Парадокс

Несмотря на отвратительнейшее самочувствие, Ламберт был готов убивать! Нет, не так. Он мечтал стереть в труху окружающие деревья, обратить землю в пепел, а Анну… А что он ей сделает? Девушка едва заметно улыбалась, насмешливо прищурив глаза, и отстукивала своим мечом о серебряный ведьмачий клинок одной ей известный ритм. — Сука! — В этом вое смешалось все негодование с болью, разрывающей голову. — Стерва! Чтоб тот торгаш твою душу сожрал! Впрочем, главный склочник быстро взял себя в руки. На собственном поле боя следует вести себя достойно. Он ей еще это ох как припомнит. Похоже, ухмылка оказалась выразительнее самых громких и отчаянных криков. Он ее в порошок сотрет. — По-хорошему ты не просыпался. Мы пришли. За деревьями тракт и ворота города, — видимо, Анна все же уловила настроение спутника и решила объясниться прежде чем дело зайдет дальше. Ламберт постоял молча, а затем обессиленно простонав, все же осел. Возразить было нечего, голова болела так, будто ему в черепушку залили расплавленный свинец, и сейчас густая раскаленная масса перекатывается стоит только шевельнуться. Ведьмак буквально ненавидел сереброглазую ведьму, но не признать ее правоты попросту не мог. Никто бы не пустил в крепость мутанта, который тащит за собой второго полудохлого. На них и при обычных обстоятельствах стража косо смотрит. Стоит им только почуять слабость — налетят как свора голодных псов. Ламберт считал именно так и предпочитал не верить Геральтовым байкам, что изредка все же встречаются и порядочные люди, которые помогут и обогреют, а не оберут и прогонят. «Изредка» — это слишком мало, чтоб рисковать собственной шкурой. — Дай мою сумку. С эликсирами. Анна послушно отпустила обмякшего спутника и поставила перед полубессознательным телом плотный кожаный мешок с кучей нашитых на него кармашков, ремешков и застежек. Выброс адреналина, заставивший двигаться недвижимое, теперь давал обратный эффект. Даже забытая нога снова адски разболелась. Но самая большая проблема — руки. Двигаться-то они двигались, но не слушались совершенно. — Пузатый пузырек. Красно-оранжевый. Сереброглазая поняла моментально, что от нее хотят. Точнее, она видела состояние спутника и ждала. Нет, мечница никогда не считала себя жестокой или злой. Но она ведь не знала, какую склянку ему достать? К тому же этот подлец вместо благодарности за то, что ночью девушка не дала ему замерзнуть насмерть, полез ее лапать прежде, чем глаза продрал. И все же Анна медлила. Ламберт тяжело вздохнул, произнес на выдохе короткое и емкое: «Сука, » — и медленно, трясущимися руками подтащил сумку поближе. Блондинка разочарованно сверкнула глазами и все же сжалилась. — Пей. Ведьмак не понял, когда его спутница успела запустить руку в нужный кармашек и вынуть оттуда нужный отвар. Даже не задумался, откуда она знает о том, где лежит искомое. Главное — оглушительное облегчение. Все же есть свои плюсы от жизни с чародейкой. Кое-каких хитростей Молодой волк у Кейры поднахватался за их недолгие отношения. Почерпнул некоторые идеи, так сказать. Обычная «Ласточка» действует намного медленнее и не так эффективна. Всего лишь останавливает кровь и немного ускоряет регенерацию. Но не эта. Ламберт перекатился на спину и с наслаждением зажмурился. Почему раньше сквозь вату травматического шума не пробилась самая нужная в такой момент мысль? Почему удар его спутницы выбил не дурь, а все, что было в голове полезного? Повезло. Просто ужасно повезло сейчас краем глаза заметить родную сумку. — И все же, такого я мог ожидать от кого угодно, но не от тебя. Выходит, не такая уж ты и пай-девочка? — Ты не просыпался, когда я тебя пыталась растолкать. Если бы и твоя выучка дала сбой — я бы оставила тебя тут как падаль. Короткий обмен репликами. Снова в ответ только сухой факт. До оскомины приевшаяся последовательность. — Вам что, все эмоции отшибают окончательно? Даже у бестий, и у тех их больше, — прокряхтел охотник на монстров, подбираясь к приглянувшейся толстой палке, которая должна была облегчить передвижение с больной ногой. Анна ничего не ответила. Она уже выплеснула все скопившееся за последние пару дней негодование. Девушка просто молча подхватила сумки и медленно двинулась в сторону Бриггса. Какое ей дело до надоедливого спутника, когда ее переполняет совершенно ребяческое удовлетворение от удавшейся шутки, от того, что она отыгралась одним единственным махом за все подначки треклятого ведьмака? А Ламберт злился. Даже сам не понимал, на что больше, на то, что его