Вакцина

— Территория зачищена. С миссии по спасению Рихарда из больницы прошло около нескольких месяцев. Берлин оказался полностью захвачен вражескими силами со стороны высших, твари стали здешними зомби, заражающие невинные души уже по действительности, а люди при угрозах встали на сторону более стойких сил. Мир постепенно погружался в хаос, намерения существ сверху были более убедительными, на колени перед ними упало несколько стран. Германия продолжала отбиваться благодаря нескольким группам, что старались выживать и спасать людской род одновременно. На деле слабые еще в первые недели упали на дно, и спасти их оказалось делом неподъемным. Множество хороших голов так же снесено, на плечах, как было сказано ранее, осталось всего ничего. В том числе погибли и близкие соратники вместе с хорошим оборудованием. Не прошло и двух дней, как, переждав время в отеле, им пришлось прочь бежать по указаниям Генриха. Однако наставник быстро смог найти решение проблемы насчет ружья. Военного оборудования оказалось достаточно, пока не показалась группа, что разнесла территорию. И так, бегая из одного угла в другой, адаптироваться и привыкнуть к происходящей ситуации получалось с огромным трудом. Одна цель прерывалась на другую, раны сбивали с ног, иная задача перегорала, появлялась еще одна, и так все происходило до этого момента. Найдя хорошее место, чтобы переждать нападение военных и банд, настроенных не очень положительно, получилось восстановить силы и построить следующие шаги. — Отлично. — Показался ответ в рации, прерванный в конце привычным шипением. Генрих полностью взял все управление группой на себя, раздавая указания. Конечно, командир из него был хороший, но нервы сдавали быстро, стычек внутри коллектива оказывалось все больше. — Оставь маячок и беги обратно. Постарайся ни на кого не нарваться. Вокруг плотной стеной стоял лес. Торчащие из земли корни не давали передвигаться плавно и четко. Назад идти стало еще сложнее, Линдеманн получил хорошее ранение в ногу, корни сбивали с четкого шага. Он не обращал на рану внимания, поскольку уже успел вынуть пулю и продолжить дело, но при резких скачках на выступах травма все же давала о себе знать. Щелкнув магазином, он закрепил его за автоматом, убирая в ремень на рюкзаке. Медленно поднялся, стараясь не притянуть к себе лишних взглядов. Внимательность подводила, но бдительность спасала. Почти всегда удавалось завалить кого-нибудь из желающих, тихо обчистить. Выдохнув, он сошел с места, быстро обходя стволы крепких деревьев и корни под ногами. Животные часто ходили по округе, становясь очень хорошей добычей здешних маргиналов, и тем временем поводя разведчиков. Даже сейчас вслед неожиданному гостю смотрел олень, чующий от него угрозу. Прижав уши, он соскочил в сторону кустов и поскакал вперед, обгоняя вокалиста. Животное и не подозревало, что нагнало на него беду в виде проходящих мимо бродяг. Те искали по округе что-нибудь, чем может перекусить, и также старались защищать себя от нападения военных, либо приспешников высших. Линдеманн встал на месте, все это время держа ухо востро, не проигнорировав бег парнокопытного. Вынув аккуратным движением лук, пошел спиной назад, в надежде скрыться за деревьями. От тех же маргиналов бродяги не отличались особой приветливостью. Возможно, были даже жестче. Часто приходилось получать по шапке от подобных. Один из них вышел на свет. Довольно высокий и хорошо сложенный, он держал в руках поцарапанный дробовик, внимательно осматривая округу, пытаясь отметить каждый подозрительный рывок или момент. Колкий взор проехался около дерева, где смиренно стоял Тилль, ожидая своего выхода. После — по кустам и листве, поднимая с каждым моментом дробовик все выше, прижимая посильнее к себе. Его подозрение падало именно на те кусты, находящиеся рядом с Линдеманном. Кинув своим знак в виде двух сжатых пальцев, двинулся твердым шагом вперед, резко поднимая дуло. Присев, вокалист стал поджидать его уже с ножом, убрав лук на плечо. Осталось