Вакцина

Будто вся жизнь пронеслась перед глазами, отставляя после себя отпечатки на теле. Каждый час, каждый день, каждый месяц, каждый год и десятилетие. Но не один момент не заставил сердце рыдать кровью. Рыдать навзрыд. Делать обладателю больно и выжимать из него слезы как из губки. Каждая клеточка тела в момент содрогнулась. Упав на колени, Рихарда сжал кофту в районе груди. Куртка медленно сползала по плечам. Еще миг и она упадет на холодную землю. Понимание всей ситуации стремительно заполняло голову. Первая слеза потекла медленно, оставляя после себя влажный след. Вторая резким движением скатилась по щеке. Собравшись на подбородке, две слезинки стали одним целым и капнули на землю. Смерть. Этот момент может пройти быстро, а может растянуться на долгие и болезненные часы. Каждый боится смерти, не так ли? И Флаке боялся. И Пауль. Рихард смотрел в пустоту. Она незаметно появилась вокруг, образовывая совершенно пустую комнату. Впереди показалась чья-то фигура в белых одеяниях. Золотистые волосы туго собраны в хвост, а в ушах сверкнули кольца. Каким образом Рихард углядел эти черты в, как ему казалось, незнакомом мужчине — непонятно. Только когда фигура приблизилась, Рихард ахнул. — Здравствуй. — Мягкий и чарующий голос отдавался в голове, заставляя теплые моменты всплывать на поверхность. Каждый звук, каждый вздох, каждое слово и каждая буква слышалась отчетливо. Пауль. Мужчина сел напротив гитариста и сжал его ладони. Взгляд у Ландерса грустный, но все с такой же заботливой ноткой. — Я ничего не смог сделать, — шепнул Пауль, — прости меня. От мужчины приятно пахло одеколоном самого Круспе. Пауль любил те, которые выбирал именно Рихард. Каждый раз он попадал в самое яблочко, и одеколон делился между двумя мужчинами. — Увы, Флаке уже не спасти, — шепотом произнес Пауль, поднимая глаза, — но ты не должен раскисать! — Ландерс впился руками в плечи гитариста и крепко сжал их, наблюдая за переменой эмоций на лице. — Ты должен как можно быстрее выбраться. — Его голос начал дрожать, а тело потрясывать. — Знай, Рихард! Я всегда с тобой. Тут. Он приложил ладонь к сердцу Круспе. Стремительно свитер намок и место, к которому приложена кисть, приобрело бурый цвет. Рука быстро стала красной, и капли крови просочились между пальцев. Ландерса это никак не удивило. Он с интересом наблюдал за происходящим. — Я не знаю, смогу ли тебя вернуть. — По его щекам ручьем потекли слезы. — Но ты должен! Ради меня! Ради бывшей группы. Прошу, Рихард, очнись! — Очнуться? — Спросил гитарист, быстро моргая. — Очнись, Круспе! — Нет, Пауль! — Кричал он, смотря уже на то, как мерзкое существо окрашивает совершенно белую одежду своего возлюбленного в красное месиво. Он отчетливо видел, как не хватало левого бока. Отчетливо видел торчащие ребра и застывший испуг в глазах. В разжатой руке что-то заблестело. Тут же кисть окрасилась в красный цвет, а под ней образовалась лужа крови. Выбравшись из сильной хватки Линдеманна, Рихард подбежал к Паулю и взял то, что находилось в его ладони. Бьющееся сердце, выбивающее из себя кровавую массу. С каждым стуком рука заполнялась кровью. Посмотрев последний раз на Ландерса, мужчина встал с земли и развернулся. Дальше последовало сводящая боль в спине и небытие. *** Когда Пауль потерял свою бабушку, он говорил с Рихардом всю ночь по телефону. Каждый раз Круспе вздрагивал, когда в трубке отдавались глубокие всхлипы. Никогда еще мужчина не ронял столько слез. Соло-гитарист сильно жалел, что не мог в этот момент даже прикоснуться к бедному мальчишке. Да, Круспе считал Пауля чуть ли не своим младшим братом, хоть тот и был старше. В отличии от хмурого и рассудительного Рихарда, Пауль был