Парадокс

В порту Ламберт оказался довольно быстро. Даже не заплутал в хитросплетениях переулков. Но настроение оставалось по-прежнему совершенно отвратительным, и весь вид мужчины буквально вопил о том, как сильно и страстно он сейчас мечтает вгрызться в чью-нибудь физиономию и разнести её до основания. Желательно вместе с ближайшими строениями. Довольно резкая перемена настроения даже для молодого волка. И понимание этого факта злит еще больше. Как же редко бывает такое, чтоб голос разума и какие-то невнятные порывы, зудящие под черепушкой, тянули с почти равной силой в разные стороны. Любопытство? Противоречащий всякой логике интерес по отношению к иномирской стерве? Или внезапно распухшие до аномальных для Ламберта размеров чувство ответственности и совесть? Да чтоб хоть одна мразь вякнула что-то из этого в отношении бравого ведьмака — смешал бы с дерьмом и отправил бы принимать земляные ванны. По крайней мере, в данный конкретный момент времени, когда раздражение продолжает нарастать, хотя, казалось бы, куда же больше? Тяжелая дубовая дверь распахнулась прямо перед носом негодующего мужчины и наверняка впечаталась бы в его пышущее гневом лицо, если бы не сверхчеловеческая реакция, срабатывающая безотказно почти всегда. Не успел ведьмак издать возгласа возмущения, как из помещения вылетела крупная, воняющая кислым потом и перегаром туша. Похоже, ноги сами привели к таверне. Ну, грех не воспользоваться «приглашением». Настроение прям самое оно. Только в злачных местах и ошиваться. Помещение едва освещено, светильники вдоль стен страшно чадят. Да и не удивительно, дышать почти нечем: воздух пропитался потом, запахом алкоголя, блевотины, соли и прогоркшего жира. Скеллигские моряки. Они пропитывают одежду специальным салом, чтоб та не промокала. Кроме них никто не может так вонять. Если бы Ламберт принюхался, почуял бы еще запах крови, самых разных физиологических жидкостей и прочие «прелестные» ароматы, свойственные подобным низкосортным заведениям. Ну, сюда приходят не тонкими нотками парфюмерных шедевров восторгаться, а ужираться вусмерть и бить друг другу рожи. И ведьмак, следуя местной традиции, не особо рассматривая прочих посетителей, направляется к стойке. Без лишних слов опрокидывая в себя стопку какой-то чертовски крепкой настойки, услужливо предложенную крупным мужиком с рыжими пышными усами, очевидно, хозяином. Дешевое, немного неровно отлитое стекло грохнуло о массивную дубовую поверхность. Корчмарь, верно распознав жест гостя, снова наполнил рюмку. Вообще, довольно странное поведение для хозяина подобного заведения. — Чего тебе надо, мужик? — глядя исподлобья, прорычал Ламберт, после того как вновь осушил емкость. — Ты ведь ведьмак, парень? — преувеличенно весело и добродушно пробасил корчмарь, — Ведьмак! Такие глаза я уж видал и в жизни не забуду. У меня дело к тебе есть. Вышеозначенный ведьмак неопределенно хмыкнул и снова опрокинул в себя рюмку настойки. Посылать того, кто тебе наливает, не спрашивая и полслова о деньгах сразу — как минимум глупо. И когда только успела материализоваться новая порция? — Мне нужна помощь того, кто умеет держать меч в руках и понимает в монстрах, — истолковав по-своему поведение собеседника, еще больше оживился хозяин бара, — Не за так. Я хорошо заплачу. И угощу за счет заведения. Ну так как? В принципе, лишних денег не бывает. Особенно после всех трат во Вроницах. Да и какие могут быть проблемы у того, кто носу из своей харчевни не высовывает, скорее всего? Парочка утопцев в подвале? Вряд ли тут ошивается дрянь покрупнее. — Что там у тебя? — несколько захмелевший и отвлекшийся от проблем охотник на монстров даже немного расслабился и плюхнулся на высокий табурет у стойки. Да уж. Тут даже мебель до предела