Если по правде — давай без обид: Тот, кто убил — тот и убит. Кто в дождь отдал плащ — тот под плащом. Тот, кто простил — тот и прощён.
***
«Мисс Грейнджер, в дополнение к предыдущему письму высылаю вам назначенный мистеру Поттеру препарат. Прием необходимо начинать с 25 мг. в сутки, затем мы сможем постепенно, в несколько этапов прийти к рабочей дозе — 100 мг. в сутки. Препараты данного типа могут усиливать тревогу при тревожных расстройствах, а также вызывать раздражительность и ажитацию — так называют беспричинное двигательное возбуждение, невозможность усидеть на месте. Это не опасно, но довольно неприятно. Положительное влияние на психику пациента станет заметно после периода адаптации. Напоминаю вам, что препарат несовместим с алкоголем. В случае необходимости параллельного приема других лекарственных средств сразу же обращайтесь ко мне, и мы скорректируем дозировку.
С уважением, Доктор Хоуп.»
Гермиона отцепила от лапки совы желтую полупрозрачную баночку и, покрутив ее в руке, убрала в карман. Надеяться на согласие Гарри это принимать не приходилось, но попробовать стоило. В конце концов, она могла бы соврать и сказать, что взяла препарат еще тогда, в Лондоне, не насылая больше никаких заклинаний на психотерапевта. Стараниями Сэвиджа Гарри и слышать не хотел не то что про империус, но даже и конфундус. Выудив из сумочки кошелек, она отсчитала несколько хрустящих купюр, досадливо отмечая, что еще два письма — и нужно будет наведаться в Гринготтс, в котором ее не жаловали по определенно очевидным причинам. Курс фунта к галлеону стал сумасшедшим, а для нее — и вовсе немыслимым. Неподчиняющиеся министерству злопамятные гоблины без зазрения совести обсчитывали Гермиону и задирали процент комиссии, а она уже потратила почти все маггловские деньги. В конце концов, она собственноручно сделала себя сиротой, взяв из родительского сейфа лишь небольшую сумму на экстренный случай. Врученное же министерством вознаграждение — ее финансовая подушка — через призму предстоящего времени без работы выглядело разве что как финансовая наволочка. В это время маленькая, в спешке оплаченная на полгода вперед, по-своему уютная квартирка пустовала, и срок новой оплаты приближался. Это было безбожно глупо, но летом ей так невероятно хотелось обрести что-то хоть временно свое, с ванной вместо «Агуаменти» и плитой вместо нагретого заклинанием котелка, пусть и готовила она прескверно. Когда-то в смелых мечтах Гермиона представляла себя полноправным членом магического общества. Думала, что купила бы костюм, может быть даже единственную шляпку — просто, чтоб была, и, конечно же, жилье. Лучше — в магическом городке, вот бы даже в Годриковой впадине. Поселиться в хорошеньком дуплексе с камином и обязательно задним двором, в котором без зазрения совести можно колдовать сколько душе угодно — что могло бы быть лучше? Споткнувшись о войну на вершине своих мечтаний, она со всей высоты смачно впечаталась в глину ее последствий. Пока одни терроризировали общество, вторые — пытались этому помешать, третьи, помнящие, что любое противостояние рано или поздно заканчивается, за бесценок скупали недвижимость в магических кварталах. Теперь, когда в очередной раз сбросившую с себя гнет темного мага Британию начали стекаться спешно покинувшие ее волшебники, спрос превысил предложение. Вместо дуплекса в Годриковой впадине Гермионе была по карману лишь пропахшая доксицидом ночлежка в Лютном. Холодно рассудив, что с жильем мечты можно повременить, она принялась за маггловские газеты. Выбор пал на крошечную квартирку недалеко от Темзы и станции метро. Решающим фактором стал нелепо занимающий половину гостиной камин: с его отсутствием поддерживать связь с магическим Лондоном было бы проблематично — мест для аппарации становилось все меньше. Само обладание магическими способностями мало-помалу накладывало все больше обязательств. Уже в июне ходили слухи о новых поправках, предполагающих контроль над сделками в магловском мире. Так и случилось. Все единовременные доходы и расходы свыше трехсот фунтов теперь следовало