(Не)забытые чувства, (не)новая любовь

Алекс хмыкает и поправляет ворот куртки. Всё еще не слишком теплая для холодного октября Питера. Машина в очередной раз сломалась, и Алекс лишь кусает губу. На другую денег нет, а эту починить выйдет в большую копеечку. Перебирая ноги и слыша, как шуршат под ними листья, он понимает, что ему никогда не достичь такой же высоты, какую покорила Вика Фролова. Шикарная успешная женщина с семьёй… А кто он?.. Обычный учитель истории, не особо привлекательный, с пустыми карманами и огромными мечтами в подарок.  Алекс сжимает зубы. Он не видит улицу, по которой идёт. Вместо этого — её глаза, сверкающие искренней радостью, когда они встретились взглядом. Впрочем, уверенности, что это была именно радость, нет. И, быть может, это додумало больное воображение. Он не хочет признаваться даже самому себе, что вновь потерял себя в ней. В его личном космосе, в котором, видимо, ему суждено дрейфовать до конца своих дней. Дворовые улицы, украшенные листьями и фонарями, дарят уют. Которого так не хватает ему в однокомнатной пустой квартире на пятом этаже. Алекс достаёт из кармана пачку сигарет и закуривает. Не вернулась даже капля былого спокойствия. Сегодня он снова встретится с ней. Никотин наполняет лёгкие дымом. Ветер слегка развевает отросшие волосы, а на небе кое-где сквозь тучи пробиваются звёзды. Иногда мимо проезжают машины, но Алекс настолько погрузился в себя, что не заметил, как пришёл к мосту. Иоаннский мост освещается тусклым светом фонарей, лампочек и гирлянд. Алекс выкидывает бычок в мусорку, прислоняется к перилам и смотрит вдаль. Хочется уплыть, лишь бы снова ей не проиграть. Вика — его наркотик, что оставляет следы на теле и в душе. Вика — лиса, которая проскребла себе путь к его сердцу, оставив разбираться со всей болью. Вика — это просто его любимая женщина… Которую хочется прижать к себе и поцеловать те губы, что улыбались ему тогда. Всего на мгновение он подумал, что хотел бы встретить с ней рассвет, погулять после родительского собрания, исполнить свою детскую мечту — увидеть, как Дворцовый мост будет делиться на двое, легко прикоснуться к её губам… Но он сразу отмёл эту мысль. Нельзя начать обманываться. Снова. Как там психолог Катерина говорила? Смотри правде в глаза, но не падай в крайности. Руки сами тянутся в карман за новой сигаретой. Делая затяжку, невольно любуясь красотами Питера, его внутренняя романтичная натура проснулась ото сна. Слишком долгого. Но Алекс понимал: иногда всё же надо бежать от себя и проблем. Даже если проблемы — это женщина твоей мечты. И пора бы взять себя в руки. Она просто женщина, которых на земле много. Всё. Такая же, как все. Такая же, но он тонет в ней…  Сердце обожгло воспоминаниями её издевательств. Что за болезненная зависимость к человеку, превратившему жизнь в ад? Алексу хочется верить в то, что после окончания школы он спас себя от токсичных отношений. Очень хочется верить. Сделав ещё одну затяжку, Дронов улыбаясь, встречает рассвет. Он обожает осень. Он обожает тот покой, который царит по утрам, когда солнце встаёт, а люди спят в своих кроватях. Уютно. Легко. И так правильно… Алекс выбрасывает окурок, прячет замерзшие руки в карманы и направляется домой. Улыбка счастливая. И не страшно даже, если сейчас сердце разрывается. От волнения до боли. Главное знать, что будущее омрачается лишь тогда, когда мы позволяем. А мужчина не позволит себе раскисать. Он давно перерос юношеский максимализм, давно перестал драматизировать, принимая жизнь такой, какая она есть. Научился быть сильным там, где даже самые мужественные люди опускают руки.  Улыбаясь и чувствуя внутри червячок страха и волнения, Алекс завороженно смотрит на покрытые туманом дороги. Больше всего ему хочется просто выспаться и начать приносить в мир хоть капельку добра.

