***
Схватив Круспе под локоть, Линдеманн не успел ничего сделать. Тот мигом вырвался и в прыжке накинулся на обращенного. Линдеманн надеялся, что оборот произойдет как можно позже. Все задание пошло к чертям, и руки опустились. Он не знал, что ему сейчас делать и кого спасать. По сути, уже некого. Шнайдера рядом не было, а от Риделя почти ничего не осталось. Главное — забрать Круспе и как можно быстрее свалить, оставив от себя только воспоминание. Тилль с самого начала знал, что идея с отелем — провал, но надо было действовать по сценарию и не привлекать к себе лишнее внимание. Но вот сейчас все катилось комом. Круспе был обращен и дрался с себе подобными. Если не остановить это кровопролитие, то все закончится плачевно, как для Круспе, так и для самого Тилля. Но было одно «но», которое давало Линдеманну возможный успех операции. В чужом теле Рихард чувствовал себя потрясающе. Возможно, людское сознание было отключено, и им управлял обращенный. — Я сам оказывается еще ни хрена не знаю, — прошептал Тилль, продолжая наблюдать за картиной перед его глазами, — я должен был довести тебя до нужной точки и там все объяснить. Но чертов Пауль сорвал все, укусив так рано. Совершенно внезапно в стену прилетел обращенный Рихарда. Оглядевшись, Тилль увидел в нескольких шагах нож. Моментально схватив, его он подошел к телу. Горячий, словно раскаленная печь. Разрезав плоть по позвоночнику, Тилль взял в зубы нож и просунул руки в расщелину с надеждой, что он сейчас не облажался и его догадки о том, что Рихард внутри, правдивы. Запястья начинали гореть из-за долгого нахождения в разгоряченном теле. Но миг… и Тилль взялся за плечи Цвена. Он стал сразу вытягивать его из туловища. Оно сопровождалось хлюпаньем и разрывами тканей. От этого ком стремительно подходил к горлу. Когда, наконец, показался затылок, Тилль сделал напор еще сильнее и смог вытащить полностью голову. Это обращение оставило после себя побочные эффекты, как, в принципе, и ожидалось. Шея оказалась вся в синих венах, со странными белыми скоплениями. Ими же были очерчены и мышцы рук. Волосы на концах посветлели. Вытянув его из плоти по пояс, проблем меньше не стало. Низ не давался и плотно засел в мясе. Тиллю ничего не оставалось, кроме как разрезать куски плоти. Самое главное — не задеть самого Круспе, но, благо, он находился в одежде и можно было отличить ткань от мяса. Добравшись до коленей, Тилль решил снова попробовать вытянуть его своими силами. Оперившись ногой в спину, он резким движением вынул беднягу из плоти. Ноги остались на месте, а значит вытянул Линдеманн успешно. — Рихард! — Произнес вокалист, открывая глаз. Яблоки все такие же, не заплывшие и не пострадавшие. Взяв его на руки, Тилль мимолетно вышел из отеля, тут же ища взглядом средство передвижения. Он увидел единственную машину, которая оказалось Гэира. Времени на обдумывание не было. Преодолев расстояние между машиной и отелем, он добрался до автомобиля и аккуратно закинул Рихарда на заднее сиденье, а сам уместился на переднем. — Черт, ключи! — Гневно вскрикнул Тилль, ударив руками о руль. Он начал обыскивать все чемоданчики, но безуспешно. Мимолетно в голове пронеслась мысль о зеркале. Линдеманн тут же открыл его. Перед глазами блеснул запасной ключик. Взяв его, он завел машину и моментально сорвался с места, выезжая на дорогу, оставляя после себя лишь пыль. «Ну и наделал я делов…» — думал Тилль, внимательно всматриваясь в путь. Его целью сейчас было найти укрытие на ночь. Восстановление организма Круспе будет долгим, если учитывать, что это было его первое обращение. Линдеманн толком не понял механизм оборотничества, но сделал некоторые заметки у себя в голове. Сейчас жизнь Рихарда полностью лежит на его плечах, и если операция провалится, то все пойдет к коту под хвост. Что станет с самим Линдеманном и представить страшно. Делая очередной поворот, надежда на нахождении деревеньки медленно, но уверенно покидала его. Везде сплошной стеной стоял лес, не давая лишней паре глаз заглянуть в него. Словно он обиделся на людей и защищает только своих жильцов. — Смешно даже от этого, — проворчал Тилль и посмотрел через зеркало на заднее сиденье. Складывалось ощущение, что Рихард в коме. Возможно, так оно и есть. Есть предположение, что человеческий разум еще не взял свое и не подобрал нитки управления человеком. Если это так, то все очень печально. Надо, чтобы хотя бы до полуночи Круспе очнулся. Это маловероятно, смотря на его состояние, но возможно, что радует. Сделав очередной поворот, Тилль, наконец, вышел из леса, перемещаясь в поле. Ему показалось, что это все то же поле, что было и в начале пути, только без деревни. Словно все попало в петлю, из которой выбраться было невозможно. Тилль сбавил скорость и стал осматривать местность внимательнее, в поисках нежелательных жильцов и возможных домов. Вдалеке все был такой же лес, поэтому он не сильно надеялся на то, что здесь есть хоть что-то от людей. — Черт бы тебя побрал, — выругался он, продолжая осматривать чистое поле. Казалось, словно все живое смели метелкой. Резко затормозив и покинув машину, он увидел лошадь, а сзади нее и крышу старого домика. «Вот сюрприз» — подумал вокалист и сел обратно. Вдавив газ в пол, он поехал в сторону домика. Жилым он не казался, что радовало, но одновременно и заставляло насторожиться. Тилль выбрался из машины и направился к задним сиденьям. Круспе все так же находился в омуте, не давая признаков того, что находится в этом мире. Взяв Цвена на руки, Тилль зашел в дом. — Надо было его для начала проверить, — проговорил Линдеманн, но тут же забил, открыв дверь кончиком ботинка. Он тут же оказался на кухне. Несколько столов, стоящие в форме буквы «г», печь и выбитое окошко с грязной тулью. Соседняя комната — просторная спальня, так же, как и другая. Стены обвешаны иконами и портретами молодой девушки. Над кроватью висела подкова, а с другого конца — сломанные часы. Линдеманн уложил Круспе на кровать, положив руку на лоб и убедившись, что температуры нет. Теперь он понятия не имел, что ему делать… глаза слипались от бессонной ночи. Он лег рядом с Круспе и прикрыл глаза, ожидая легких снов, которые будут его проводниками эти несколько часов.***