игнорируют, или на то, что ему кажется, что дело обстоит в точности до «наоборот». Она видит и нарочно демонстрирует полное безразличие. Сереброглазая ведьма кажется все более довольной с каждой секундой. Удивительно, как удается ей при таком зашкаливающем уровне злорадства во взгляде сохранять почти невозмутимое выражение лица, но под бледной кожей не дрогнул ни один мускул и это факт. Любой на месте Ламберта решил бы, что свихнулся. В какой момент он стал видеть в каменном лице признаки жизни? Нет уж. Она наверняка намеренно сводит его с ума. Она… Она совершает над ним психологическое насилие, не иначе! При чем явно упивается этим. Насмешливый взгляд серебряных глаз прожигал кожу. Но когда Молодой Волк пытался уловить малейшие изменения мимики спутницы, в голову снова и снова стучалась невольная мысль, что не может человек так смотреть с такой невозмутимой физиономией. Следовательно, скорее ему мерещутся рыжие черти, пляшущие в серебряных глазах, чем ее приевшаяся мордашка. Путь продолжался в напряженном молчании. Вокруг Ламберта, казалось, вибрирует воздух, а Анна, наоборот, выглядела как никогда расслабленной и довольной. Несмотря на выпитый эликсир, хромать ведьмак не перестал, но клюку решил все же выбросить, когда из-за деревьев показались ворота города, у которых не могли не стоять стражники. Раненый вполне мог пару минут потерпеть боль и идти почти ровно. Это должно их избавить от излишне наглого поведения людишек, заставших врасплох того, кого так недолюбливают и опасаются. И все же совсем без приключений попасть за стены не удалось. Благо дело, главному склочнику ведьмачьего цеха на сей раз хватило ума промолчать, когда воняющий потом и перегаром нахал сунул нос в его сумку и как будто даже что-то оттуда вытащил. В последнем не было уверенности, так как улучшенная «Ласточка» хоть и чудесная вещь, но не настолько, чтоб меньше, чем за час, полностью избавить от последствий сотрясения. Остановиться удалось в трактире с говорящим названием «Три хряка». Первого Ламберт насчитал за барной стойкой. Рыхлый мужичок с мелкими глазками и уже даже не круглой, а скорее овальной физиономией. Не изменяя себе, молодой ведьмак сходу, вместо приветствия поспешил уточнить, а где, собственно, еще две свиньи мужского полу. Трактирщик обиженно скривил губы, но промолчал. Ведьмак хотел было еще что-то сказать, но его опередила Анна, высыпая на деревянную столешницу с два десятка монет и требуя две комнаты и желательно подальше друг от друга. Кошачьи глаза сверкнули раздражением, и мужчина уже собрался было высказать все, что думает о бабьей самодеятельности, но очеловеченный поросёнок за прилавком хмыкнул, сгреб явно превышающую арендную плату за пару комнат в таком клоповнике сумму. Пухлые губы растянулись в ухмылке и издали звук, больше похожий на визг свиньи, чем на человеческую речь. Но, видимо, работники понимали этот диковинный звериный диалект. Из кухни выбежала тощая девчонка и, активно замахав руками, поманила гостей на второй этаж. — Извините, милсдари, но у нас осталась последняя комната. В качестве извинений за неудобства мы можем предложить вам горячий ужин или ванну. — За ту сумму, что по глупости вам отвалила моя спутница, вы должны мне и то, и другое, причем в тройном размере, — бросил ведьмак. Девчонка сжалась под взглядом нечеловеческих глаз. — Я поговорю с хозяином, милсдарь! Вот ваша комната! — пискнула малявка и, быстро сунув ключи в руки светловолосой девушке, юркнула вниз по лестнице. Ламберт потянул носом. Нужник напротив двери. Да и сама эта, с позволения сказать, дверь, больше напоминала грубо обтесанный кусок дерева, в который, судя по множеству отметин, когда-то что-то метали. Видимо, апартаменты для особо приглянувшихся посетителей. Ламберт скрипнул зубами и кое-как открыл явно давно не видевшую жильцов комнату. Убогий кошмар. На паре квадратных метров умещалась полутора местная кушетка, бадья и табурет с огарком свечи. — Блядский свин, — емко выразился ведьмак, развернулся на пятках и, совершенно позабыв про больную ногу и ушибленную голову, метнулся к лестнице, а от нее к стойке. — Слыш ты, жаркое недорезанное, возвращай деньги или давай нормальную комнату! — Ламберт рывком выдернул пухляша за ворот из-за прилавка. Посетители резко оживились. Кто-то из местных даже попытался вступиться за хозяина, но резко вспомнил все обиды, причиненные ему пакостным мужичком, стоило только встретиться взглядом с предполагаемым противником. В такое дешёвое заведение даже солдатня