грубая, наскоро сколоченная из бруса. Нежная женская попка наверняка словила бы несколько заноз. Но грубой броне и моряцким просоленным и пропитанным потом тряпкам такая мелочь не страшна. Стопка наполнилась и опустела в четвертый раз. Хозяин обвел взглядом помещение, как бы в шутку проверяя, не проявил ли кто из посетителей излишний интерес к их беседе, и наклонился поближе к собеседнику, вполголоса расписывая ситуацию. — Не далее как вчера квасили тут моряки из Темерии. Дезертиры. Сутки балагурили, а в уплату бросили кошель с суммой, покрывающей разве что десятую часть их выпивки. Можно было бы обратиться к страже, да вот только была с ними баба. Похоже, за главную там у них. Не пила и не ела весь вечер. Только смотрела так, что холод пробирал. А ближе к полуночи встала и ушла с каким-то эльфом. А утром эльфа того нашли мертвым и, говорят, обескровленным. — Мужик, лучше забей на них. Женщина была рыжая или черноволосая, стройная, с миленькой мордашкой? — Черноволосая… А как вы… — Это брукса. Вампир. Странно только, что она убила жертву. Они обычно очаровывают и питаются одним человеком долго. Такая тварь опасна даже для опытных ведьмаков. Не хотелось бы так рисковать за выпивку и пару крон. Уверен, что сможешь оплатить работу? Да пусть бы и смог, ты ж тогда все, что выбьешь с них, мне отдашь и еще должен останешься. Не то чтобы Ламберт боялся, но бруксы разумны и дьявольски сильны. Рисковое это задание. Пусть бы и награда хорошая, но идти в одиночку на такого монстра сродни самоубийству. Хозяин нахмурился, на лице не осталось и следа от приветливого радушия и шутливости. Личное, значит. — Эта тварь убила моего помощника. Паренек порядочный, хоть и эльф. У меня детей нет, я думал ему дело оставить, когда он подналовчится. Я-то еще с десяток лет поработаю, может. А дальше тяжко будет. А теперь что… Сожрала парня, шлюха кровавая. Что и требовалось доказать. Трактирщик будто за пару секунд постарел, и теперь можно разглядеть и седые волоски в рыжих усах, и какие-то совсем уж глубокие, будто высеченные, морщины на напряженном лбу. Помощник… Не проведете. С тем же выражением лица Весемир отправлял своих воспитанников на Испытание Медальона, зная, что мало кто вернется. Он хочет отомстить за сына, да, не родного, но это мало что меняет в таких случаях. И денег на это не пожалеет. Да уж… Не то что папашка Ламберта. Тот бы сам его скормил этой бруксе, предложи ему за это выпивки побольше или денег. Но всего-то отдал его ведьмакам за спасение своей паршивой проспиртованной шкуры. — Понимаю. И все же странно, что парня она убила. Проголодалась в море? Вряд ли. Там и команде можно мозги запудрить, да и пленных у них должно быть предостаточно. Дезертиры под предводительством бруксы вряд ли мирно товары перевозят. Интересная история. Странная. О такой можно даже пьяные рассуждения выстраивать. Надо было подождать еще с десяток рюмок, а уж после спрашивать, чего надо. — Милсдарь ведьмак… А защищаясь она могла парня зашибить? Ведьмак усмехнулся. От кого защищаться-то? От мелкого паршивца, который разве что палкой попытается отмахнуться и сбежать? Однако собеседник скептицизма охотника на монстров не разделил. — Отойдем-ка, милсдарь. Черный ход вел в замызганный переулок, из числа тех, что утопают в грязи и лужах даже в самые жаркие дни. Ни души. Только корчмарь, да ведьмак, который казался рядом с крупным рослым мужчиной каким-то подростком: мелким и щуплым. — Мальчишка этот был не простой: дитя-исток. Силой он обладал. Подчас в порыве гнева мог все столы и стулья разметать в баре, что твой сквозняк — сухие листья. Я даже хотел его отправить учиться, да только взбунтовался Нимрах, не пойдет он, мол, ни к чародейкам, ни к знающим. Маги его родителей убили и за ним охотились, о них