, где раньше был внутренний двор. Теперь площадку окружали лишь остатки обрушенных стен и остовы покосившихся колонн. Кто-то хриплым сорванным голосом звал на помощь, кто-то сыпал проклятьями, кто-то просто стонал, прижимая ладонь к ране.
Одавинг приземлился на возвышение, которое образовали две свалившееся друг на друга стены. Анкано спрыгнул с его чешуйчатой спины, чувствуя странную печаль от расставания с ящером.
— Прощай, FahDON! — пророкотал Снежный Охотник. — ZU LOST HIND MU GRIND. Я надеюсь, что мы еще встретимся. Внизу, под Башней, самое безопасное место в этом LeiN … мире. Как только ты поймешь, что Алдуин рядом — беги туда.
— Конвенция … — пробормотал альтмер. — Виртур тоже говорил о ней.
— ODUS FahLiiL KOS ONIK. Снежный эльф был мудр.
Одавинг расправил кроваво-красные крылья, собираясь взлетать. Вместо слов прощания Анкано просто махнул ладонью, наблюдая, как массивное тело дракона взмывает вверх и с непостижимой скоростью исчезает в затянутых дымом небесах. Маг вздохнул, гадая — увидит ли он Снежного Охотника вновь. Впрочем, долго предаваться сожалениям ему не дали.
— Анкано! — позвал знакомый голос. — Хвала всем богам! Я уже думала, что ты погиб! После того, как дракон упал, надежды не осталось!
Эльф обернулся, чувствуя, как его заполняет долгожданное облегчение: к нему спешила Мирабелла. Растрепанная, в грязной, порванной мантии, но живая и даже относительно невредимая, если не считать ссадины на лбу и длинного пореза вдоль левой щеки. Повинуясь мгновенному порыву, который бывает на поле боя в минуты просветления, Анкано молча обнял ее, крепко прижимая к себе.
Архимаг встревоженно вгляделась в его лицо, зная, что такие публичные проявления нежности альтмеру несвойственны.
— Куда улетел дракон? — подозрительно спросила она.
— Кто знает, — пробормотал маг. — Наверное, в Этериус.
— В каком смысле?
— Он сказал, что всех драконов призвал Акатош. Я могу лишь предположить, что у них есть возможность попадать туда, где находится их отец.
— Странно это, — заметила Мирабелла.
Анкано пожал плечами, наконец отпуская ее.
— Для существ, которые пережили множество миров, это, наверное, не так уж странно.
Он огляделся, но не увидел ни одного знакомого лица.
— Кто-нибудь уцелел?
— Не поверишь, — сообщила волшебница, — но Сорин с Айкантаром живы и уже умчались к поверженному Нумидиуму.
— Неугомонные, — устало буркнул эльф.
Последствия падения с дракона все еще ощущались во всем теле, ушибы саднили и ныли, в ушах то и дело проскальзывало звенящее эхо.
Мирабелла продолжала пристально смотреть на него:
— Ты знаешь, что вообще произошло? Это было заклинание или что-то еще? Надо обладать неописуемой силой, чтобы сотворить такое с Нумидиумом, двемерской армией машин и островом в целом.
Анкано вздохнул, помассировал гудящие виски, собираясь с мыслями, потом все-таки ответил:
— Одавинг сказал, что конец света устроил Виртур. А затем погиб. Скорее всего, с ним произошло то же, что и с Аранмином — насколько я понял из рассказов Ашиан, оправиться после использования этой способности, присущей только фалмерам, очень сложно.
Мирабелла опустила голову, на лице ее появилось напряженное и задумчивое выражение.
— Понятно, — произнесла она. — Предотвращая твой вопрос — нет, я не видела Ашиан.
— Ее надо найти. Перед тем, как улететь, Одавинг предупредил, что конец этого мира близок … Настоящий. Гораздо страшнее того, который устроил Виртур.
Глаза архимага испуганно округлились. Видно было, что она пытается осмыслить новую нависшую над ними угрозу:
— Что?! Почему?! Мы же с таким трудом одержали победу над двемерами! Мы повергли самого Медного Бога! С чего этот говорящий ящер вообще решил, что мир обречен?
— Он сказал, что Акатош всегда призывает драконов в конце каждой кальпы.
— И что?! — в голосе волшебницы послышались панические нотки. — Я не понимаю!
