Ловушка времени

      В Оркнии посольство должно было пробыть всего пять дней. И на исходе четвёртого Мерлин стал подозревать, что его запасов из бездонной сумки не хватит даже до конца их пребывания здесь. Кормили тут не вкусно, но, стоит признать, сытно. И хотя большая часть населения мира жила впроголодь, посольство Артура привыкло питаться на замковой кухне Камелота, где хозяйничал Хэнс. Который практически из тех же продуктов умудрялся готовить кулинарные шедевры.       Весь отряд с нетерпением ждал отправления в обратный путь. Все, кроме Гавейна и двух десятков воинов, что оставались с ним, те готовы были выть от отчаянья. Только Дерфель, с поистине христианским смирением, принял существующие обстоятельства и ходил в городской храм на ежедневные службы. И уже подружился с местным священником, хотя и с грустью вспоминал своего лучшего друга, христианского проповедника в Камелоте, отца Кастера.       Мерлин же, пережив очередное превращение в мужчину и потеряв при этом изрядное количество магических сил, думал о своём решении помочь королеве Маргаузе. И находил всё больше аргументов против. Во-первых, он был подданным другого государства, и их величества могут не так понять. Во-вторых, у него не было достаточной квалификации чтобы быть уверенным, что королева и дальше будет здорова при этом постоянно рожая. А единственно верное, в понимании Мерлина, решением было пить противозачаточные зелья. Да, их он тоже умел делать, у Гермионы под постоянным надзором было двое парней в пубертате, у которых периодически появлялись девушки. Но королева воспринимала постоянные беременности как благо, и если после вмешательства мага, она не сможет больше забеременеть, то быть беде. Война не война, но охота на ведьм вполне может начаться. И приняв эти и ещё несколько аргументов, Мерлин отступил от своего желания, и решил, что только если к нему обратятся за помощью, он вмешается. Гавейн знает способности мага, и, если потребуется, позовёт его.       А Гавейн тем временем день ото дня, а то и от часа к часу, становился всё мрачнее. Он не мог найти не единого положительного момента в его дальнейшем проживании в Оркнии. За то недолгое время, что он провёл с родителями и братьями с сёстрами, он понял одно — его семья состоит только из Мордреда и Артура. Эти же люди, хотя и являлись его ближайшими родственниками, были ему абсолютно чужды. Кей, Ланселот и даже Мерлин, которого он знал столь недолгое время, были ему гораздо ближе. Гавейн видел, что мать пытается наладить с ним и Мордредом контакт, но не мог он относится к ней не просто как к уважаемой женщине, а как к собственной матери. Молодой человек видел, что это ранит её, но ничего не мог с этим поделать. И пусть разумом Гавейн понимал, что мать не виновата, что его и Мордреда забрали из семьи. Но это уже не изменить, они выросли в другом месте, и своим домом считают Камелот, а семьёй только друг друга и дядю. Ничего уже не вернёт им то отношение к отцу и матери, какое было у их братьев и сестёр. Гавейн прекрасно видел, что эта семья счастлива и живёт в любви друг к другу. И что уж говорить, даже немного завидовал.       Королева же, видно посчитав, что старший сын уже никуда не денется из отчего дома, направила всё своё внимание на Мордреда. Мальчик ещё немного и начнёт шарахаться от многочисленных родственников, Мордред цеплялся за старшего брата, как утопающий, и Гавейн практически везде ходил с ним. Мордред боялся скорого расставания с братом и ночью крепко прижимался к тёплому боку Гавейна, ни на секунду не отпуская край его ночной сорочки.       Единственное место, куда Мордред ходил без брата, были утренние отлучки с Мерлином на конюшни, к Саксу. Сакс, в свою очередь, относился к мальчику снисходительно и даже позволял себя гладить и иногда катал верхом. Хотя морда у него в такие моменты была, как у величайшего из мучеников. Мерлин посмеивался и давал в утешение лакомства.       Гавейн принимал отлучки брата с пониманием, сам хотел сбежать как можно дальше, желательно в Камелот. Единственной отдушиной служили утренние и вечерние посиделки всей компанией в комнате старшей троицы друзей. И как-то плавно каждый раз эти встречи перетекали в ночные, и братья даже забыли, что им выделили отдельные покои. Места не хватало катастрофически, благо Мерлин каждую ночь создавал временную кровать, которая занимала всё свободное пространство, и при этом на ней с трудом умещались Гавейн с Мордредом. А с утра снова завтракали до обеда припасами Мерлина из его бездонной сумки.       Разговаривали обо всём на свете, хотя каждый раз так или иначе диалог заходил о прекрасной Гвиневре.       