Не мог он сказать, что эти часы были проведены хорошо. То и дело Тилль находился между двумя гранями, но снов не было. Он не видел ничего, даже черного экрана. Разбавляло эту скуку лишь бесконечное перемещение из реальности в сон. Через несколько часов Тилль полностью проснулся. Первое, о чем он подумал — Рихард. Он лежал рядом, но уже на левом боку. Линдеманн улыбнулся и снова лег на спину, направляя свой взгляд в потолок. Наверное, Круспе задаст Тиллю множество вопросов. Но кто сказал, что Линдеманн будет на них отвечать? «Надо бы обследовать дом» — подумал вокалист, аккуратно слезая с кровати. В спальне, в которой находились мужчины, не было ничего интересного. Шкафы, комоды и кухня были полностью пусты. Вторая же спальня уже дала плоды. В ней оказалась черная тетрадка, где красовались разводы от воды. Записи были сделаны вручную и многие слова было не разобрать. Первые страницы пусты, а на следующих пошел текст и некие иллюстрации к нему. Каждый рисунок обладал мрачным духом и помогал понять содержание дневника. Из текста стало понятно, что это ежедневник подростка. Он писал о том, что видел ночные кошмары. Они казались слишком реальными, но он никак не мог в этом убедиться до одного момента… «Я долго не мог уснуть. Жгучий страх полностью охватил мою грудную клетку и кроме него я больше ничего не чувствовал. Чертов час я пытался себя успокоить, но все было безуспешно. Я на зло себе представлял, как эта ночь станет для меня последней. Как в этот раз монстр принесет мне физический вред. У меня часто проходил по спине табун мурашек. Он пришел где-то в середине ночи, выбил окно и, тяжело дыша, прошел на кухню. Я слышал, как он клацает когтями по полу, царапает его, рычит. Он пытается найти добычу и насытить свое брюхо. Я медленно укутался в одеяло, и меня пробила сильная дрожь. Я заплакал и стал молиться с надеждой, что всевышний поможет и в этот раз. Шаги монстра стали приближаться к моей кровати. Он тихо рычал. Я узнал, что эти чудовища были слепы, и в моей груди поселилась крохотная надежда на спасение. Однако все было тщетно — монстр стянул с меня одеяло. От страха я вскрикнул. Закрывшись руками, я надеялся лишь на эту вспышку. Она все время спасала меня, заставляя монстров исчезнуть. И тут же эта вспышка с оглушающим звуком пронеслась по округе, затягивая чудовище в свои лапы, но оно успело задеть меня, а я никак на это не смог отреагировать. На утро, когда я проснулся, увидел на плече неглубокий шрам. Я был удивлен, что рана затянулась так быстро. Вспомнив все, что произошло ночью, я оцепенел. Это был сон, а значит, что никакого шрама после монстра не должно было быть…» После этого все было размыто и мало что можно понять. Тилль пролистал дневник еще раз, но найти целые записи не удалось. Он попробовал вглядеться в целый текст и, возможно, найти хоть еще какую-нибудь информацию, но безуспешно. Лишь на корочке остались рисунки с расплывшимися линиями. «Когда, интересно, был начат этот дневник» — мелькнуло в голове Линдеманна, который не переставал листать тетрадь. Теперь его целью было найти дату. Он просмотрел каждую страницу, тщательно изучив каждую. Все было размыто. Но он нашел кое-что другое. «Мы спасены» гласила надпись в верхнем углу листа. Линдеманн просиял. Малой и его семья, кажется, спаслись и смогли укрыться в безопасном месте. Ребенку многое пришлось пережить… Он встретился лицом к лицу с обращенными и даже не знал, кто они и что это. Думал, что они страшные чудища из снов, но это оказалась реальность. Суровая, непонятная реальность… Тилль стал корить себя. Ему было противно от самого себя. От того, что он испытывает сочувствие к людям. Этого не должно быть. Это запрещено. Тилль из рода Линдеманнов имеет сочувствие к людям, какой бред. Он положил тетрадь в карман куртки и отогнал гнусные мысли. Он лишь разъедал себя ими. Вгонял в тоску и депрессивное состояние. Вот каково быть отличающимся от общества. Каждый день винить себя за это. Истязать. Делать больно, пытаясь ею поставить себя на место и наказать. Держать на плечах груз, то и дело вспоминая гнусное прошлое. Время. Оно здесь совершенно непонятно. Буквально начало это современность, а проедешь поле и лес — попадаешь в девятнадцатый век. Возможно, это замкнутая петля из которой невозможно было выбраться. Или возможно, но выход знает кто-то иной, точно не Тилль. Стрелки на часах, висящие напротив кровати, остановились на времени 13:24. Тилль усмехнулся самому себе, но запомнил эти числа. Вокалист решил, что надо бы насытить это место светом. Так можно будет осмотреть дом куда лучше. Он вышел из спальни и пронесся по кухне. В машине не оказалось ничего того, что могло помочь осветить комнату. Линдеманн подумал о рюкзаках и тут же осекся, вспомнив, что они остались в номере. «Чертовы рюкзаки!» — Тилль со сильным стуком закрыл багажник машины — «Ну хоть куртку успел схватить и на том спасибо». Он лег телом на машину и стал думать, что делать дальше. До него резко дошло, что Рихард находился без куртки, а дома довольно холодно. — Черт, он же замерзнет, — проговорил Линдеманн и огляделся в поисках того, что поможет ему наколоть дров. Линдеманн обошел дом вокруг и заглянул в сарай, но топора там не оказалось. Он решил наделать топлива своими силами и направился в сторону леса. Идти до него было не долго, минут десять. Вокалист надеялся, что за это время Круспе ничего не успеет натворить. Тилль прибавил шагу.***
Наломать веток оказалось не трудно. Благо, они были сухими. Но вот сам Тилль сухой не вернулся. Пока тот спокойно тянулся за еще одной веткой, сзади подкрался один из обращенных. Вокалист не услышал его, и обращенный, воспользовшись тем, что человек не готов нападать, сбил его с ног. Линдеманн тут же оказался в шоке, но быстро взял себя в руки и понял ситуацию. У лица оказалась ветка с довольно острым концом. Он сжал ее в руке и перевернулся на спину, но обращенный напрыгнул сверху. Из-за паники Тилль совершил ту же ошибку, что и Оливер, подставив руку. Ткань куртки была пробита на сквозь, а сама рука — почти до кости. Сжав до зубного скрежета челюсть, Тилль вставил острый конец палки зараженному в грудь, надеясь, что правильно рассчитал силу и задел сердце. Обращенный быстро обмяк и полностью навалился на Линдеманна. — Я, блять, пришел веток набрать, а не вас, пидарасов, кромсать! — Он резко вставил палку по самый конец, и она прошла насквозь. — То-то же. Скинув с себя тяжелый груз, Тилль собрал все разбросанные ветки и направился домой. Он надеялся, что Круспе не очнулся, иначе придется залечивать раны в его присутствии. Снег еще не выпал, двигаться было не трудно, но из-за ноющей боли в руке время от времени приходилось останавливаться. — Ебаные черти, — сквозь зубы прорычал Тилль. Закатав рукав, перед его глазами предстало кровавое месиво. И куртку жалко. Когда он, наконец, добрался, то был нескончаемо рад этому. Его мысли уже полностью были забиты тем, как тот будет сидеть у печи и греться. Как сможет побыть наедине со своими мыслями и обдумать дальнейшие ходы. И как, конечно, залечит руку. Это будет довольно быстро, но страх, что данное действие заметит Рихард, копошился в груди. Не надо показывать этому сорванцу свои способности. Иначе вопросов станет еще больше, а Тилль должен молчать. Вокалист открыл дверь входа в дом и испуганно гаркнул. В проеме стоял укутанный в плед Рихард, заинтересовано смотрящий в пол. Его волосы настолько отросли, что смогли толстыми локонами накрыть глаза, но ему это совершенно не мешало. Линдеманн не мог успокоиться. Он держался за сердце и пытался восстановить дыхание в норму. Эта фигура его настолько напугала, что сердце стало за секунду биться в несколько раз чаще, чем положено. — С такими темпами я помру раньше, чем нужно, — осуждающе сказал Тилль, прожигая холодным взглядом Круспе. — Уйди с прохода. Рихард послушно уступил Тиллю и, наконец, оторвав взгляд от пола, стал смотреть ему в спину. Мужчина бросил ветки в угол и присел напротив печи. Открыв дверцу, он закинул одну ветку и остановился. — Что-то случилось? Ты что-то увидел? — Спросил