надеяться, что остальные ждут сигнала в виде голоса, а не очередного жеста. Группа явно состоит из нескольких человек, в рукопашную повалить всех на лопатки… «Трудно» — отметил тот, продолжая поджидать свою жертву, прижавшись к стволу дерева спиной. Еще несколько шагов и добыча точно попадет в крепкую хватку капкана. Все это произошло буквально за миг, не успел хозяин дробовика прийти в себя и вовремя наставить дуло на врага. Его внезапным точеным движением завалили за кусты, прижимая к себе и перерезая горло. Всплеск крови мигом попал на руки, нож и лицо бродяги. Рот был зажат ладонью, сказать и вскрикнуть он не мог. Прекрасно, осталось убрать остальных. Другие встретили Тилля с более сильной злобой, убить их втихую не получилось. Поджог сделал свою работу на «ура», но в душе вновь остался горький осадок. Эти люди обычные, бывшие горожане, конечно, не желающие выяснять, кем ты являешься, обычным человеком или посланником высших, но все еще люди, сохранившие разум и крепкое мышление. Всеми сейчас управлял страх… желание выжить во всей этой заварушке и выйти сухим из воды, остальных наоборот толкнув в нее. Прошло всего несколько месяцев, однако, сколько раз встречались на вылазках такие шайки, которым от страха за свой зад отбивало дар речи. Вспоминая это, Тилль невольно глубоко вздыхал, принимая всю ту кровь на руки. Ему ли переживать за отнятие чужой жизни, пока раньше, на учениях, брал ее без раздумий и размышлений, не чувствуя после угрызений совести. Шипение рации вывело из раздумий, заставляя отвлечься на нее. Короткое «да», а дальше объяснение обстановки вокруг Линдеманна. В километре расхаживали зараженные, приказ по их игнорированию тот принял с радостью, прибавляя в шаге. Как и оказалось, внутри убежища слышались очередные споры и громкие диалоги. Повышенные тона давно стали привычной частью их жизни, сбавить их можно было только отбоем, либо обсуждением, кто пойдет на очередной выход. Генрих старался зачищать территории, изучать местность и драть маргиналов с остальной нечистью, чтобы собрать с них снаряжение. В спину буквально дышало чувство приближающиеся войны, запасов казалось совсем мало, очередной провал как всегда висел темной тучей. Каждое нападение из-за этого продумывалось до самых мелочей… Но никто из выживших не предполагал, как убрать давление именно высших, командующих и вразумить людей биться против них. Да и, кажется, только одного Тилля здесь волновали жизни других душ. У остальных в головах было только спасение своей группы. И то… вряд ли уже всей. Отношения рушатся по любому неверному, на их взгляд, слову. Каждый настроен враждебно, вечный накал стоял посреди глотки. Сделав только несколько шагов в сторону комнаты, в которой проходило совещание, Тилль готов был уткнуть здесь каждого в стол, заставить замолчать. Участие в этом не принимал только Рихард, полностью отреченный от дела. Он давно уже выполнял приказ по принципу «не хочу получить от Генриха по шапке», а не потому, что это надо для их собственной сохранности. И сейчас тот, стоя в углу и кутаясь в куртку, не особо наблюдал за действиями внутри. Линдеманн быстро выходил из себя — надоела вечная дележка между голодными дикими собаками обглоданной кости. Резкое движение ружья по столу заставило всю группу заткнуться и обратить внимание на вошедшего. Генрих хмыкнул, отмечая привычное дерзкое поведение Тилля. Он сидел за столом, активно принимая в спорах участие, и только после жеста решил встать. — Снова наткнулся на каких-то придурков. — Буркнул Тилль, снимая с себя куртку и откидывая ее на ближайшее кресло. Вокруг царил хаос и беспорядок, поэтому та прилетела на чужую. Возражений не последовало. — Как всегда… на диалог не настроены, агрессивны и желающие только моей кончины. — Он подошел к общему столу, закатывая рукава свитера и упираясь руками в гниющий кусок дерева. — Я тоже был бы не прочь вскрыть такому, как ты, горло. — Хихикнул кто-то в углу, показывая в темноте блеск глаз и горящую сигарету. — Сейчас кого-то