Плохие мальчики оставляют раны

А хочешь, я выучусь шить, а может и вышивать? А хочешь, я выучусь жить и будем жить-поживать? Уедем отсюда прочь. Оставим здесь свою тень. И ночь у нас будет – ночь. И день у нас будет – день.

— Ты десятый раз за вечер посмотрел на часы. Тебе с нами так скучно? — вопросительно выгнул бровь Драко, развалившись в кресле. — Нет, потому, что мне весело до упаду! — съязвил Гарри. — С вами невозможно в одном помещении, блять, находиться. Я заебался с себя ваши феромоны стряхивать. Прямо воздух воняет ожиданием Забини и твоей злоебучей виной. Малфой, ты хотел быть сильным и независимым? Ну так ты облажался с блеском и фанфарами! Так что хватит уже целку строить, блондиночка, следующий ход за тобой. — Сумничал, пап? Не донимай, убейся. — недовольно сгримасничал Драко. — Перед тобой во весь рост встала проблема с огромным хером, а решить её без верного друга ты не в состоянии. Можешь сколько угодно от меня оттявкиваться, но на самом деле тебе просто нужно сказать одно слово, и тебя сделают счастливым на всю твою хоречью жизнь! — ткнул в него пальцем Гарри и спрыгнул со стола. — Я пошел, Забини, тебе карты в руки, но вам же лучше, если завтра я не увижу между вами никаких недомолвок. Блэйз мрачно кивнул, продолжая смотреть на покрасневшего от негодования Драко. Гарри подошел к двери, ведущей из Выручай-комнаты в замок, и обернулся на Драко с каким-то жалеющим взглядом. — Слушай, я знаю эту твою фишку «Малфои выше человеческих чувств», но неужели влюбленным дураком быть унизительнее, чем трусом? — серьёзно сказал он и вышел прочь, не дожидаясь ответа. Оказавшись в полной тишине, Блэйз открыл было рот, чтобы высказаться, но тишину разрезало: — Я испугался, ясно? — посмотрел на него воспаленным взглядом Драко. — Не понял. — осторожно обронил Блэйз, усаживаясь поудобнее. — Сам же знаешь, у меня первый раз такое. И ты… бил прямо по больному. Я действительно уделял тебе мало внимания, а в таком плане вообще посмотрел на тебя только после твоих слов. Ты был во всем прав. — блондин каким-то несвойственным ему простым человеческим жестом растрепал укладку, проведя по волосам рукой. — Я действительно в каком-то смысле ребенок, возможно, даже во всех. Я мало что собой представляю без своих родителей, без фамилии, без величия моего Рода, даже без вас с Гарри. Я привык к тому, что всё в этой сраной жизни решают за меня, и помыкал тобой, как единственной возможностью побыть важной персоной. Как говорят, принимал доброту за слабость. Меня самого от себя тошнит, но если я такой тебе всё еще нужен, то… — он сглотнул слезы опустошения и протянул руки к Блэйзу, поднявшись с кресла. — Бери. Блэйз никак не отреагировал, продолжая задумчиво рассматривать его. Минуту, которую он так и простоял вот так, с глупо протянутыми руками, готовый-неготовый ко всему, показалась Драко вечностью. Вдруг Забини поднялся с места и неторопливо приблизился к нему, не меняясь в лице. Подойдя вплотную, он вгляделся в серые глаза напротив. — И ты уверен? — Нет. — честно признался Драко. — Я всё еще ничего не понимаю, но я тебе всю жизнь доверял и не собираюсь прекращать. Я готов попробовать, если ты еще не передумал… Блять, я говорю какую-то хрень! — его ладони сжались в кулаки от бессильной злости на самого себя, но Блэйз мягко взял их в свои теплые руки и разжал, исцеляя от угрызений совести так, как умел только он один. — Ты действительно говоришь хрень. — усмехнулся Забини. — И глупости. Но ты себе представить не можешь, как же я их люблю. — закончил он, обнимая сжавшего в неловкости Драко за талию. — Говори их почаще. Драко усмехнулся, а потом тихонько засмеялся, утыкаясь мулату лбом в плечо. Они еще долго стояли посреди самой волшебной комнаты Хогвартса, шепотом обмениваясь глупостями. Самыми восхитительными глупостями на свете. *** Бывали моменты, когда Седрику хотелось остановить время или попросить Гарри чуть притормозить. То, что происходило между ними, не имело прецедентов и аналогов. Оно было ярким и крышесносным, вызывало зависть и восхищение и, без сомнений, стоило увековечивания на бумаге каким нибудь эксцентричным писателем. При всей своей необычайности их чувства временами напоминали спектакль на тысячу зрителей, жующих попкорн. Временами Седрик не поспевал за действием, но помнил о том, кого выбрал себе в партнеры, и пытался свыкнуться с мыслью о том, что так теперь будет всегда. Гарри Поттер, прописавшийся на газетных разворотах и в сердцах