он и слышать не желал. Так и жили. Парень учился даром управлять, а когда не удавалось с силой сладить — берегись. Меня раз опалил — борода с тех пор не растет. Картина начинает проясняться. На магов гипноз вампиров переходной стадии не действует или действует слабо, если неопытный щенок не наладил защиту сознания, которая, как правило, у них врожденная, но очень уж несовершенная. Да, иногда бывает полезно пообщаться с чародейками. Итак, что мы имеем? Вампирша хотела полакомиться сладкой кровушкой старшей расы, но наткнулась на такой вот сюрприз. Вероятно, парнишка перепугался и потерял контроль, брукса убила его защищаясь, а затем восстановила силы, осушив труп. Предварительная версия, в общем-то, кажется вполне правдоподобной. Только это никак не влияет на решение, браться ли за заказ. Вроде бы есть и монстр, и жертва, и награда неплохая. И все же, это вам не риггера в канализации порубить. И даже не грифона убить. А впрочем, ладно. Эликсиры да немного удачи в помощь. В конце концов, для этого Ламберта создавали. — Сколько платишь за голову твари? — Знаешь, парень, чтоб за сына отомстить — ничего не жалко. Принесешь ее голову да подопнешь команду расплатиться — забирай все, что выбьешь. Я еще сверху могу крон двести накинуть. Ну и уговоренная выпивка. — Сколько они должны? — Немногим больше трех сотен. Пили как морские дьяволы всей командой, говорил же. Итого пятьсот с небольшим крон. К тому же, большая часть денег весьма условные. Выбивать чужие долги — дело неблагодарное. Но в целом выходит сумма вполне приличная. Для того чтоб оплатить убийство какой-нибудь кладбищенской бабы или парочки альгулей. Хотя для простого мужика и такая сумма — немалая. Видать, сильно он парня-то любил. Или чего-то недоговаривает… Мало кто готов последнее отдать, только бы отомстить за уже мертвого пацана. Да и к тому же, какая разница, если денег все равно недостаточно? — Только она того… Вещицу одну у Нимраха забрала. Не то чтобы она шибко ценная, но памятная. Верни если сможешь, век благодарен буду. Затея, прямо сказать, довольно глупая или даже скорее абсурдная: не, ну правда, кто в здравом уме будет так раскошеливаться на ведьмака, который в городе просто проездом, ради убийства вампира. Пусть даже этот вампир близкого задрал, ну не на пять сотен же крон это тянет. А вообще, если подумать, сколько этот дуболом готов выложить? К черту охоту на вампиров. Но поспорить, разругаться и набить рожу такому шкафу… — За пять сотен попытайся нанять стражников. Ведьмаки за подобного кровососа берут дорого. Эликсиры, починка снаряжения, риски… — Ламберт и не скрывал своего вызывающего веселья, даже немного растягивал слова на манер «попрошайки с ножом», — пять сотен даже затрат не покроют. Конечно же, Ламберт безбожно врал. Тот же Геральт уже бы согласился. Ну, может, выторговал бы лишнюю сотню себе на те же самые услуги кузнеца и ингредиенты для масла. Но все же глупо рисковать за награду чуть выше обычной. Ну или за правое дело в борьбе против монстров, отмщение несчастного пасынка и риггер знает что еще. — Понимаю, парень, — задумчиво протянул маловероятный заказчик, — А как насчет шестисот крон от меня и еще тех денег, что должны темерцы? Такая сумма может покрыть расходы и риски? Ламберт подавился слюной и едва не закашлялся. Откуда вообще у его собеседника такие деньги? И более того, откуда такое маниакальное желание с ними расстаться? Но стоит отдать должное. Алчный блеск в ярко-желтых глазах не могло погасить никакое усилие воли. Девятьсот крон. За такие деньги можно разжиться доспехами, которые и не снились большинству коллег по цеху. Или просто надолго забыть про выполнение прочих заказов и пожить может даже полгода в свое удовольствие. — Ладно, — довольно хмыкнул охотник на