вогнать к нам очень трудно, постепенно люди сходят с ума. — Убрав светлый локон за ухо, говорящий, наконец, появился на свет, стоя прямо напротив Тилля и смотря на него словно с высока. Как обычно. — Мы уже проиграли эту войну, а до сих пор пытаемся удержаться за хлипкую нить надежды. — Другой раскатисто рассмеялся, глядя на светлого. — Мы ничего не можем сделать против высших. Все наши усилия идут на дно, как и мы сами. — Самый позитивный человек в команде, как любил язвить Генрих, был самым молодым участником. Довольно крепкий и способный, но уж очень ветреный. — Я прямо сейчас могу вогнать тебя на дно, сопляк. — Отозвался иной, поощряя весь круг прозрением. Как всегда, ничего не меняется, и меняться не собирается. — Да, шарики за ролики заехали у половины бродящих, но не у нас же. Раз есть здравое мышление, значит, мы еще можем бороться. — Какой ты самонадеянный. — Посмеиваясь отозвался светлый. — В мире катастрофа, идет порабощение и массовое истребление тех, кто не желает подчиняться, за множеством из нас, кто находится в кругу, ведется охота. Мы скоро так или иначе сдохнем… Не от врага, так от ближнего товарища, судя по общению. — Генрих незаметно почти для всех кивнул, это заметил только внимательный Линдеманн. Обреченность снова давила, обесценивала все усилия и желания, не давала спокойно сдохнуть. Светлый прав. Каждый на грани… на волоске от смерти, но та все никак не настигала. — Я пришел сюда только потому, что не хотел помереть, наивно надеялся о возможном шаге к победе. Мне тоже все это не нравится, но, увы. Вы все глупы. И слабы. Атмосфера окончательно вывела всех из колеи. Многие разошлись по импровизированным койкам. За столом остались только Рихард и Тилль. Ни один, ни другой не собирался кидать хоть слово в сторону друг друга. Тилль из-за понимания, что никакие слова сейчас товарищу не нужны, молчал. Эти месяцы принесли ему проседь в волосах, темные круги под глазами и несколько лет напоследок. Иногда даже казалось, что Цвен старше Тилля. Это вызывало грустную ухмылку. Их отношения полностью сошли на нет, словно они совсем чужие друг другу люди. Да и Флаке тоже сник. Все шло своим вязким чередом, ожидая верной кончины. Линдеманн вздохнул, выпивая залпом сияющий на дне стакана виски и звонко ставя его на стол. Рихард, подняв взгляд на стекляшку, сделал глубокий вздох, а затем глоток напитка. Молчание между ними затягиваться надолго не могло, поэтому, так и не допив алкоголь, Круспе поднялся и вышел из-за стола, уходя к спальным местам. Кажется, в воздухе сейчас треснуло доказательство существовавшего вокруг них статического электричества. Линдеманн уходить не хотел — Флаке до сих пор не вернулся с разведки. А ведь он был единственный, с кем мог сложиться хороший разговор, насыщенный хоть какой-то теплотой и взаимопониманием. За пределами стен убежища постепенно прятались за горизонт последние лучи солнца, погружая лес и остальную землю во мрак, выводя на просторы опасных хищников. Где-то среди крон чирикнула птичка, сообщая о приближающиеся опасности, прыгнул заяц, старясь скрыться от наступающих на хвост врагов, даже волки, гордые и обычно стоящие до последнего, ушли во тьму и скрылись в глубоких норах. Только одно существо продолжало следовать вперед, не подозревая о дикой живности, что приближалась с каждым шагом. Сканер ночного виденья давно вышел из строя, показывая голубому взору только трещины вместо четкого изображения. Зато слух казался как никогда острым, давая услышать каждый треск ветки под собственным шагом. Тело слегка шатало, без хорошего виденья двигаться было сложно. Натянув очки и закрепив между этим защелку, он провел перед линзами двумя пальцами, чтобы проверить действие. Четкости — ноль. Смирившись со своей судьбой быть кем-нибудь покалеченным из-за отсутствия обзора, Флаке ступил дальше. Рядом с ним, в кобуре, находился только один единственный рабочий пистолет, однако, патронов в нем осталось буквально на пару выстрелов. Да еще и ноги толком не держали, колени