легкомысленным и сильно эмоциональным, только если не случится какая-нибудь беда, напрямую связанная с его личностью. Не справляется с обязанностями, проблемы с психическим иммунитетом, заболел или что-то еще. Он всегда пытался сам справляться с такими проблемами и делался тихим, чтобы не привлекать к себе внимания. А так, он веселый и жизнерадостный малый. Рихард прежде чем что-то сделать всегда думал раз десять, если его не прижимают к стенке. Он всегда тихий, находится в своих мыслях. Редко давал волю эмоциям. — Бред несешь! Такой бред! — Звонко рассмеялся Ландерс, утирая слезы с щек. — Ты врун, Круспе. Ты всегда давал волю эмоциям, но после этого стыдился и старался сильнее уйти в себя, но редко когда это выходило. Сила не в том, чтобы скрывать смех от важных тебе людей, а как раз открыто смеяться при них. Но ничто не мешало двум мужчинам любить друг друга. Делать ночи страстными и горячими. Оставлять на гладкой коже красные следы. Впиваться губами в чужие. — Я и не говорил, что хладнокровием показываю свою силу. — Пробубнил гитарист, потирая глаза. — Ты никогда не был хладнокровным. Пытаешься казаться, но на самом деле словно подросток. Волнуешься за все, не можешь принять важных решений и споришь со своими чувствами, а всем давно понятно, что это бесполезно. — Что ты хочешь этим сказать? — Не остыл ТЫ, а Тилль просто пытается оттолкнуть тебя, показывая агрессию. Но каждый раз во время секса мужчина хотел выкрикивать другое имя. Такое желанное и страстное. Сколько всего связано с этим именем? Всего пять букв, а воспоминаний тысяча, в основном в не очень хорошем плане. Тилль. В голове снова неприятный звон, как в тот раз в подъезде Пауля. Как же надоели эти перебегания из одного угла в другой и причем не в том, ни в другом — нет полной досказанности. Темнота сгустилась, затягивая мужчину в свои глубины. Он отвлекся от мыслей и готов снова оказаться в какой-то части Вселенной, ведь вернуться в реальный мир он не надеялся. Мрак стали разбавлять мужские голоса и боль в ребрах, словно его избивали. Он все еще ничего не видел, но слышал четко слова. — Обкуренный? — Томно спросил низкий голос с хрипотой. Нос учуял запах табака. Очень знакомый. Кажется, эти сигареты Круспе мог выкурить за день. — Обдолбанный. — Хмыкнул еще один голос. Рихарда взяли за лицо и сильно ударили, оставляя после удара жгучую боль. — Сколько можно?! — Прошипел Круспе. Он смог открыть глаза и готов было замахнуться, но увидел салон легкового автомобиля и остановился. Яркий свет ослепил глаза. Мужчина сидел на заднем сиденье с перебинтованным торсом. Поверх бинта надет теплый свитер. На ногах берцы и зимние штаны. — Лучше бы я помер, — язвительно вякнул Круспе, отдирая спину от окна. А вот и старая подружка боль вернулась, не давая мужчине спокойно жить. Да чтоб ее уже черт за ногу схватил. Избивают, заставляют бегать, чуть ли не отрывают ногу и теперь чертовы сны, смешанные с реальностью и Пауль. Флаке… — Черт! — Вскрикнул Рихард, пиная ногой рядом стоявшую табуретку. Он сел на край второго сиденья и уперся ногами в землю. Запустив руки в волосы, он с силой их сжал, намереваясь выдернуть с корнем. Хоть так он собственноручно себя накажет. Кругом стояли несколько машин, а сам круг образован в лесу. Несколько людей сидят около автомобилей, а другие бегают, словно опаздывают на важное мероприятие — Ненавижу. — Прошептал Рихард, оттянув сжатые в пальцах волосы. На месте отрыва упругим кругом образовалась боль. В руке показался маленький клок. Он обмяк и словно потерял краски, обретя светло серый оттенок. — Лучше бы я умер… — За такие слова тебе можно спокойно дать в личико. Подняв голову, Рихард увидел рядом стоящего