бестий, — сойдет. Но попрошу половину суммы вперед. Четыреста пятьдесят крон прямо сейчас — и я отправляюсь к алхимику за нужными ингредиентами для масла против вампиров, а сразу после — за бруксой. Странный клиент. Уж сколько двинутых Ламберт повидал за свою карьеру, но такого видит впервые. И ведь не скажешь, что с приветом дуболом, если не задумываться, сколько и за что он собрался заплатить. Так и напрашивается вывод, что всей правды попросту недоговаривают. А вообще, какая, собственно, разница. Есть бестия, награда назначена. Существует, конечно, вероятность, что «сувенир», который запросил заказчик, стоит значительно больше, чем обещано Ламберту, если пристроить его какому-нибудь бродячему торговцу или чародею. Ну, черт с ним. Заманчивое предложение, с какой стороны ни глянь. И даже немного интригующее. Нет, это вовсе не желание заглушить внутренний конфликт какой-нибудь бурной деятельностью и не попытка удрать от необходимости принимать в конце концов решение. Кто из более-менее близких знакомых Ламберта в такое вообще поверит? Да кто угодно. Кроме самого Ламберта. Далеко за деньгами ходить не пришлось. Нужная сумма нашлась под прилавком. Как и парочка рюмок той самой крепкой настойки. За взятый заказ, да на удачу. Много ли надо, чтоб выкушать немного бесплатной выпивки. Ведьмак ловко выхватил кошель из огромных заказчиковых ладоней и уже направился на выход, когда в спину ему донеслось басистое: — Если баба так опасна, ты б сначала протрезвел, парень! — Я трезв! — «парень» заявил громко и безапелляционно, почти не качнувшись. Конечно. Когда кто-то сознавался в обратном, если под ногами земля кажется все еще вполне твердой?

***

Место, где обнаружили тело молодого эльфа, было найти совсем несложно. Помогли подробные объяснения заказчика и некое подобие карты, нацарапанное угольком на обрывке бумаги. Нищий за пару крон и вовсе поделился весьма занятными сведениями: сидел он, значит, на своей точке, милостыню выпрашивал, зашли в переулок на противоположной стороне улицы парень с девкой, молодые совсем. О чем-то говорили, постепенно переходя на повышенные тона. Затем раздались мужские крики, громыхнуло несколько вспышек, будто взорвалось что-то, и снова крики. На этом моменте бездомный решил убраться куда подальше подобру-поздорову. И только в спину ему донесся душераздирающий вопль. Не то чтобы подобное было редкостью в кварталах бедняков. Шумели, убивали, насиловали посреди бела дня. Немногочисленные прохожие даже не особо смущались. Да только та парочка была совсем уж жуткой. Будто и не люди вовсе. Теперь вот уж как ни ляжет старик подремать — так ему все момент его бегства снится. И кажется, будто переулок с тем воем и тихим причмокиванием, таким тягучим и вязким, что к самому позвоночнику липнет, приближается, настигает, норовит сожрать. На деле вышеозначенное место оказалось довольно узким (даже по меркам Новиградских закоулков) проходом между двумя старыми замызганными постройками, только вел он к тупику. Классика. Медальон дрожит от остаточной магии. Хорошо парнишка постарался: вон и стены опалил, и след магический оставил будь здоров. Можно даже учуять легкий запах поджаренной плоти монстра. Только вот юное дарование, очевидно, не учло, что для вампира такие раны не смертельны. Особенно если он только что выпил твоей крови. Если судить по рассказу, то эльф и брукса о чем-то говорили или спорили, что уже странно. Затем вампирша напала, парень попытался защититься, но монстр победил. Такую последовательность событий подтверждают еще и следы человеческой крови. Их слишком много. Парня не просто укусили и выпили. Перед этим довольно сильно ранили. А вот и первая проблема, вызванная природой объекта охоты. Бруксы легкие и ходят аккуратно, почти не