подрагивали, твердо прицелиться казалось той еще задачей. Где-то среди деревьев, следуя прямо за жертвой, изящно скользя по ветвям, затаился один из зараженных. Его глаза были пусты, белы, но слышал тот прекрасно, каждый шорох, шаг и шелест, не давая своей будущей закуске шансы на выживание. От его приближения даже самый заядлый охотник мог поджать хвост и сорваться с места, только бы оставить в сохранности собственную задницу. Шедшего этого не касалось, он не ощущал иное опасное присутствие рядом, цель дойди до убежища убрала для него почти все препятствия. И мог бы так следовать дальше, однако, сама судьба не дала этой возможности. Зараженный, уловивший шаг своей добычи, спрыгнул с дерева наземь, прямо за спину. Очки отдали импульс, давая знать о внезапной клыкастой твари за хребтом. Вовремя успев обернуться, прежде чем его полностью завалили на землю, Флаке ахнул, подаваясь назад и распознавая медленно встающую фигуру. Бездушные глаза блекло сверкнули, отражая свет фонарика на плече. В раскрытой в оскале пасти показался полный ряд острейших зубов, от которых мурашки прошли судорожной волной по позвоночнику. Шикнув, Флаке резким движением вынул пистолет из кобуры, перезаряжая его, стараясь сохранять спокойствие, несмотря на мешающие волосы. Существо дернуло шеей, давая под тонкой кожей выскочить нескольким жилам. Среди деревьев пронесся рев, заставляя длинные пальцы в страхе подрагивать. Лоренца снесли с ног, ударив хвостом в районе щиколоток. Пистолет вырвался из ладоней и отлетел в сторону, задержавшись в нескольких метрах от хозяина, а сам он резко ударился о землю, получив ушиб плеча. Что-то непонятное и хриплое выскочило из глотки из-за попытки встать, перед глазами проскочило несколько искр, а это существо продолжило ходить рядом, махая длинным хвостом. Упершись рукой под себя, Флаке поднял голову, различая еле видимые пятна, движущееся совсем рядом. Показалась раскрытая пасть существа, готовая порвать бедного клавишника на куски. Вовремя сориентировавшись и перекатившись в сторону, он смог быстро подняться, вынуть из глубокого кармана штанов длинный охотничий нож. Проведя по кнопке большим пальцем, лезвие выскочило. Выдохнув, поднялся уже полностью, уворачиваясь от очередной атаки. Существо, стоя на задних ногах, казалось ростом метра два, а когда распрямилось, так и вовсе все шансы на возможную удачу внезапно ушли. Однако разворот плеч полностью дал разглядеть все слабые точки. Подавшись в сторону от выпада, зашел сзади, воткнув по самую рукоять нож в грудную клетку, прямо между ребер, наслаждаясь этим чувством разрыва кожи, плоти и последними стуками перевозбужденного органа. Тело обмякло, упало в ноги, содрогаясь в последних судорогах и показывая еще более стеклянные глаза, чем обычно. Отряхнув лезвие от крови, тут же вспомнилось несколько знакомых моментов, когда нож отряхивался далеко не от убийства неведомых существ, а от… таких же людей. Убрав мешающий локон за ухо, Флаке отогнал ненужные мысли и убрал нож, направляясь в ту сторону, куда шел ранее, удачно ступив в бок и удержав равновесие. Эта вылазка казалась ему самой неудачной из всех прошедших… Он потерял половину оружия, получил несколько обширных ран, именно из-за которых сейчас шел крайне медленно и не твердо. Не смог проникнуть на базу, с которой, в принципе, и был связан его выход. Разбойники показались слишком способными и крепкими, несмотря на необычайную юркость Флаке. Некоторые вспышки огня и попытки хоть кого-то уложить на лопатки не обвенчались успехом. Возвращался он ни с чем, максимум с новыми заработанными ушибами. Для него эти несколько месяцев казались сущим адом, когда не только становилось трудно из-за нагрузки выхода на разведку, но и от общения с соратниками. Он разделял мнение Линдеманна о скорой смерти больше от рук своих «друзей», чем от тех же маргиналов и разбойников. У каждого из них, конечно, не было крайне светлого будущего, в особенности как раз у Тилля с Флаке, но второму казалось, что по сравнению с другими