Линдеманн, натягивая рукав куртки на раненную руку. Гитарист продолжил молчать. Он смотрел на вокалиста с распахнутыми глазами. Словно увидел ужас, а не простого мужчину. — Не молчи. — Тилль нервно сглотнул, закидывая еще одну ветку. — Скажи мне, что ты видел? Круспе подошел ближе к мужчине и продолжил прожигать его взглядом. Что хотел Рихард, Тилль не понимал и от этого вокалисту становилось страшнее. Если он увидел все, что находится за той дверью, то это полный провал. — Мне снился кошмар, — не своим голосом обратился к Линдеманну Рихард, — я видел тебя. Мне хотелось крови… мяса… я хотел убить тебя. Уничтожить. Разорвать в клочья. — Он остановился и опустил голову, чтобы увидеть взгляд Тилля. — Я навредил тебе? — Нет, нет, совсем нет, — отрицательно качая головой, проговорил Тилль. Он достал зажигалку из кармана куртки и поджог конец ветки. Пламя быстро прошлось по ней и в конце вспыхнул настоящий пожар. Закрыв дверцу, Тилль встал с корточек. — Почему ты так думаешь? — Твоя рука. Тилль дернулся, а кончики бровей сами собою поднялись. В голове словно пронеслась вся жизнь. Линдеманн сам не понимал, почему им овладела настолько сильная паника. — Нет. Это не ты. — Единственное, что смог произнести Тилль. — Пошли в комнату. Рихард не стал сопротивляться и потащился сзади мужчины в спальню. Он уже успел разглядеть комнату, поэтому она была ему знакома. — Расскажешь мне, что происходит? — Рихард лег на кровать и положил ноги Тиллю на колени. Вокалист знал, что этот момент настанет и от него никуда не деться. Но он не думал, что все наступит так быстро. Он не успел обдумать вопросы и придумать на них примерные ответы. Ему просто надо вывести Рихарда, как и приказано. — Я ничего не знаю, — твердо произнес Линдеманн. — А я знаю, что ты врешь. — Это не так, — по его спине пробежались мурашки, а ладони мгновенно вспотели. Что теперь делать? Куда деваться? Убить Круспе? Скрыться в другое измерение, чтобы не нашли? — Я знаю лишь малую часть. Показалось, словно глаза Рихарда загорелись огоньком. На его лице появилась кривая улыбка. Он схватился за куртку Тилля и медленно встал. — Расскажи все, что знаешь. — Ты не заражен. У тебя организм имеет иммунитет и благодаря ему ты можешь подарить этому миру жизнь. Рихард ошеломленно оглянулся и посмотрел на свою ладонь, будто ожидая найти в ней утверждение этому ответу. Получается, догадки были верны. Но это обращение и вообще все, что происходит… Как это объяснить? — Но я же… Я же монстр? Я заражен! Не может такого быть. Если бы я был иммунником, то… Не было бы приступов… — Твой организм пытался защищаться… — Какая к черту защита, — испуганно вскрикнул Рихард, — что я такое, объясни мне. Дай ответы! Круспе схватил Тилля за воротник куртки. Во взгляде гитариста читался животный страх, а его тело немного потряхивало. — Я хочу знать, с чем связался этот мир, а ты явно все знаешь! Ты, блять, все это подстроил, не так ли? Я долго думал над этим и наконец могу сказать все тебе в лицо! Разоблачить! Но я точно не уверен. Возможно у тебя раздвоение личности или это очень хорошая игра, Линдеманн. Ты исправил навигацию, после — снес сопровождающего и водителя, натравил на меня зараженного, ведь ты не смог убрать бензин — я проснулся… Или ты убрал еще до того… А сам являешься оборотнем…? Рихард чувствовал, как Тилль закипает. В его глаза читался гнев, а нахмуренные брови придавали еще большего яростного огня. Он медленно взялся за кисти Круспе и сжал их с такой силой, что глаза полезли на лоб. Рихард даже пикнуть не успел, как Линдеманн, взяв его за свитер, прислонил к шкафу, стоящему впритык к кровати. — Я не знаю, как ты догадался. Да, я сейчас больше всего злюсь на себя, чем на тебя. — Зачем ты убил ни в чем неповинных людей? — Сквозь зубы процедил Рихард. — А что мне оставалось делать?! — Тилль резко перешел на крик, чем напугал Круспе. — Ты думаешь, что мне было в кайф отдавать их на съедение этим тварям, а потом ходить, словно ничего не случилось? Ты думаешь, что я не чувствовал обиду на самого себя? Ты думаешь, я был рад, когда натравливал на Флаке обращенного просто из-за того, что он стал приближаться к правде? Ты думаешь, что я не захлебывался в слезах, пока все спали? Вспоминая эти смерти? Меня стали мучить кошмары, и я ничего с ними не могу сделать… Круспе резким выпадом убрал руку Тилля от себя и завел ее назад, а самого мужчину повалил на спину. Он прижал его к кровати, и между их лицами осталось всего несколько сантиметров. — Я не знаю, что ты, но очень сильно напоминаешь дьявола в человеческой шкуре. — Ты ничего не понимаешь. — Так почему тебе не развеять мое не понимание? — Я не могу. Еще мне очень больно. Я мало того, что сам лежу на раненой руке, так еще и ты навалился всем телом. — Я ничем не буду отличаться от тебя, если перегрызу твою глотку… — Тихо произнес Рихард, слезая с Тилля. Следующие несколько часов стояла мертвая тишина. Иногда ее разрушал треск веток в печи. Рихард не вылезал из кровати. Тилль пытался затянуть рану на руке, но все попытки были тщетны. Каждый раз словно происходил сбой, и он отдавался сильной болью в теле. Круспе думал о том, что ему делать. Убить Тилля он не способен, да и толком от него ничего не узнал, а надо как-то вытянуть из мужчины ответы. Он теперь не видел в нем простого парня, который как бы не обижался и не трусил, всегда готов был прийти на помощь. Сейчас перед ним сидит беспощадный монстр, который убирает всех на своем пути. Неизвестно… Для чего… — Ты в заточении своего разума, Рихард, — томно произнес Линдеманн, завязывая узел, — иногда у тебя происходит сбой, который лишь заполняет твою голову ненужным мусором и ты считаешь, что сходишь с ума. На самом деле выходишь из клетки. Ну, точнее говоря, лишь только руку тянешь из прутьев. Рихард никак не реагировал. Он продолжал смотреть в одну точку, медленно моргая. — Да, во многих моментах я играл… Но когда Кристоф рассказывал о том, что нашел трупы в яме… Я реально испугался. — Тилль улыбнулся. — Я боялся того, что он узнал, кто были эти люди. Но обращенный вывернул, как оказалось, их наизнанку. Сердце гитариста застучало еще быстрее и казалось, что сейчас оно сломает ребра. Он точно не мог заподозрить Тилля во всем этом тогда. Голова снова показала этот взгляд Кристофа. Полный ужаса, страха и вопросов. Он мог сам умереть. Попасться случайно в ловушку. А Тилль в тот момент… Что он чувствовал? Лишь страх за то, что тот узнает тела? Он не боялся за жизни группы? Он боялся только за себя… — И нет, я не оборотень и ни в коем случае той ночью я не хотел тебя убить. Ты случайно попался в лапы одного из обращенных… Вот, в принципе, и все. — Как ты объяснишь то, что я видел мужчину в лесу. Он говорил о том, что я не держу свою сущность в руках. Нет, это нельзя назвать сном. Это была реальность. Тилль поднял брови и перевел взгляд на Рихарда. — Возможно, это просто был сон в другом мире. Тебя же чуть не убил Гэир, считая за оборотня, вот тебе приснился его образ в виде охотника на этих тварей. — Нет, — Круспе отрицательно закивал головой, — это не так. Совершенно… — Слушай, — вокалист поставил стул напротив кровати гитариста и сел на него, закинув ногу на ногу, — нам сейчас, как бы тебе не было противно от меня, надо работать вместе, если ты хочешь выжить. Скорее, ты должен жить. Никакого иного исхода и быть не может. Тебе придется откинуть всю свою старую и новую злобу на меня. И начать идти со мной. Понял? Сейчас мне надо поставить тебя на ноги и начать двигаться дальше в сторону города. И лаборатории. Там у тебя возьмут кровь и сделают вакцину. Круспе продолжал сидеть в состоянии шока, а сердце не унималось. Волосы на руках вставали дыбом. — Тебе нужна моя жизнь, только чтобы спасти мирок от гредущего апокалипсиса? — И да, и нет. А апокалипсис уже наступил.***