В тот раз, когда друзья отправились в город, пока Гермиона лазила по христианскому храму, Гвиневра и Ланселот в этом же храме истово молились не сводя с друг друга взгляда. Волшебница с облегчением увидела, что девушка как минимум тоже заинтересована будущем легендарным рыцарем. После этого Ланселот принялся ухаживать за девушкой с ещё большим рвением, пребывая в совершенно несвойственном ему мечтательном настроении. Гвиневра же принимала ухаживание прославленного воина с хорошо заметным удовольствием. Поэтому на шутки и подначивания друзей Ланселот не обращал ни малейшего внимания. С каждым днём он всё сильнее влюблялся, и даже начал задумываться о женитьбе, чего раньше с ним отродясь не было. Друзья смотрели на это практически с умилением, хотя время от времени всё же подхихикивали. Рыжий воин собирался поговорить с Грэхэймом перед отъездом, он надеялся, что ему не откажут от брака.       Перед разговором с будущим тестем, Мерлину пришлось влить в Ланселота два флакона успокоительного. В результате разговор прошёл достаточно удачно. Грэхэйм дал добро на официальное сватовство следующей весной. Он явно любил дочерей, поэтому выставил условием согласие самой Гвиневры. Ланселот был немного расстроен, он ведь был готов прямо сейчас идти под венец с прекрасной Гвиневрой.       Но всё когда-нибудь заканчивается. Вот и посольству пора было отправляться в обратный путь. Сейчас все люди короля Артура, и те, кто остаются в Оркнии и те, кому предстоял долгий путь домой прощались на причале. Официальные проводы уже закончились, и здесь собрались только свои, только те, к кому не страшно было повернуться спиной. На кораблях их ждали команды, готовые перевезти гостей, но и они не мешали прощаниям.       Мордред не скрываясь ревел в плечо, стоявшего на коленях перед ним, старшего брата. Гавейн крепко сжимал младшего в своих объятьях, и сам силился не заплакать. Им было очень трудно представить дальнейшую жизнь без друг друга. Как можно строить дальнейшее будущее без того, кто всегда был рядом, и был ближе чем кто бы то ни был.       Мерлин же, улучив момент между прощаниями, подошёл к ним. Всё то время что он провёл в Оркнии, маг готовил подарок для Гавейна. Он не спал все ночи, кроме первой, старался закончить его вовремя. И ему это удалось. И сейчас, подходя к ничего не замечающим братьям, он тронул Гавейна за плечо. Тот поднял от макушки Мордреда голову, и вопросительно поднял бровь, мол: «Пора?»       — Гев, у меня для тебя кое-что есть, — и Мерлин протянул широкий кожаный браслет с вышитыми на них символами. — Это многоразовый портал в Камелот. Если нажать вот на этот символ и сказать «Май», то тебя перенесёт прямо в ваши с Мордредом старые покои в Камелоте. А если «Август» и вот этот символ, окажешься в выделенной тебе комнате здесь.       — Я смогу попасть домой, когда захочу? — неверяще уточнил Гавейн. Мордред, перестав плакать, смотрел на мага с восторгом, утирая слёзы и сопли рукавом.       — Только раз в неделю, — с сожалением покачал головой Мерлин. Когда-то в далёком двадцатом веке Гермиона долго пыталась создать такой артефакт для родителей. И если бы не библиотека Блэков, кабинет Слизерина и помощь Малфоя — её верного напарника во всех экспериментах, девушка не смогла бы создать столь сложный магический механизм защиты для простых людей и соединить его с преобразователем природной энергии в магию. По сути этот артефакт позволял творить колдовство, в ограниченном количестве, простым людям и сквибам. — К сожалению, заряда хватает только на два переноса, затем нужна неделя на подзарядку. И ещё, это многоуровневая защита. Не снимай его он защитит тебя и от стрел и мечей, и от яда, и от случайного падения.       — Спасибо! — Гавейн вместе с Мордредом бросились на шею магу. Тот смеялся и обнимал их. Кей и Ланселот тоже присоединились к коллективным объятиям. Они тоже были рады, что их юный друг не покидает их на совсем. Воины с грустью считали, что в следующий раз они увидятся, только в следующем году, когда Ланселот отправиться свататься к своей ненаглядной Гвиневре. А теперь проживание Гавейна в Оркнии не казалось такой большой трагедией.       Через несколько минут, когда все успокоились Кей спросил:       — Мерлин, а почему ты просто не можешь перенести нас всех в Камелот?       — Ну, у меня просто не хватит сил. Ведь ещё есть лошади и немалый обоз, — маг немного скованно пожал плечами. Ведь каким бы великим он не назвался колдуном, он всё ещё был простой магглорожденной девушкой, которой только исполнится девятнадцать. Гермиона всегда брала мозгами, но никак не мощью, для этого у неё под рукой был Гарри.       Пора было грузиться на корабли, а Мерлину доставить Мордреда в Камелот, как и обещал Артуру. ***       Появившись в своём кабинете, Мерлин подхватил Мордреда, которого начало выворачивать наизнанку.       — Прости, прости. Двойная аппарация та ещё гадость.       После того как мальчик отошёл от сверхнеприятного путешествия, Мерлин бегом двинулся в кухню. Там он снова набил свежими припасами свою почти опустошённую сумку. И оставив обширный отчёт и письма для Артура, он попрощался с Мордредом и переместился к Саксу.       Корабль с их отрядом ещё не пришёл, и Мерлин, сев рядом со своим конём, принялся за систематизацию всего, что знал о мутации Сакса. Он должен был найти способ облегчить её для своего брата и компаньона.