они божьи одуванчики. Один имел кучу крови на руках, да другой находился в рядах поддержки. Ненавидел он почти каждого, но те сильны, умны и способны, а значит надо смириться и слушать Генриха. Он так же стал совершенно другой личностью, что сменила милость на гнев. С ним пока что мог найти контакт только Линдеманн, видимо из-за старой связи. Часто казалось, будто они — отец и сын, связанные хорошими отношениями: при нем Генрих таял, становился мягким и действительно перенимал некоторые отцовские черты. Видимо поэтому Тилль был самой удачной шишкой посреди всего балагана, идеально выполняя каждое задание и снося базы, приближая все к победе. Им надо было пробраться в глубины города, найти самый центр и стараться оттуда начать диалог с горожанами. И вот, лишь благодаря этой мысли, у всех остальных в груди таится желание выбраться из чащи… По приходу на базу ноги почти полностью отнялись, не выдерживая падшего на них веса. Колени поразила дрожь, изображение покосилось. В прихожей горела только одна единственная тусклая лампочка, еще более сбивающая и без того дерьмовое положение. Опершись плечом на стену, Флаке попытался восстановить дыхание… Вздох… Выдох. Шаг, еще один, меркнущий свет и полная отключка изображения, прежде чем глаз уловил меркнущую тень. Кристиан все еще чувствовал, что его кто-то держит, но ничего не видел, был на грани провалиться в глубины сознания. Судорога в конечностях продолжалась, пока чья-то ладонь мягко гладила его по спине, стараясь успокоить. Этот кто-то опустился на колено, как почувствовал клавишник, принимая удобное положение. Шепот собственного имени коснулся ушей, вытаскивая из вязкой темени, давая просвет. Тяжелая рука оказалась на животе, ощупывая его на поиск ран и возможных ушибов. И так, спустя еще несколько мгновений Флаке смог открыть глаза, едва ли не сомкнув их обратно из-за резкого сжатия. Он поднял голову, с него сняли очки и положили рядом на пол. — Лучше? Линдеманн… Он мягко провел по лицу Флаке, убирая капли крови и грязь. Флаке был польщен такой заботой, чуткостью и доверием. Он обнял Тилля, выражая благодарность за такую быструю реакцию. Боль в боку спала, вокалист забрал часть себе, через одно только прикосновение…

***

Лучи солнца едва просочились сквозь плотно стоящие деревья, а уже по округе ходил шум и гам, сплоченный с рыками и чужими, проедающими спину взглядами. Где-то за несколькими кустами затаился дрожащий заяц, надеясь спрятаться от ходящей группы, которая выглядела чересчур опасно: снаряжение, одежда, состав, вид… Они злы, прямолинейны и настроены твердо. Шли прямо вперед, недавно ступая по выложенному камню, а теперь по жухлой траве. Народ боялся их, старался лишний раз не трогать, не пересекаться, не говорить. Они не были среди даже рядов высших, наоборот, те вели за ними охоту. Кажется, даже похлеще, чем за командой Генриха. Почему никто не сдает тех? Были попытки. Но тут же одна за одной оказывались до смерти избитыми за углами «города». От них веяло дикой опасностью. Не проявлять к ним уважение равно смерти… Те готовы действовать строго, сносить нечестных с престола и творить революцию, но… Не ради всеобщего блага. Ради собственной власти. Сколько таких групп по Земле? Множество, но каждая желала своей власти, показания того, на что способны. Кроме опасности, которая творилось сверху, есть еще и внутренняя, исходящая как раз от групп. Раньше у тех была хорошая жизнь, поэтому сейчас могут спокойно кидать угрозы и скалиться в победной улыбке, осознавая свою власть даже над этими никчемными людьми. Генрих старался не думать о них. Надеялся, что обойдут их стороной или же все было зря. Усталость сильно сковывала, он не мог дать такой же отпор, как раньше, не мог дать поддержку и зажечь хоть какую-то свечу среди его людей. Они, по крайней мере сейчас, вели себя тихо. На вылазку выходить, судя по всему, никто не собирался, но нарушать такой покой своим приказом не было толком ни желания, ни сил. Просто потягивал что-то алкогольное, поглядывая