Утро подкралось незаметно. Тилль отогрел дом и направился на поиски добычи, оставив Рихарда одного. Гитарист не выходил из состояния вечного страха. Ему было страшно и одновременно больно из-за Тилля. Столько лет доверия, столько лет ходьбы плечом к плечу. Да, куча ссор, ненависти, драки и лишние обвинения, но привязанность и скрытые чувства не давали предать друг друга. Плюнуть в спину и прямолинейно скинуть со скалы. Подставить подножку, когда финиш находится в нескольких шагах. Тилль все это время притворялся? Или… Как он вообще появился в жизни группы и Рихарда? Это произошло совершенно внезапно — он пришел к концу девятого класса и тут же заинтересовал Рихарда. Они быстро сдружились. Но Рихард ушел после девятого, пока Тилль заканчивал все двенадцать классов. Цвена никогда не интересовала школа. Он, будучи пятнадцатилетним подростком, просто шел по течению, и оно привело его к музыке и к Паулю. Ландерс стал его товарищем и лучшим другом. Он помог ему вылезти из ужасного положения и ошибок молодости. И вот, в двадцать шесть лет, Рихард собирал группу. Пауль привел своих, а Круспе внезапно нашел Тилля и предложил ему быть вокалистом. С этого и начались все беды. Рихард внезапно, сам себя не понимания, признался Тиллю в чувствах и их отношения в начале карьеры наливались холодными красками. Натура Линдеманна быстро проявлялась, и длилась эта любовь чуть меньше месяца. Но Рихард быстро нашел себе замену в роли Пауля, и в начале этих действий Рихарду в голову пришла идея для песни. Он решил посвятить ее Тиллю. «Я его совершенно не знал, — подумал Рихард, — я не знаю его взглядов, его мыслей и его целей. Я не знаю, для чего он вступил со мной в отношения. Почему он бил меня… И я не могу поверить, что это произошло не так давно… Почему-то складывается ощущение, что все происшествия были очень много лет назад… словно мы играем. Словно ссорились очень много раз и смогли спустя столько времени найти гармонию. Я застрял в нем… »***
На улице как всегда пасмурно. Нет даже намека на малые щелки между тесно летающими облаками. Лучи солнца через них никак не могли пробраться и от этого хотелось горевать. Такая погода стояла уже долгое время и меняться ни за что не хотела. Намекала, что скоро будет первый снег. Дома было прохладно, но печь спасала от этих неприятных моментов. Тилль пару часов назад ходил на разведку. Пришел домой весь холодный, лохматый, но с лыбой на лице. В левой руке он держал серую тушку — убил зайца. Но был вопрос, который Тилль старательно игнорировал. Он убил его голыми руками? Или нашел в машине кроме тарелок и ножа ружье? Складывалось ощущение, что вокалист гнался за ним через весь лес и поэтому у него было такое взвинченное состояние. Но Линдеманн просто усмехался, слушая вечные вопросы, и заставлял Круспе чувствовать себя глупым мальчишкой. И вот сейчас он стоял с ним на кухне один на один. Пока тот смотрел в окно, Линдеманн разделывал мясо. Круспе находился далеко в своих мыслях, и все звуки на фоне доходили сквозь плотную стену. Он уже как второй день пытался придумать план побега. Он наплевал на все свои вопросы и его единственное желание было выйти как можно быстрее из неприятной компании. — Нет в мире разделения на «хороших» и «плохих», — раздумывал Тилль, разрезая ножом крепкие жилы, — у каждого свое мнение и свои взгляды. Человек будет их придерживаться. Или ему дали задание те, кто сверху. И ничего не останется, кроме как выполнять их. Но обычным людям это не понять… — в его глазах пробежала искра. — Всегда есть предатели, — Круспе стал наблюдать за готовкой из-за спины вокалиста и его это завораживало. На языке после каждого размаха ножа оставался горький привкус металла, а в голове бегали воспоминания, — Но кто на этот раз? — Друзья? — С усмешкой спросил Тилль, отодвигая ножом кусок в сторону. — Имеешь в виду себя? Кость с треском сломалась, и в доме повисла тишина. Так же не уходило и напряжение второй день. Страх в груди разжигался каждый раз, когда взгляд встречался с его глазами. Словно он пытался прочесть все, что находилось в голове. Осветлить каждый уголок и узнать… все… но одновременно он полон осуждения. Он пытался вогнать врага в пол, растворить, чтобы тот не мешал планам. Прыгающие искры и легкая звериная доля. Зеленый завораживающий цвет внушал чертов страх. Страх за себя перед неизвестностью. Рихард не давался Тиллю и поэтому эксперимент с регенерацией пришлось закончить. Он отказывался от любой еды и потому заставлял Линдеманна сердиться. Круспе боялся его. Боялся каждый раз, когда тот открывал дверь в спальню. Когда звук шагов проносился рядом с дверью. Когда его тяжелый вздох слышался за спиной. В голове начинали играть черти, и мозг показывал жуткие картины. Вдруг он сейчас возьмет нож и вонзит в шею, смеясь, как сумасшедший. Он уже не тот друг, каким был раньше. Теперь это совершенно чужое существо. Оно сильнее и способнее в несколько раз. Со своими тайными и мыслями.***
Круспе готовился ко сну и был на грани погружения в муть, но его слух уловил звук открытия двери. Он съежился и сильнее укутался в одеяло. Он не понимал, зачем это делает, но он считал, что единственный способ защититься — скрыться. Это травма шла с раннего детства. Когда отец снова поднимал руку, Рихарду ничего не оставалось, кроме как прятаться. По комнате распространился запах свежеприготовленного супа. Мясной бульон. Очередная попытка покормить Цвена. Видимо вокалист не понимал, что Круспе будет стоять до последнего. Только, возможно, чудо поможет Тиллю. Гитарист съежился сильнее. Линдеманн со звоном поставил тарелку на стол и медленно подошел к кровати. Круспе чувствовал, как его тень повисла над ней. По спине пробежались мурашки. Одной рукой вокалист взялся за край одеяла. Потянув его на себя, он удивился, когда оно не далось. — Рихард, — сквозь зубы процедил Линдеманн, сильнее сжимая в руке кусок ткани, — не малый ты уже ребенок. Отпусти. Круспе перестал держать одеяло и тут же с него сорвали единственный способ защиты. Холодок быстро прошел через одежду и заставил покрыться кожу полностью мурашками. — Ты должен поесть. — Сказал Тилль. — Я не хочу. — Наотрез твердым голосом проговорил Рихард. Линдеманн вздохнул и присел на корточки, чтобы быть глазами на одном уровне с ним. — Я не зверь, не садист, не демон, не дьявол и не черт. Меня не стоит бояться. — Он развел руками и старался показаться безобидным. — Ты безжалостно убил свою же группу. Да, не своими руками, но убил. Линдеманн повернул голову в сторону. Из