Тилля с сигаретой в зубах. Выглядел он, мягко говоря, плохо. Волосы лежали так, будто он их намочил, один раз дунул феном и оставил. Бровь разбита рядом с пирсингом. Ранка заходила немного на веко. На виске красовался тонкий пластырь. Взяв табуретку, он сел напротив поникшего Рихарда. — Отвали от меня, пожалуйста. Линдеманн посмотрел на Круспе, не скрывая своего отвращения. Его глаза сощурились, а рот с сигаретой извился в гримасе. — Знал бы ты, как мне противна твоя личность… — мужчина спокойно пускал капли яда, пока гитарист нервно дергал ногой и с полным не понимаем смотрел на Тилля. — Шнайдер тебе жизнь спас, а ты еще не благодарен. Он тебе спину зашил и забинтовал. Смог у людишек одежду для тебя выпросить… а твое желание — это оказаться на месте Флаке. Тилль напрягся, когда произнес последние слова. Будто в спину ему медленно засаживали копье. Почесав затылок, Тилль сделал последнюю затяжку и кинул сигарету Круспе под ноги. Так он показывал все свое неуважение к человеку. Рихард давно просек эту фишку пассивной агрессии Линдеманна. Неожиданным оказалось то, что гитарист спокойно ее затушил ботинком. Он чувствовал, как в собеседнике закипает гнев, что она сейчас польется лавой. Но ничего не происходило. Тилль сидел, положив замок рук на колени, и смотрел на Рихарда, будто пытаясь оскорбить его взглядом. — Может объяснишь, что было после того, как я отключился? — Едко спросил гитарист. Тилль хмыкнул и выдохнул в сторону. Убрав надоедливые локоны со лба, он начал свою монотонную речь: — Шнайдер вспомнил про нож и сказал мне, чтобы я оттащил тебя как можно дальше, пока он меня прикрывает. Рисково, но у нас получилось. Кристоф засадил этой твари нож в глотку и смог ее остановить. Мы дотащили тебя до леса и нашли малое скопище машин. Они, увидев, в каком мы состоянии, помогли. В твоей руке оказались очки… Тилль потрепал карман куртки и достал очки. Оправа немного треснула, но стекла оказались в полной сохранности. Рихард тяжело вздохнул и закрыл лицо руками, упираясь локтями в бедра. Он помнил, как в его руке билось чье-то сердце. Круспе видел взгляд, полный страха и отчаяния. Это был Пауль, но никак не Флаке. Сейчас гитарист ничего не понимал. Какие очки, если это был бьющийся орган. — Это… было мое сердце. — Произнес Круспе. Тилль нахмурился и приблизился к гитаристу. Взяв его за лицо, он внимательно начал изучать глаза. — Травкой балуешься? — Спросил Линдеманн. — Какой еще травкой? — Удивленно спросил Рихард, разглядывая рану на брови. — Расскажи о своих галлюцинациях. Он медленно отпустил гитариста и выпрямился на табуретке. Рихард встал в ступор. Откуда ему знать о галлюцинациях? — В основном я перемещаюсь между локациями. В них я ничего не понимаю. В одной со мной общается Пауль, а в другой я будто нахожусь в каком-то заведении, но ничего не вижу. Только слышу. Он замолчал, давая слово Тиллю. Но когда молчание затянулась, а Линдеманн не произнес ни слова, Рихард продолжил: — Я чувствовал, стоя на холме рядом с Оливером, тревогу. Тревогу за него. Тилль поник и встал с табуретки, направляясь в сторону машин. Круспе не понял, что этим хотел сказать вокалист, и продолжил сидеть на месте. Круспе повалился на сиденья и вскрикнул от резкой боли. «Когда-нибудь я перестану покрываться синяками и страдать от них» — подумал гитарист и прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки природы и окружающего мира. Кто-то шептался о бензине, другой говорил о Зоне, третий тихонько всхлипывал. — Не реви, Шнайдер. Флаке и Пауль не единственные, кого мы еще потеряем. До самого вечера Рихард провел в машине. Иногда к нему приходил Кристоф с едой и выпивкой. Впервые за долгие часы ребята смогли