— Послушай, — Анкано сжал ее плечо. — Виртур говорил о том, что стоит Ашиан потерять над собой контроль — и мы будем иметь дело уже с Алдуином. Каким-то образом они связаны друг с другом. Без сомнения, гибель Виртура выбила ее из колеи — она трепетно относилась ко всем снежным эльфам, тем более, к нему. Значит, нам надо найти ее и хоть как-то успокоить.
— Вообще ничего не понимаю! Как Ашиан может влиять на Алдуина и наоборот?
— Я тоже не знаю, но не надо забывать, что Алдуин — Пожиратель Мира. Ему по силам такое, о чем мы можем лишь догадываться. И если сам Акатош считает, что все вот-вот полетит в бездну, то нам нельзя относиться к этому легкомысленно. Я разговаривал с Ашиан перед тем, как мы разделились. С ней творилось что-то непонятное. Передо мной словно был другой человек.
Мирабелла замолчала, покусала губы, раздумывая, потом все-таки кивнула.
— Хорошо. Поищи ее.
— Ты не пойдешь со мной?
Волшебница обвела глазами разрушенный двор крепости, заполненный ранеными.
— Лекарей почти не осталось, — пояснила она. — Я делаю что могу. А Драконорожденная, думаю, на нижних ярусах Башни. Во всяком случае, здесь я ее не видела.
— Скорее всего, она в храме, — понял Анкано. — С ней нужно поговорить. Убедить, что она не одна. Что от нее зависит благополучие всего Тамриэля и, может быть, Нирна. А ты осторожней тут. Кто знает, сколько осталось функционирующих автоматонов.
***
Когда первый приступ истерики прошел, Ашиан обнаружила себя в окружении драконов. Они что-то рычали, в чем-то убеждали, вытягивали длинные шеи, всматривались в глаза. Она не слышала.
Алдуин метался внутри, как и тогда, в Сиродиле, пытаясь уйти от терзающей ее и его душевной боли.
«Su'uM!»
Она дышала, вбирая в себя горячий воздух, насыщенный песком и пеплом. И каждый вдох отдавался болезненным спазмом где-то за ребрами.
«TINVaaK VOTH ZU! VahZah!»
Она зажмурилась, чувствуя, что словно погружается в ворочающуюся, клубящуюся темноту, похожую на черную патоку. Ей казалось, что кто-то одним точным и безжалостным взмахом клинка обрубил нити, связывающие ее с остальным миром, и все вокруг выцвело и погасло. Остался только душный жар. И темнота с редкими вспышками багровых молний.
Она снова стояла на вершине заснеженной горы. Но теперь здесь бушевала буря. Тяжелые тучи закрывали небо.
Алдуин был рядом. Ей даже не нужно было открывать глаза, чтобы понять это. Но она открыла, наталкиваясь на горящий, словно жерло проснувшегося вулкана, взгляд.
— Ты обещал все исправить! — прошептала она.
Истерика накатила снова, точно камнепад, обрушивающийся на горную тропинку.
— Ты обещал!
Алдуин отшвырнул Драконорожденную крылом, нависая над ней черной тенью.
— И ты меня не слушала! — проревел он ей в лицо.
Ашиан выдохнула огненный ту’ум прямо в его оскаленную морду. Пожиратель Мира пошатнулся, а она, моргнув, обнаружила, что теперь сидит на каменном полу подземного Святилища.
Алдуин снова был рядом — темнота клубилась в храме, постепенно обретая человеческие очертания, как во время заточения в Аванчнзеле.
Если подумать, он всегда был рядом. Единственный, кто оставался с ней. Единственный, кто знал ее лучше всех.
Не Акатош, не Хермеус Мора, никто из остальных аэдра или даэдра. Только Пожиратель Мира.
Их жизни были переплетены и связаны с самого начала, с момента появления Алдуина в Хелгене. Тогда он спас ее от топора палача. Пусть сам того не осознавая, он дал ей второй шанс, которым она воспользовалась, отомстив Гильдии за смерть сестры. И потом, куда бы она ни шла, что бы она ни делала — все ее дороги вновь вели к древнему дракону, к их судьбоносному сражению в Совнгарде.
А затем был его голос — насмехающийся, злой, раздраженный, поддерживающий. Пожиратель Мира рвался на свободу, но одновременно мстил за нее в Сиродиле. Он ругался с ней в Забытой долине и тут же спасал ее, даря свои крылья. Его сила вернула ей Одавинга. И если бы она позволила, он разгромил бы двемеров еще тогда, в Аванчнзеле.