него вышел тяжелый выдох, а пальцы сами собой сжались в кулаки с характерным хрустом. — Ты вряд ли сможешь понять меня, — сказал он. — Конечно не смогу, — Рихард приподнялся и сел на кровать, кладя замок рук на колени, — я ведь не предаю друзей. Тилля это задевало, и Цвен это прекрасно понимал. Судя по старым знаниям, Тилль всегда ставил друзей на первое место и дорожил ими. И в этот момент эта фраза — словно нож в сердце. Но от ситуации, которая открылась перед глазами, с этой фразы становится смешно. Друзья на первом месте, как же… — Я все еще тебя ненавижу, — прорычал Линдеманн. Встав с пола, он взял Круспе за руку и насильно посадил за стол. — Ешь. Он подвинул суп ближе к Цвену и стал выжидающе на него смотреть. Гитарист никак не среагировал и продолжил настаивать на своем, а именно не принимать от Тилля совершенно ничего. — Твои действия заставляют меня переходить границу дозволенного. Я тебе не нянька и не отец. Если словами ты не понимаешь, я буду применять силу. Круспе было совершенно все равно, и он все еще не подавал никакой реакции. Даже не собирался. Однако, он ждал, когда Линдеманн выйдет из себя и поднимет руку. Тогда Круспе мог бы ему ответить. — Да черт тебя возьми, блять, Круспе! — Голос резко сорвался на крик. — Почему ты не можешь элементарно понять, что тебе нужно поесть? Твой организм сейчас терпит очень сильные изменения, которые требуют массы. Иначе ты просто свалишься! Цвен сжал под столом кулаки и продолжал молчать. Он очень хотел есть и давно бы уже как съел эту чертову тарелку с супом. Иногда мышцы даже сводило от желания взяться за ложку и начать хлебать содержимое тарелки. Готовит, между прочим, Линдеманн отменно и от этого хотелось есть еще больше. Живот еще с самого начала завязался в узел из-за голода. Тилль стал замечать эти легкие подергивания и из его губ резко вырвался смешок. — Ты ведь хочешь есть… не так ли? Рихард тяжело вздохнул и поджал губы. В масляной жидкости плавали белые кусочки мяса, и в голове всплыли воспоминания о том зайце. Живот скрутило сильнее и даже казалось, что кожа сдавливала ребра. Сдав все позиции, Рихард внезапно схватил Тилля за руку, а второй взял ложку и стал поглощать содержимое тарелки. Суп еще не успел остыть, и по телу разлились приятные теплые ощущения. Сочное мясо так и таяло во рту. Тилль был ошеломлен и смотрел на Цвена с замиранием сердца. Он сжал его руку сильнее и боялся даже дышать. Вдруг спугнет. Столько часов он добивался того, чтобы Круспе просто поел. Когда Рихард съел все до капли, он вытер рот и посмотрел на Тилля. На его лице сияла улыбка. Еще никогда Цвен не видел его таким радостным. — Молодец, — похвалил его Линдеманн. Он взял тарелку и ушел на кухню, оставляя Круспе со своими мыслями. Находясь в полной тишине, чувство внутреннего осуждения начинало словно паразит залезать в мозг. Парню стало противно за то, что поддался эмоциям и съел этот чертов суп. Цвен готов был начать кусать самого себя за данный поступок. Никакой воли над собой. Встав из-за стола, он снова лег в кровать и укутался в одеяло. Сжавшись калачиком, Рихард прикрыл глаза и стал ждать, когда его настигнет небытие. Он долго елозил из стороны в сторону, откидывал одеяло и снова укутывался, но уснуть не получалось. Глаза просили сна, но спать не выходило. Что-то сильно его тревожило. Внезапно появилась яркая вспышка. Она ослепила Круспе, и он мгновенно заслезился. Когда он начал тереть глаза, вспышка потухла, и мужчина смог осмотреться вокруг. Ничего не поменялось. Все та же обстановка и привычный запах дерева. В окне все еще было серовато. Перед лицом появилось личико с белыми волосами. Рихард сильно испугался. Он только открыл рот, дабы что-нибудь сказать, но его быстро закрыли рукой. — Чшш, — парень приложил палец к губам. — Не надо кричать. — Пауль? — Ошеломленно спросил тот, когда Хайко плавно убрал кисть с лица. Ландерс улыбнулся. Его взгляд такой грустный. И прежнего огня в нем нет… Пауль взял гитариста за руку и сжал его ладонь в своей. На нем все еще та же одежда, как и в последний раз. Но она чиста и цела. Словно ничего не случилось. — Рихард, я пришел сказать, что тебе не стоит ничего бояться. Ты не один. Я всегда с тобой. Всегда рядом и я постараюсь помочь тебе как можно быстрее. Надо немного подождать. Прошу, будь сильным. Не сдавайся… — Пауль легонько поцеловал Цвена в лоб и повторная вспышка заставила его раствориться. Перед глазами все поплыло, и очертания быстро принимали знакомый вид. Вот, шкаф стал четким, а посла него и стол, за которым он недавно ел. Ночь опустилась на землю и все вокруг приняло холодные краски. «Это был сон или чертова реальность? — Пронеслось в голове, — Я уже ничего не понимаю, сколько можно…?». Цвен взялся за волосы и потянул их вниз, стеклянным взглядом прожигая одеяло. Стало невероятно холодно. Гитарист натянул одеяло и прислушался. Он услышал треск веток в печи — дом топится. Почему одолел такой зверский холод ему было непонятно. Мужчина сильнее сжал одеяло. Его уже начинало потряхивать. Он рухнул на подушку и лег на бок, спиной к стене. Нужно или второе одеяло, или тот, кто согреет. От второй мысли резко стало противно, ведь единственный, кто может помочь согреться в этом доме — Тилль. Опять сдавать позиции и просить Линдеманна, чтобы тот лег сегодня с ним? — Черт! — Шепотом выругался Цвен. Ему очень хотелось спать, но бешеный холод не давал. Он пробирал до самых костей, словно одеяла сейчас на теле нет, так же как и одежды. Хотелось выть и кричать, чтобы вокалист, наконец, пришел. Но нельзя, блять, нельзя! А еще очень хотелось курить. Столько дней без сигареты. Рихард сжал ладони между коленей и стал смиренно ждать, когда снова станет тепло и можно будет спокойно уйти в сон. Но все просто дошло до того, что даже зуб о зуб не попадал. Не может быть, чтобы дома было так холодно. Дверь в комнату открылась с противным скрежетом. Несколько медленных шагов и вот среди помещения появилась громоздкая тень. Тяжелое дыхание настолько хорошо было слышно, что казалось, словно дышали в ухо. Рихард прислушался сильнее и услышал равномерное биение его сердца. Когда он расслабил слух, то все снова встало на свои места. Тяжело выдохнув, он откинул эти мысли. Сейчас Круспе захотелось протянуть руку и задеть Тилля, чтобы тот обратил на него внимание, но он и так съел чертов суп. «Какой же я слабый…» Фигура не сдвигалась с места и будто ждала чего-то. Он смотрел в окно. Напряжение чувствовалось очень отчетливо. Возможно, Тилль заметил зараженного и сейчас пытается его выследить. Через окно? Может случайно увидел через кухню или другую спальню. — Линдеманн, — вслух произнес Рихард. В груди снова разгорелся пожар, когда была произнесена фамилия. Стало очень страшно. Вдруг он откажет или посчитает Цвена полным идиотом. Или вовсе поднимет руку, а сейчас в это время Круспе биться не готов. — Что? — Низкий голос прошелся по комнате и растворился в углах. Стало не по себе. — Мне холодно, — прошептал в одеяло Круспе, кутаясь в него сильнее. Ответ долго не последовал, а фигура так и не сдвигалась с места. Только спустя несколько минут тишину разорвал бас. — И что ты предлагаешь? Круспе