***

Вика улыбается, внутренности сжимаются от волнения, а руки легко делают идеальную стрелку. Впервые за долгий период хотелось ощутить себя действительно женщиной. А погода на улице лишь увеличивает это желание. После дождя на улице свежо, небо горит синевой, а ветер слабо подгоняет разноцветные листья вверх. Осень её любимое время года, осенью родился Стас.  Вторая стрелка получается криво, и Вика закусывает губу. Чёрт. Она достает мокрые салфетки и стирает черную полоску. Устало выдыхает и недовольно щурится. Почему, когда так хочется выглядеть на все сто, всё идёт наперекосяк? Что за закон подлости такой? Вика невесело хмыкает и собирает волосы в лёгкую косу, оставляя пару кучерявых прядей обрамлять лицо.  А что, красиво с одной стрелкой. Оригинально.  Стас удивлённо смотрит на неё, а Вика слегка смущается. Она сама не знает, зачем ей так наряжаться на простое родительское собрание, на которые обычно шёл Серёжа. Но в этот раз у него появились дела. Да и не хотелось почему-то, чтобы Алекс и Сергей познакомились… Хотелось увидеться с ним снова. Он так вырос… Стал красивее, шире в плечах. Только вот, почему он не улыбнулся ей в ответ? Почему отвернулся? Она ему противна? Если да, то… Вика тряхнула головой. Он имеет полное право ненавидеть её. Даже если от этого становится как-то… Грустно… Думать об этом не хотелось совсем. Он не такой человек. Наверное. Стас хмыкнул, забрал у мамы подводку и нарисовал ей идеально-ровную стрелку. Вика удивлённо посмотрела ему в глаза.  — Я же художник, отчасти. Вика улыбнулась и потрепала его по волосам.  — Ага, и курильщик недоделанный, — Фролова с лёгкой улыбкой посмотрела на Стаса. Тот скорчил такое лицо, будто его огрели чем-то тяжёлым по голове. — Ну, ма-а-ам, я тогда впервые хотел попробовать, а тут ты. Что мне ещё сделать, чтобы заслужить прощение? — Ничего, просто будь собой.  Вика закусывает губу и вставляет сережку в ухо. Именно в них она танцевала тогда на выпускном. И женщина надеется, что он вспомнит эту незначительную деталь. И она не понимает, откуда это желание появилось.  — Ладно, и кстати, ты сейчас на родительское собрание опоздаешь, — весело говорит Стасик и хмыкает, когда Вика откидывает волосы назад и встаёт.  — Чёрт, и правда…

***

Алекс слабо улыбается, рассказывая об успеваемости какой-то Кати, но Вике, честно говоря, наплевать. Она нервно поправляет манжет, когда Дронов всё же, собирает свои волосы в хвостик. А большинство женщин из этого помещения, кажется, уже очарованы им. Если бы Вика знала, что он станет таким, то… А что тогда? Он её ненавидит после всего произошедшего. И она ведь знала, что он любил её. А так поступала с ним.  Неприятно. От самой себя. Алекс оттягивает ворот рубашки, а Вика взглядом прочертила линию от его глаз к открывшимся ключицам, отметив восхитительно сильно выделяющийся кадык. Его длинные пальцы путаются в волосах, а сам он ещё что-то говорит. Но Фролова так увлечена им, что даже не слышит, о чём разговор. А потом вздрагивает, когда он смотрит ей прямо в глаза. Отводит взгляд, смущается, как школьница, которая впервые влюбилась. Да ещё и в своего учителя.  — Виктория, Вы меня вообще слушаете? — спрашивает он. И Вика закусывает губу. У него слишком потрясный голос. И это «Вы» точит внутри. Чёрт. Она не должна так пожирать его глазами. Он всего-то учитель её сына. Всё.  А у неё есть муж. Женщина чувствует, что он смотрит на неё. И почему-то ей кажется, что он пытается словить любую эмоцию. Ну почему?.. Почему это именно он? За что судьба так с ней? Она не хотела встречать любого из своих многочисленных знакомых. Особенно его. Ей так стыдно перед. Да и душу гложет вина за всё содеянное. Он этого не заслуживал. Никогда.  Он из тех людей, который обязаны получить счастье и весь свет этого мира. А она очернила себя слишком давно, чтобы думать о нём. Вика понимает, что даже простая прогулка вдвоём лишь сделает обоим больнее… Ей снова будут сниться кошмары. Уже никакое снотворное не поможет.  А он… Его будут истязать воспоминания. — Нам необходимо купить в класс телевизор. Потому что с этим коронавирусом сейчас запрещено ходить по классам, а учителя таскать свои компьютеры не смогут. Детям нужна не только теория, но и визуальное видение того, о чём мы рассказываем. Честно говоря, мне самому не хочется его приобретать. Во-первых, дорого. Во-вторых, риск того, что его сразу же разобьют, очень велик. Думаю, Вы поймёте. В первую очередь это делается для детей.  — А можно вопрос? — вдруг говорит полноватая женщина с ужасной красной помадой, не идущей ей. — Конечно, — Алекс говорит уверенно, размеренно, легко. И Фроловой кажется, что она никогда не видела человека настолько уверенного в себе и в своих умениях и силе. — Правда, что Вы написали книгу? — блондинка замечает, что Дронов хмурится, скрещивает руки на груди и садится на край учительского стола. — Да, пишу. Но это вовсе не по теме, Рената Ивановна. И попрошу больше не говорить ни о чём постороннем, что не касалось бы школы и класса. Всем понятно? Все кивают. А Вика только сейчас поняла, что затаила дыхание, когда он всё это говорил. Он выглядит так, будто может всё и вся. Так, будто к его ногам положили весь мир. И она солжёт, если скажет, что её не привлекли проблески ярости в его глазах.  А дальше для неё сплошной туман. Стало слишком скучно, и она решила в открытую пялиться на него. Нужен же хоть какой-то плюс найти в этом дурацком родительском собрании, на котором только, что и делают, что качают из них деньги. А тут живой экспонат высших красавчиков в роли учителя. Почему бы и нет?..