И сейчас Алдуин был прав. Он обещал все исправить, но она не слушала. С завидным упрямством, из-за глупого, никому не нужного милосердия она продолжала игнорировать его призывы и предупреждения, наивно надеясь на Акатоша, вновь и вновь закрывая глаза на то, что происходило вокруг. А Акатош сначала забрал у нее всю семью. Потом — верного хускарла. И даже Аранмина, хотя фалмерский принц сам был виноват в подобном исходе. И теперь, словно было мало всего того, что она сделала для Тамриэля, словно мало было ее безоговорочной веры Акатошу, бог времени забрал и Виртура.
Акатош не явился, чтобы утешить ее, он даже не послал ей никакого знака, а ведь совсем недавно она видела духи родных в Этериусе, так почему сейчас он не явил взору «любимого дитя» архиепископа? Теперь Ашиан уже не могла с уверенностью сказать, что все это был не морок и не обман, что ей показали мир, наполненный благодатью, не для того, чтобы она и дальше выполняла волю аэдра.
Единственным, в чьей реальности она не сомневалась, был Алдуин — прямолинейный, властный, безжалостный и, вместе с тем, такой понятный и родной. Тот, кто высился нерушимой черной горой между ней и всеми невзгодами. Она чувствовала его ярость, боль, сомнения и редкие проблески ликования настолько отчетливо и ясно, словно эти чувства принадлежали ей самой. И наконец-то Ашиан понимала — так и было. Она и была на самом деле Алдуином. Также, как Алдуин был ею. Неважно, что говорил Партурнакс об Акатоше, верить можно было только себе.
Она молча протянула руку к клубящейся тьме, впитывая ее, принимая, больше не отрицая своей сути. В Совнгарде они умерли вместе. И теперь, спустя долгое время, в сомнениях и муках родилось другое существо, сочетающее в себе черты человека, эльфа и дракона. Существо, которое могло дать начало чему-то новому, уничтожив руины прошлого, превратившиеся в бесполезное бремя.
Остались лишь драконы — ее братья по духу и по крови. И она осознавала, что ради них пойдет на все.
На вершине горы ревел ураган и темные тучи сворачивались в бездонную воронку над головой. Позади стоял Пожиратель Мира, стискивая ее плечи когтистыми, цепкими пальцами — так же, как и она, принявший свою новую сущность, так же, как и она, готовый бороться и уничтожать для достижения своей цели. Она не оборачивалась, она и так знала, что он значительно выше даже в человеческом обличии и его глаза по-прежнему полыхают кроваво-багровым.
А затем это снова был дракон — огромный, внушительный, страшный. И своим огненным дыханием он мог обратить в пепел старый мир и в прах их врагов. Даже того, чье неумолимое приближение они чувствовали, чья поступь сотрясала море и чью силу признавали стихии.
— Приходи, — произнесла Ашиан, снова оказываясь в Святилище. Ее человеческий голос громыхнул драконьим рыком. В глазах загоралась огненная заря нового мира. — Ты найдешь здесь лишь свою погибель.
***
Анкано уже развернулся, чтобы спуститься к развороченной лестнице и поискать путь в недра Башни среди обломков и завалов, когда к нему и Мирабелле, хромая, приблизился Туллий. Живучести генерала можно было позавидовать.
— Хотел бы я сказать, что все кончено, — проговорил имперский военачальник, не обращаясь ни к кому конкретно и устремив свой взгляд туда, где бесформенной, оплавленной грудой лежали останки Нумидиума, — но, вспоминая о том, чем закончилась моя триумфальная речь, боюсь сглазить.
— Даже если это и победа, — согласилась архимаг, — она досталась слишком дорогой ценой.
Анкано промолчал, сомневаясь, что стоит огорчать генерала сообщением об Алдуине и о том, что, возможно, Пожиратель Мира вскоре прилетит довершить то, что не удалось глубинным эльфам. В ушах продолжал стоять странный гул и звон. В который раз маг потер висок.
— Постой здесь еще пару минут, — произнесла волшебница, подметив его состояние. — За это время Ашиан никуда не денется.
Туллий устало покачал головой.
— Я бы добавил, что никто никуда не денется — все настолько вымотаны, что даже те, у кого нет серьезных ран, с трудом могут ходить.
Альтмер тяжело оперся рукой о каменный выступ, чуть наклонившись вперед. Силы словно утекали из него. Должно быть, падение с такой высоты имело гораздо более серьезные последствия, чем ему показалось сначала.
Мирабелла осторожно тронула его за плечо.
— Ты точно не ранен?