все еще было мерзко от самого себя и от своих мыслей. Все еще в груди горел костер, но он ничего не мог с собой поделать. Собачий холод все-таки одолел. — Поспи эту ночь со мной. Показалось, словно Тилль тихонько поперхнулся. Он теперь смотрел на самого Цвена и пытался убедиться, так ли он все расслышал. Линдеманн приблизился к кровати и аккуратно забрался на нее. Под весом она немного прогнулась и заставила пружины заскрипеть. Рихард дал ему половину одеяла. Мужчина принял его и лег сзади Цвена. — Повернись, — проговорил Тилль. Рихард опешил и не знал, что делать. Ему стало страшнее, а непонимание захлестывало с головой. Но Круспе все же повернулся лицом к нему. Тилль легонько прижал Рихарда к себе и уткнулся носом в волосы. Странное ощущение прошлось волной по телу у обоих. Цвен чувствовал себя мелкой мышью по сравнению с вокалистом. Он казался ему мощным зверем. А запах улицы и деревьев все больше убеждали в этом. Цвен чувствовал себя рядом с ним в полной безопасности и он совершенно забыл о всех обидах. Ему просто хотелось вечно спать в его объятиях. Сердце на это застучало в груди словно сорвалось с цепи. Рихард уткнулся носом в грудь, прикрывая глаза. Тепло стало стремительно распространяться по телу, и веки становились тяжелее.***
Утро настигло гитариста в полном одиночестве. Разлепив глаза, Рихард заворочался, с надеждой коснуться Линдеманна, но рядом его не оказалось. Кажется, зверь снова вышел на охоту. Мужчина завалился на кухню, внимательно осматривая помещение. Совершенно пусто. Его голову настигла мысль выйти на улицу, но внезапно до ушей дошел тяжелый вздох с явной хрипотцой. Гитарист подошел к двери соседней спальни и внимательно прислушался. Тихое тяжелое дахыние доносилось именно оттуда. Открыв дверь, он ожидал увидеть все, вплоть до дрочащего Тилля, но все оказалось куда безобиднее. Вокалист стоял спиной к дверному проему, уперевшись руками о стол. Он пытался вернуть дыхание в норму. — Ты отжимался? — Спросил Рихард, подойдя ближе к Тиллю. На вокалисте находилась лишь одна синяя футболка. — Не замерз? Мужчина не отвечал и продолжал тяжело дышать. Его грудь вздымалась и медленно опускалась, а с волос упала на стол капля пота. — Не замерз, — ответил Тилль и прикрыл глаза, вдыхая запах окружения. В таком обличии он напоминал матерого волка, вожака стаи. Того, кто лишь одним взглядом поставил бы мелкую псину на место. А может смог бы побиться с тем, кто почти равен ему по силе. — Сегодня мы выдвигаемся в город на лошадях. Машина, к сожалению, отдала концы. Он говорил об этом так, словно потерял фантик. Идти до города верхом на лошадях — верх эгоизма. Сильное истощение для лошадей и боль в мышцах, после которой будут силы только лишь чтобы свалиться на землю. — Но до этого я схожу в лес навести суету местным жителям. Линдеманн лениво натянул свитер и одарил Круспе холодным взглядом. «Что-то с ним не так» — промелькнуло в голове. — Ты опять оставишь меня одного? — Да, — пожал плечами Тилль, — ты вроде стоишь на ногах. Достаточно окреп. — Я имею ввиду… почему бы тебе не взять меня с собой? Вокалист выгнул бровь и ухмыльнулся. За все время Рихард потерял чуть ли не половину массы и ему будет элементарно трудно даже сбегать за тем, кого Линдеманн пристрелил. — Нет, Круспе. — Твердо ответил вокалист. Он надел куртку и вышел из кухни, оставив после себя запах острых пряностей и леса. Круспе немного потоптался на месте и начал думать, что же ему сделать. Хотелось бы помыться. Душа тут и в помине не было, но рядом, по словам вокалиста, есть маленький пруд, вокруг которого обитает полчища… Обращенных? Так он их называет. И на этом все и заканчивается. Бани нет. Рихарду надоело чувствовать липкую грязную кожу. Ее от безысходности хотелось содрать собственноручно. Рихард плеснул в себя ледяной водой из крана. Вода здесь была словно волшебная. Вкусная, холодная и оставляющая после себя запах улицы и свежести. Даже после ухода Тилля жгучий страх не покидал тело. Он давил, заставлял паниковать, думать, что кто-то рядом. Он медленно подкрадывался, выжидая лучшего момента для внезапного прыжка. После, вонзился огромными клыками в плоть и на глазах у жертвы, пока та еще в сознании, пожирал ее. Медленно, с чавканьем, бросая длинные нити слюны на холодную землю. Потом вспарывал живот и потихоньку съедал каждый орган. Один за другим. Медленно, наслаждаясь моментом, вдыхая резкий запах металла. Странные мысли. И до жути знакомый привкус во рту. Круспе ужаснулся, глядя на свое отражение в зеркале. Все тот же парень с обросшими патлами и впалыми щеками. Обстановка вокруг не поменялась. Цвен спокойно выдохнул и направился в свою спальню. Он сел на кровать и углубился в мысли. Хотелось узнать подробности того, что сейчас промелькнуло в голове. Сырое мясо… запахи неожиданно наполнили комнату. Запах мокрой шерсти, леса, крови и земли. Потом пошло разнообразие звуков. Ломающиеся хрящи под мощными челюстями, разрывы тканей и жил, тихий голос, призывающий очнуться. Потом пошли ощущения. Чувство горячей крови, распространяющееся по организму, давая тому насыщение. Сил. Желания убить еще… — Охота говоришь, — протянул Линдеманн, — да ты первым же все сожрешь, Круспе! Разомкни челюсти! Эй, охотник… Очнись! Снова помутнение или попытка протянуть руку из прутьев? Черт пойми. Рихард протер глаза и помахал головой, чтобы отогнать помутнение. Все настолько реально, настолько знакомо… Словно это происходило в реальности. Рихард еще раз махнул голой и посмотрел в правую сторону. Рядом с ним сидел Тилль с тетрадью в руках. Судя по всему, он ощутил на своей спине прожигающую пару глаз, и поэтому вокалист тут же захлопнул ее. — Очнулся. — Томно произнес он. — Пошли. Я все уже приготовил, пока ты спал. — Тилль, стой! — Рихард успел его схватить за рукав свитера, и он не успел встать. — Расскажи мне что произошло до того, как я появился здесь? Линдеманн нахмурился и устремил замок рук на колени. — Хорошо, я расскажу… В порыве ярости ты обратился и загрыз вместе с другим обращенным зараженного. Убил, но после в тебя несколько раз выпустили пулю и потом твое тело полетело в стену. После, я достал тебя и, доверяя своим знаниям местности, понес тебя сюда, чтобы ты смог восстановиться в спокойной обстановке. — У Круспе округлились глаза. В них стоял немой вопрос… множество вопросов. — Ты спокойно стоишь на ногах и справляешься с простудой, потому что организм приобрел благодаря иммунитету и силе обращенного регенерацию. Но тебе еще надо ее укрепить… Я сам еще не удостоверен в своих знаниях. Ты можешь мне не доверять, я пойму. — Ответь на еще один вопрос, — тихо произнес Круспе, — для чего ты их убивал, если можно было просто рассказать все… просто поговорить? Это может значить, что ты мне что-то не договариваешь, и я тебе нужен не только ради вакцины? — Хватит, Рихард! — Прорычал Тилль, вставая с места. — Я оберегаю тебя и будь этому доволен! Ты вообще должен сказать спасибо и молчать, ведь несколько раз я уже думал о твоей смерти от моих рук. Тилль смотрел с явной угрозой и предупреждением. Но одновременно он сам боялся… Этот запах легче всего отличить от всех остальных, что есть