на Флаке. Тот все никак не мог толком собраться с мыслями и объяснить произошедшее, описать округу. Генрих и так сделал свои выводы, судя по ссадинам на лице клавишник. Нарвался на кого-то, не спасли даже способности. Горько вздохнув, наставник крутанул в руках стекляшку с содержимым на дне, и глянул на Тилля. Слева от него сидел Рихард, готовый слушать очередную пламенную речь… Хотя никогда их таковыми не считал. — Хватит тянуть, Флаке. — Подвинувшись ближе к столу, прошипел Генрих, упираясь в стол локтем. Я заебался строить теории, говори на чистоту. — Его строгий взгляд пронесся по одному человеку, а после по другому, отмечая появившиеся эмоции. — Куда ты шел? В назначенное место? — Наставник отметил медленный кивок. — Что тогда могло пойти не так? Обычно люди в тех краях не ошиваются. Тебе надо было просто тихо устранить оттуда шайку обращенных и поставить маячок. — В том-то и дело. — Бросил в ответ Лоренц, поднимая голову и хмурясь. — Не было там обращенных, их уже давно кто-то убрал еще до меня. И я, надеясь подальше уйти с территории, поспешил обратно, но не успел — меня снесли с ног. — Постепенно тот начал говорить все эмоциональнее. — Это была группа. Сильная. Они разбили мой сканер, — он резким движением снял очки, которые скользнули по столу, останавливаясь рядом с наставником, — несколько раз успели ударить в живот, пока я валялся на земле. Я толком не помню что было дальше. — Он посмотрел в бок, вновь откидываясь на спинку стула. — В смысле не помнишь, черт возьми?! — Генрих внезапно для всех окружающих поднялся, повышая тон и обращая внимание остальных участников на себя. В руке были сжаты очки, которые, казалось, были готовы треснуть. — Ты хоть кого-нибудь из них запомнил? Несколько людей вошло в комнату, встав в дверном проеме. Один скрестил руки на груди, опершись на стену и внимательно наблюдая за заварушкой. Никогда еще толком никто не ругался на Флаке так сильно, а сейчас произошедшее набирало обороты и подогревало интерес. Неужто он, наконец, получит по лицу? — Да. — Сам Лоренц не дернулся ни разу за эти внезапные скачки эмоций у наставника, продолжая сидеть в удобной позе и смотря в бок. — Высокий, с одним горящим глазом и проходящим через него толстым шрамом. — Он четко видел лицо и вид напавшего, несмотря на удар по ногам и падение о землю. — Он что-то говорил… Угрожал. Когда я поднялся, смог снести того, вырубить на некоторое время. Я вцепился в схватку со вторым. Он выглядел уже не так крепко, как первый. Когда убрал его, несколько раз выстрелил и сорвался с места, но, опять же, далеко не убежал. Почему-то мне кажется… Возможно, они узнали меня. Генрих сел обратно, складывая руки в замок и смотря теперь в стол. Это описание первого напавшего было донельзя ему знакомо, словно когда-то имел с ним дело. В болящей голове пронеслось несколько воспоминаний, связанных с лабиринтом, работой с детьми, тренировками. Разговоры, диалоги, монологи и множество всего, что толком не нужно сейчас. Этот образ… Один горящий глаз, крайняя враждебность, возможное желание мести… Закрыв глаза, он постарался еще глубже окунуться в прошлое, не затрагивая Тилля и Флаке. Сколько же всего сейчас мог получить наставник за свои прошлые грехи, сколько мог получить за черствость, холод… Еще печальнее, что актер из него оказался хороший. — Я не уверен, что кто-то один с ними справится. — Подал голос Тилль. — Нужно выйти всем составом. — Хочешь убить всех одним махом? — Хохотнул один из стоящих в дверях. — Флаке, конечно, кажется человеком бесполезным, но это не так. Несмотря на его скорость с маневренностью, он не смог толком ничего против них сделать. А что уж сделаем мы? — Звучит смешно, зная, какой ты трус. — Прыснул со смеху Линдеманн, убирая ногу с ноги. На всякий, если вдруг опять случится неудачный выпад с чьей-либо стороны. — А что вы еще предлагаете? Нам давно пора сменить местоположение, если желаем достигнуть точки Х. До нее еще несколько километров, однако, путь уже не будет настолько сложен, толком