миллионов, амбициозный, могущественный, подающий надежды и забирающий чужие мысли и сны... Такому нужно соответствовать, а не ныть. Учиться не вздрагивать от имени его отца, заканчивать грызть ногти, скрывать тошноту при виде крови и рассматривать на черно-белом полутона и переходы. Проблема была в том, что их отношения развивались слишком быстро: их встречи, многочисленные взгляды сокурсников, объятия сильных рук, мимолетные улыбки в коридорах между занятиями, бесстыдные засосы на нежной шее, завистливые перешептывания фанатов Поттера и снова встречи. Будучи по натуре мягким, неконфликтным пацифистом-романтиком, он с детства ждал от своей первой любви чего-то вроде «однажды ты проснешься утром рядом с любовью всей твоей жизни, вы заварите кофе, напечете блинчиков, и всё будет в порядке», но здесь не стоило и надеяться. Перекрестись и жди чуда. — Привет. — прервал его мысли чужой голос. Седрик встрепенулся, стряхивая размышления, и обернулся. У входа в Пуффендуйскую гостиную, где он так и замер, забыв войти, появился капитан когтевранской команды по квиддичу Терри Бут. — Привет. — отозвался Седрик, непонимающе нахмурившись. — Я присяду? — кивнул на свободное место на подоконнике Терри. — Конечно. — кивнул Седрик и чуть подвинулся. Терри сел на подоконник и прижал к себе одну ногу, развернувшись к Седрику лицом. — Я хотел с тобой поговорить. — странным голосом начал он. — Я слушаю. — внимательно всматриваясь в его лицо, кивнул Диггори. — Отдай мне Поттера. — прямо сказал когтевранец, не пряча глаза. — Чего? — округлил глаза Седрик. Бут смотрел всё так же, не таясь, не собираясь говорить, что пошутил или сморозил глупость. — Ты, блять, серьёзно сейчас просишь меня отдать тебе моего парня? — Я его люблю. — невозмутимо ответил Терри, словно бы это меняло привычный порядок вещей вселенной. — А я, значит, нет? — усмехнулся с ноткой истерики Седрик, прикрывая глаза. — Ты не шутишь сейчас? — Я как никогда серьёзен. Я могу предложить тебе денег — моя семья, конечно, не древний Род, но у нас есть накопления… — начал было обстоятельно Терри, но Седрик перебил его. — Да какие деньги! Ты что несешь вообще? Я не отдам его тебе… Да как в твою башку вообще пришла такая хрень… — запинаясь от негодования, выпалил Седрик. — Да в этом ли дело? — философски ответил Терри с обреченным видом самоубийцы, словно дело решенное. — Он мне нужен, понимаешь? Очень нужен, я могу… — он выдохнул, зажмуриваясь, словно гнал слезы из глаз. — Ну вы даже не подходите друг другу! Ты весь из себя такая наивная институтка с щенячьими глазами, а он… А он такой… — сбивчиво говорил когтевранец, хватая возмущенного Седрика за руку с горячечной страстью. — Ты знаешь, он… Ему всего хватает. Он в избытке этого излишества, поэтому и выбрал того, кто немного выбивается из привычной картины. Ты не подходишь ему, Седрик, ты понимаешь? Не ты должен быть с ним рядом, а я. Он просто… ошибся. — смотрел он лихорадочно блестящими глазами, всё еще сжимая чужую руку подрагивающими пальцами. Ошибся. Седрика тоже посещали эти мысли во время их вечеров, наполненных томлением тягучего секса и долгими взглядами хищных глаз. Пуффендуец до испуга часто думал о том, что будет, если он не справится с разрушающей мощью гриффиндорца. Если надоест, сделает что-то не так или просто свихнется от чужого мрачного внутреннего мира и постоянного напряжения. Стоили ли зеленые глаза под тяжелыми ресницами болезненного перекраивания самого себя? Не пожалеет ли о своем решении Седрик спустя годы, уходя с Поттером в будущее, где кровь льётся, как газировка? — Я по глазам вижу, что ты и сам это понимаешь. — закивал Терри, придвигаясь ближе. — Ну же, Седрик, ты же неплохой парень, а это не увеселительная прогулка. Нужна тебе такая тяжесть? Найдешь себе милую девушку или славного парня и будешь жить себе счастливо. Отдай его мне, я сделаю всё, чтобы быть ему поддержкой во всех начинаниях, я обещаю. Ты же знаешь, что я его больше достоин. — уговаривал его Терри, но Седрик качал головой, не слушая. — Послушай, Терри. — сменил он тактику. — Я понимаю тебя, в Гарри влюбиться нетрудно, таким уж он живет. Но и ты меня пойми, не у одного тебя с него башню рвет. Ты любишь его, я верю, но… Он выбрал м-е-н-я. — проникновенно заглянул он в наполненные слезами чужие глаза. — И я его никому не отдам. Тут уж без вариантов. Терри шмыгнул носом и его прорвало. Седрик, вздохнув, обнял рыдающего парня и погладил вздрагивающую спину. Они просидели так несколько минут, думая каждый о