оставляя следов. Но спасибо парню, который опалил обидчицу перед смертью. Можно попытаться выследить девушку по запаху. Регенерация, может, и исцелила раны, но не вычистила подпорченную одежду. Идти пришлось не слишком долго. Шлейф аромата жженого мяса вел к старому домику в том же районе. Очевидно, хозяина либо нет на месте, либо уже нет в принципе. Судя по интенсивности аромата, источник точно находится где-то в доме, а значит, пора принимать «черную кровь» и мазать клинок маслом. Охота скоро подойдет к завершению. А еще такой смрад плохо заживающих ран наводит на мысль, что регенерация монстра не справляется с колдовским ранением и вампирша решила укрыться в первой же приглянувшейся халупе. Кто в здравом уме стал бы ее искать? Только ведьмак, которого, пожалуй, уже можно признавать «вымирающим видом». Какова была вероятность, что обычный корчмарь сумеет нанять одного? О, а вот и хозяин. Под лавочкой у самой двери. Обескровлен, чисто, в один укус. Неслабо дамочке досталось, раз двоих сожрала, а в доме все еще воняет горелой плотью и воспаленными ранами. У человека это могло бы означать вероятность развития нагноения и гангрены. Интересно, а у брукс такое возможно? Судя по тому, как воняет в доме — вполне, при должном магическом воздействии. Раненная, ослабленная вампирша. Почти подарок, хотя расслабляться все равно не следует. Как-то Ламберт не подумал приготовить масло против кровососов, но сожалеть уже поздно. Меч наголо и вперед на второй этаж, откуда сильнее всего тянуло маслянистым, сладковато-соленым, характерным для запущенных ран запахом. А вот и она. Спит. Лицо и грудь сильно обгорели, руки спалены почти до костей. А второй удар, видимо, пришелся на ноги, в которые буквально вплавились уцелевшие участки сапог. Вот почему след так хорошо сохранился. Странные раны. Явно магические. Кусочки почерневшей плоти, будто угли от костра тлеют. И медальон с ума сходит. Такое ощущение, будто не просто обжег, а проклял. Случайно? Из всего, что ведьмак успел почерпнуть у своей бывшей любовницы, следует, что «случайно» сотворить нечто подобное почти невозможно. Разве что в затмевающем разум порыве эмоций. Страх смерти? Совсем неправдоподобно. Но все же Ламберта это никаким боком не касается. Снести спящему чудищу голову с плеч, найти подвеску и получить денежки — вот и все заботы. Убийца уже занес меч для удара, но в последний момент брукса открыла глаза и дернулась. Клинок врезался в старую засаленную подушку, разбрасывая слипшиеся обрывки тряпья и солому. — Стой, ведьмак. Выслушай. Я все равно уже не жилец. Ты бы не стал помогать такой как я, но помоги моим людям. Я наслышана о вашей братии. За умеренную плату вы вполне охотно выполняете просьбы. Передай, что от меня, они наградой не обидят, — несмотря на состояние, голос женщины оставался чистым и певучим. — Как же, — в ответ Ламберт злорадно усмехнулся, — твои люди и так должны больше трехсот крон. За выпивку. И после того как я прикончу тебя, я отправлюсь к ним за долгом. — Это… Наверно, ребята были пьяны и запамятовали, — вампирша попыталась мило улыбнуться, но тлеющая плоть этому никак не способствовала, а заметив, как собеседник нетерпеливо прокручивает в руке меч, она поспешила выложить единственный козырь. — Парень, из-за которого тебя послал за мной корчмарь, мой знакомый. Я рисковала кораблем и командой, чтоб спасти его тощую неблагодарную задницу. — Знаешь, меня это все не касается. С чего бы мне тебя слушать и уж тем более помогать? — С того, что это может быть весьма выгодным предприятием. Ламберт одобрительно хмыкнул, давая понять, что в заработке он, вообще говоря, заинтересован. — Те, от кого несколько лет назад с нашей помощью сбежал молодой эльфский чародей, как-то вышли на нас. И приказали доставить