***

Алекс нервно кусает губу, с трудом сдерживая себя. Её проникновенный взгляд зелено-карих глаз оставляет следы в душе. И хорошо, что он научился управлять своими эмоциями и чувствами ещё давно. И он точно скажет, что всё сильнее пытается убедить себя, что она — лишь мать его ученика и бывшая одноклассница. Но он знает, что лжёт самому себе. И не может ничего сделать.  Потому что больно.  Когда собрание подходит к концу и все начинают собираться, он с трудом, но, всё же, выдавливает из себя: — Виктория, останьтесь. У меня к Вам отдельный разговор.  Она удивлённо поворачивается к нему. Но и этого движения хватило, чтобы у него перехватило дыхание. Чёрт. У неё слишком прекрасные глаза. В них тонешь, даже если умеешь плыть. А Алекс не умеет. Как-бы не старался научиться. Не выходит. Вика выжигает его внутренности. Стирает все границы, что он строил упорно и долго. Ломает все преграды, что сдерживают сердце в оковах. Нельзя снова дать чувствам волю. Иначе потом проблем будет выше крыши. Он уверен.  Она подходит к нему, заправляет прядь, выбившуюся из косы, за ухо. И заставляет его сердце кровоточить от незаживших ран. — У Вашего сына слишком плохие оценки. Хотя, не спорю, он талантлив, но я не уверен, что некоторые учителя допустят его к экзаменам, если всё это продолжится. Да, до экзаменов почти три года, но нужно об этом думать уже сейчас, — Алекс правда старается не выдать перед ней то, что сейчас она с ним делает. — Всё настолько плохо? — с робкой надеждой спрашивает Вика, улыбаясь как-то грустно и неловко. И Дронов готов отдать свою голову, лишь бы она не грустила. — Честно говоря, да. Но я могу с ним заниматься. Совсем бесплатно.  — Вас не будет это утруждать? У Вас же есть и другие заботы, кроме учёбы и… — Нет, всё хорошо. Тогда среда и пятница? — Нет, у него тренировки по футболу. Давайте, понедельник, четверг и суббота? Вас устроит? — Конечно, но обсудим все детали позже. Уже ночь, а у Вас дома муж и сын.  Вика вдруг как-то грустно ухмыляется. Поджимает губы и достаёт мобильный из сумочки. — Сын сейчас с другом, а муж снова на работе. Может, Саш, выпьешь со мной чашку кофе?

***

Он сам не знает, какой чёрт его дернул согласиться. Но вот картина маслом: он сидит перед своей первой и последней любовью и пьёт капучино. Они говорят обо всем на свете. И Алекс чувствует себя так, будто такое происходит с ним каждый день. Словно для него привычно вот так беззаботно говорить с той, которая стала одной из причин его депрессии. Словно это он вот так ловит её счастливые улыбки и дарит ей их… Почему-то вспомнились мечты о встрече рассвета вместе и поцелуе на восходе солнца. Алексу хочется воплотить всё это в реальность. Но он не имеет права разрушать семью. Он делает глоток кофе и обжигает язык.  — Чёрт. — Что такое?.. — Вика обеспокоено смотрит ему в глаза. И мужчина теряется.  — Ты такая красивая…