декларировать в конце года. Отчеты проходили проверку на предмет злоупотребления магией: вдруг очередной Наземникус Флетчер решит втридорога сбыть маглу какую-нибудь безделушку с наведённым заклятьем очарования? Поэтому никаких махинаций с ценой аренды: лишь один маленький конфундус для того, чтобы в обход выстроившейся очереди образованных, нормальных взрослых без вредных привычек выбрали Гермиону, девятнадцатилетнюю, без рекомендаций, школы и рабочего контракта, зато с котом. Глотик любил гулять, и рано или поздно соседи обязательно нажаловались бы хозяйке квартиры, вздумай Гермиона его прятать. Выпустившись из Хогвартса, она вряд ли найдет что-то настолько же хорошее за ту же цену, но и оплачивать жилье во время учебы никакого смысла не было. «Но я подумаю об этом завтра» — припомнив фразу из маминого любимого фильма, решила Гермиона, перевязывая купюры ленточкой и надежно закрепляя их на «почтальоне». Школьная сипуха, доев печенье, юрко взмыла в небо, провожаемая флегматичным взглядом сидящего неподалеку Антареса. Птица, купленная вроде бы на двоих, казалось, ненавидела всех и каждого в этом мире — с ее дурным нравом Гарри так и не удалось подружиться. — Все равно мне некому писать, — с натянутой улыбкой говорил тот, озвучивая неприглядную правду. Посланий от Гермионы тоже никто, кроме миссис Хоуп, не ждал, да и та — по принуждению. Вздохнув и напоследок попытавшись сунуть Антаресу порцию печения, за что получила царапину на пальце, Гермиона направилась вниз по ступеням совятни. Упаковка лекарств оттягивала карман, безмолвно напоминая о безвыходности положения. Конечно, одно решение все же было — вытащить это из Гарри, но тот и сам словно бы совсем не раздумывал над способами. Стоило поговорить с Дамблдором… Погруженная в свои мысли, Гермиона не сразу услышала разговор, доносившийся с нижнего яруса. — Мы же договаривались! Ты пообещал! — женский голос звучал с едва сдерживаемой злостью. — Мы договаривались на одно письмо, а это — второе. К тому же, в прошлый раз она улетела на все выходные, из-за тебя я не получил посылку от родителей. — Я же предупреждала, что это не быстро, посылки досматривают! Я же говорила, что там — так! Забыл, куда я ее отправила? — Знаешь, Паркинсон, мне как-то по-боку, ты еще первую не оплатила. — Я оплачу после каникул, у меня нет с собой денег, я это тоже говорила! — Вот после каникул и приходи. Спустившись ниже, Гермиона успела застать спину удаляющегося шестикурсника из Рейвенкло. — Сволочь, — выплюнула Пэнси вслед Майклсону, и, немного постояв и шумно выдохнув, принялась искать что-то в сумке. Выудив, к удивлению Гермионы, пачку маггловских сигарет, достала последнюю и приставила к кончику палочку. — Ты куришь? — не в силах скрыть недоумение, спросила Гермиона, так и стоя на ступеньках. — Мерлинова срань! — от неожиданности воскликнула Паркинсон, роняя сигарету вниз. — Твоими силами, сегодня — нет, — проследив за полетом, кисло добавила она, затем раздраженно прикрыв глаза. — Хочешь, возьми у меня. Приоткрыв один, затем второй глаз, Пэнси с сомнением покосилась на вскоре протянутую пачку. Поджав губы и перекинув волосы на другую сторону, все же взяла, выуживая тонкими пальцами одну сигарету. — Зачем тебе чья-то сова, есть же школьные… Паркинсон ничего не ответила, лишь язвительно усмехнулась. Постояв еще с минуту, она молча двинулась к лестнице, оставляя Гермиону наедине со своими мыслями. Никогда не обращавшая особого внимания на Пэнси Паркинсон, в последние недели та делала это с завидной регулярностью. Дело было не в том, что однокурсница первой предложила выдать Гарри пожирателям, и совсем не в том, что именно она так часто дразнила саму Гермиону. Что-то происходило со слизеринкой с самого начала года. Отработка, отработка. Гермиона все чаще видела ее, безмолвной тенью скользящей по коридорам после очередного наказания, когда возвращалась поздно ночью из библиотеки. И то, как она вылетела из пустого кабинета в этой своей помятой рубашке… Не сумев построить ни единого предположения, зачем той понадобилась чужая сова, Гермиона