— Вроде нет, — пожал плечами эльф. — Может, легкое сотрясение мозга? На голове такая шишка …
Он вымучено улыбнулся.
— Найти лекаря сейчас настоящая проблема, — заметил Туллий, усаживаясь на широкий плоский камень и вытягивая вперед кое-как перебинтованную ногу.
— Да уж, — согласился Анкано. — Никогда не думал, что скажу это, но в кои-то веки я был бы просто счастлив услышать визгливый голос Колетты.
Мирабелла не поддержала шутку, продолжая с тревогой вглядываться в побледневшее лицо мага и одновременно отмечая, что за последнее время альтмер, который и так не отличался мощным телосложением, похудел еще сильнее, а залегшие от недосыпа тени под глазами усугубляют его далеко не цветущий внешний вид.
Архимаг применила простейшее заклинание Школы Восстановления, но никакого эффекта оно, ожидаемо, не оказало.
— Тебе действительно надо к целителю, — покачала головой волшебница. — Я могу залечить простейшие ссадины и царапины, но у тебя, похоже, этим все не ограничивается.
— Мне просто надо выспаться, — пробормотал Анкано. — Но сперва надо найти Ашиан. Если Виртур и Одавинг были правы …
Он замолчал на полуслове. Звон в ушах нарастал, становился все более узнаваемым. И эльф с каким-то непонятным испугом и трепетом наконец-то осознал.
Это был не звон и не гул.
Оно звало. Снова. Как и тогда.
Перепутать было невозможно.
Под судорожно сжатыми пальцами Анкано начала крошиться шероховатая облицовка уцелевшей части стены. Теперь шум в голове эльфа напоминал прибой. Испуганные возгласы Мирабеллы и немного озадаченные вопросы Туллия слышались, как сквозь плотно прикрытую дверь.
Перед глазами будто вспыхнули сотни разноцветных кругов, похожих на яркие фейерверки, а вслед за этой пестрой рябью на него точно обрушилась скала, дробясь и вкручиваясь в жилы, в кости, в каждую частицу тела чистейшим потоком магической энергии. Словно полноводная река, сломавшая плотину и вернувшаяся в свое русло, словно долгожданный ливень, пронесшийся над высушенной пустошью.
Анкано почти упал на выступ перед собой, пытаясь устоять на ногах. В груди все стиснуло, он задыхался. Зажмурившись, он пытался унять бешеный хоровод светлячков перед глазами. А затем в голове внезапно прояснилось, и он жадно вдохнул насыщенный гарью и жаром воздух, чувствуя себя так, словно выбрался из темной пещеры под яркий свет солнца, словно мир, до этого серый и тусклый, вновь заиграл всей палитрой красок.
Око Магнуса перестало его звать, вернув то, что украло. И даже больше.
Маг осторожно распрямился, неотрывно глядя на распростертого внизу колосса, возле которого едва можно было различить крохотные копошащиеся фигурки Айкантара и Сорин.
— Анкано! — Мирабелла легонько трясла его за плечо. — Тебе плохо? Сядь здесь, я попробую найти целителя …
— Не надо, — медленно произнес эльф, чувствуя, как исчезает вспыхнувшая радость от вновь обретенных магических сил, а на ее место вползают леденящий душу ужас и обреченность. — Нам всем конец.
— Что?! Почему ты так говоришь?!
— Наверное, сильная контузия, — предположил Туллий, бросая взгляд на чудовищного автоматона и пытаясь понять, что же привлекло альтмера в поверженном двемерском исполине.
Анкано молчал, осмысливая невозможное, которое только что стало реальностью, затем хрипло произнес:
— Вас не удивило, что дирижабли появились не из-под земли, как анимункулы, а словно ниоткуда?
— Ты что, бредишь?! — архимаг резко развернула его к себе, но эльф по-прежнему таращился вниз.
В глазах бывшего шпиона разрастался страх.
— Он исказил пространство, чтобы доставить всю эту армаду сюда.
— О чем ты говоришь?! Кто исказил?!
Анкано дрожащей рукой указал на разгромленного колосса.
— Это не Нумидиум!
Мирабелла отступила на шаг, лицо ее побелело. Туллий, точно решив удостовериться в словах мага, даже наклонился вниз, почти ложась на стену и пристально рассматривая огромного автоматона, которого удалось победить такой дорогой ценой.
— Не Ну..?
Море вдалеке вскипело, расступаясь, и суша застонала, проседая, когда из глубин, величественно и неотвратимо поднялся настоящий Медный Бог.