поесть. Шнайдер легонько затрагивал тему самочувствия Круспе и намекал на зараженность, но никаких симптомов не было. Тело в хорошей форме и никаких пятен не наблюдалось. Заснуть было трудно. Обычно ночь — самое лучшее время для раздумий. Рихард полностью погрузился в мысли и пытался дать ответы на вопросы или хотя бы построить теорию. В мире, получается, апокалипсис. Люди заражаются стремительно, а многие погибают от челюстей зараженных. Где был корень заражения? Это больше похоже на мутацию, чем вирус. Круспе столкнулся с ними лицом к лицу. Эта деревня. Она не носит никакого названия. Каким образом до туда дошла зараза — непонятно, но многие из тварей были обычными жителями, тут даже думать не надо, чтобы понять. Они пытались себя спасти нападением, но не вышло. Почему же Рихард не заражен? Иммунитет? — Точно! — Воскликнул Круспе, но кажется, слишком громко, потому что в ушах мгновенно звенело. Потерев уши и, наконец, убрав чертов звон, Круспе начал сиять от счастья. Кажется, на один вопрос стало меньше, но половинка от него все-таки осталась. — Раз я иммуник, то, получается, я лекарство. Непонятно теперь одно. Почему Круспе регенерируется так быстро. Почему все заживает за день или два. Даже боль в теле стала помаленьку утихать. Когда Кристоф проверял спину гитариста, он ничего не сказал и просто опустил свитер. Возможно, рана от когтей зараженного стала стремительно затягиваться, и это его напугало. Рихард лег обратно на подушку и вытянулся во весь рост. Прикрыв глаза и убрав руку за голову, он попытался освободиться от мыслей и дать голове отдых. Он быстро углубился в сон, но все еще их не видел.

***

Мужчина проснулся глубокой ночью весь в холодном поту и судорогах. Кости буквально ломило и выворачивало наружу. К горлу подходил неприятный ком и чувствовалось, что скоро он выйдет наружу рвотной массой. Выбравшись кое-как из машины, Круспе встал на четвереньки и ждал, когда его вырвет. Ждать пришлось недолго, когда мужчина засунул в рот два пальца. Масса ручьем вышла из организма и оставила во рту чертовски неприятный привкус. Его все еще трясло, но дрожь убавилась. Оперившись спиной о машину, Рихард прикрыл глаза и постарался привести дыхание в норму, но попытки не увенчались успехом. Взявшись за свитер, он резким движением снял его с себя. Затем, разбинтовав бинт, дотронулся до спины и каково было его удивление, когда пальцы коснулись совершенно гладкой кожи. — Зажило… — С испугом произнес мужчина, сглатывая. При тусклом свете луны Рихард смог осмотреть себя не полностью. Да, честно, вообще ничего не увидел. Доползя до телефона в машине, он включил фонарик и навел его свет на свое тело. Похудение. Ребра стали видны сильнее. Бедра уменьшились в размере. Перебравшись на передние сиденье, он увидел в зеркале, как сильно стали выделяться ключицы. — Мать твою, — произнес Круспе, спиной перебираясь назад. В данный момент его с ног до головы взяла паника, и он просто начал пускать слезы, пока его кожа покрывалась мурашками от ветра. Утро, мягко говоря, не задалось. Прежде чем уйти в болезненный сон, Рихард надел свитер и собрал бинт, положив его на переднее сиденья, ведь он ему больше не понадобится. Проснувшись от ярких лучей солнца, гитарист потер глаза и сел на сиденье. Жутко хотелось есть и замучила жажда. Выбравшись из машины и потянувшись, мужчина направился к месту, где ночуют Шнайдер и Оливер. Как оказалось, они уже не спали и говорили с обладателями машин. Кристоф сидел напротив девушки. Волосы короткие и осветленные. На ней куртка, а под ней большой свитер. На ногах теплые штаны и ботинки на шнуровке. Оливер, сидя в машине, разговаривал с мужчиной средних лет. Волосы у него