предпочла не думать обо всех странностях, но позже на той же неделе произошло что-то совсем выбивающееся из привычности. — Гарри вроде бы согласился вновь быть капитаном команды, — делилась Джинни, пока они шли на завтрак. — Ты заметила, он стал летать почти каждый день? Наверное, это хорошо. Может быть, мы… А это что ещё?.. По мере приближения к главному залу, сперва показавшийся обычным, гул голосов становился все громче. Нестройный ряд студентов выплюнул их в первые ряды, отделив друг от друга по разные стороны образовавшегося круга. Обернувшись, Гермиона заметила пробиравшегося к ней Гарри. Все толпились в вестибюле вокруг двух стоявших в центре людей. Паркинсон, до белых костяшек сжимая палочку, исподлобья глядела на Томпсона. Ее форма была местами подпалена, некогда длинные волосы свисали неровным клином, даже не достигая подбородка с одной стороны. Присмотревшись, Гермиона заметила, что щека Аврора была рассечена заклинанием, и красные капли спадали на униформу. — Вы напали на Аврора. А прежде — на студентку, что младше вас, — холодно и раскатисто произнес Томпсон. — Что произошло? — шепотом спросила Гермиона обнаружившуюся рядом Парвати. — Вроде бы Паркинсон хотела подложить хлопушку Мейси, но та загорелась еще в ее руках, — пожала плечами та, в любопытстве вытягивая шею. Гарри, наконец добравшись до места и услышав слова Патил, переглянулся с Гермионой. — Я не нападала, — процедила Паркинсон. — Сукин ты сын, — последнее она добавила так тихо, что могли расслышать лишь стоящие совсем рядом. Гермиона прикусила нижнюю губу, ища взглядом пострадавшую. Мэйси — та самая девочка, что закричала в большом зале перед финальной битвой, теперь являющаяся негласным лидером «фан-клуба» Гарри Поттера. Количества шоколадных лягушек с нарисованными на коробке сердечками, которые она исправно презентовала Гарри, было не счесть. — Паркинсон правда не нападала, — смерив Мэйси долгим взглядом, под которым та готова была провалиться сквозь землю, проговорил Гарри. — Я видел. Переключив свое внимание на слизеринку, он о чем-то думал некоторое время, по истечении которого Гермиона едва ли не услышала щелчок кнопки «Режим Героя». Она нервно выдохнула. — Вашу палочку, — Томпсон вытянул руку ладонью вверх, и все вокруг замерли. Гул голосов прекратился, позволяя расслышать каждое слово. Взгляд Паркинсон с затравленной отчаянностью метался по присутствующим, словно в поисках поддержки. Она выглядела так испуганно, словно была готова тотчас расплакаться, но сдерживалась изо всех сил. — Вы купили волшебные хлопушки в Зонко, пронесли их в школу, и, намереваясь отомстить друзьям Гарри Поттера, взорвали их во время завтрака. Не справившись с устройством, сами пострадали от этого, и, не желая сознаваться, нанесли ранение Аврору. Вашу палочку. Это последняя просьба, мисс Паркинсон, — подвел черту Томпсон. Он резко шагнул вперёд, намереваясь отобрать ее силой, и тут же ряд удивленных студентов расступился, пропуская вперёд Нотта и Забини. Те выставили вперёд палочки, оттесняя Пэнси за спину. Самые, по мнению Гермионы, приятные из всех слизеринцев выглядели необычайно собрано и уверенно, в то время как сама Пэнси, кажется, на секунду задохнулась от неверия и прилива благодарности. Все вокруг остановилось в предчувствии катастрофы — должно быть, Блейз и Теодор и сами это чувствовали, но уверенность ни на мгновение не покинула их лица. — Вот как, — делано насмешливо произнес Томпсон. — Змеи показывают свое истинное лицо? Не надолго же вас хватило, пожирательские сынки! Тут Гарри, под удивленный шепот толпы, выступил вперед, и Гермиона едва удержалась от того, чтобы схватить его за руку. Он не поднял палочку, но весь его вид кричал о несогласии с положением вещей. Томпсон на миг замолк, недоуменно ища нужные слова. — При всем уважении, мистер Поттер. Вы видите, кого защищаете? — наконец собравшись, выдал тот. — Кого-то, кто невиновен, сэр? Паркинсон удивленно взглянула на Гарри, крепче перехватывая палочку и закусывая губу. Томпсон, примирительно качнув головой, сменил тактику. Его рука