парня к ним. Живым. А если не удастся — то хотя бы его медальон. Иначе они явятся снова и сотрут всех в порошок вместе с нашим судном. И поверь, им это под силу. — Чем мог быть ценен мальчишка, еще понятно. Но медальон? Выкладывай. Темнит. Заказчику Ламберт простил бы такое охотно. Но сейчас он в том положении, когда можно себе позволить потребовать любую информацию. И тем интереснее становится. Собеседница явно не хочет рассказывать о безделушке. Настолько ценная, что вампирша боится, как бы ведьмак не решил присвоить подвеску себе или продать за более выгодную цену? — Это простая деревяшка только на первый взгляд. Артефакт знающих, способный укрыть владельца от любых поисковых чар. А в руках особенно подходящих владельцев — оружие, многократно усиливающее способности. Единственная проблема — в контроле полученных сил, — вампирша в конце концов все же решилась рассказать. Выбора у нее, в общем то, не было. — И ведьмак. Мои люди дадут тебе за эту вещицу больше, чем какой-нибудь странствующий торговец. А если попытаешься продать медальон чародею, тебя убьют. Проще убить или обмануть ведьмака, чем платить столько, сколько эта вещь стоит на самом деле. Ну так как? — Складно говоришь. Только вот мужик, что меня нанял, тоже хотел заполучить эту безделушку, — да черта с два теперь ведьмак отдаст вещицу этому мудаку, за такую «память» можно было предложить что получше своей «благодарности». Но набить себе цену надо. — Сколько твои люди могут дать мне за деревяшку? — Полторы тысячи крон. Ни один торговец не купит и за половину. — Да вот знаешь, у меня есть несколько знакомых чародеек… Может, мне посоветоваться с ними? — Три тысячи. Это даже больше, чем стоит подвеска. Если они ее не вернут — их всех убьют. Вы лишены эмоций, но неужели ты не способен понять даже чувств монстра? Они стали мне семьей, — голос женщины едва заметно дрогнул, — даже этот идиот Нимрах был мне дорог. Я заказала у ворожея оберег, копию. Она, конечно, не способна ни усилить, ни полностью скрыть, но, возможно, его и не стали бы слишком усердно искать, если бы вернули подлинный артефакт. Сам по себе он был слабым. Но этот тщеславный дурень… Я вспылила. Ламберт сам не мог понять, с чего вообще стоит и выслушивает сейчас все это. Можно было бы поторопить ее, заставить написать записку с распоряжением, например, и спокойно убить. Словно услышав мысли ведьмака, брукса села на край кровати, развернула кусочек белой ткани, в котором можно было распознать подобие платка, и принялась что-то выводить кончиком когтя, смоченном в ее собственной крови. — Я с ним плавала больше двух лет, учила сражаться. Веселый малый был… — монстр почти по-человечески расплылся в теплой улыбке, не отвлекаясь от своего занятия, — а потом я почуяла неладное и решила оставить его в Новиграде. Тут несложно затеряться, отсюда можно легко сбежать, да и люди старшей крови в этом городе живут вполне приемлемо. Потом еще пару лет мы умудрялись бегать от знающих. Легко скрыться, если у тебя есть соответствующие артефакты, а те, кто тебя ищет, не знает ни тебя, ни твоего следа, — женщина самодовольно усмехнулась, но в следующий миг помрачнела, — все бы и дальше шло неплохо, если бы мы случайно не наткнулись на одного из преследователей лично. Что дальше — догадаться и сам можешь. Занятно… Но не более того. Вампирша достает из кармана относительно целых штанов две подвески, отчего дрожь медальона слегка усиливается, Ламберт вздыхает и почти равнодушно взмахивает клинком, снося, наконец, изуродованную огнем голову. Может, женщина и хотела что-то сказать или услышать в ответ. Но какая разница? Дурацкая история, дурацкая улыбка, напомнившая другую, которую он видел еще в детстве. Совершенно дурацкое настроение, растревоженное рассказом.