такие же, как и у девушки. Он одет в жилетку и худи. На ногах штаны цвета хаки и резиновые сапоги. Тихо подойдя к Кристофу, Круспе положил руку ему на плечо, тем самым напугав его. Барабанщик засмеялся и обнял мужчину. Рихард был крайне удивлен этому жесту и ответил взаимностью. Гитарист сел рядом с Кристофом и познакомился с мужчиной и девушкой. — Марго, — произнесла она и протянула руку. Рихард пожал ее и произнес свое имя. — Гэир, — басисто сказал мужчина и повернулся в сторону гитариста. Как оказалось, он примерно с него ростом, но телосложение намного крепче. — Приятно познакомиться, — пожав руку, ответил Круспе. На лицо довольно сильная, темная щетина. Разболтавшись на незначительные темы, Круспе узнал, что данные люди — пара и переехали в Германию совершенно недавно. Они знают о вирусе не больше группы и так же были удивлены резкой ее вспышке и эвакуации из города. Ехали они на своей машине по маршруту, который дал им мужчина в администрации, но с ними больше никто не ехал. Их проверили на зараженность и после процедуры вручили ключи от номера и документы. Дальше показали навигацию и отправили в путь. Каково было удивление, когда оказалось, что пара добралась до этого места совершенно другим маршутром и по пути встретила всего несколько зараженных. Только когда они ехали рядом с деревней, их застали врасплох, как и остальных приезжих в этот круг. Все они ехали по одному пути. — Есть теория, — произнес Кристоф, жуя засохшую травинку, — что нас повезли отдельно только потому, что мы популярные личности. — Но мы все такие же люди и должны быть наравне со всеми. Оливер правильно подметил, но ответа не было. Пара честно созналась, что хозяин машины, в которой ночует Рихард, — мертв и с автомобилем делать нечего. Группа решила забрать машину себе, чтобы быстрее добраться до Зоны. «Ведем себя, как сволочи, — подумал Круспе, — на смерть Флаке всем плевать, а еще не надо забывать, что мы популярная группа и какова будет реакция фанатов на смерть участника… так еще и берем машину мертвых. Надо было просто аккуратно попросить нас довести. Раз садимся на шею — то садимся до конца». За едой Рихард наконец почувствовал блаженство, но тщательно пытался скрывать свои эмоции по направлению к пище. Ночной инцидент не отменен. Если его заподозрят — убьют без раздумий. «Получается никакой я не иммуник, — снова начал раздумывать Рихард, уже как минут десять назад доев, — я зараженный, но видимо мой организм просто долго держал оборону и сдался. Если в скором времени я покроюсь венами, как Пауль, и меня настигнет истощение — заражен сто процентов». Неожиданно из леса с топором в руках и зайцем вышел Тилль. Все радостно возгласили, а Круспе напрягся. Резкий запах металла ударил в нос, а тело начало сводить. Еда опять просилась наружу. Выбравшись из-за стола, Рихард попытался уйти в лес, но его понесло в бок и он просто повалился на землю. Дышать стало тяжело. Мужчина судорожно глотал воздух. Он слышал выкрики своего имени и чувствовал чьи-то руки. Тело опять ломит, но на этот раз сильнее. — Приступ?! — Какой к черту приступ, он заражен и что-то мне подсказывает, что это последняя стадия! — Зараженный?! — Не неси бред! Мы прекрасно видели Пауля и знаем симптомы. Рихард не может быть заражен, иначе бы он уже давно нас убил! Запах металла все еще витал рядом, не давая Круспе покоя. С чьей-то помощью встав на ноги, Рихард заметил лежащего на земле кролика. Круспе будто снесло крышу. — Он вырывается! — Вскрикнул Оливер, сильнее сдерживая хватку. — А мы тупые и не замечаем! — Что ему нужно?! — Ему нужен кролик, отпустите. — Спокойно произнес Гэир и выпустил руки из хватки товарищей. Упав в ноги группе, Рихард