по-приятельски легла Гарри на спину. — Она и глазом не моргнула, предложив схватить тебя, приятель, — склонившись ниже, примирительно произнес Аврор. Гарри повел плечом, сбрасывая чужую руку, и отошел на шаг. — При всем уважении, мистер Томпсон, — скидывая с диалога дружескую подоплёку. Рот Томпсона дёрнулся — подобная реакция, похоже, совсем ему не пришлась по душе. — Вы наказываете за старую ошибку, ведь новой не было? — Это решит комиссия, — холодно процедил аврор. — Слизерин, сдать палочки! Может быть, Боргинс была не так уж и не права, — последнее он добавил тихо, но расслышала даже Гермиона, тут же вспыхнув гневом от воспоминаний о той мерзкой министерской жабе, предложившей проверить Гарри под сывороткой. — Вы не имеете права лишать учеников палочек, — не унимался Гарри, и даже, казалось, на лице самой Паркинсон проскользнуло недоуменное выражение. — Вообще-то… имею, — Гермиона заметила его усмешку ровно в тот момент, когда Томпсон подошел к Паркинсон, чтобы унизительно — просто рукой — выдернуть палочку из ее рук. Показалось, что прежде чем наслать обезоруживающее на остальных слизеринцев, тот склонился к Пэнси, что-то прошептав.***
— Пока нет никаких покупателей. Недавно дом смотрела одна пара из Америки — они искали как раз дом с фермой — хотят выращивать волшебные ягоды и открыть лавку, но они были в ужасе от упыря. Я говорила маме, что едва ли кто-то купит дом с ним, но вы же знаете, ей сложно выгнать его после того, как… в общем, сложно. Но получилось переселить его к тетушке Мюриэль. Это был пятничный вечер. Гостиная Гриффиндора, согретая огнем каминов, соблазняла студентов усесться в мягкие алые кресла. То тут, то там стояли подносы с горячим травяным чаем и пастушьим пирогом — прежде строгая Макгонагалл теперь позволяла своим подопечным на выходных просить ужин в башню. Незаметно всего за несколько недель это стало традицией, маленьким и уютным праздником для их поредевшего факультета. Сидя на ковре в пижамных штанах и с горячей чашкой в ладонях, Гермиона почти могла почувствовать, будто все было хорошо. — Еще и Диггори выставил дом на продажу. Мы его давно не видели, и вот, заметили объявление в Пророке… ты слушаешь? — тряхнув волосами, Джинни уставилась на Гарри. — Только не говори опять про нее! — Я подумал, это ведь важно для девушек? Ну, волосы, — Гарри бросил на Гермиону ищущий поддержки взгляд, и она отрешенно пожала плечами. В вопросе Пэнси Паркинсон она уже который день сохраняла незыблемый нейтралитет. — Я услышал, что слизеринцам запретили посещать Хогсмид. Разрешение ведь должны подписать опекуны, а их родители в основном… ну, вы знаете. — Так, и что с того? — Джинни вопросительно приподняла брови. — Я подумал, что она даже не сможет поправить волосы, ведь у них теперь нет палочек, — заключил Гарри. Лицо Гермионы на секунду вытянулось, не ожидая такой логической цепочки, касающейся… Мерлин, волос Паркинсон? Кажется, в этот вечер Гарри намеревался превзойти самого себя. — Я что-то не понимаю, нам пойти и сделать ей причёску? — Джинни, я имею в виду, что это низко, разве нет? К ним относятся, как к преступникам. — Не то что бы они ими не были… — протянула Уизли, поджав губы. — Что, и первокурсники? — не дождавшись ответа ни от одной из девушек, Гарри продолжил: — В любом случае, я видел, что Мэйси сама подбросила эту хлопушку. Вы что, думаете, семикурсница не смогла бы справиться с товаром из магазина приколов? Немного помолчав, Гермиона, выдохнув, решила сказать: — Это все странно… в совятне я услышала, как она просила Майклсона отправить письмо. Она сказала, что сможет заплатить только после каникул. Все выглядело так, будто ей это очень важно… не думаю, что она стала бы тратиться на хлопушки. А если им нельзя в Хогсмид, то никто не помог бы ей их купить. — А что ты делала в совятне? — поразмыслив, задал ответный вопрос Гарри. — Я хотела угостить Антареса, — после секундной заминки честно соврала Гермиона и сокрушенно показала так и не залеченный палец. — Но он меня клюнул… — Зачем ей была нужна сова, еще и за деньги? Есть же школьные… — на