брезговала соваться. Ламберт понял это только сейчас. Определенно, оплеуха от Анны ему на пользу не шла. Как он мог не обратить внимания, что сидят тут только непритязательные кметы, скорее всего прибывшие обменять в городе товары, нищие, которым нечаянно удалось выпросить пару крон и вот они их пропивают, да прочий сброд вроде законченных пьяниц, которым плевать где, лишь бы покрепче да подешевле. Люди зашептались, кто-то рассмеялся и громко прокомментировал: — Ну вот и на тебя нашлась управа, свиное рыло! То самогонки добрым людям нальешь полстакана заместо полного, то вот, в пустой гостинице комнату пожалел! Рыхлое бледное лицо затряслось, понимая, что помощи не будет. Кажется, даже в глазах проступило раскаяние за все те разы, когда он не доложил мяса в похлебку и обсчитал надравшегося мужика. Да что уж там. Если кто не пришелся по нраву — трактирщик мог и харкнуть в кашу или высморкаться в жиденький суп. До сих пор люди тут околачивались только из-за цен в два с половиной раза ниже, чем у конкурентов. Удивительно, но за хорошую скидку некоторые все же согласны стерпеть оскотиневшего хозяина и средней паршивости блюда. Первой мыслью Ламберта было потребовать деньги назад, дать пару раз в оплывшую физиономию и поискать более приличное заведение. Но настроение у ведьмака было паршивое, а желания покидать поле брани так вот просто — не наблюдалось. В относительно приличном расположении духа скандалист, может, и ограничился бы разукрашиванием этого мешка с салом, но не сейчас. — Слушай сюда, свинтус. Коль уж сгреб себе столько денег, отработаешь каждый грош. Сейчас ты переселяешь нас в лучшие комнаты в этом клоповнике и делаешь так, чтоб мы были сыты и довольны. Мне ты будешь наливать самую крепкую самогонку до тех пор, пока я буду в состоянии ее пить. А если нет ничего, что сколько-нибудь похоже на качественный продукт — слетаешь купишь, не развалишься. И не приведи Мелителе, нам тут что-то не понравится: вода в ванной окажется недостаточно горячей или еда несвежей — лично узнаешь, правдивы ли слухи о том, что ведьмаков злить — себе дороже. И даже не надейся на стражу. Прирежу раньше, чем ты пукнуть успеешь. Мужичок затрясся, закивал, отчего все его тело заколыхалось, как холодец, и вынул из-под прилавка два ключа. — П-позвольте, милсдарь. Народ похмыкал, кто-то сплюнул. То тут, то там раздавались злорадные смешки. Кто-то даже с завистью посматривал на удаляющегося наверх мутанта в кожаных доспехах. Из-за занавески, прикрывающей закуток рядом с кухней, высунулась пересеченная шрамом помятая рожа, в ширине не уступающая морде только что утащенного наверх человекоподобного хряка. Вообще показавшееся существо имело вполне таки родственное сходство с тем трясущимся куском жира, что отправился заселять постояльцев. — О! Худ, чего ж ты прохлаждался, пока тут из брата твоего душонку его тухлую вытрясали? — это разразился хохотом один из кметов. — Знали б мы, что тут такая охрана бравая — сами бы давно этой жирной жопе задали бы жару! Даром что лбом косяки сшибаешь. Или коль с мечами — так ты уже трясешься как гузка? — Тоже хороши. Что ж из вас никто за Краса не вступился? Добрый хозяин, потчует меньше, чем за полцены. Такая ваша благодарность? — Наша благодарность уже в том, что мы сюда вообще приходим и терпим это чудо-юдо. Не брали б вы так дешево — шиш бы кто тут околачивался. Дискуссия была прервана спустившимся обратно трактирщиком. Все с любопытством уставились на колышущийся и пыхтящий шар с глазками, но, не обнаружив ни побоев, ни каких-либо других следов знакомства с ведьмачьим гневом, потеряли интерес и постепенно вернулись к прежним занятиям. А этажом выше, абсолютно довольный собой, развалился Ламберт. «Лучшие комнаты», конечно, едва дотягивали до звания сколько-нибудь приемлемых, но не слишком просторное и скудно обставленное пространство украшало чувство безоговорочной победы. Опасаться, что сюда заявится стража, не приходилось. Многие посетители сего заведения и сами не хотели бы сталкиваться с блюстителями закона. А полностью оправдывающий название трактира хозяин до того перепугался, что вряд ли даже подумает о том, чтобы попытаться дернуться. Настроение теперь можно было считать сносным, состояние, на фоне уже полностью подействовавшего эликсира, — удовлетворительным. В голове крутились самые разные мысли. Начиная от вопроса «Почему вдруг Анна захотела снять отдельную комнату?», заканчивая планами мести за розыгрыш его спутницы. За всем этим Молодой Волк и сам не понял, как уснул.