резким движением оказался рядом со столом. Аккуратно взяв в руки кролика, он выпустил челюсти и захотел впиться в плоть, но почувствовал, что к его затылку что-то прислонили. — Прикоснешься хоть кончиком языка к тушке — пуля окажется в твой голове. — Произнес Гэир и устремил палец на курок. Круспе остановился, продолжая держать в руках кролика. Острые зубы стремительно уходили в десна, а запах металла постепенно развеивался. Положив тушу на стол, мужчина поднял руки и хрипло произнес: «Стреляй…» Гэир нахмурился и, взяв мужчину за капюшон куртки, повалил на землю. — Стойте! — Вскрикнул Тилль, когда Гримсруд снова направил пистолет на Круспе. Он продолжил стоять все в том же положении, но палец с курка убрал. — Время сейчас такое, Тилль. Если человек заразился, пал — его надо добить, чтобы он не причинил вреда. — Но раз он пал… то как причинит вред? — Убьет в падшем состоянии. — Послушайте, это не то заражение, которое опасно для людей, — подняв руки, Линдеманн закрыл собой Круспе, — если бы ему нужна была человеческая плоть — он накинулся на кого-нибудь из нас, а не на кроличье мясо. Гэир замолчал, переводя взгляд на свою испуганную жену. — По пути, когда мы решили переночевать, я пошел в лес. Не глубоко зашел, просто воздухом свежим подышать после долгой поездки. Совершенно не заметил, как рядом зараженный жрет оленя. От страха я встал в ступор. Эти твари чуют его сильнее, чем кто-либо, но не обращают внимание, пока добычу не доедят. Он снова поставил палец на курок и на этот раз навел пистолет на Линдеманна. Тилль от удивления распахнул глаза. — Настырный. — Произнес Гэир и убрал пистолет в карман штанов. — Приводи его в чувство и поехали. Больше тут задерживаться нельзя. Когда мужчина отошел на безопасное расстояние, Шнайдер и Тилль припали к Круспе. Они испуганно переглянулись, и все пришлось делать вокалисту. — Рихард, — он взял его лицо в ладони и начал легонько ударять по щекам. Он застонал и пробубнил что-то невнятное. — Говори Оливеру и идем к машине, — кинул Тилль, закидывая руку гитариста на себя. Подняв Круспе с земли, мужчина сделал шаг, чтобы понять, насколько тяжело будет его нести. Сделав второй, он пошел к машине увереннее. — Ну и принес ты бед на нашу голову. Завалив его на задние сиденье, Тилль закрыл дверь и выдохнул. — Что нам делать с тобой, Круспе? Индюк. Рихард прыснул со смеху и закашлял. Вокалист посмотрел в его сторону и томно вздохнул. — Если я наброшусь на кого-то из вас — убивай. Не думай ни о чем. Снеси мне голову, только так ты сможешь выбить из меня жизнь. Словно ножом по сердцу. Страшная ситуация упала на плечи мужчин. Потеря Пауля, Флаке и двое зараженных. — Тилль… — прошептал Рихард. Линдеманн посмотрел в его голубые глаза и нервно сглотнул. Когда его имя выходило из уст Круспе, вокалисту становилось не по себе. Будто он снова звал его как тогда. Когда они были в отношениях и сливались в страстном танце. Но тут же танцы перепадали к страшным картинам. Синяки на коже, порезы от ножей, выдранные волосы и крики. Он бил его. Бил часто за элементарные вещи, а потом получал в ответ. Конфетка с красивой обложкой, а внутри соленое нечто. — Флаке… он… — Рихард замялся и, увидев взгляд полный вопроса, затих. Будто ничего не было. Линдеманн закинул голову и тяжело вздохнул. Когда в машину сели Оливер и Шнайдер, мужчина даже не поменял своей позы. Круспе впился в самый угол и лишь изредка смотрел на вокалиста из полуоткрытых век. Он хотел прикоснуться к нему, но не понимал этого резкого желания. Смерть Флаке душила Круспе. А сейчас в такой ситуации было противнее. Еще боязнь снова потерять контроль. Что заставило гитариста так резко потеряться в разуме. Стать каким-то