в этом мире. Но сам Рихард не боялся. Он был зол. Снова затесалась обида. Гнев. Желание убить. Убрать. Уйти самому. Круспе слез с кровати и встал напротив Тилля, оставляя между лицами несколько сантиметров. — Не прикрывайся тем, что ты ничем не отличишься от меня, если перегрызешь в данный момент мне глотку. Ты просто где-то глубоко в душе все еще считаешь меня другом. Тебе меня жаль… Рихард поперхнулся от этих слов. Это он сейчас намекнул на трусость? Подонок! Гитарист с размаху ударил правой в челюсть. Резко, не задумываясь о расчете силы. Но, кажется, смог выбить Линдеманна из колеи. Его потянуло к полу и Рихард, сам того не ожидая, вломил левой ногой в живот. Тилль равно выдохнул и с бешенным взглядом отправил Круспе в нокаут. Он не смог даже подумать о таком резком выпаде со стороны Тилля, ведь тот почти свалился с ног. — Ты, ебанутый кусок идиота, — рявкнул вокалист, привалив Круспе к стенке, — чего ты хочешь добиться? Того, чтобы наши отношения полностью перетекли к враждебным? Почему ты просто не хочешь смириться со своей судьбой и поплыть по течению? Почему все люди такие… Такие?! — Никто не хочет смиряться с судьбой, если она не нравится… — сказал Круспе, потирая рукой линию челюсти. — Да пошел ты! Тилль встряхнул Круспе и направился к выходу из дома, хватая по пути мешок с лямками. Рихард смотрел в пол словно через пленку. Все расплывчато и кажется, словно тело сейчас развалится. Удар был довольно сильным. Если бы он немного превысил его, парень отправился бы далеко в черную муть. Опять противно… От самого себя.***
Он ступал по скрипучим ступенькам и все никак не мог успокоить внутреннюю злобу и жуткое чувство негодования. Вокалист искренне не понимал, чего хочет добиться Рихард. Но одно Тилль все же понял. Рихард — боец и сколько бы не падал — будет вставать. Возможно, он не силен как раньше, морально и физически, но он словно учится жить заново, и эти факты заставили Линдеманна задуматься. Но еще в нем изредка загорается чувство отвращения. Ведь вокалист должен был применить силу, если Круспе начал бы сопротивляться, а в итоге нянчится с ним… Закатав рукава, Линдеманн отвязал плотно привязанную веревку о колышка и принялся ко второй. Кони паслись недалеко от жилища, поэтому не было сильного труда найти их. Они мирные и энергичные. На Тилля не кидались и даже игриво боднули. Тилль услышал как спускается Рихард и нахмурился. Закрепив уздечку, он отошел от лошади и подошел к своей, садясь на нее. Рихард открыл дверь и, увидев свободного коня, подошел к нему. Он не любил их, но знал как управлять и был этому рад. Иначе было бы трудно. С легкостью забравшись на лошадь, он стал елозить в седле и, наконец, смог привыкнуть. — Просто следуй за мной, — поставил указания Тилль. Он тронул свою лошадь, и она пошла. Те же движения сделал и Круспе. У Тилля был полностью черный конь с короткой гривой. У Круспе тоже черный, но с белым брюшком. Грива так же коротка. На улице оказалось довольно холодно. Тилль одолжил свою куртку и сейчас он ехал в одном свитере, но, в отличии от Круспе, был достаточно закален. Он ежился, терся и все не мог усесться на бедной лошади из-за вечно пробирающегося под разные щели холодного ветра. Хотелось собраться в комок. Отвратительно. Мир вокруг словно потерял краски. Небо было серым, а поле серовато-желтым. Даже елки потеряли свой сочный зеленый цвет. Такое ощущение, словно вирус поразил уже всю землю, и природа не может восстановиться. — Где-то рядом должна быть военная база, — слова Линдеманна дошли вместе с легким ветерком и так же быстро ушли вместе с ним. — Там должно быть оружие и припасы. Да и вообще все, что поможет нам выжить. Его слова звучали убедительно и хотелось верить. Снова Линдеманн включал вожака. Это странное ощущение, когда рядом тот, кто подчинял себе. Отдавал указания. Руководил. И давал надежду. На жизнь… «Нет, нельзя… Он враг… Чертов враг!» Тилль крикнул «но!» и лошадь, повинуясь, поскакала, топая копытами по влажной земле. — Мы должны добраться как можно быстрее! — Крикнул Линдеманн Рихарду. — База недалеко, но мы должны поднажать. Цвен крикнул своей лошади «но», и задел ногой ее живот.***
Они долго скакали среди деревьев, слушая клацанье копыт по асфальту. Вдыхая холодный воздух, получая в лицо холодные порывы ветра. Запах сырости и елочных веток стал родным. В мыслях были мечты о домике в лесу. Сразу почувствовался этот запах темно-желтых досок и лака. Спустя полчаса бега по тропам и асфальту показалась металлическая дорожка, ведущая прямо к раскрытым железным и мощным дверям. Само здание не отличалось сильной высотой. Наоборот. Словно пыталось слиться с землей. Они немного сбавили скорость и, приблизившись к дверям, полностью остановились. Первый с коня слез Тилль, затем Круспе. Он боялся сделать что-то не так и принести себе порцию болезненных ощущений в бедрах, поэтому для начала посмотрел, как слезает вокалист. Он с легкостью слез с коня и даже не пошатнулся, коснувшись ногами твердой поверхности. Но у Круспе с этим дела оказались хуже. Когда он приземлился на землю, то его тут же понесло в бок, но успел схватиться за седло. Всегда были с этим проблемы. «Но зато сажусь легко…» — Если я все правильно понял, — начал Тилль, — то эта база должна быть заброшена. — Для чего мы здесь? — Действительно, блять, для чего? — Хлопнул руками вокалист. — Без оружия и еды мы в город вряд ли сможем продвинуться, ты так не думаешь? Обращенные не дремлют, к сожалению. — Почему ты зараженных называешь обращенными? Линдеманн нахмурился и встал на месте. Его зрачки бегали из одного угла в другой, словно искали ответ. Он резко поднял глаза и с гневом посмотрел на невозмутимого Рихарда. — Отвали. — Рыкнул Линдеманн и прошел в базу, распахивая двери. Внутри все в электрических приборах, проводах и крови. На полу валялись грязные бумаги со странным содержимым. Непонятный язык, странные закрученные буквы и какие-то знаки. Тилль не обращал на все это внимания и уверенно шел вперед, но его остановила валяющаяся под ногами пуля. Он присел и взял ее в руку. Повертев из стороны в сторону, мужчина хмыкнул и отбросил ее вперед. Тилль подошел к двери, пробуя открыть ее. Сначала тянул на себя, потом от себя. Она открывается от себя и поэтому Линдеманн стал пытаться ее открыть, упираясь о дверь руками, а после плечом. Но как бы он на нее не напирал — все было безуспешно. — Круспе! — Крикнул он. Рихард пытался распознать в листах хоть мелкие намеки на обычный язык. Но каждый раз словно разные совершенно не знакомые языки. Экраны не работали — электричества здесь уже давно как нет. В столах осталось несколько покусанных карандашей и часть от пистолета. Под ним снова оказались бумаги, но уже с рисунками. На них было изображено лезвие длиною в 60-80 см, а рядом рисунок зараженного. На нем стояли кресты. А именно на сердце и шее. Рихард отложил бумаги и быстро подошел к стоящему напротив двери Линдеманну. Без всяких вопросов гитарист припал к двери и за ним припал и вокалист. Они вместе несколько раз стали биться о дверь в надежде открыть ее, но в итоге Линдеманн вышел из себя и что было силы ударил дверь ногой. Та распахнулась. Комната