своем. Почти успокоившийся Терри, чуть отстранившись, заглянул в добрые карие глаза — между ними пара сантиметров. — Я не буду извиняться ни за одно слово. — мягко сказал Седрик. — Какой же ты хороший… — выдохнул Терри. — Ох, да я не вовремя! — раздалось на весь коридор. Все случилось в одно мгновение. Неожиданно Седрик вынырнул из своего сочувствующего мирка и понял, что сидит лицом к лицу с парнем, вполне недвусмысленно его обнимая. Он тут же разорвал объятия, вскочил с подоконника на пол, краем глаза подмечая, что Терри сделал то же самое, и расширившимися от страха глазами взглянул на Гарри. — Прошу прощения, я, видимо, чему-то помешал? Ты бы хоть время нам разное назначил, чтобы разминулись. — произнес Гарри с ледяной, хлесткой вежливостью. Терри, неловко взмахнув руками, сделал к Поттеру шаг. — Гарри, ты всё не так… Гарри полыхнул на него взглядом, полным ярости. Черты его ожесточились, а тонкие ноздри аристократического носа в бешенстве раздулись. — Если ты сейчас же не съебешь отсюда, от тебя останется кровавая лужа у моих ног. — сдерживаясь из последних сил, проскрипел он. Терри услышал над своим ухом тихое «иди, пожалуйста» Седрика и на негнущихся ногах скрылся в коридоре, сверля Гарри преданным взглядом. — Гарри, это не то, что ты подумал… — бросаясь с места в карьер, выпалил Седрик, зашагав к Гарри, чтобы обнять. — Сногсшибательно. — опустошенно обронил Гарри, и Седрик замер в шаге от него, безучастно рассматривающего лепнину на стене. — Отец предупреждал, а я не верил. Старая школа ебет. — хмыкнул он, странно запрокинув голову к потолку. — Я-то, сука, думал, можно хоть раз в сказку поверить, но где я, там всегда сучья тусовочка. — усмехнулся он странно влажным голосом. — Гарри, выслушай, пожалуйста… — Я знаю, это прозвучит странно и дешево, особенно от меня… Но я думал, что нравлюсь тебе. — перевел на него взгляд Гарри, стремительным жестом больно хватая за подбородок. — Я думал, что ты сделан специально для меня, а ты такая же шлюха, как все остальные. — горько усмехнулся он в самые губы Седрика. — Гарри, я клянусь тебе, ничего не было… — шептал Седрик, пытаясь не обращать внимания на болезненные удары жестоких слов, что всегда выходили у Поттера виртуозно. — В тихом омуте черти шпилятся. — холодно усмехнулся Гарри, не слыша его жалкие оправдания. — Как ты вообще смог, узнав обо всем… Я тебе столько рассказал, душу свою открыл тебе, блядина… — он говорил с отчаянной жестокостью, и Седрик обманулся бы презрением, написанным на лице, если бы не видел в его глазах просто чудовищной боли. Он сжал лацканы дорогого пиджака гриффиндорца в потных от волнения ладонях и снова попробовал заговорить: — Гарри, я не предавал тебя, услышь. Ничего не было, я и не собирался… Я люблю тебя… Неожиданно воздух вокруг от них загустел и потемнел от черных завихрений, что до этого лишь медленно формировались, никем не замечаемые, и пуффендуйца откинуло к стене сырой магией ненависти Поттера. Сильно ударившись затылком и спиной об каменную кладку, Седрик сполз по стене, чудом оставаясь в сознании, отмахиваясь от гудения в ушах. — Не смей заливать мне в уши этот пиздеж! — заорал Гарри и саданул в стену кулаком, сбивая костяшки пальцев в кровь. Седрик, пошатываясь, встал, с трудом понимая, что делает, и снова зашагал к Гарри, желая лишь одного: быть рядом, словно это могло решить все проблемы. Гарри, словно разом выгорев изнутри, не глядя на него, выставил руку вперед и, сползая по стене, сел на холодный пол, пачкая отглаженные брюки. — Уходи. Седрик замер, словно его ударили наотмашь. Блестя дорожками слез на щеках, он с трудом сфокусировал взгляд на Гарри, что смотрел в пол, сжимая кулаки из последних сил, сдерживаясь. — Уходи. — Повторил Гарри. — Я убью тебя, вот и вся любовь. — Он запрокинул голову, прошивая взглядом полуприкрытых глаз. — Беги от меня. В этих тихих словах было столько угрозы, что Седрика вытолкнуло из его решимости ледяным ужасом, как в самых пугающих кошмарах. Он, покачиваясь, как пьяный, зашлепал по коридору, натыкаясь на рыцарские доспехи, что со звоном распались, покатившись по полу. Гарри смотрел ему в след, пока тот не скрылся за поворотом, а потом устало прикрыл глаза. — А ведь я только пришел сказать тебе, что отец ждет нас завтра на ужин. Нас. В наш дом. — прошептал он пересохшими губами. И только тихий коридор Пуффендуйской башни в эту ночь услышал, как плачет тот, кто никогда не плакал. Страшно, по-звериному, горько. Безнадежно разочаровавшись.