зверем и броситься на кусок мяса. От этого даже стало смешно. Но он не видел в людях добычи. Он потерялся только когда почуял запах крови. Животного. Оливер сидел с прокусанной рукой. Она была перебинтована, но Рихард чувствовал легкий запах металла. Он его не возбуждал. Они уже выехали на обочину и следовали последними. Вокруг снова лес, устрашающий, заставляющий собраться в комок. Раньше в нем виделась красота и величественность, а сейчас чувствовался лишь страх. — Нам нельзя на Зону. — Проговорил Шнайдер, не отрывая взгляда от дороги. Все взглянули на барабанщика, а тот даже не дернулся. — Как думаете, что сделают с Оливером и тем более с Круспе? Не успел никто ничего ответить, как по машине прошелся стук и чей-то вопль. Шнайдер резко затормозил и перед лобовым стеклом появилось чье-то пролетающие тело. Не справившись с управлением, он сошел с обочины, и машина с врезалась в дерево. Крики стуки по машине продолжались. На благо, все оказались живы и относительно здоровы. Никто не осмелился выйти из машины. Группа просто смотрела будто сквозь. От страха они оцепенели. Крики становились яростнее, будто кого-то разрывают на части. Рихард заметил, как по лицу Шнайдеру предательски скатывается слеза. Быстро смахнув ее с лица, он повернулся к вокалисту и дернул его за плечо. — Тилль, нам надо выбираться. — Произнес он и вернулся на свое место, пытаясь открыть дверь. Оливер, выйдя будто из транса, попробовал открыть свою и у него получилось. Остальные тоже попытались, но открыть вышло только у басиста. Первый вышел Оливер, за ним Шнайдер, потом Рихард и Тилль. Наконец, их взору удалось увидеть причину сбитой машины. Несколько зараженных дрались прямо на дороге. У одного были белые короткие волосы, а на вытянутых ушах кольца. У второго не было даже волос, что говорить о сережках. Первый побеждал, откусывая у соперника большие куски плоти, вместе с этим ломая кости. Странная у этих существ кровь. Словно вода. — Может все-таки пойдем отсюда? — Спросил тихо Оливер, кладя руку на плечо Кристофа. — Наши рюкзаки! — Шепнул Шнайдер. — Мы не можем их оставить. Там документы. — Давайте я возьму. — Проговорил Рихард. Он стремительно направился к багажнику и, открыв его, достал несколько сумок. Надев их на плечи, мужчины двинулись напрямую в глубь леса, но все так же видели дорогу. По данному маршруту им надо идти до ее конца. Двинувшись, они замолчали и смотрели только себе в ноги. Идти осталось совсем недолго и каждому хотелось добраться до безопасного места, поэтому их шаги постепенно начали ускоряться. Капканов по близости не было. Значит это совершенно другой лес. Все еще непонятна эта загадка с путем, но, кажется, сейчас она никого не волновала. Рихард чувствовал жуткую слабость и ему снова хотелось есть. Худоба стала еще заметнее, но на теле больше не было никаких отметин. Оливер шел впереди, периодически поправляя капюшон куртки. — Я заебался. — Сказал Кристоф, все еще смотря вперед. — Мы просрали чертову машину и опять идем пешком. В этом мире происходит какая-то дичь. Все поехали одним путем, а мы совершенно другим, будто от нас хотели избавиться… Люди, добираясь до чертовых Зон, гибнут от рук вируса! Почему вы все такие чертовски спокойные? Мы находимся в аду, в аду! Укуси меня за дьявол за ногу! Никто ничего не проронил в ответ, все только продолжили идти. Тилль размыкал губы, будто с охотой что-то ответить, но тут же смыкал, хмурясь и отводя голову в сторону. Никто не понимал, сколько прошло времени. Час, а может два и три. Поблизости показались высокие стены. Видимо, оберегающие. Все будто просияли — на лицах мужчин появились искренние улыбки. Тилль даже засмеялся. Мужчины тут же перешли