и сил тебе приложить не придется. Максимум, может быть против той группы. — Тилль прав, — поддержал Генрих, переводя взор на дверной проем. Тот самый, выдвигавший свою крайне хлипкую стратегию, скривился, не ожидая от наставника таких слов. Светлый… В принципе, так все в группе его и звали, потому что имени толком никто и не знал. Его реакция привычна, всегда самые трусливые мысли и размышления принадлежали ему… — Если мы продолжим высылать на разведки, то тогда точно от команды останется один только прах… Разговоры продолжились, к размышлениям насчет удара в лоб присоединились и остальные участники, активно обсуждавшие и взвешивающие все «за» и «против». На удивление, особенно активную роль брал на себя Флаке, выдвигая хорошие мысли и предположения. Эта суматоха, наконец не связанная с ругательствами, даже слегка порадовала. Не было привычного накала, а вполне взаимное между людьми понимание домыслов. Тилль постепенно отходил от стола, стараясь высмотреть посреди людей Рихарда… Один человек, сидящий за куском дерева, второй, выдвигавший свои идеи, Генрих, поддерживающий и, наконец, имеющий хоть какой-то азарт в давно потухших глазах. Но среди них Рихарда не было. Словно сквозь землю провалился… Сердце ударило в грудной клетке и больно кольнуло. Цвен… Сбежал? Нет, не могло быть такого, тем более, чтобы он просто так взял и ушел. Он бы сказал Тиллю пару ласковых, не мог никогда обойти без этого. Нет, не может быть. Линдеманн резко обернулся, рассматривая валяющиеся куртки. В висках постепенно начала стучать кровь, сердце сделало перестук. Одна куртка, вторая, третья, чужая кофта в каплях крови, толстовка Флаке, но нет той самой, которую искал вокалист. Потертая, бурая куртка, с глубоким капюшоном и темно-синей молнией. Ее не было, нигде. Он вышел в спальню, отмечая, что и там не осталось ни одной вещи Круспе. Чертов ублюдок! Тилль оглядел комнату вдоль и поперек, осмотрел все ее углы, каждую койку, метнул взгляд от потолка к полу, глянул на рюкзаки… А после к излюбленному Рихардом углу, где он обычно любил сидеть. По ушам ударил неизвестный писк. В зрачке отражался еле заметный красный огонек. В руке находился малый секундомер, отображающий цифры. До конца счета оставалось совсем мало, буквально двадцать секунд, и они все быстрее убывали, пока Тилль старался нервно сообразить, что к чему. В нем не было взрывного механизма, не было лишних торчащих проводов и кнопок, обычный прибор для более четкого подсчета времени. Что же ты таишь, Рихард? Какой сюрприз приготовил? Ах, да, как всегда… Трусишь, сбегаешь, но не можешь не оставить после себя хоть какого-нибудь следа. Как же ты слаб, как жалок… Круспе. Цвен. Даже имя мерзко произносить. Тилль до боли в ладони сжимает этот мелкий металла, резко разворачивается, возвращаясь в комнату, наблюдая за тем, как многие уже стали собирать оружия. На него с радостью посмотрел Флаке, заряженный на победу. Эмоции все еще скачут. Наконец-то стали, спустя год мучений. Рихард… Тот… — Ложись! Крик не успел дойти до всех, пуля пронеслась быстрее, подбивая появившийся в комнате внезапный инородный предмет. Уши мгновенно заложило, по щеке пронесся осколок выбитого взрывом стекла, а ноги подкосились. Куча испуганных глаз, удар о стол, снесение нескольких ударной волной… звон, плотно сидящий звон. Облако из темного дыма, щепки, кровь и волосы, порванная одежда, патроны и ружья, раны, ушибы, порезы. Стеклянные глаза напротив, чья-то рука под обломком, горящее пламя на стене. Оно отражалось в нескольких взглядах, огонь игрался, проходил дальше, слегка затрагивая чудом оставшийся стол. Где-то треснул еще один огонек, погружая комнату в хаос. Воздух душил легкие, дышать с каждым мгновением становилось труднее. Пара ног приземлилась на стол, упираясь ради стойкости еще и рукой. В другой, свободной, находился пистолет. Да, тот, что выпустил сейчас победный патрон. Темные кудрявые локоны, собранные в хвост, за мгновение оказались распущенными… Он пришел уже с другими намерениями.