почти никак не отличалась от прошлой, кроме ведущего влево коридора и расположенного на полу трупа. Запах стоял отвратительный. Тилль без каких-либо эмоций осмотрел труп. Вытряхнул все карманы, но не нашел ни документов, ни рации, ничего того, что могло помочь им в продвижении. — Ну что там? — Спросил Рихард, рассматривая экраны и столы. Ничего непонятно. — Покойник с ружьем и единственной в нем пулей. — Констатировал факт Тилль. Он зарядил пистолет и проверил прицел, наведя ствол на стену. Случайно боковым зрением он заметил в темном коридоре чье-то активное движение и быстро прилетающую пулю. — Твою мать! — Вскрикнул Линдеманн, роняя пистолет на пол с сильным эхом. Пуля попала в плечо, и оно стало сильно кровоточить, пачкая свитер и пол. Линдеманн зажмурился и оскалился. Он взялся за раненное место, чтобы остановить потоки крови, и схватил второй рукой пистолет. Запах гнева стремительно разошелся по помещению и сильно ударял в нос. Тилль прямолинейно шел в темный коридор, и эта темнота его никак не смущала. — Стой, стой, стой! — Завопил высокий мужской голос из тьмы. Но Тилль был непреклонен и продолжал идти, наводя пистолет на врага с животной злобой в глазах. Мужчина нервно навел на Линдеманна прицел и нажал на курок, но ничего не произошло. В данный момент хотелось пустить пулю в лоб, ведь он заслужил. Сделал почти тоже самое с совершенно мирным человеком, но… Получается, вокалист ничем не отличится от него и будет даже хуже. Тилль убрал пистолет от головы мужчины и осмотрелся вокруг. Везде брызги крови и странной фиолетовой жидкости. Под ногами — скользкая странная масса. Ботинки жалко. — Прошу, я правда не хотел Вас задеть. — Взмолился сидящий, закрывая лицо руками. — Ага, не хотел, но прострелил мне плечо и хотел еще раз выстрелить, но пули кончились. Линдеманн откинул свой пистолет в сторону, а затем резко вырвал из рук парня ружье, откидывая его еще дальше. Военный развел руки, и теперь Тилль смог внимательно всмотреться в его лицо. Низко посаженные тонкие брови, чуть пухлые губы и легкая горбинка на носу. Лохматые черные как смоль волосы. Он был одет в военную форму. На правой ноге — глубокий укус. Рана гнила, а вокруг были фиолетовые покраснения. Парню осталось жить недолго. — Что произошло? — Басисто спросил Тилль, продолжая смотреть на военного сверху вниз. — На нас напала целая куча зараженных. Мы не смогли сдержать натиск и нас поубивали. Почти всех… Тилль усмехнулся, приближаясь к лицу военного. — Вы, такие обученные парни, с кучей пушек, не смогли поубивать костлявых тварей? — А ты сам-то пробовал? Говоришь так легко, будто рубишь каждого голыми руками! — Возмутился военный. — Ну, было дело, — шмыгнув носом, произнес вокалист. — Так, ты все равно смертник, судя по ране… Лучше скажи, где у вас тут припасы? Военный испуганно глянул в зеленые глаза и дрожащей рукой указал на дверь с правой стороны. — Рихард! — Крикнул Тилль и толкнул сзади стоящего Круспе. — А, ты тут… неудобно вышло. Между пальцев стала активно брызгать кровь, и вокалист зашипел. Рихард без каких-либо слов подошел к двери, шлепая по скользким лужам. — Тут код! — Заголосил он из тишины. — Восемь, четыре, пять, три. — Продиктовал военный, не отрывая взгляда от Тилля. — Открыл! — Спасибо, — ласково поблагодарил Линдеманн и взлохматил черные волосы. Внутри на удивление все было освещено. Вокруг множество пистолетов и экранов с помехами. В каждом углу по шкафу, а над ними аптечки. Тилль подошел к одной и достал странную стеклянную баночку. Единственное, что он смог понять из всего, что написано на этикетке — слово «дезинфекция». После, он достал несколько бинтов и взял со стола среднего размера металлические щипцы. — Рихард, вынь мне пулю. — Попросил Линдеманн, раскладывая на другом столе все, что понадобится для лечения плеча, а сам сел на стул. Круспе опешил и тут же возмутился. После всего того, что он сделал, его еще и спаси? «Я очень слабый человек» — заключил Цвен и подошел к Линдеманну. Он выжидающе стал на него смотреть и, когда гитарист подошел ближе, стал стаскивать с себя одежду. Окровавленный свитер с футболкой он кинул на пол и повернулся к Круспе, чтобы тому было удобнее. Открыв баночку с содержимым, он вылил на щипцы и дал в руки Круспе. — Ты уверен? — Нет. Но я не хочу потерять руку, ведь пули-то необычные. Они специально для обращенных, чтобы вывести сердце из строя. В каждой такой находится фиолетовый… Назовем его «порошок» и он тут же поражает сердце. — Но как ты еще не умер?! — Просто делай свое дело… — раздраженно проговорил Тилль. Круспе сжал в правой руке щипцы и взялся левой за надплечье Линдеманна. Рана была глубокая, и из нее все еще шла кровь. Как Тилль еще не потерял сознание уму не постижимо. Круспе собрал всю свою волю в кулак и протиснул в рану щипцы. Тилль рыкнул и весь напрягся, замедляя процесс вытаскивая пули. — Черт, Линдеманн! Расслабься! — Я не могу блять! — Вскрикнул он, сверкая глазами. — Я не смогу вытащить ее, мышцы слишком напряжены. Или могу, но это принесет тебе еще большую волну боли и ты можешь потерять сознание. — Да тащи уже! — Вскрикнул Линдеманн. Круспе сжал сильнее руку Тилля и, не думая ни о чем, рывком до головки вынул несчастную пулю, но она никак не давалась дальше. — Блять, Круспе, что ты тянешь?! — Пулю! Еще один рывок и она лихо вышла из раны. Но из нее активно стала выплескиваться кровь. Рихард поддался панике и просто встал на месте, смотря, как вокалист истекает жизненно важной жидкостью. Тилль тяжело вздохнул и попытался разогнать туман, но он полностью лег на зрение и тот уже мало что видел. Становилось страшно. Он чувствовал, как по телу разгоняется со стремительной скоростью яд, и сердце не может сдерживать такой удар. Оно стучало то с бешенной скоростью, то утихало… К горлу стал подходить жгучий ком, и на языке показалась горьковатая жидкость. Тилль кашлянул, и из глаз прыснули слезы. Вытерев их рукой, он просунул в рот два пальца и смог вместе с рвотной массой убрать из горла этот ком. Фиолетовая жидкость, соприкоснувшись с полом, быстро растворилась, словно ее тут и не было. Приложив руку к груди, Линдеманн почувствовал, как сердце начало приходить в норму, равномерно стуча. — Бинтуй, — прохрипел вокалист. Он знал, что по организму все еще бегает яд, но он смог убрать из себя некую сердцевину. Рихард словно выпал из реальности. Он наблюдал за тем, что происходит с Тиллем и удивлялся его стойкости. На его месте гитарист бы распаниковался до невозможности и без должной помощи умер. Очухавшись, он кинул щипцы на стол и и взял в руки бутылочку с бинтом. Он зажал ее в зубах и стал как можно быстрее раскручивать бинт. Гитарист смочил его и выронил пустую банку из рук. Та разбилась, коснувшись пола. Круспе забинтовал плечо и, чтобы он держался, перебинтовал и грудь. Он старался делать все плотно и поэтому целый бинт подошел точно. Закрепив, Цвен спокойно выдохнул. — Спасибо… — поблагодарил Тилль, разваливаясь на стуле. — Я надеюсь, что здесь есть еще и форма. — Он взглянул на свитер с кровавым плечом и усмехнулся, вставая с места. — Ну что стоишь? Бери рюкзак и все, что нужно. — Да ты чертов терминатор.