на бег и вышли из леса на дорогу. Вокруг стен оказалось несколько знакомых машин и фигур. Это был Гэир и Марго и еще люди из круга. Музыканты подошли к паре и перекинулись рукопожатиями. — Я побоялся, что вас убили. — Произнес Гэир, пожимая руку Шнайдеру. — Не дождутся. — Ответил Оливер, достающий документы из сумки. Осталось только дождаться принимающего и они войдут в стены Зоны. Тилль рассказал про ситуацию с машиной, а Гэир пояснил правила прохождения в Зону. Надо будет дать документы и получить ключ. Слов о проверке на зараженность не было. Никто ничего не сказал, но с мужчин заметно прошло напряжение. Будто камень с плеч. Прошло, возможно, полчаса и наконец распахнулись двери. Вышел высокий мужчина в военной форме. Сзади на спине — ружье. Мужчина средних лет с не уложенными волосами и с легкой щетиной. Тонкий нос и сильно выделенные скулы. Брови редкие, но широкие. Крепкого телосложения. Первые подошли Гэир и Марго. Показав свои документы, мужчина дал им ключ, попутно что-то проговаривая. После, дал пройти. Следующие пошли музыканты. Мужчина улыбнулся им. — Эммет. — Произнес он. Голос, на удивление, не низкий, с красивым тембром. — Прошу ваши документы. Взяв их в руки и внимательно прочитав, он вернул их обратно владельцам и потянулся за карманом, но остановился. Зашевелив губами, стал осматривать группу. — Вас… — он остановился и еще раз взял документ у Рихарда, — … должно быть шестеро? Сердце упало в пятки. Все моментально вспотели, и вновь страх стал разъедать грудную клетку. — Я не буду врать, — начал Тилль дрожащим голосом, — Пауля Ландерса мы потеряли еще в начале. Он заражен. Кристиан… Он остановился и сглотнул. Глаза его заблестели и прикрывшись рукавом, он отошел на пару шагов назад. Кивнув, мужчина отдал им ключи и пропустил. Взяв Тилля за руку, Рихард повел его со всеми. Они оказались будто в безлюдном городе. Высокие здания и тропы. Рядом с ними — по несколько машин. На ключе показан номер, судя по всему, отеля и комнаты. На каждом здании на овальном выступе железными буквами были выгравированы цифры. Пройдя несколько зданий, музыканты дошли до двенадцатого и вошли. Внутри оказалось очень тепло. Темно-желтый пол и коричневые стены. Около, судя по всему, раздевалки, стояла женщина. Увидев мужчин, она поздоровалась. Девушка еще совсем молодая, лет двадцать. Возможно чуть больше. Одета она была в брюки и свободную рубашку. — Никки Стасси, — произнесла девушка, подходя к мужчинам. — Можно ваш ключ? Рихард протянул ей ключ и сильнее сжал кисть Линдеманна. Взяв ключ от номера и посмотрев на нем цифры, она кивнула и дала группе проход в раздевалку. — Ищите несколько свободных крючков и вешайте вещи вместе! Пройдя в глубину, они заметили целую свободную вешалку из пяти крючков. Вынув кисть из пальцев Рихарда, Тилль первый начал растегивать куртку, а за ним повторили и остальные. После, они направились в номер. Он оказался на третьем этаже из четырех. Поднявшись на этаж, мужчины прошлись по коридору и увидев номер двадцать три, открыли дверь. Номер оказался чуть ли не целой квартирой. Маленькая прихожая, спальня и ванная. Квартира без кухни. Все вздохнули и плюхнулись на кресла. Рихард сел рядом с Тиллем и положил голову ему на плечо. Тот, кажется, совсем не возражал. Никто ничего не говорил, и каждый наслаждался тишиной, которая царила в комнате. Тилль прикрыл глаза и тыльной стороной ладони провел по скулам. — Кто первый в душ? — Спросил Оливер. — Я! — Резко ответил Рихард и встал с дивана. Пошатнувшись, он направился в сторону. Остановившись у шкафа, гитарист открыл его. В нем лежала одежда и прочий хлам. «Чуть не забыл об одежде» — подумал Круспе, возвращаясь за рюкзаком.