секунду у Гермионы защемило сердце от осознания того, как органично и правильно Гарри, с этими своими вопросами, вписался бы в роль Аврора. — Я не знаю, но Паркинсон говорила что-то про то, что письма проверяют… Возможно, она хотела отправить послания родителям в Азкабан… — Но школьные совы… — начал Гарри, чтобы тут же быть прерванным Джинни. — Так, мне это надоело. Я иду спать, а вы — сколько хотите обсуждайте несчастную судьбу пожирателей, — резко поднявшись, она забрала свою кружку с чаем и, ни разу не обернувшись, поднялась в женскую спальню. Проводив ее грустным взглядом, Гарри уставился на огонь в камине. Гермиона, сидящая на полу, устало склонила голову к его колену, затем почувствовав прикосновение ладони к голове. Иногда все, что у них оставалось — лишь физический контакт, крепко сжатые руки и по-семейному теплые объятия. В тот вечер никто из них не заметил, что Джинни, помедлив, спустилась на пару ступенек вниз. — Дамблдор не говорил, что происходит в Азкабане? — спустя время осторожно спросила Гермиона. Рука Гарри замерла, и он, должно быть, нахмурился, осмысливая вопрос. — Имеешь в виду… — Да. С Ним. Гарри неопределённо пожал плечами. — Не то что бы это было тем, что меня очень интересует. Почему-то показалось, что он сказал не все. Гермиона замолкла, скользя кончиками пальцев по фарфоровой чашке. — В Визенгамоте тогда обмолвились, что мы… можем туда пойти. Не представляю, зачем, — нерешительно произнес Гарри. — Да, я помню: неограниченные и свободные перемещения при предъявлении Ордена мерлина. — Бред… — Может быть… если кто-то захотел бы что-то узнать. Я имею в виду, увидев тебя, он мог бы и проговориться о чем-то важном… — Только умалишенный сунется к Волдеморту в камеру по собственной воле, — бескомпромиссно отрезал он. Вскоре поднявшись, он ушел, а Гермиона осталась в гостиной, снедаемая мыслями.***
Выходные в Хогсмиде не сулили ничего хорошего. Проснувшись утром и позавтракав, Гермиона обнаружила, что друзья уже ушли. Делать было нечего, грудь разрывала какая-то тупо ноющая пустота. Надев плащ, она долго шла по промокшим тропам в городок, напрочь испачкав туфли. Позже, сидя в Кабаньей Голове, через стекла она заприметила Гарри и Джинни в кафе напротив. По крайней мере, он улыбался и выглядел хорошо, значит, не так уж все и плохо. Вертя в руках пинту непозволительно рано заказанного сливочного пива с ромом, она услышала звон колокольчика над дверью. Вошедший в бар Невилл выглядел так, будто ему вновь предстояло сражаться с Нагайной. — Мерлин, — пробормотал он, завидев поманившую его Гермиону и присаживаясь рядом. — Я тоже закажу. — Что такое? — поинтересовалась она, пока друг заказывал напиток. — Помнишь, я говорил про Мунго? В общем, я отправил письмо, меня выбрали, и сегодня вступительный экзамен. Я готовился, но, Мерлин… — Ты сейчас отправишься туда? — спросила Гермиона, наблюдая за тем, как тот делал удивительно большой глоток. — Ага… Они посидели вместе еще с четверть часа, и, почувствовав, как снедающее ее с самого утра одиночество начало немного отступать, Гермиона в порыве выдала: — Хочешь, я пойду с тобой? Спустя еще четверть часа они оказались в светлых коридорах Мунго. Всюду сновали работники в лимонных мантиях, а в холле толпились желающие пройти экзамен. С улыбкой и заверениями в том, что он со всем справится, Гермиона проводила Невилла в кабинет, пообещав, что дождется окончания. Когда высокие двери закрылись, она заказала кофе в столовой и принялась расхаживать по коридорам первого этажа. Стены пестрили плакатами о важности техники безопасности, о вреде магии для магглов, о первой помощи при отравлении домашними зельями, о том, что стажеры могут получать зарплату как в галлеонах, так и в фунтах… — Подождите-ка… — затормозила у последнего плаката Гермиона. Бумажный стаканчик несчастно помялся, пока она вчитывалась в текст и мысленно сопоставляла зарплату и свой собственный курс в Гринготтсе. Выбросив остывший кофе в мусорку, она быстро прошагала к дверям аудитории, постучалась и тут же их распахнула. — Можно мне тоже написать?